(Не) согреши

Лана Новак, 2023

Поддаваясь собственным грехам, люди случайным образом умирают один за другим. Связывает их лишь одно: шёпот дьяволицы, которая заставляет сдаваться под натиском собственных грехов. Никто не в силах противостоять сладким речам, манящим согрешить ещё всего один раз… последний раз перед своей кончиной.Тем временем дьяволица учится искусству тонкой манипуляции, а старшие демоны постепенно раскрывают тайну её происхождения. Но внезапная любовь к простому смертному путает все карты. Беда лишь в том, что этого человека вот-вот должна догнать собственная смерть…

Глава 1. Гнев

В считанные секунды Ада оказалась в новом месте, а сознание переключилось на местный язык. Ей даже не приходилось прилагать к этому никаких усилий.

Итак, у неё было не более двадцати часов на то, чтобы выполнить план.

Четыре утра. Оливер подскочил с постели от пронзительного телефонного звонка, который прервал его ночной кошмар. Демоны, пытающие его в котле кипящего масла. Приснится же.

— Алло, — хрипло ответил на звонок мужчина, спросонья даже не глянув на номер телефона. С той стороны положили трубку.

— Кто там? — сонно спросила его жена, которая тоже проснулась от движений мужа и постороннего шума.

— Номером ошиблись, похоже, — пробурчал ей муж в ответ, после чего лёг обратно, но сон к нему так и не вернулся.

Это Ада не пускала его обратно в сон. Переворошила всю его память и заставила вспоминать, с кем были отношения у его жены до него. И думать, с кем ей было лучше.

Звонок тоже не был случайным. Это женщина из Европы хотела позвонить своей подруге, но по нелепой случайности набрала неверные последние цифры. Номер будто бы вылетел у неё из головы. Конечно, и на это сознание пришлось повлиять демонице. Спутать её разум. И это было лишь самое начало.

Оливер поднялся в семь утра совершенно разбитым и невыспавшимся. Звонок сбил ему весь сон, ещё и эти мысли о разгульном прошлом жены зародили в его голове мутные подозрения. Вместе с ним в это время на работу на машинах отправилась добрая половина штата, поэтому мужчина застрял в пробке недалеко от офиса. Сзади ему то и дело сигналили, хотя он сам находился в центре этой пробки, что начинало выводить мужчину из себя.

— Засунь себе свою сигналку в жопу! — заорал Оливер на следующего за ним водителя, а когда тот посигналил снова, ударил руками по рулю и вышел из машины. — Ты, баран, не видишь, что там некуда ехать?! — орал он теперь в закрытое окно водителя. Впрочем, стекло медленно опустилось, а из салона на него точно так же начал кричать водитель, утверждающий, что Оливеру есть куда отодвинуться и куда отъехать.

Естественно, на работу Оливер приехал взбешённый. Бросив на стол рабочий кейс, он плюхнулся в кресло за компьютерным столом и пинком включил питание компьютера. Когда зашла одна из коллег, он нервно стучал пальцами по столу, дожидаясь, пока программа всё загрузит.

— Ой, да ты что?! Ага… Да ладно! — Вопли коллеги, которая любила потрещать по телефону в рабочее время, учащали нервный стук по столу со стороны Оливера. Вот только на работе нужно держать себя в руках. Никаких нервов. Никакой агрессии.

Коллега клала трубку и снова начинала звонить. По кругу. Раз за разом. Тогда Оливер решил, что его ад — это не котёл с кипящим маслом, а её бесконечный трёп. Высокий и пронзительный голос коллеги с каждой минутой резал по ушам всё сильнее, словно плохо настроенная скрипка. Спасал лишь рабочий телефон, на который Оливер старался отвечать первым. До обеда у него даже получалось отвлекаться, пока не позвонил клиент, начавший с ходу крыть поднявшего трубку Оливера нецензурной бранью за то, что ему всучили повреждённый товар. Оливера, который сидел в офисе и понятия не имел, что там выдали клиенту на складе. Именно такие глупые поступки людей и доводили его больше всего, поскольку приходилось отмалчиваться и извиняться.

Выдохнув после тяжёлого разговора, Оливер отправился на ресепшн и налил себе чашку ароматного кофе, который должен был его успокоить, но в этот момент, как назло, его начальница куда-то слишком торопилась и ненароком задела сотрудника плечом. Горячий кофе выплеснулся на голубую рубашку Оливера и его правую руку, в которой он держал чашку, а начальница небрежно извинилась и побежала дальше. Мужчине понадобилась пара минут на то, чтобы просто выдохнуть и прийти в себя, не сорваться, а вот пятно пришлось идти замывать прямо в рабочем туалете.

Казалось, всё сегодня было настроено против него. Не его день. Не его год. Не его жизнь…

Домой Оливер приехал уже поздним вечером, но не уставшим, а злым, поскольку соседский ребёнок ещё и выгулял собаку на его лужайке.

Громко хлопнув входной дверью, Оливер зашёл в ванную и швырнул испорченную рубашку в стиральную машинку. Сам он был в футболке с эмблемой компании, которую ему дал коллега, носивший с собой фирменную одежду для съёмок роликов с рекламой их продукции.

Жена ходила по кухне и болтала по телефону, одновременно готовя мужу зелёный чай, который он привык пить на ночь. Оливер сел за стол и крепко сцепил руки в замок, а в голове его прозвучало чёткое: «У неё есть любовник».

— Может, положишь наконец телефон?

— Я перезвоню тебе. Давай, ага, — сказала женщина и нажала на кнопку сброса вызова. — Как прошёл твой день?

— Стандартно, — едва сдерживая накопившийся внутренний гнев, ответил ей Оливер.

«Чувствуешь запах одеколона?»

Мужчина сцепил руки в замок на поверхности стола, да с такой силой, что костяшки пальцев побелели. В нос ударил явный запах мужского парфюма, которого он не чувствовал ранее.

Всё это происходило лишь в его голове, ведь на самом деле в доме в этот день не было никого, кроме его жены. Но Ада давно научилась вызывать подобного рода галлюцинации у впечатлительных и эмоциональных людей. Они проще всего поддавались на голоса демонов в своей голове. Следовали их словам, словно истине. На таких людях ей было проще всего тренировать силу воздействия.

— А как твой день? — медленно спросил Оливер, растягивая слова, поскольку злость было уже тяжело сдерживать.

— Ты чего такой напряжённый? — спросила жена и поставила на стол чашку с чаем. — Тяжёлый день?

«Она уходит от ответа».

— Отвечай! — рявкнул мужчина и ударил рукой по столу так, что чайная ложечка зазвенела внутри чашки, ударившись о край.

— Оливер! — негромко, но удивлённо одёрнула его жена. — Не повышай на меня голос.

— А ты не уходи от ответа!

— Да что с тобой сегодня такое?!

Оливер резко встал, сильно упираясь ладонями в поверхность стола, и чуть наклонил корпус в сторону жены, сохранив на лице выражение откровенного подозрения. Каждая мышца его лица выдавала эмоции гнева, которые он уже не мог сдерживать. Даже вена на виске вздулась, а кровь стала приливать к лицу.

— Это Майкл, да? С ним ты спишь, пока я пашу на этой проклятой работе?!

— Какой Майкл, Оливер, ты в своём уме?

В это время он действительно был не в своём уме. В его уме сидел демон. Они оба его не видели, но он находился рядом и создавал всю эту напряжённую атмосферу. Ада же прекрасно видела их обоих и не переставала улыбаться результатам проделанной работы, раз за разом снова залезая в голову главы семейства.

— Только я тут и остаюсь в своём уме!

— Знаешь что?! — начала также повышать голос его жена. — Хватит на меня орать! Сам будто ангел!

— Я ни с кем не сплю за твоей спиной!

— Ты этого никак не докажешь!

— А ты, смотрю, профи в сокрытии измен! — громче прежнего крикнул мужчина.

Его жена гордо развернулась и просто отправилась на выход из дома, но Оливер бросился следом и крепко схватил её за предплечье, дёрнув в свою сторону и гневно повернув к себе лицом.

— Ты никуда не уйдёшь, пока я не позволю тебе этого сделать, поняла меня?

— Не трогай меня!

— Пока ты моя жена, я буду трогать тебя, как и когда захочу!

За это высказывание Оливер поймал от жены звонкую пощёчину. На миг он даже оторопел от такого, но демон в его голове не сдавался и приказал чётко: «Ударь в ответ».

Недолго думая, мужчина свободной рукой ударил наотмашь жену по лицу, а та вырвалась из его рук и со слезами бросилась обратно на кухню. Сбежать вышло только туда, поскольку к двери разъярённый муж её не пускал. Оливер поспешил следом.

— Я подаю на развод! — заверещала женщина, глотая солёные слезы. Гнев внутри Оливера только сильнее закипал от каждого её слова и действия. Ему хотелось сжать руки на её горле и слушать, как она будет хрипеть, отвечая за свои слова.

— Ты никуда от меня не денешься!

— Да пошёл ты! Больной ублюдок! Лучше бы я и правда тогда осталась с Майклом, а не ушла к тебе!

«Задуши её. Будь, как Отелло».

Мозг в голове разгневанного мужчины и без того отключился, а от упоминания имени бывшего соперника крышу снесло окончательно. Полностью погружённый в собственную ярость, он уже не мог противостоять голосу демона в своей голове.

На резком порыве эмоций Оливер вцепился в шею супруги мёртвой хваткой, сжимая пальцы с такой силой, что грозился просто её сломать. Женщина начала хватать ртом воздух и хрипеть, пытаясь отцепить руки мужа от себя, но тихий голос в голове подсказал ей: «Бей его». Она опустила одну руку на стол, к которому припёр её душивший разъярённый муж, и рука её будто соскользнула в сторону.

В попытках нащупать хоть что-то, что могло бы спасти её от озверевшего мужа, женщина задела дрожащими пальцами чашку. Та с громким звоном грохнулась на пол, разлетаясь на десятки осколков. Этот звон остро прошёлся по ушам Оливера, и пальцы его разомкнулись, отпуская шею жены. Та сразу принялась тяжело откашливаться со слезами на глазах и хватать ртом воздух, рухнув без сил на колени. Разгорячённый мужчина тем временем бросился на улицу, по пути лишь прихватив свою куртку с ключами от машины. Буквально запрыгнув в салон автомобиля на место водителя, Оливер рванул в сторону ближайшего супермаркета. Нужно было выпить и очень срочно.

Миновав прозрачные двери магазинчика, Оливер тяжёлыми шагами двинулся в отдел с алкоголем. Пока мужчина выбирал там себе выпивку покрепче, входная дверь снова пискнула, оповещая о новых посетителях.

Следом донёсся противный подростковый смех. Группа ребят шумно прошлась по магазину, громко при этом обсуждая какие-то школьные или студенческие события и гогоча. Этот смех словно играл на оголённых нервах Оливера. Ему безудержно хотелось заткнуть рты каждого из этих подростков.

— Эй, мужик! Пс-с. — Подвалил к нему вальяжно один из пацанов в старой куртке, в карманы которой он прятал свои руки. — Купи пива, а? А то я паспорт дома забыл…

Оливер глянул на пацана с открытым презрением, граничащим с отвращением. Были у него сомнения в том, что у этого парня и правда есть дом.

— Отвали, — грубо осадил его Оливер и, прихватив бутылку виски с прилавка, отправился к кассе.

Пацан настойчиво направился за ним.

— Да чё ты, сложно тебе, что ли? — Никак не отлипал от Оливера незнакомец малоприятного вида. Его дружки в центре магазина лишь косились в их сторону и мерзко хихикали.

«Насмехаются…»

С каждым новым шагом прилипчивого парня и смешком его друзей Оливер только сильнее закипал.

— Мужик! Ты оглох, что ли? — Вместе с этой фразой на плечо Оливера легла чужая рука в перчатке без пальцев. Это стало последней каплей. Резко выкинув локоть назад, Оливер ударил пацана в живот и в тот же момент злобно обернулся к нему. Парень сложился пополам, закашлявшись от неожиданного удара.

— Я сказал тебе отвалить, дебил! Говна ты кусок! — Оливер грубо схватил ослабевшего парня за грудки и толкнул от себя подальше. Тот не упал лишь потому, что успел ухватиться рукой за прилавок позади себя. С полки посыпалось несколько пачек чипсов, а к самому парню сразу подбежали трое его друзей. Тяжело дыша, пацан посмотрел на Оливера исподлобья, и взгляд этот не сулил ничего хорошо.

— Эй, Том, ты цел? — спросил взволнованно пострадавшего один из его друзей, взяв того под локоть. Парень выдернул свою руку, не сводя хищного взгляда с мужчины.

— В порядке… — процедил он низким голосом. Оливер с презрением отвернулся и, не глядя на испуганного, зажатого в угол продавца, положил на кассу пару купюр за свою покупку. Сразу же за этим Оливер покинул магазин и отправился к парковке за своей машиной, не оборачиваясь.

Проводив мужчину цепким взглядом, Том подошёл к кассе и стащил с неё упаковку жвачки, подмигнув перепуганному продавцу, которому и в службу спасения звонить было страшно.

— Идём! — скомандовал парень своим друзьям и вместе с ними отправился за Оливером.

Последний выходящий бритый парень обернулся, взглянул на продавца и приложил указательный палец к губам, призывая тем самым мужчину вести себя тихо. Только когда тот тяжело сглотнул, бритый вышел из магазина вслед за остальными.

Оливер никак не мог достать из кармана ключи, которые путались там с наушниками, все больше раздражая своей непокорностью. В конце концов, мужчина со злостью выдернул ключи, порвав провода. Ругань стояла на всю стоянку. Наконец Оливеру удалось открыть дверь с помощью злосчастных ключей, но в тот же момент чужая рука эту дверь захлопнула перед самым носом.

— Какого… — начал поворачиваться Оливер к обнаглевшему человеку, и в тот же момент получил кулаком в лицо. Точно в нос. Голова мужчины от удара откинулась назад, а сам он сразу же закрыл лицо рукой. На пальцы из носа моментально хлынула кровь, а Том толкнул мужчину в машину тем же движением, что тот толкал парня в магазине. От этого Оливер ударился о машину, на момент потеряв устойчивость.

— Давайте, — только и произнёс парень, отходя в сторону от Оливера.

Повторять не пришлось. На мужчину налетели трое подростков. Повалив Оливера на асфальт, принялись избивать его ногами, не разбирая, куда именно попадают. Живот, рёбра, почки, голова… Прилетало везде и одновременно. Оливер пытался закрыться руками, но, конечно же, от ударов его это никак не спасало. Стоя чуть в стороне, Том спокойно закурил. Словно находясь в театре, он с интересом наблюдал за тем, как его друзья пинают хама из магазина около разбитой бутылки виски. Лишь когда сигарета в пальцах главаря этой шайки погасла, он выбросил окурок и коротко сказал парням:

— Хватит.

Ребята расступились в сторону, а Том равнодушно подошёл к избитому и присел около него на корточки. Запахло дешёвыми сигаретами.

— Может, это научит тебя манерам, дядя, — тихо сказал Том и, плюнув на мужчину, выпрямился и махнул рукой друзьям. Парковку они покидали спешно, пока их не засёк кто-нибудь из патрульной полиции.

У Оливера гудели не только рёбра, но и голова. Казалось, та сейчас просто разорвётся на части. Кроссовки хулиганов, казалось, изучили каждый сантиметр тела мужчины. Но и это не убавило его ярости. Даже наоборот.

— Крысы… Сдохните все до одного! — хрипел мужчина, поднимаясь на ноги и придерживая свои рёбра, словно те могли рассыпаться. В машину он буквально заполз, оставляя следы крови на кресле и руле. Всё так же держась за рёбра одной рукой, второй Оливер завёл машину и стал выезжать со стоянки.

— Уроды… Твари… — говорил он уже по пути к дому. Гнев закипал в нём с новой силой, затмевая боль во всем теле. — Сдохните все! Горите в аду, паскуды! Сдохните, сдохните! — с каждым новым словом мужчина вдобавок бил руками по рулю, что никак не сбавляло пыл. Кровь прилила к лицу от неконтролируемого гнева, уши стало закладывать. — Сдо!..

Гневный крик прервался. Захрипев, мужчина тупо уставился в пустоту перед собой. Руки и лицо свела судорога, а нога никак не слезала с педали газа. Обессилев от лопнувшего в голове сосуда и травмы головы, Оливер стал заваливаться набок. На дороге его ждал крутой поворот. В ограждение машина Оливера влетела на полной скорости и, перекинувшись через забор, улетела в кювет. Остановился автомобиль, перевернувшись на крышу, только через несколько оборотов вокруг своей оси.

…Ада наблюдала за исполнением своей тонкой работы с явным восторгом. В это время рядом появился не кто иной, как её отец.

— Ты явно получаешь безмерное удовольствие от того, что делаешь, — заметил Тромери, почувствовав то ликование, которым была охвачена его дочь.

— Знаешь, нормального детства у меня не было, так что меня научили получать удовольствие только от смерти, — язвительно ответила ему девушка. — Я ждала Астропи.

— Он умер от греха гнева, а не от гордыни, — ответил на это Тромери, возводя руку над телом мужчины, сердце которого остановилось ровно за секунду до этого. — Так что это — моя работа.

— Но Астропи раньше приходил в большинстве ситуаций.

— Потому что большую часть людей губили его грехи, — сказал ей демон, повернув руку ладонью вверх и начиная водить ею от низа до разбитой головы мужчины, тело которого вывалилось наружу. Демон повернул ладонь вниз. — Исключения бывают, да. Но этот человек совершил много грехов в течение жизни по причине гнева.

Ада замолчала, просто наблюдая за тем ритуалом, который старшие демоны всегда проводили над душами убитых. Тело мужчины билось в судорогах, хотя он и был уже мёртв. Так душу отрывали от тела. Резкий рывок руки Тромери вверх стал последним движением тела Оливера перед тем, как его сферическая душа оказалась в ладони демона. Словно небольшая туча, которую Тромери скинул в сторону, отчего от неё в этом месте больше не осталось ни следа.

— Почему ты меня избегаешь? — спросила его Ада сразу после того, как ритуал был завершён. — Я ведь не виновата в том, что мама умерла.

— Я никогда тебя в этом и не обвинял, — ответил Тромери, посмотрев на свою дочь.

— Она прожила дольше своего срока, — сказала девушка, взглянув строго на своего отца. Пришлось смахнуть выпавшую прядь угольно-чёрных волос от дьявольски красивых синих глаз, чтобы смотреть на демона без помех.

— Я знаю, — сказал Тромери и посмотрел на говорящую с ним девушку. — На девять месяцев.

— Ты специально её обрюхатил, чтобы она прожила ещё? Но как это могло сработать?

— Сатане стало интересно, что выйдет из этого союза. А вышла ты.

У девушки по рукам побежали мурашки от упоминания Высшей силы их среды обитания. Она ни разу не встречалась с ним за всё время своей жизни, но точно знала, что он следит за ней и её деятельностью.

— И как? — спросила Ада, с некоторой гордостью вскинув головой. — Он доволен результатом?

— Более чем, — спокойно ответил ей Тромери, а затем положил руку на плечо дочери и применил свою способность к телепортации в любую точку мира. Переместил их с Адой в совершенно новую локацию. За секунду до перемещения где-то рядом натужно завыла сирена, так что тишина на том золотом ячменном поле, где они оказались, в первые секунды давила на уши. Тромери убрал руку с плеча девушки и неторопливо пошёл вперёд, а его дочери пришлось последовать за ним.

— Объясни мне, — сказала Ада, не отрывая взгляда от золотистых колосков. — Если ты знал, что она всё равно умрёт, зачем было отодвигать её срок?

— Я заигрался, — ответил ей демон. — Чувствовал свою власть над Судьбой. А это затуманивает голову.

— Она была ещё совсем молода, когда ей было суждено умереть, да?

— В мире умирает очень много младенцев, детей и подростков. Не стоит удивляться её возрасту.

— Я не о том, — ответила Ада с усмешкой. — Тебя в твоём возрасте уже совсем не волнует, сколько лет той, с которой ты решаешь переспать?

— Это решаю не я, а их грех похоти, — сказал Тромери ей в ответ. — Я не выбирал, каким грехом мне владеть. Но теперь я отвечаю за то, чтобы подталкивать людей к этим грехам. Изменам, изнасилованиям, совращениям. В некоторых случаях совсем не возбраняется делать это лично.

— Это как?

— Это, например, если бы ты сегодня не действовала на сознание Оливера и его жены, а соблазнила её мужа сама и, допустим, поцеловалась с ним у неё на глазах. А она бы уже от ревности убила его за это. Это называется — прямое воздействие. Я пользуюсь им очень часто, Астропи и Мейхор предпочитают работать через косвенное. Но наша жизнь и без того слишком скучна, чтобы отказывать себе в том, чтобы убивать своими руками.

— Ого, — сказала Ада, оторвав взгляд от поля и внимательно глядя на отца, который объяснял ей столь интересные, очевидные вещи. — А когда вы разрешите мне самой забирать души?

— Когда поймём, какие грехи ты можешь классифицировать. Их нельзя смешивать, а ты… ты не получеловек. Ты полноценный демон, вот только пока мы не можем тебя понять. Ты первая в своём роду.

— Но выполнять план ведь вы мне даёте, — не сдавалась девушка. — Я хочу уметь полностью делать свою работу.

— Не увлекайся так. Станешь такой же помешанной, как Астропи.

— Это ты считаешь его помешанным, — фыркнула Ада, откинув в сторону пряди своих длинных чёрных волос. — Он вообще-то меня воспитывал. Вместо тебя.

— Он лучше понимает твою сущность, — ответил ей Тромери на это. — Я не хотел сделать из тебя нечто иное. Что не было бы твоей истинной натурой.

— Я уже взрослая, так что можешь больше не бояться меня сломать, — недовольно ответила Ада.

— Так, значит? — спросил её демон с усмешкой. — Думаешь, можно уже показать тебе, как расслабляются люди?

— Что ты имеешь в виду? — не поняла его девушка. Всю жизнь она была занята лишь чужими душами и смертью, а времени на развлечения никогда себе не выделяла. Даже в места, предназначенные для отдыха, она ходила лишь по заданиям. Ей хотелось стать лучше, чтобы отец наконец обратил на неё своё внимание. Гордился бы ею.

Тромери лишь загадочно улыбнулся дочери и снова взял её за плечо. Всего один миг, и вот они уже стоят в переулке за каким-то баром, в котором громко играет музыка.

По человеческим меркам, на вид Ада была уже двадцатилетней, поэтому с Тромери они смотрелись как пара друзей, не как отец с дочерью. Он давно перестал взрослеть и стареть, как и сама Ада. До своих визуальных двадцати лет девушка повзрослела в два раза быстрее, а затем, растеряв в себе окончательно остатки ребёнка, перестала меняться. Астропи был уверен, что девушка контролировала свою внешность сама, только неопытная дьяволица пока не могла ни подтвердить, ни опровергнуть эту теорию. Во всяком случае, она действительно всегда выглядела так, как хотела. Так что в его словах было немало истины.

Перед входом в бар Тромери включил в себе джентльмена и открыл дверь здания перед дочерью, а та улыбнулась в знак благодарности и зашла внутрь.

— Сегодня мы тут в качестве посетителей, а не прислужников, — негромко сказал демон на ухо девушке, когда они оказались внутри помещения. В центре люди танцевали под громкую музыку и разноцветные софиты, которые хаотично мигали и тем самым кружили пьяные головы танцующих. Бар тянулся длинной стойкой в полумраке вдоль стен здания буквой «П», а официанты и бармены бегали внутри этих стоек, принимая заказы на спиртное.

Тромери и Ада заняли места в самом центре, повернувшись спиной к танцполу, после чего демон сам заказал им обоим спиртное.

— И что, нас это тоже берёт? — поинтересовалась Ада, а её отец начал улыбаться.

— Ещё как. И при этом мы не поддаёмся зависимости, так что расслабляться можем сколько влезет, — ответил Тромери и пододвинул ей один из стаканов.

— Как часто ты так «отдыхаешь»? — спросила Ада, взяв в руку стакан и с интересом начав его рассматривать.

— В последнее время всё чаще, — ответил он, чуть коснувшись краем своего стакана бокала в руке Ады, отчего те издали глухой звон. — Это хороший виски, попробуй.

Девушка мельком взглянула на отца, пытаясь понять, шутит он или нет, а Тромери улыбнулся и подмигнул ей в ответ, сделав первый крупный глоток. Ада повторила за ним, но от непривычки поперхнулась и начала кашлять, что её отца и вовсе рассмешило.

— Ничего, в первый раз всегда так. Ты вольёшься. Главное, пей виски отдельно от колы, чтобы не глушить один вкус другим.

— Это отвратительно, — сообщила ему девушка хрипло, после того как откашлялась.

— Это алкоголь, — улыбнулся демон ей в ответ. — Это то, что склоняет людей к моим грехам. Гневу и похоти. Конечно, я должен знать своего «друга» в лицо.

— Ты называешь виски другом? — спросила Ада, чуть отодвинув от себя стакан. Тромери пододвинул его обратно к девушке.

— Я хочу, чтобы ты тоже поняла, с чем работаешь. И в каком состоянии находятся люди, которые убивают себя алкоголем.

— Это так заботливо с твоей стороны, — съязвила девушка, но всё же снова взяла стакан. Пару секунд она смотрела на него так, словно тот испортил всю её жизнь, а затем резко выдохнула и разом выпила всё, что было внутри. Тромери начал смеяться оттого как она морщится и снова кашляет, и сделал новый глоток алкоголя.

— А ты, смотрю, отчаянная девушка.

— Был бы ты со мной чаще, чем раз в десять лет, давно бы это понял.

— Ты нашла своего наставника. Не худший вариант, скажу я тебе, — ответил ей на это демон. — Уж лучше предаваться гордыне, чревоугодию и алчности с Астропи, чем утопать в унынии и зависти с Мейхором.

— Знаешь, тебе достались самые интересные грехи, — с усмешкой заметила Ада.

— Я — любимый сын, — уверенно заявил Тромери.

— Почему? Астропи куда более жестокий, чем ты.

— А тут вопрос не в жестокости, — сказал ей Тромери с улыбкой. — Я неуправляемый. Иду против правил. Астропи так не считает, но я уверен, что именно за это Отец меня и ценит. Он любит бунтарей, а не тихих исполнителей.

— Знаешь, в этом ты прав, — сказала Ада и подпёрла голову рукой. — Ты натворил больше дел, чем твои братья вместе взятые.

— Я «натворил» тебя, сломав к чертям планы Судьбы, — с усмешкой сказал ей Тромери. — Отец уверен, что рано или поздно конец света наступит по моей вине. Обязательно сломаю пространственно-временной континуум или ещё что-то в этом роде.

Аду рассмешили его слова.

— Так именно такими и должны быть демоны, разве нет?

— Возможно, — улыбнулся Тромери, допивая содержимое своего стакана и махнув рукой бармену, чтобы тот снова их наполнил.

— Как ты стал таким? — спросила вдруг Ада, упираясь ладонью в щёку и с интересом глядя на отца, с которым она никогда раньше так не проводила время. Да и вообще толком с ним не общалась. — Я знаю, что он сам выбирал всех вас, но никогда не спрашивала, как это произошло, в подробностях.

Тромери с улыбкой опустил взгляд на барную стойку, из-за чего его голубые глаза на момент спрятались за чёрными ресницами, а затем снова посмотрел на дочь.

— В моё время было особое отношение к религии. Всех обязывали ходить в церковь каждые выходные. Но, как я говорил ещё в те времена, церковь и вера — это в корне разные вещи. Уже тогда в церквях творили что хотели, а люди всё равно шли туда толпами и отдавали последние рубашки — якобы священникам. Я был любопытным мальчишкой, мне было интересно узнать, что же происходит там, внутри, после того как заканчивается последняя служба и все уходят по домам. Кроме священников.

Несколько раз я делал одно и то же — забирался в чулан, пока все расходились, и дожидался тишины. И, знаешь, я ни разу не разочаровался. Каждый раз я видел одного и того же священника, который приводил к себе путан, пил, воровал. Я даже привык к его выходкам, пока не начал замечать, как он снимает со стен иконы, рисует под ними пентаграммы и вешает обратно. Рисует кровью, — добавил Тромери, погрузившись с головой в последние дни своей жизни в качестве смертного человека. — Это наводило ужас. Но моё любопытство было сильнее меня. Я не мог оторваться от его проделок и только больше поддавался этому любопытству. Ждал, когда он сделает что-то такое, что должно выйти за рамки возможного.

И вот я снова спрятался в своё тайное место, дождался полуночи, и только тогда он вернулся. Опять не один, а с новой путаной. Она была пьяна и смеялась, даже не представляя, с кем на самом деле имеет дело. До тех пор, пока он не поставил её под самую большую икону. В тот момент даже у меня побежали мурашки, а что чувствовала та несчастная, даже вообразить себе не могу. Он оставил её стоять на месте, а сам скинул икону со стены, обнажая пентаграмму, которую вывел собственной кровью прошлой ночью.

Икона с треском рухнула на пол, а девушка с визгом отскочила в сторону, увидев сие творение на стене. Она хотела броситься прочь, но куда там. Он вцепился ей в руку и поволок обратно, не слушая крики и мольбы, чтобы её отпустили. Он вжал её спиной в стену, точно по центру пентаграммы, пальцами впиваясь в плечи так, что вот-вот они были готовы войти в неё и разорвать кожу, а затем, глядя ей в глаза, начал что-то читать на латыни. Низким, грозным голосом, с хрипением, словно сломанный телевизор.

Девушка от ужаса уже даже не кричала. Я не знаю, что именно она увидела в его глазах в тот миг, но дар речи её покинул. Священник отпустил её, когда понял, что от шока она просто окаменела. Одну ладонь положил ей на лоб, надавив на него так, чтобы затылком она упиралась в рисунок, а второй полез под свою рясу. Глаза её стали закатываться, так что сбоку я видел лишь белок глазного яблока. Затем он достал кинжал и им перерезал ей горло.

Кровь полилась ручьём, а сама несчастная начала дёргаться и издавать булькающие звуки, но глаза так и продолжали закатываться, а сама она не пыталась отступить в сторону. Стояла как приклеенная, и при этом её словно било током. Сказать, что я был поражён, значит ничего не сказать. Я прижался к своей щели в чулане так, что забыл о силе давления на дверцы. И, как ты понимаешь, я просто вывалился оттуда лицом вниз. Я был в шоке. В шоке, но не назвал бы это страхом.

Этот священник бросил свою жертву на пол, а сам, покрытый чужой кровью, направился ко мне. Он не мог не услышать, как я камнем вывалился на пол. Он шёл и трясся. Знаешь, как трясутся после операции в ознобе. Из него вырывались какие-то чудовищные звуки, которые я бы даже не назвал рыком. Это было что-то… неестественное. Он стонал, рычал, кряхтел и шёл ко мне. Медленно, начиная дрожать всё сильнее. Сначала склонил голову налево, затем направо с такой силой, что ухом почти достал до плеча. Любой человек от такого движения упал бы замертво от перелома шейных позвонков.

А затем он схватил себя за лицо. Вцепился в него с такой силой и злобой, что должен был бы сломать пальцы. Но вместо этого он начал отрывать лицо от себя. Знаешь, как маску из пластилина. Снимал кожу, сбрасывал её на пол, снова цеплялся за лицо и швырял всё новые куски плоти, оставляя следы из мышц и кожи. Одежда его начала трещать по швам. Я думал, что это из-за его приближения мне казалось, что он увеличивается в размерах, но нет. Он действительно рос прямо на глазах, пока передо мной не оказалось нечто… нечеловеческое. С разодранным лицом, чёрным, как уголь, телом и такими же бездонными глазами.

Он смотрел прямо на меня, прямо мне в глаза, а я стоял на карачках на полу, упираясь холодными от страха руками в пол, и не мог отвести взгляда. Не мог подняться, бежать, мог только смотреть. И тогда он спросил, почему я не бегу. Спросил на моём языке, как человек. А сам не моргал всё это время. И знаешь, что я сказал? Что мне интересно, чем это всё закончится, — произнёс Тромери и усмехнулся своим словам, которые в тот день сами пришли ему на язык. Думать над ответом у него тогда времени не было.

— А самое весёлое, что ему это понравилось. Он смотрел мне в глаза так долго и глубоко, что, казалось, влез в самую глубину души. И когда нашёл там то, что искал, приказал мне встать. Я не чувствовал ног, но повиновался. Он был головы на три выше меня, такой мощный, властный. Всесильный. И когда я не убежал даже в тот момент, он сказал, что я буду его вторым сыном.

С этими словами он вонзил руку мне прямо в грудь. По центру. Не прошло и секунды, как он вырвал изнутри меня сердце. Оно сделало два последних удара на его ладони, после чего он сжал сердце в кулаке. Просто раздавил его. Я чувствовал огненную боль, такую боль, которая перехватывает дыхание и отнимает хоть какие-то силы на борьбу, но как только моё сердце из его руки упало на пол, я перестал чувствовать хоть что-то. Тишина и пустота… Да, я порой до сих пор чувствую эту дыру в груди и то, что там уже много лет ничего нет…

Ада не перебивала отца, слушая его рассказ с широко открытыми от удивления глазами. Он периодически пил, пока говорил, а в неё больше не лезло ни глотка. От этого рассказа всё в голове помутнело, даже музыка и шум развлекающейся толпы не помешали ей с головой окунуться в последний день жизни Тромери.

— Хорошо, что я никогда его не видела, — заключила девушка после рассказа. — Я бы умерла от страха.

— По сути, мы с моими братьями от страха и умерли, — сказал ей демон с улыбкой. — Хотя я, скорее, от любопытства.

— Вот что значит «любопытство до добра не доводит», — покачала головой Ада. — Это так жутко. Я представить не могу, что ты чувствовал в тот момент.

— И не представляй, — посоветовал ей Тромери. — Лучше пей и расслабляйся.

— А как такими стали остальные? — спросила девушка, загоревшись любопытством.

— А это ты спроси у остальных, — с улыбкой ответил Тромери и пододвинул стакан с виски к ней поближе.

Ада чуть поджала губы, но затем всё же кивнула и взяла свой стакан. Тромери улыбнулся и продолжил размерено пить, а когда они выпили по второму стакану, демон повёл свою дочь на танцпол, где веселилась толпа подростков, не особо различавших, с кем и как каждый из них танцует. Кто бы мог подумать, что одним из таких танцев может оказаться танец с демоном?