Рабыня аравийца

Лана Александровна Ременцова, 2023

Мир, где правят аравийцы – свирепые мужчины, считающие себя элитой планеты Горибии. Здесь почти нет зелени, сплошные кустарники и плотная серебристая пыль. Ворганг – светило, которому поклоняются все местные народы и верят в его благословение или наказание. Древнее пророчество гласит: "Тот, кто оседлает годжака, станет правителем таинственного народа – валийцами, живущими за недосягаемыми скалами, а впоследствии – повелителем всей Горибии".Годжак – хищное, кровожадное, летающее существо. Касий – сын повелителя аравийцев поймает годжака… Аланда – дочь повелителя валийцев. Что последует за всем этим? Осторожно 18+ Работорговля, насилие, поедание людей годжаками, кровь, боль и много секса.

Глава 2. Тот, кто оседлает годжака

Взрывы в шахте продолжались, и она осыпалась всё глубже и глубже. С каждым разом выплёвывая какие–то горячие пары. Несколько аравийцев упали в глубину, и вытащить их никто не смог. Повелитель негодовал, приказывая как–то решать эту проблему, но против природы не попрёшь. На спасение странной ситуации бросились толпы мужчин. Пытались засыпать камнями образовавшиеся дыры, из которых валил горячий дым. Крак и Касий руководили работами. После очередного сильнейшего взрыва и гибели пятерых аравийцев, повелитель сам направился к шаману.

— Помоги. Подскажи. Ты же многое видишь.

— Увы, не в этом случае. — Тот отрицательно покачал головой.

— Дай подсказку и я дам тебе мешок ценарита.

— Он мне ни к чему. Мы все обречены.

— Не смей даже произносить это! — Повелитель вскочил и достал кинжал.

— Все — все, кроме одного. Он и продолжит великий род аравийцев. Возможно, спасёт ещё много людей.

— Кто? — Лицо повелителя исказилось.

— Твой сын.

— Нет! Этот «вог» рабыни никогда не станет повелителем. Я собственноручно убью его, но сначала тебя. — Он бросился к шаману. Тот не стал даже защищаться, давно уже увидев свой конец. Кинжал сверкнул в свете свечей у его горла. А в следующий миг кровь шамана брызнула на руку повелителя и попала в котёл. Варево мгновенно начало закипать, и он невольно посмотрел на него. Едкий дым уплотнился, и в нём появилось видение: гибель многих аравийцев, горе, слёзы, крики. Повелитель ударил кулаком по вареву, обжёгся, выругался и перевернул ногой котёл.

— Проклятый колдун!

Вышел из пещеры и сразу направился на центральную площадь. Встал на самом высоком участке и проорал:

— Аравийцы!

Вокруг сразу начали собираться люди, понимая, что раз сам повелитель орёт, то дело плохо. Вскоре уже собралась сотня.

— Аравийцы! Я был у шамана. Он убил себя.

Все ужаснулись.

— Но предварительно сказал: что все мы обречены, если… не отдадим в жертву Воргангу моего сына. Что вы решите: его жизнь за все наши или мы все погибнем?

Аравийцы действительно любили Касия и молча перевели испуганные взгляды на него. Он стоял неподалёку. Крак, как обычно, находился рядом. Касий даже бровью не повёл. Затянулась пауза. Повелитель не смог долго ждать и снова проорал:

— Да, мы все любим его. Но разве сотни жизней аравийцев не стоит одной, даже такой как мой сын. Я — ваш повелитель готов пожертвовать своим сыном ради всех вас. Да, буду скорбеть, но все аравийцы могут погибнуть.

Люди снова перевели взгляды на Касия, однако никто не проронил ни слова. Он ещё сильнее поднял голову и расправил плечи.

— Мои дорогие аравийцы я верю шаману, да почтит его память Ворганг. Раз так и моя жизнь может спасти все ваши, я согласен. Готовьте погребальный костёр и сожгите меня достойно, чтобы моя душа вознеслась к Воргангу.

Крак подсознательно схватил его за предплечье. Касий посмотрел ему в глаза. В них читалось глубокое сожаление.

— Оставь, значит, такова моя судьба. — Он пошёл к месту казни. Аравийцы молча провожали его. Взрыв в шахте повторился и уже такой силы, что Горибия содрогнулась и многие попадали в пыль.

— Что же вы замерли? Слышите очередной взрыв? Скоро будет поздно. Готовьте костёр, а после собирайте вещи и уходим, пока Горибия не успокоится. Быстрее!

Аравийцы бросились собирать погребальный костёр и разожгли его.

— Крак… — Грозный голос повелителя сейчас заставил вздрогнуть такого сильного воина. В глубине души боялся, что он заставит именно его лишить жизни Касия, которым всегда восхищался. Итак, оно и произошло.

— Возьми мой кинжал освящённый шаманом и вонзи сыну в сердце. Твой удар должен стать смертельным, чтобы он не мучился.

Повисло напряжение в воздухе. Крак не мог сдвинуться с места.

— Крак! Ты — главнокомандующий аравийцев и именно тебе предоставляется эта честь. Твоей рукой придёт ко всем нам спасение. — Вытянул правую руку с кинжалом. Расстояние от Крака до повелителя было немалым, и он медленно двинулся. Аравийцы расступились. Касий стоял как изваяние.

Клетка годжака.

В этот момент не понятно, по какой причине годжак начал вести себя необычно: заревел и ударил мордой в прутья. Аравийцы, охраняющие его, от неожиданности отскочили. Зверь бахнулся всем телом в стену клетки. Крак подошёл к повелителю и, стараясь не показать волнения, взял кинжал. Рука не дрогнула, хотя в уме ему казалось, она сильно дрожит. Повелитель еле сдержал ехидную ухмылку и скривился в болезненной муке.

— У нас нет выхода. Я жертвую сыном во имя жизни всех аравийцев.

Крак едва заметно кивнул и повернул обратно. Аравийцы молчали, и каждый в глубине души жалел смелого сына повелителя; милого лицом, как Ворганг, и сильного как воги.

Годжак заметался по клетке, бахаясь всем туловищем то в одну, то в другую сторону. Удары были такой силы, что прутья начали скрипеть. Удар ещё удар. Рёв, кувырок, рычание. Его пасть била в дверцу. Зубы скрежетали. Крак поднялся к Касию. Их взгляды встретились.

— Не могу… — губы главнокомандующего едва заметно двинулись.

— Ты должен. — Также тихо произнёс Касий.

Крак занёс руку для смертельного удара и вдруг все услышали страшный треск и рык. Головы повернулись на звуки и многие что стояли ближе к тому месту, откуда они раздались, увидели выскочившего из клетки разъярённого годжака. Зверь расправил крылья и, вытянув шею, зарычал так громко, что многие закрыли уши. Его перья, будто стальные встали дыбом, как острые ножи, создавая некие круги и овалы по всем могучему телу. Когда они его увидели на свободе и ещё так близко, многие не справились с малой нуждой и обмочили штаны. Женщины заголосили, дети завыли. Повелитель открыл рот и вжался в трон. Крак оглянулся и опустил руку. Годжак наступал, по ходу, разрывая каждого, кто попадался на пути. Части тел разлетались в разные стороны, заливая Горибию кровью. Руки и ноги сами по себе судорожно бились в пыли, катились головы. Зверь рычал и бил лапами, создавая облака серебристой пыли. Аравийцы разбегались и прятались, освободив уже полностью центральную площадь. Ещё миг и годжак остановился у ступеней, ведущих к костру. Касий посмотрел в его глаза чёрные как бездна. Зверь буравил безумным взглядом. От зрачка вокруг расходились волнистые багровые волны. Крак уронил кинжал и попятился назад. Годжак взлетел и, сделав вираж над ними, резко бросился к ним и схватил Касия за доспехи со спины. Тот попытался вырваться, но не тут то было. Зверь мгновенно взлетел вверх и понёсся параллельно ветру, но внезапно развернулся и полетел обратно. Аравиец не испугался высоты и мощных когтистых лап, в которых находился, тем более что они не причиняли ему вреда. Годжак не просто так вернулся к центральной площади. Он как будто умышленно показывал мужчине, что там происходило. Горибия разверзлась прямо по центру площади. Образовалась пропасть с огненным дном. Поверхность планеты частично откалывалась и летела вниз вместе с аравийцами. Повелитель в ужасе бросился бежать. Однако его настиг Крак и, размахнувшись, мгновенно перерезал горло тем же кинжалом. Кровь из его артерии забила фонтаном. Повелитель упал на колени, хватаясь за шею. Тело задёргалось в конвульсиях, а через миг завалилось на бок. Годжак, заметив это с высоты, бросился вниз и сожрал повелителя. После снова взлетел. Касий расширил глаза и начал ворочаться, давя на лапы годжака.

— Как же тебе дать понять, чтобы ты забрал и его. — Вырвалось у него. — Ты, наверное, несёшь меня в своё логово, чтобы сожрать? Не дождёшься, летающая тварь. — Проскрежетал, продолжая давить в сторону бегущего Крака от расползающейся за ним Горибии. Главнокомандующий перепрыгивал огненные трещины и бежал куда–то подальше от всего этого ужаса, а куда и сам не знал. Женщины голосили. Многие падали в расщелины.

Годжак, будто понял, что от него хочет этот человек и спустился ниже. Подлетел к Краку и зарычал в спину. Тот резко повернулся. Зверь выпустил Касия, и он кубарем упал в пыль, однако тут же вскочил и, недолго думая, запрыгнул на спину годжака. Зверь на удивление главнокомандующего не сбросил его.

— Ты! — вскрикнул Крак. — Ты, тот, кто оседлает годжака!

— Давай руку! — прокричал Касий, ещё и сам толком не осознав, что произошло. Годжак приблизился. Главнокомандующий чуть помедлил, и между его ног разверзлась Горибия. Он бы упал в трещину, если б зверь его не схватил страшной пастью. У Крака промелькнула мысль: «Эта тварь сейчас сожрёт меня». Однако годжак не собирался жрать его, а стремительно взлетел. Касий ощущал, что зверь не против всадника и, спустя немалое расстояние полёта, начал аккуратно направлять его, сжимая туловище ногами и похлопывая по бокам. Так они пролетели несколько деревень. Некоторые люди заметили их и стали тыкать пальцами в небо цвета сирени.

— Смотрите, на годжаке всадник!

— Новый повелитель валийцев!

— Да! Недолго им осталось прятаться от всего мира за скалами.

— Валийцы падут.

Гудел народ в разных деревнях. Они никогда не видели валийцев, но все знали об этом обособленном народе и завидовали, что из них никогда не брали рабов. Многие хотели видеть их раздавленными и униженными.

Касий и Крак, барахтающийся в пасти годжака ничего не слышали. Он долетел до скал отделяющих все миры Горибии от валийцев и опустил на поверхность у подножия. Открыл пасть и выбросил главнокомандующего. Зверь зарычал, глядя как тот быстро отползает. Касий спустился и встал между ним и годжаком, смотря ему в глаза. Тот попыхтел ещё чуток, поскрёб пылищу и прилёг, положив голову на хвост.

— Молодец…

Крак совсем опешил.

— Ты — ты, знаешь какого оно пола? — Он, сидя в пыли, со страхом, смотрел на засыпающего зверя.

— Конечно. Мужская особь.

— Он сожрёт нас.

— Не сожрёт.

— Зачем ты спас меня?

— Ты — единственный кто всегда по–настоящему любил меня. По крайней мере, мне так казалось. За что не знаю. Но не хочу твоей гибели.

— Я убил повелителя. — Пробубнил, опуская голову, ковыряя пальцем пыль под ногами.

— Я видел. Почему? — голос Касия не выражал никаких эмоций.

— За то, что он заставил меня казнить тебя, и… я чуть это не сделал.

— Я так и понял. Это ещё раз доказывает твою истинную верность мне.

— Ты не сердишься? Он же всё–таки приходился тебе отцом?

— Нет. С тех пор как я узнал, что он убил мою мать, он перестал быть моим отцом.

Крак вскочил и упал на одно колено перед ним.

— Я буду верен тебе, пока бьётся моё сердце. — Выпалил и смутился как мальчишка, хотя был старше Касия на десять лет.

— Да будет так.

Годжак открыл глаза и зарычал. Крак с опаской взглянул на него.

— Спокойно. Он — друг. — Грубый тон человека успокоил зверя и тот, рыкнув, снова захрапел.

— Как тебе удалось укротить его?

— Никак. Это стечение обстоятельств.

— Похоже, он принял тебя как вожака.

— Возможно. — Отошёл и, выставив руки в бока, поднял голову, рассматривая скалы. — Высоко. Его длинные волосы развевались от лёгкого ветерка.

— Да, не зря же туда никто ещё не добрался. Мы не можем долго здесь находиться. Нам же надо что–то жрать или нас сожрут. — Главнокомандующий, нахмурившись, внимательно смотрел по сторонам. Его суровое лицо выражало явное беспокойство. Годжак мирно посапывал.

— Здесь сплошные скалы. Ума не приложу, как вернуться домой. Мы никогда не были в этой стороне Горибии.

— Ты думаешь вернуться? — удивился Крак.

— Конечно, там мой дом. Отца теперь нет. Я займу его место по праву рождения. Ты меня поддержишь, а за тобой все воины. Остальные же согласятся с вашим желанием.

— Ты прав. А что делать с этим? Он же не оставит тебя в покое. — Указал взглядом на спящего зверя.

— Если он увяжется за мной, будет домашней зверушкой.

— А кормить чем твою огромную хищную зверушку?

— Всё тем же. Провинившимися людьми и непокорными рабынями. Дурнушек я скармливать ему не буду, как это делал отец. Жаль их. Пусть живут, становятся служанками. А ещё старыми вогами.

— Не перестаю восхищаться тобой, твоим светлым разумом. Ты — истинный повелитель!

Касий, ничего не ответив, пошёл в противоположную сторону от скал. Крак засеменил за ним, хотя с его «семимильными шагами» это смотрелось нелепо. Пыль оставляла глубокие следы от их ног и слегка поднималась, серебря замшевые сапоги. Они прошли изрядное расстояние, когда мимо пролетела какая–то птица. Касий мгновенно выхватил кинжал из–за пояса, развернулся и метнул в неё. Та упала замертво чуть поодаль от них. Крак подбежал, схватил её и, оторвав голову, поднял вверх.

— Наш ужин! — улыбнулся как дитя. Суровая мимика смягчилась, и он стал похож на обычного голодного мужчину, только крупного.

— Разожги костёр. — Бросил Касий и осмотрелся. Вокруг сплошная долина, серебристой пыли: нет конца и края. — Нужно дойти до какого–то поселения.

— И что мы им скажем? Если они узнают в нас аравийцев — мы обречены.

— Да… тогда оставим здесь доспехи.

Крак расширил глаза с явным сожалением во взгляде.

— Они выдают в нас аравийцев. — Сухо пробубнил Касий и, взяв птицу, начал ощипывать. — Зачем сразу оторвал ей голову? Руки же пачкаются, кровь льёт, все перья залило.

Тот улыбнулся кривой какой–то детской улыбкой.

— Люблю кровь.

— Тогда сам и ощипывай. — Швырнул ему окровавленную тушку.

Несмотря на сплошную пыль вокруг, Краку всё же удалось найти несколько сухих колючек и пару нужных камней для розжига.

Вскоре они поели со зверским мужским аппетитом и двинулись дальше. Ночь пришла быстрее, чем планировалось. Небо потемнело, ветер усилился. Звёзд не было видно, только пару белесых планет, вечно висящих с двух сторон от Горибии. Пыль взвихривалась и слепила глаза. Мужчины продолжали путь. На горизонте показалось поселение. Горящие огни указывали на небольшой городок.

— Как думаешь, какой народ там?

— Не всё ли равно, главное, выспаться и помыться. — Касий не любил грязь, а после слоя пыли на нём и в длинных волосах, вообще ощущал себя неприятно. Долгая дорога привела к крепости.