Жених с испорченной биографией

Лана Одарий (2025)

Герцог Ричард Андевиальде освобождён. Два года пребывания на каторге по ложному обвинению настолько сильно подорвали здоровье молодого дракона, что даже любимая девушка не желает быть с ним. Но жизнь полна сюрпризов. И один из них Вероника, попаданка из другого мира. Чтобы разобраться, кто виноват в его злоключениях и повторно не угодить на каторгу, Ричард нанимает частного сыщика. Обложка создана с помощью программ Шедеврум и ibis Paint X.

Глава 4

Медленно, превозмогая боль, Ричард летел домой. В былые времена расстояние до дома он преодолел бы за пару часов. Но сейчас всё изменилось. Ослабленный и больной дракон был вынужден делать остановки, чтобы передохнуть. Пропитанные угольной пылью лёгкие напоминали о себе: в полёте возникала выраженная одышка. Чем ближе был дом, тем у Ричарда меньше оставалось сил, промежутки между остановками были всё меньше, а времени на восстановление требовалось больше. Через восемь часов мучительного полёта вдали показались знакомые башенки старинного замка родового поместья, окружённого лесом. Собрав волю в кулак, из последних сил Ричард долетел до газона, разбитого перед замком, и рухнул на землю. Сил на трансформацию не осталось. Опустив развернутые в стороны крылья, вытянув вперёд шею и положив большую морду на землю, он закрыл глаза. Сбитое учащённое дыхание постепенно восстанавливалось.

Увидев прилетевшего сына, из замка выбежала мать. За два года герцогиня Наира Андевиальде постарела. Её когда-то белые волосы серебрились от седины, от пролитых слёз лицо покрылось мелкими морщинками и походило на сморщенное яблочко.

— Ричард! Сынок! Мой мальчик! — заплакала Наира. На этот раз это были слёзы радости. — Ты вернулся… Я верила! Я знала, что ты невиновен!

— Мама… — единственное, что смог произнести Ричард. Он открыл глаза, оторвал голову от земли и уткнулся ею в живот матери.

Наира, продолжая рыдать, гладила ладонями его большую драконью морду.

— Твоя кожа вся в ранах… Но ты поправишься… Я приглашу доктора, самого лучшего… самого дорогого… Ричард, мой мальчик… Главное, что ты жив.

— Я стал инвалидом, — глухим, безжизненным голосом почти прошептал Ричард.

— Ты поправишься… Я верю. Ты сильный.

Они долго пробыли на газоне. В голове Наиры как один день пролетели последние два года страданий. Вспомнились похороны мужа. Косые, осуждающие взгляды в её сторону и сплетни аристократии. Как она обивала пороги всевозможных инстанций, пытаясь оправдать сына. И только потеряв всякую надежду, в отчаянье она обратилась за помощью к магам. После долгих убеждений она уговорила одного из них за хорошее вознаграждение нарушить закон: без разрешения короля связаться с миром мёртвых, чтобы поговорить с душой Инвара. По законам королевства души усопших беспокоить запрещено. Маг пошёл на хитрость. Обставил всё так, словно его умершие предки сами попросили выйти с ним на связь, и провёл соответствующий ритуал. И тут Наиру ожидал сюрприз: среди мёртвых души Инвара не оказалось. Наира без раздумий увеличила сумму вознаграждения, и маг в эти же сутки разыскал Инвара и телепортировал его из мира людей напрямую в королевский дворец. Исчезнувший и считавшийся два года мёртвым предстал перед королём прямо во время церемонии ужина с иностранным послом. Что тут началось! Установление личности Инвара, повторное выяснение всех обстоятельств дела, вызов начальника следственного отдела и судей к королю. Уже не молодой и лишённый наследника по состоянию мужского здоровья, Вильям III показал свой бешеный нрав. Он метал молнии от гнева, грозился всех лишить должностей. Увлёкшись выяснением всех обстоятельств дела, король забыл о главном: подписать помилование невиновному, пока Наира сама не записалась к нему на аудиенцию.

Как только Ричард отдохнул, он прибегнул к трансформации. Мать без слёз не могла смотреть на его изуродованные руки, стоптанные мозолистые ноги, чёрную от угольной пыли кожу, свежие глубокие раны от вчерашних побоев. Волосистая часть головы и лицо были до крови искусаны кишащими в волосах и бороде вшами настолько сильно, что не было здорового участка на коже.

— До чего они тебя довели! — зарыдала мать. Она встала перед сыном на колени и обняла его. — Прости меня, что я так долго не могла спасти тебя.

— Мам, успокойся… Перестань… Лучше отойди от меня. А то насекомые перекинутся.

Первую обработку решили провести на улице. Ричард переместился на задний двор. Двое слуг разожгли огонь в металлической бочке. В неё отправились грязные лохмотья, в которые был одет Ричард, и абы как выстриженные клочья волос. Чтобы ещё сильнее не травмировать кожу из-за множественных язвочек от укусов вшей, волосы сбривать не стали. Ричард, стиснув зубы, чтобы не кричать от боли, терпел, пока на его волосы и бороду наносили дурно пахнущий маслянистый состав. После обработки он долго мылся в заполненной водой деревянной бочке. Отросшие, деформированные, поражённые грибком ногти, насколько это было возможным, подпилили. Только после этого, замотавшись в белую простыню, он вошёл в замок через вход для слуг. От усталости ноги не слушались. Он медленно поднялся по лестнице и прошёл в свои покои. Здесь его раны обработали вонючей жидкостью, от которой безумно щипало кожу и перехватывало дыхание. После всех процедур он подошёл к зеркалу. Впервые за два года он увидел себя. Из зеркальной глади на Ричарда смотрел измученный больной мужчина с жёлтыми склерами, потрескавшимися, когда-то слегка пухлыми губами, неаккуратной, подстриженной клочьями, серой от въевшегося угля бородой и такими же волосами. Вокруг глаз были мелкие морщины, значительно придающие возраст. Покрытая ранами кожа туловища наводила печаль. Когда-то красивый Ричард сейчас походил на больного старца. Он тяжело вздохнул и отошёл от зеркала, лишь бы не видеть себя. Вновь по щеке покатилась скупая мужская слеза. Ричард предполагал, что пребывание на каторге наложило отпечаток на его внешности, но не думал, что настолько сильно.

Сил идти в столовую, чтобы поесть, уже не было. Он вызвал слугу, распорядился, чтобы подали ужин в его покои, и рухнул на кровать.