Гибкие стереоэкраны

Лана Истор, 2020

Кибервойна в разгаре, но мир уже готовит более эффективный вид оружия, создаются человеческие сущности, действующие на духовных планах. В десятом веке в Самарканде раввин передал персидскому купцу ларец с тайным посланием. Во время путешествия каравана шкатулку украли. Коллекционер из Москвы обнаружил пергамент на территории бывшего Хазарского каганата. За рукописью начинается охота. В России встречаются иранские и американские агенты, владеющие методиками использования природных сил. Шпионов преследуют бойцы интеллектуального подразделения боевой парапсихологии ФСБ.

Купе вагона

Василиса огляделась, не увидев чемодана, вышла в коридор.

–Женщина, не стойте в проходе, зайдите в купе — рыжеволосая проводница грозно посмотрела на пассажирку.

–Хочу узнать, где мой чемодан. Водитель должен был занести — немного растерянно, заявила Василиса, брошь гневно блеснула на сером дорожном костюме.

Проводница неожиданно вздрогнула под пристальным взглядом, резко передернула плечами и довольно громко сказала:

–Водитель мог перепутать и занести в другой вагон.

–Вам немедленно надо сообщить начальнику поезда о пропаже.

–С чего вы решили, что он пропал?

–Так найдите!

–За пропажу вещей не отвечаю, не видела ваш багаж, как и водителя — проводница демонстративно неприязненно вздернула подбородок, она терпеть не могла холеных высокомерных особ и любые эксцессы, происходящие в пути.

Вся ярость презрения рванулась из глаз Василисы. Жаль, в такую погоду самолеты не летают, как же она не любила всякие столпотворения и вынужденные общения с людьми. Присела на сидение, проанализировала ситуацию, приняла решение и, подобрав, соответствующий ситуации тон капризной дамы, достала из сумочки телефон.

–Виктор, я в поезде. Жаль, что не поехал провожать. Чемодан или пропал или неизвестно где находится.

–Постой-постой! Как это пропал? Ты же знаешь, я не мог тебя проводить, но водитель обязан был внести его в купе. Так, где он делся?

–Не знаю, шел следом, но когда вошла в купе, поезд тронулся, чемодана не оказалось.

–Прости, прости, Лисочка, это, видимо, сошел с ума я, как можно было тебя отправлять одну.

–Разбирайся со всей этой ситуацией сам! — Лиса нажала на отбой и отключила телефон.

В купе она была одна, специально для этой поездки были выкуплены все места.

Под звуки противного стука колес, под мерзкое завывание ветра за окном, под хлест леденистого дождя по стеклу, который, кажется, яростно пытался прорваться к лицу, нервно стала вспоминать эту жуткую поездку в этот ничем не примечательный, отвратительно грязный городок. Зачем? Зачем согласилась приехать сюда?!

Из темного окна вагона, как из черного зеркала, на нее смотрела яркая блондинка. Короткие волосы уложены в стильную прическу, помада алым маком застыла на бледном лице.

Вспомнила, на плантации ей говорили, у сорванного цветка поджигают конец стержня для сохранения насыщенного красного цвета лепестков. Пристально вгляделась в отражение лица, глаза в глаза, и вздрогнула.

Странно, такое ощущение, что всегда пребывала в этом купе. Вся жизнь в плавно покачивающемся вагоне, монотонном, усыпляющем, убаюкивающем.

Спи — спи — спи — стук колес маятником бил по вискам. Слева — направо — туда — сюда — стук — стук — стук — стук. Не спи — не спи. Такое полудремотное состояние, сон — не сон, жизнь — не жизнь — пребывание.

Очередная остановка, где дикий народ с пакетами, подносами, бутылками, перекрикивая друг друга, льстиво завлекал покупателей.

–Пирожки горячие с картошкой! Котлеты домашние! Рыба, пиво! Яблоки моченные! Покупайте!

С вагонов, потягиваясь, зевая, выползают заспанные пассажиры. Покупают, тут же жуют. Развлечение среди спячки.

— Быстрее, быстрее, поезд отправляется! — подгоняют проводники.

Гудок. Спешка. Все по местам, по купе, по квартиркам, по каморкам, по домикам.

Это люди. Они живут. Они в движении. Они живые.

Или всё-таки мертвые? Это болото или бурная река?

Почему-то опять наступила тошнота… опять в сон… желание не видеть, не слышать, не знать эту жизнь.

А какое существование можно назвать жизнью? Опять поезд, но не этот? Дом, но не такой? Люди, но не эти?

А та, другая жизнь, будет настоящей? Как она тут оказалась? Куда едет? Зачем? Кто она? Руки взметнулись к вискам, пальцы нервно сдавили пульсирующие вены — стук — стук — спи! — не спи! — живи! Всегда и всюду живи!

Погружение медленное, утопающее, обволакивающее, увлекающее в сон-жизнь. Резкий стук колес поезда, гудок паровоза на какой-то станции, снова пробуждение от яркого видения и опять полусон полуявь.

Перед глазами порхала ярко серебристо белая бабочка.

Утро наступило быстро. Оставалось несколько часов вагонного перестука до конечной станции. Ночь размышлений не успокоила. Воспоминания не принесли облегчения.

Напряженная от ожидания непредсказуемых событий, Василиса неожиданно вздрогнула, нечто знакомое ощущение легкой дрожи, волной пробежало по телу.

Лицо явно поплыло в сторону, и внутренне, физически ощутила, как маска меняет ее облик, создавая новый образ.

Аккуратно сняла парик, надела джинсы, удлиненный объемный свитер. Темно каштановые волосы стянула в тугой узел. Никакого макияжа. Спокойное выражение лица без малейших эмоций.

Зашнуровав ботинки, ощутила себя маленькой, стройной девушкой, студенткой первых курсов.

Вот только глаза, не надо никому смотреть в эти глаза, не рекомендую. Предупреждающе грозно Лиса нахмурилась.

Впрочем, это уже не она, пока идет небольшой адаптационный период, но скоро узнаю и впитаю, кто та, вернее эта, которая будет очередной я.

Легкий шум в голове вынудил прикрыть глаза, сосредоточиться. В голове четко прозвучало — « быстро встань».

Лиса встала. « Возьми сумку, открой боковой карман, достань коробку, открой, возьми ножны и закрепи с левой стороны за ремень брюк»

Все происходило как в замедленной съемке, женщина под внутренним гипнозом исполняла приказ.

«Теперь положи коробку в сумку, закрой, отставь в сторону, садись, расслабься и забудь все, что сейчас произошло. Ты молодец».

За окном купе ветер распускал коконы слепленных снежинок, белые нити мелькали вдоль окна. Промчится поезд, и снежное полотно вновь будет сиять сверкающим шелком.

Живая белая бабочка под латинским названием «смерть шелкопряда» или тутовый шелкопряд, задыхаясь, умирает внутри кокона, только за счет ее гибели получают прочную нить, скрепляющую дороги и судьбы людей.

«Мертвый шелк» однодневка уничтожается ради вечной жизни красивого материала для мира счастливых людей.