Записки питерской дамочки

Лана Исакова (2024)

В этой книге автобиографические истории переплетаются со стопроцентной фантазией автора. Работа на радио и телевидении в качестве ведущей новостей, руководство крупнейшей студией представительского фильма, работа в качестве гида, многочисленные знакомства с замечательными людьми, преподавательская практика, воспитание ребенка, поездки по всему миру — все это бесценный жизненный опыт, используемый автором при создании произведений. К примеру, «В поисках совершенства», «Несчастная любовь. Инструкция по применению» на девяносто процентов автобиографичны. А вот «Интеллектуал» и «Блины и вечность» — безусловно, выдуманные. «Беседы с ангелом» — история мистическая, но вполне отражает популярные теории, высказанные отнюдь не автором. Что же касается поэзии, то она также совершенно разнопланова. Некоторые стихи вливаются в рассказы и, являясь их неотъемлемой частью, выводят повествование на более высокий эмоциональный уровень. Другие же существуют отдельно от прозы как самостоятельные миниатюры. Большинство из них связано с Петербургом. По стихам автора создан спектакль «Не то, чем кажется», премьера которого состоялась в петербургском «Нашем театре».

Блины и вечность

— Я этого не понимаю! Не понимаю и никогда не пойму! — воскликнула Верочка и перевернула блин на сковородке. Масленичный блин зашипел на всю кухню, запах сводил с ума. И я попыталась как бы невзначай отщипнуть кромочку у одного из высокой стопки уже готовых.

— Не хватай! — по-хозяйски прикрикнула Верочка, и я испуганно отпрянула, даже не посмев возразить, что это вообще-то моя кухня, и продукты, кстати, тоже. Что поделаешь — традиция есть традиция. Считается, что среди нас Верочка лучший спец по блинам, а чтобы сесть за стол, надо дождаться Лариску.

— Ну так вот! — пафосно продолжила Верочка, подперев бок рукой. — Я не понимаю, зачем им всем жить в Питере, если они все равно не пользуются возможностями, которые предоставляет им этот город? Ходить на работу, есть, спать, посещать среднюю школу и ближайший рынок можно и в Урюпинске. Поезжайте туда! Там жизнь в разы дешевле!

Верочкин темперамент и красноречие модного журналиста, возможно, многих страшно раздражают. Бывает, и меня тоже. Но в Масленицу, когда так вкусно пахнет блинами, когда вот-вот придет Лариска и мы начнем безудержно наслаждаться вдохновенной бабской болтовней… Нет, в этот момент решительно невозможно сердиться на кого бы то ни было в жизни, тем более на любимую подругу.

Потому в ответ я лишь слабо мурлыкнула:

— Ну ты же знаешь, в провинции сейчас плохо с работой!

Этого оказалось достаточно.

— По-твоему, это аргумент?! — взвилась Верочка. — Это же преступление — рассматривать Питер как огромную биржу труда… Свари, наконец, кофе, — дала она как бы между прочим указание.

И, секунду помолчав, продолжила развивать гениальную мысль:

— Есть на свете города, они как бы энергетические и культурные гво́здики, на которых держится весь мир, все человечество с его историей… Понимаешь?

Я убедительно кивнула, насыпая кофе в турку.

— И подумай сама, — Верочка подцепила блин и плюхнула его на тарелку. — Люди, которым выпало такое космическое счастье — жить в этих городах — должны пропитываться их духом, во всем им соответствовать и по-возможности как-то улучшать жизнь (не свою, а этих городов!) Согласна?

Я опять подобострастно кивнула.

— Если человек, например, живет в Питере, Лондоне, или Париже, — Верочка все больше входила в журналистский раж, — но при этом города своего не чувствует, не знает и не стремится понять, изучить, то он в жизни занимает чье-то чужое место. Это все равно что жить с нелюбимым мужчиной. А где-то тоскует любящая его женщина. И при этом всем плохо, мужчине в том числе. Понимаешь? Этот человек самим фактом жизни в городе портит, ослабляет его энергетику. Город ведь питается от людей, а от него город такой подпитки не получает.

— Но ведь то же самое можно сказать и о маленьких городах… — вставила я, успев подхватить турку с огня.

— Правильно! — И Верочка шлепнула блином по сковородке. — Очень важно каждому найти свое место на планете. Понимаешь, что обидно… Налей мне чашечку, будь любезна!

Я молча начала разливать кофе по чашкам, обратившись в слух.

— Так вот, самое обидное, что у них, у этих чужих городу людей, растут дети. И они своих детей никуда не водят. Ни в музеи, ни в театры, вообще никуда. Дети так и вырастают в спальных районах. В лучшем случае они раз в год посещают Эрмитаж со школьной экскурсией. И вырастают из них не петербуржцы, а просто люди без роду без племени. И при этом все они еще ругают приезжих! А может быть, иной приезжий постигнет этот город за полгода, и он достоин жить в нем больше, чем все они вместе взятые. Вот, например, ты… — Верочка сделала внушительную паузу и глотнула обжигающий кофе.

— А что я? — я виновато опустила глаза, с ужасом припоминая, когда последний раз была в театре.

— Ты могла бы учить детей математике и где-нибудь на периферии. Ты по роду своей работы никак не пользуешься возможностями, которые тебе этот город предоставляет.

Такого поворота я, признаться, не ожидала.

— Послушай, Верочка, я, конечно, не ты — блистательная журналистка. И ты, благодаря Питеру, получаешь возможность общаться со звездами. Но ведь должен же кто-то учить питерских детей математике?

— С этим я как раз не спорю! Ты мне договорить не дала… Кофе, кстати, классный. Что ты в него добавляешь?

— Перец, корицу и кардамон.

— Так вот. Раз уж ты ничего не получаешь от города по роду своей работу, ты должна организовать себе достойное увлечение. Я недавно брала интервью у одного потрясающего мужика из Этнографического музея. И он рассказывал обалденные вещи!

— У тебя блин сгорит сейчас!

— Не боись! Все под контролем! — И Верочка быстренько подцепила блин ножом. — Внимай! При Этнографическом музее есть курсы. И там читают лекции, бесплатные, для всех желающих. Запись была еще с Нового года. Попасть туда практически невозможно. Но я договорилась и теперь буду туда ходить. Более того, я их убедила, что страшно занята, работаю то днем, то ночью. А мне бы хотелось иметь все конспекты, и мне разрешили записать еще и подругу.

— И эта подруга — я?!

Вместо ответа раздалась трель звонка.

2

Я распахнула дверь и отпрянула при виде того, что предстало на пороге. Секунду спустя до меня дошло: мы же не виделись после Ларискиного отъезда в Египет, только созванивались! Со своим бронзовым загаром и длинными, пушистыми, абсолютно выгоревшими на солнце волосами она казалось инопланетянкой среди нашей полузимы.

Лариска заголосила с порога:

— Девчонки! Ничто так не повышает женскую самооценку, как Египет!

Она быстро скинула бирюзовый пуховик и рванула в кухню, на ходу перерывая свою мешкообразную сумку. Притормозив у плиты, чтобы чмокнуть Верочку, Лариска завершила свое стремительное движение, плюхнувшись на табуретку.

— Во-первых, вот! — торжественно произнесла она, водрузив на стол невероятно красивую бутылку.

— Это что? Благодарные пациенты в честь Масленицы? — поинтересовалась Верочка.

Лариска у нас трудилась медсестрой и, как человек активный, в свободное от основной работы время еще бегала по частным клиентам с уколами, массажами и капельницами. Посему она никогда не ныла, что государство мало финансирует медицину, а к праздникам всегда имела гору конфетных коробок и шеренгу разнообразных бутылок.

— Ты что, не видишь? — воскликнула Лариска, ткнув пальцем в какую-то бумажонку на бутылке. — Это же из дьютика! Тащила, руки обрывала. Зато гарантированно фирменная вещь, не подделка из универсама.

— Ой, какие мы крутые! А говорят, все медработники в конце смены квасят разбавленный спирт!

— А говорят, все журналисты кормят народ только заказухой и сплетнями!

— Это ты сейчас о ком? — И Верочка демонстративно приподняла сковородку.

— Это я о вашем дебильном телешоу, где вы раскопали историю, как красавчик-египтянин одномоментно женился на четырех тетках из разных городов.

— Так вот, чтоб ты знала! — Верочка подняла палец к потолку. — Все это чистая правда! И ведь дуры бабы умудрились еще и детей ему нарожать!

— Я же не говорю, что это неправда. Я говорю, что вывод из вашей передачи был сделан совершенно неверный, дескать, не езжайте, девки, в Египет, вас там обманут!

— А какой вывод делаешь ты?

— Я? Да молодец мужик! Он же всех четырех сделал счастливыми. Каждую ублажал, как мог. И от детей не отказывается. И ведь тетки (ты заметила?), хоть и сидели с надутыми губами, не собираются его выгонять. Ни одна! Каждая по сути доказывала, что имеет на него больше прав, чем другие, и именно с ней он должен остаться. Одна первая с ним познакомилась, другая первая получила документ о браке, третья — ему ребенка родила…

— Четвертая больше всех в него денег вложила…

— Да, возможно, все они его отчасти содержали. Зато, может, он им в постели такое показывал, за что и заплатить не жалко!

Конец ознакомительного фрагмента.