Большая игра. Том второй. Вспомнить всё!
Эта книга откроет внутри тебя знания, которые спрятал твой разум, привыкший всё объяснять и систематизировать. Именно ум создал и поставил на повтор твою реальность. Ты даже не осознаешь, что завороженно вглядываешься в одну борозду времени и спишь свою мёртвую жизнь! Не пора ли проснуться? Готов вспомнить, кто ты? Если да, то добро пожаловать в мир второго внимания!
Оглавление
- Том второй. Вспомнить всё!
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Большая игра. Том второй. Вспомнить всё! предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Пе́шка — самая слабая шахматная фигура и основная единица измерения шахматного материала…
По Ф. Филидору пешка — «душа шахматной партии», структура пешечного расположения определяет стратегический рисунок партии. В эндшпиле роль пешек значительно возрастает, особенно далеко продвинутых (близких к полю превращения).1
Том второй
Вспомнить всё!
Истина — из тины паутина
Глава 1
Поединок
— Не клюй носом, дура!
От крика тётки с коляской Анна вздрогнула, как будто проснулась, сильнее провалила педаль тормоза, открыв окно и вникая, в честь чего кипиш.
— Какого орёшь дурниной? Ну да! Жилая зона, еду тихо, пропускаю пешеходов, что не так?
«Да всё не так! — прочла она в глазах психующей мамаши. — Всё! Бессонные ночи, подгузники, бесконечные кормления орущего ненасытного отпрыска и никакущий муж! Долбанная коляска, которая не проходит в узкие двери, да ещё и тебе место на дороге уступай! Ха! Держи карман шире! И иди в жопу!»
Мамаша встала по центру и уперлась коляской в капот, брызжа слюной от злости и собственного бессилия, запретив лимонной машине с клевером на крыле добраться до места назначения, которое уже маячило в тридцати метрах к югу. Супружник тщетно пытался успокоить бунтарку, для которой это транспортное средство, требующее уступить кусок асфальтополосы, свернув на тротуар, тем самым уверяя, что коляска не имеет никаких преимуществ на дороге в жилой самой что ни на есть зоне, стала последней каплей. Стакан терпения переполнен, пощады не жди!
Непроизвольно, как будто защищаясь, Аня нажала на клаксон, и орущую мать обдало свежим би-бип. Это встряхнуло её гормональный фон ещё сильнее. Почувствовав опасность для жизни младенца, вцепившись в ручку коляски, она яростно потащилась на тротуар, матерясь и проклиная тупых насосавших тёлок за рулём. Виноватый, красный от стыда муж после неудачной попытки провалиться сквозь землю, поспешил сбежать с места ДТП, пока не появились свидетели.
— Да пошла ты! Выдра! — вырвалось защитное, приготовленное про запас. — Ну и денёк! Холодрыще! А ещё и Светка вечером прикатит со своим нытьём, вот это мне подфартило! Весёлый месяц! Где ж я заснула и упустила тот момент, когда попала в говнопоток?
— Мужайся, дорогая, и ищи место на парковке. А потом домой! Домой отсюда! Слишком высокое напряжение, — успокаивал внутренний голос, — виноваты магнитные бури и внезапное похолодание.
— Сама-то веришь в эту чушь? — Анна рассмеялась.
Глава 2
Врёшь, не возьмёшь!
Жара.
Жара настолько невыносимая, что плавятся клетки мозга.
Если открыть глаза, можно увидеть летающих серых мух, которые жужжат в закоулках мыслительного лабиринта.
Если закрыть, то вспышки ярких цветов, похожих на салют, мигают, наполняя светом тёмную внутреннюю пустоту.
Шум в ушах то нарастает и бьёт молотком по наковальне, то растекается по стенкам черепа, сливаясь через мелкие сосуды в вены.
Непонятно, то ли это тело вибрирует, то ли дух пытается вырваться и рвануть подальше отсюда.
Владимир Владимирович чувствует, как проваливается и падает сквозь кровать в пол. Этаж, ещё этаж, подвал. Его засасывает в чёрную дыру, и, уносясь, он крутится вокруг своей оси, цепляясь за остатки сознания.
— Я ещё поживу, мне рано, рано, не закончил я здесь, — объясняет он незримому собеседнику.
— А что тебя держит? — шипит голос где-то глубоко внизу, поднимаясь ядовитыми брызгами вверх.
— Сам знаешь, работа! Не закончил я, не прибрался в делах, — уверенно отбивается набирающий силу противник.
— Ну-ну, валяй! Прибирайся!
— Володька, тебе плохо? Галю позвать?
— А? — возвращаясь на койко-место, мямлит дед. — Не надо! Сон приснился, жарко мне!
— Да нормально! Не жарко в палате. Дождь за окном. Я бы даже сказал, прохладно, зябко как-то.
— Ох, и жара!
— Да у тебя, поди, температура! Галя, детка! Беги к нам в двести седьмую! — нажимая на вызов, кричит Иван Кузьмич.
— Не гоняй девочку, мне легче, легче, сейчас приду в норму.
— Да какая там норма, не дури! Ох, слава тебе, Галюня, спасай старика!
— Дядя Володя, что случилось?
— Жарко мне, Галчонок, жарко! Откройте окно!
— Сейчас, сейчас! Всё откроем! Всё сделаем!..
Что-то приятное попало в вену, и глаза старика закатились. Он тяжко вздохнул.
— Ничего, ничего, сейчас полегчает, — успокоила Ивана Кузьмича молоденькая улыбчивая тростиночка Галя, — я пойду, приглядывайте за ним! Спасибо Вам за помощь!
— Это Вам, детка, спасибо! Украшаете наши жизни! Повезло нам с медсестричкой!
— И мне с вами! — Галина покраснела, прикрывая за собой дверь.
Глава 3
Пей вино, не спеши, да живи не тужи,
Что грустить-тосковать, рано нам помирать
Сентябрь 2006 года оказался очень тёплым, если не считать пятнадцатый день. Пятница с утра не задалась: плюс 9, малооблачно, но, как вы понимаете, всё же временами дожди. Забудьте про лето, тёплый шарф — лучший друг человека.
Такой холодный вечер приятнее лицезреть по ту сторону окна, где в углу стоит торшер, на диване приготовлен плед, а в холодильнике запасы горячительного. Тем более подальше от обезумевших мамаш с колясками.
Старый пёс Лис свернулся, обхватив тёплым телом ногу хозяйки. Анна Романовна, подперев подбородок руками, слушала нескончаемые жалобы на судьбу своей подруги Светки Калмычихи. Низенькая толстушка — большая любительница жареных пирожков и пива — после жадных затяжек по-свойски смахивала пепел в стакан и хриплым грубым голосом констатировала, какие всё-таки мужики козлы.
— Аська, забудь! — пробивалось сквозь икоту. — За-бу-удь! Всё! Нет его больше! Помянем!
— Ты пей, пей! Мне завтра на работу.
— Какая работа в субботу?
— Обычная работа!
— Ася! Какого дьявола? Вся жизнь так пройдёт на работе! Жизнь, Ася, жи-изнь!
— А ты давно видела Степана? — хозяйка квартиры в который раз попыталась сменить тему.
— Он от меня шарахается. Боится, что устрою скандал. Ха-ха! Ну что за мужики пошли? Тряпьё!
Лис проснулся и стал лизать ногу любимой хозяйки, пробудив и её саму от странного забвения. На лице Анны Романовны застыла маска внимания и сострадания к бедам давно опостылевшей собеседницы, но внутри всё рвалось на части от негодования, и Анны-личины спорили сами с собой:
— Зачем в моей жизни эти лишние люди? — сказала Анна разумная. — Нафига? Нет, предположим, знаю я их давно, практически с рождения, только вот они-то меня совсем не знают! Разве интересно слушать весь этот бред? Использовать меня как унитаз для слива накопившегося дерьма — это верх наглости.
Так и зачем они мне?
— Да хватит тебе истерить! — успокаивал незримый лик спокойствия. — Сама посуди, все эти подруги-други просто необходимы для прикрытия, чтобы никому и в голову не пришло, что Анна Романовна Задворская ведёт двойную жизнь.
— Не надоело скрывать? Послать уж их всех к чёртовой матери и жить, как считаю нужным! — Аня — борец за свободу личности — как обычно негодовала.
— Нельзя, все они части одного большого пазла. Это твоё пространство! Избавишься от них, придут другие, только в разы хуже, для большей наглядности. Помнишь, чему учил Ветер, ты притянула всех сама.
— Да и хрен на них всех, улыбайся! — Аня-невозмутимость поставила точку в этом споре.
И любимая подруга детства Аська криво улыбнулась, похлопала Калмычиху по плечу и указательным пальцем вздёрнула ей подбородок.
— Прорвёмся, дружка! Найдём себе новых мужиков, а прежние пусть идут лесом, или пусть земля им будет пухом, наливай!
— Вот, это совсем другое дело! А-то смотри какая трезвенница стала! Зазналась совсем в своих школах, училка хре́нова! Давай! В честь такого праздника!
Глава 4
Полетаем, как в последний раз, громче музыку и полный газ
— Нюрка-конопатый нос, вставай, негодная! Соня, так и жизнь проспишь!
Анна Романовна услышала знакомый с детства ненавистный голос бабушки Доли и открыла глаза.
В комнате темно, Лис поскуливает где-то у двери, дымно. Аня привычным движением сделала проверку на реальность, поняла, что спит, и намерением стабилизировала картинку. Комната стала светлее, предметы обрели резкость.
— Бабуль, ты звала?
— Звала, звала!
Аня увидела в кресле знакомую фигуру истинной хозяйки этих апартаментов. Белые кудри, строгий костюм и ярко-жёлтая бижутерия. Бабушка Доля в своём репертуаре. На бледном лице огненные щёлки глаз.
— Давно не приходила, что-то случилось?
— Случилось девять дней назад! Наломала дров! Ты собираешься на кладбище идти?
— А это обязательно? Ему уже всё равно, зачем идти?
— Надо, значит, надо! Так и знала, что решила улизнуть. Не хватило смелости прийти на похороны, так уж будь добра помяни сегодня!
— Ба, не начинай! Как ты задрала своими правилами!
— Правила наполняют жизнь смыслом.
— Каким ещё смыслом? Сожгли бы тело и развеяли пепел.
— Ух ты! Ишь, удумала чего! Тебя забыли спросить!
— Ба, это всё? Или есть ещё по мою душу информация?
— Сходи, сходи, поговори с ним! Раньше надо было думать, когда с Вадиком тебя познакомила! Вот это был человек! А ты выбрала козла! Каким местом решение принимала?
— Ой, хватит! Не начинай! Всё! Уговорила! А теперь, извини, если больше новостей нет, я сваливаю, — и Анна молниеносно вылетела в закрытое окно, устремившись по знакомому одной ей маршруту.
Ни крыльев, ни метлы, ни других видов воздушного транспорта Анна не использовала, предпочитая летать легко и непроизвольно, как дышать. И ни о́кна, ни сте́ны, никакие клетки и тюрьмы не могли удержать её в эти моменты. Она пробивала всё на своём пути одним простым, но сильнейшим намерением.
Глава 5
Я злой человек, злой человек.
Я твой человек, твой человек
— Сходи, сходи, поговори с ним! — назойливый старческий голос бренчит в голове.
Ещё в двухтысячном году умерла Домна Иосифовна Тарасова — чистокровная казачка, а по совместительству бабушка Анны давно уже Романовны. Шесть лет прошло, но бабуля по-прежнему рядом и по-прежнему даёт указания, во всё вмешивается и докучает. В общем, держит руку на пульсе. Это обстоятельство и радует, и раздражает Аню одновременно. Но убрать надоевшую ещё в детстве родственницу из своего бессознательного она так и не решается. Связь со старухой слишком сильна.
— Эх, квашня! Видишь, как бабуля за тебя встряла? За что мне вселенная тебя всучила? За какие такие заслуги перед отечеством? Давай не сегодня, а? Да и нечего мне сказать тебе! Выговорилась, — Аня произнесла речь вслух, хотя и не ждала ответа от собеседника, — вся моя жизнь была соткана из наших встреч и расставаний. Хватит! Наигрались! Был, да весь вышел!
Потянувшись, она приоткрыла глаза. Повернула голову в сторону пустующего собачьего кресла.
— Лис, ты где?
Знакомое цоканье зазвучало из коридора. Пёс пришёл на зов и плюхнулся носом в её протянутую руку.
— Встаю уже, сейчас! Подожди ещё чуть-чуть.
Раннее утро невыносимо: сыро, грустно, темень за окном. Но надо, сестра, надо! Встряхнись и на выручку. По большой нужде предстоит прогулка.
После холодной пятницы утро субботы казалось ещё омерзительнее. Всего 4 градуса, смешанные с сыростью, кого угодно загонят в уныние. Тем более, когда не знаешь, что к обеду распогодится и станет намного теплее, чем вчера.
Озябший Лис второпях сделал свои дела и потянул поводок обратно домой. Аня вытерла ему лапы, обновила миску с кормом, но сама ни раздеваться, ни завтракать не стала. Старый друг не понимал, почему Анна суетится в прихожей.
«Какой пёс несёт хозяйку куда-то опять в такую рань?» — подумалось ему.
Но сопровождать двуногую не было никакого желания, поэтому Лис смиренно проводил Аню, облизав на прощанье, и поплёлся на кухню, а потом и вовсе завалился спать.
***
От природы рассеянная, Аня старалась скрывать эту слабость и тренировала сосредоточенность и целеустремлённость, дабы не гневить свою внутреннюю бабку. Бабушка, наверное, гордилась бы успехами внучки, если ей вообще реально хоть как-то угодить. Ни на том, ни на этом свете идеалов для бабули, наверно, нет. Лишь она сама идеал во всём. Домна — всесильная госпожа, доминанта, гроза полей и огородов!
Время шло, а Аня всё пыталась. Пыталась быть угодной. Вот и сейчас, стараясь походить на чужими мыслями созданный идеал, собрав себя в кучу, она, пока город досыпал, села за руль и поехала на север в направлении действующего кладбища — места обитания людей, где обывателям всё ровно или равно.
Глава 6
Жить в твоей голове.
И убить тебя неосознанно, нечаянно
— Прости, я без цветов! Не привыкла дарить их мужчинам. Да у тебя и так их здесь дофига!
Анна поправила венок, который чуть перекосило от дождя и ветра.
— Любимому мужу и отцу! — прочла она на чёрной ленте. — Смотри-ка! Любимому!
Подвявшие гвоздики, облаченные в тиски хвои, пестрили на могиле.
— Зашла, пока никого нет. Бабушка за тебя просила…Тихо тут, страшно! Явно это место не для тебя! Знаю, знаю, ты жаждешь признания, поэтому давно умчался ввысь и морочишь головы каким-нибудь наивным ангелочкам Ангелинам. Шучу, конечно. Извини, а что ещё остаётся? Нервы.
Анна не нашла, где присесть, на что опереться. Могила свежая, вокруг только ямы — свободные места, ожидающие своих новосёлов.
— И вообще, что я тут делаю! Как сюда попала? Как нашла тебя? Это в первый и в последний раз! — укоряла себя она. — Тема закрыта! Ну, прости, не рассчитала силы, так уж случилось, сам напросился, что ж! И хватит об этом! Финита ля комедия!
Аня утёрла глаза и нос салфеткой и, не оглядываясь, с опущенной головой пошла к выходу.
Ноги сами несли её подальше от этого места, каждым шагом стирая память. Эпизоды их совместной истории кружились над головой, а потом разлетались в разные стороны, как кладбищенские увядшие листья, не оставляя в душе практически ничего. Лишь только приклеенный на доску памяти листок календаря.
Это был самый тёплый день сентября, кровавое воскресенье последней их встречи. Тот совместный выходной, когда, слушая в кафе Шуфутинского, шлягер которого традиционно крутили из-под каждого закоулка, эти двое вдруг решили стать героями надоевшей песни, поставить жирную точку в отношениях и больше никогда, слышите, никогда не встречаться! Кто же помнил, что сила намерения у рыжей ведьмы так сильна? Вот же нелепость! Расстаться третьего сентября с человеком, который столько лет колесил вдоль и поперёк и изрезал полосу её жизни на британский флаг.
Но теперь всё в прошлом. Нет больше смысла терзать себя.
Король умер, и далее по тексту.
Глава 7
Почему ж ты мне не встретилась?
— Владимир Владимирович, к Вам посетитель. Ждёт в парке у самого входа…
— Кто? Почему без звонка? Не люблю я это!
— Женщина. Говорит, что очень надо. Спуститесь?
— Ладно. Иду. Сам хотел пройтись.
Под дикий храп Ивана Кузьмича Владимир Владимирович закрыл дверь в палату.
Спускаться по лестнице с недавних пор стало утомительно, поэтому спасительный лифт доставил его на удивление чрезмерно стройное тело к выходу.
После вчерашнего дождя небо такое чистое, деревья свежие, а пение довольных птиц пленительно сладкое. Всё вместе создаёт атмосферу поэтической осени. Хоть хватай бумагу и чернила и строчи стихи о любви.
На скамье под защитой старого клёна сидит зеленоглазая крашеная шатенка, под маской которой скрывается рыжая бестия. На вид 20-25 лет, но глаза выдают, что разменяла четвёртый десяток и Бальзак при встрече с ней блаженно бы улыбнулся. Тонкие чувственные пальцы сжимают сумку-саквояж, а деловой тёмно-синий костюм, мужские лаковые ботинки дают понять, что эта дама с бледной прозрачной кожей не такая уж и лёгкая задачка. Спазмированная мышца гордецов портит нежное лицо едва заметными двумя тонкими морщинками на переносице, намекая на острый ум и повышенную тревожность.
— Владимир Владимирович! — помахала рукой она, приподнимаясь со скамейки. — Как я рада!
— Аннушка, какими судьбами?
— Так давно не виделись! Вы домой-то собираетесь?
— Сижу с первого дня на чемоданах! Но, увы, пока не отпускают. Придётся убежать с Вами! Спасёте старика?
— Я за любой подрыв! Но ни в жизнь не поверю, что кто-то может Вас без желания удержать!
— Вот и славно, я знал, что на Вас можно положиться в любом деле. А удержать меня теперь легко. Я сам удерживаться рад.
Старик опускается рядом, берёт за руку Анну Романовну, и они сидят молча, глядя каждый в свою сторону, но, кажется, настроившись на одну волну.
Так проходит минута. Пока молчание не прерывает Анна.
— Гришку похоронила. Сегодня 9 дней.
— Соболезную. Отмучился… и отмучил, — со вздохом произносит дед Вова. — Поздравляю!
— Спасибо!
— Не стану спрашивать, как это произошло, и кто тому виной.
— Да уж, увольте, пожалуйста, обойдёмся без подробностей!
— Что ты, дорогая! Как можно? — улыбнулся старик.
— Чувствую себя странно, не нахожу себе места.
— Бунтарка Стайнем утверждает, что женщина без мужчины — всё равно, что рыба без велосипеда.
— По-моему, рыба без зонтика! — засмеялась Анна.
— Так вот! Не верь в эту правду!
— Да, Глория замуж всё же вышла!
— Вот именно! Просто найди подходящий велосипед, золотая рыбка! Гришка, сама знаешь, особый случай! Он такой товарищ, что!.. А, впрочем, хватит правды, не буду про покойного больше ничего говорить.
И они залились смехом.
— Устала я! Тревожно мне в последнее время, да и на работе.
— А что так редко звонишь? Не стесняйся! Я ж рядом! Всегда помогу!
— Я знаю! Не хотела мешать!
— Мешать чему? Умирать? Нет, дорогуша, умереть мы ещё успеем. Давай закончим это дело. Оно мне покоя не даёт.
— И мне. Копну́ли слишком глубоко. Не провалиться бы!
— И не в таких болотах хаживали!
— Меня отстранили. Дело закроют. Точно закроют.
— Следовало ожидать.
«Только, только, только, только этого мало!»8 — внезапно заротарило в кармане.
Демонстративно Владимир Владимирович достал телефон, бормоча проклятия.
— Слушаю!
— Алан Грей? — вопрошал неприятный мужской голос.
— Он самый!
— Меня зовут Александр Хват, я…
— Да знаю, знаю, кто Вы, что надо? — оборвал на полуслове Владимир Владимирович.
— Хотел бы взять у Вас интервью, Ваша последняя книга…
— Не даю никаких интервью, тем более дешёвым газетёнкам! — раздражённо проворчал седой дед и вырубил собеседника резким нажатием на красную кнопку. — Так о чём мы говорили, Аннушка?
— Ни о чём!
— Ох, люблю тебя, солнышко! И наши разговоры ни о чём.
— У Вас Ротару поёт!
— О тебе напоминает.
— А где Ваша трость?
— У кровати оставил. Сам не понимаю, почему.
— Я не привыкла видеть Вас без трости. Она так Вам идёт!
— Идёт… вместе со мною третья нога, — засмеялся старик.
— Да какая там нога? Вы такой подтянутый, красивый! Настоящий мужчина! Рыцарь!
— Ага, в доспехах! — Владимир Владимирович засмеялся, и некогда голубые глаза опять, как в молодости, ожили и наполнились светом.
— Вы самый особенный мужчина в моей жизни!
— Спасибо, огонёк! Ты согреваешь моё пребывание на этой дрянной планете!
— Не такая уж она и дрянная!
— Дрянная, дрянная, для меня сейчас так! Ты, возможно, ещё не достучалась до дна. Но это случится! Ты уж мне поверь! Не в этой жизни, так в другой! Чем старше становлюсь, тем больше мертвечины вижу вокруг. Выходят мои страхи на свет, выходят! Находят слабые места и бьют. Напомни, где нашли её тело?
— У большого камня на болоте.
— В том же самом месте?
— Нет, в другом, но очень похожем.
— Угу, так… хорошо.
— Да просто замечательно!
— Давай сегодня ночью махнём туда? Посмотрим вместе. Надеюсь, ты не занята?
— Сама хотела предложить! С Вами мне спокойнее.
— Хорошо, детка, буду беречь силы! Они нам понадобятся. И тебя прошу о том же! Не уходи в сюжет! Да, Гришку-дурака жаль, конечно, но сегодня держи голову в чистоте.
— Слушаюсь и повинуюсь!.. По дороге к Вам проезжала мимо книжного, не удержалась, купила «Паутину», сижу в предвкушении. Неужели у Вас хватило наглости написать о похождениях? — Анна рассмеялась.
— Что ты, душечка! Как ты могла обо мне такое подумать? Удивила дважды! — Владимир Владимирович захохотал следом, но потом резко остановился. — Это сборник судеб, оставшихся за полем внимания. Все мы были заняты спасением мира, не заметив, как ловко паутина и нас связывает по рукам и ногам, высасывая силу.
— Прям в точку! Связала и высосала! — Аня вздохнула, внезапно помрачнев. — Не стану просить автограф.
— Да, это ни к чему. Разве мы знакомы?
— Нет, конечно!
И опять собеседники засмеялись так сильно, что Владимир Владимирович закашлял и захрипел. Отдышавшись наконец, похлопал Анну по коленке:
— Всё, до связи!
— Хорошо!
— Я приду за тобой! Будь готова! — старик встал и сосредоточенно направился в здание.
— И хватит уже прятаться от жизни! — закричала Анна ему во след. — Выходите из этой чёртовой тюрьмы!
Владимир Владимирович, не оглядываясь, поднял руку, как бы давая понять, что он услышал её слова и принял их к сведению.
Глава 8
Транзиты
— Пожалуйста, пройдите верификацию! — мрачный проводник стоял у подножки и осматривал всяк входящих.
Высокий статный молодец с шевелюрой песочного цвета и в прозрачном плаще запрыгнул в последний вагон чёрного поезда в подземном метро.
— Добро пожаловать в игру!
— ОЖ!10
Добежав до тамбура и выбив мощной тростью дверь, длинноволосый без труда занырнул в следующий вагон и скрылся в темноте. Блуждая по узким тёмным коридорам бесконечно длинных вагонов, словно привидение, он, наконец, увидел заветную лимонную дверь со светящимся трилистником вместо ручки и уверенно ворвался во внутрь. Но не тут-то было! Путь преградила стеклянная стена.
— Вы вошли в чужую зону! Назовите свой логин, — писклявая стенка заговорила, как будто металлом по стеклу, у гостя аж скулы свело.
— Самум!11
— Пароль! — потребовала она.
— Небо!
— Личность подтверждена!
— Митра,12 извини, замешкался, долго искал тебя! — крикнул Самум и тростью пробил стеклянную стену, за которой скрывалась хозяйка. Прозрачная защитница послушно пустила трещины и разлетелась в разные стороны. Огненная Митра стояла в белом сарафане на зелёной поляне, утонув босыми ногами в ползучем клевере подсемейства Мотыльковых, а по голубому небу кружились кучевые облака. Длинными, словно ветви, руками, как опасный хищник, Самум обнял и закутал в прозрачный плащ хрупкую девушку. Митру тряхнуло, тела завибрировали и начали подниматься.
— Выше! Ещё выше! — крикнул Самум.
— Полетели сразу на ту локацию, где убили 38-ю!
— Надо найти подходящий транзит! Ты что-нибудь видишь?
Оказавшись чуть ниже облаков, парочка внимательно осматривалась.
Зелёная поляна осталась на западе, восточнее виднелось бирюзовое море, южнее — белый песок, а на севере красавец — хвойный лес. И всё бы ничего, только на верхушке самого высокого ближайшего дерева сидел большой рыжий котище, ярко выделяясь на фоне тёмной зелени.
— Смотри! А вот и наш транзит! — Самум устремился к северу, одной рукой продолжая держать девушку, а другой, застав кота врасплох, ухватил его за хвост.
Кот истошно рявкнул, и от его крика вокруг мгновенно потемнело, стало сыро и появился резкий, дурманящий запах болота.
Ещё секунд пять, и все разом упали в траву. Кот шмыгнул в темноту, как будто в миг поменял окрас, став дымчатым, и пропал из виду.
— Дальше куда? — озираясь, спросил Самум.
— Надо найти островок, а на нём сосёнка. Для меня это ориентир.
— Держись за меня! Пошли! — он тростью ощупывал путь, пытаясь угадать, где ступала нога человека.
— Может, попробуем взлететь?
— Думаю, не сто́ит, болото тянет энергию, давай как можно меньше привлекать внимание. Нас здесь быть не должно.
— Ладно, тише воды, ниже травы, — прошептала Митра.
— Прекрасно выглядишь! Идеальная приманка! — мысленно заметил Самум.
— Да, старалась, долго подбирала наряд, — мысленно отчиталась Митра.
— Забыл спросить, кому отдали это дело?
— Нестеру!
— Этот уж своего не упустит, карьеру сделает в миг!
— Да ладно, приятный вроде бы паренёк.
— Поверь мне, милая, другие у него ценности, во всяком случае сейчас.
— Вот она! Вот она, сосёнка! Смотрите!
Над стоячей водой парил островок и светилась потрёпанная сосна, как пьяная отличница на выпускном, танцующая стрип безо всякой опоры.
— Скорее туда! Там камень! Там!
— Стой! Тихо!
— Что не так?
— Слышишь звук?
— Болото зовёт.
— Нет, прислушайся, забудь про зов болота.
— Качели скрипят? Какие качели?
— Это камень! Оттуда звук!
У самой воды лежал валун, похожий на спящего медведя.
Парочка синхронно присела, вслушиваясь. Но всё вокруг замерло, и даже болото перестало нашептывать, как будто испугавшись чего-то более грозного.
— Красотка, покатайся со мной! — пел чей-то томный голос.
Самум подмигнул Митре. Она встала во весь рост, изображая слабую податливую дурочку, случайно заблудившуюся на болоте.
Босыми ногами проваливаясь в тухлую воду по щиколотки, девушка в белом сарафане направлялась к камню, справа от которого видна была тонкая тень. Тень плыла медленно, огибая валун и заманивая всё дальше.
Самум приготовился к атаке, не отрывая глаз от тени.
Полная тишина. И только гипнотический голос дурманил головы. Митра заметила, что начала терять силы, мысленно стараясь вернуть своё внимание и выстроить защиту.
Резкий скрип качелей накрыл тишину, и болото вновь проснулось.
Спящий медведь шевельнулся, приоткрыл глаз.
Митра упала на колени, почувствовала своё пульсирующее сердце и перевела внимание на него, успокаиваясь, параллельно разглядывая мох у самого носа, чтобы заземлиться и не выпасть из локации. В этот момент валун-медведь встал на задние лапы и резко опрокинулся огромной гадюкой сверху вниз на незваных гостей. Обоих отбросило. Самум тут же выскочил вперёд, закрывая собой девушку.
— Вольдемар! — зашипела гадюка. — Ну, иди ко мне, миленький, я тебя поцелую!
Самум остолбенел и с ужасом посмотрел на змею. Ему показалось, что голодная ополоумевшая старуха со второго этажа гонится за маленьким слабым мальчиком. Страшная картинка из детства обездвижила его, вытянув все силы. Воспользовавшись моментом, змея, звеня чешуёй, коснулась его ноги, проникнув во внутрь.
Митра видела, как засосало громадину всю без остатка, схватила хрустальный бокал, который три секунды назад заметила на листке кувшинки, хлопок, и скатилась с ледяной горки вниз.
— Вернуться в тело! Вернуться в тело! — закричала она что есть мочи.
…
— Вернуться в тело! В тело! Вернуться, — стуча зубами, повторял Максим.
Мама протирала ему лоб мокрым полотенцем.
— Максик! Максик! Всё хорошо, хорошо! Сейчас обезболивающее подействует, и тебе станет легче.
— Что он бормочет? — Андрей Валерьевич наклонился ближе к сыну.
— У него шоковое состояние. Мне кажется, он просто бредит.
— Какого чёрта! Этим долбанным врачам ни до чего нет дела! Всем насрать!
— Им платят за ковидных, а подросток с травмой не вызывает интереса. Это и к лучшему! Максик дома! Главное, что гипс наложили, уже повезло.
— Так чего нам это стоило? Мир сошёл с ума! — Андрей Валерьевич был взбешён. — Эх, ладно! Ты права! Прорвёмся!
Глава 9
Пустые дни
10 июня, 2021 года. Четверг. Новая луна. Видимость 0%.
Ближе к вечеру, когда солнце клонилось к закату и на детской площадке стало оживлённее, Максим Маврин не нашёл, чем ещё занять себя, и сидел в обнимку с телефоном в собственном дворе на лавочке. Настроение нулевое, три дня назад он неудачно покатался на скейте и сломал руку, не успев правильно сгруппироваться при падении с лестницы. Теперь, чтобы мама лишний раз не расстраивалась, совмещал приятное с полезным: свежий воздух и покой.
Славик уехал в лагерь, и общаться стало практически не с кем. Дачи, моря и прочее. На личных страничках знакомых уже начали появляться фотографии счастливых отдыхающих лиц. Ему же предстояла навязчивая забота любимой родительницы. Жизнь невероятно скучна. Волшебство пропало давно, вместе с исчезновением Эры.
— Была ли Эра? Или только снилась? — вопрос оставался открытым.
Как Золушка после двенадцатого удара курантов, Эра первого числа около шести вечера поспешно распрощалась с семьёй Мавриных, которые довезли её до самого подъезда, и перестала выходить на связь. А третьего января 2020 года и вовсе пропала, не оставив ничего, кроме короткого сообщения: «Я уезжаю. Отключаю телефон. Как вернусь, напишу».
Прошло полтора года. Её номер давно уже передан какому-то дяде, слабо понимающему русский язык. Все попытки поймать её у дома ни к чему не привели. Да и слишком поздно он начал поиски. Жил в ожидании, что Эра вернётся из своего загадочного путешествия и всё расскажет сама. А потом изоляция и прочая фигня стопорили его поиски до тех пор, пока и искать уже не стало слишком поздно. Хотя он и старался распутать этот странный клубок событий.
В общем, узнал Макс немного. Ирина Олеговна продала квартиру, и на удивление никак не получалось её найти. Соседка тетя Вера, как выяснил Макс, спустя год после исчезновения Эры умерла (ходили слухи) от короны, сначала похоронив бабушку Васёну. Короче говоря, все концы в воду! Эры давно нет в его жизни. Какое уж тут волшебство?
И вроде бы всё ничего, он привык к этой мысли и жил себе дальше. Но недавний сон о происшествии на болоте, где Макс был опять в теле какой-то рыжей ведьмы, странным образом напомнил ему об Эре и напрочь испортил настроение. Незримое постороннему глазу беспокойство поселилось внутри и не отпускало, захватив всё его внимание.
— Максик, здравствуй! — Баба Аля, ковыляя, устремилась к скамейке, выливая на Максима широкую улыбку, и даже уселась рядом с ним.
Макс открыл от удивления рот. «Что могло случиться? Она не появлялась во дворе больше года? — недоумевал сосед. — Гостей не принимала, на улицу только в маске и перчатках выходила, шарахаясь от людей как чёрт от ладана». За всё это время он видел её раза три, и все издали, а тут такая перемена!
— Ох, устала! Поливала цветы, пойду, думаю, отдохну!
— Понятно! — кивнул Максим.
— Я позавчера сделала прививку, пробилась наконец! Гора с плеч! — блаженно улыбаясь, объявила Алевтина Ивановна.
Она была так увлечена своим спасением, что даже не заметила гипса на руке Максима.
Жизнь, наконец, стала налаживаться.
Сколько времени бабуля просидела у экрана телевизора, который ежечасно кормил её новостями «как страшно жить», «мы все умрём», «спасенья нет». Беспросветно, беспробудно, но она защищала себя от людей, как могла. Никого не впускала, даже собственную дочь и внуков, по магазинам практически не ходила, всё приносили соцработники и ставили у дверей. Такое вот добровольно-принудительное заточение.
И тут показался свет в окне! Страх начал отступать. И глаза её снова засветились.
Мол, накусите выкусите, все заразные окружающие! Хрен возьмёте! Теперь я свободна и защищена!
— Перенесла хорошо, — продолжала баба Аля, вглядываясь в чистое небо, — вот ещё одну вколят, и всё! Ой, слава тебе, Господи!
— Поздравляю! — приподнимаясь и поскорее отчаливая, пробубнил Максим, рванув к подъезду.
Запрыгивая по ступенькам на свой этаж, он думал о том, почему пожилые люди так боятся смерти. Разве им есть, что терять? Жизнь прожита, песок в часах почти весь внизу, пару песчинок, и всё — хана рулю! На кладбище прогулы ставят, каждый день, считай, последний! Что их страшит? Что цепляет? Ведь сидеть в заточении без общения с близкими слабо похоже на слово жизнь. Странным всё это казалось Максу, глупым и убогим.
Глава 10
Семёрка между восьмёркой и девяткой
Властитель слабый и лукавый,
Плешивый щеголь, враг труда,
Нечаянно пригретый славой,
Над нами царствовал тогда.13
В феврале 1989 в самый последний день перед наступлением китайского Нового года жёлтой земляной змеи появился на свет ещё один голубоглазый мальчик, сыгравший связующую роль в судьбах главных героев этой истории.
1988 вывернул многие жизни наизнанку, как и полагается високосному.
1989 ждали с нетерпением почти три сотни миллиона человек, говорящих на общем языке. Они мечтали и верили, что дождутся перемен. Вот-вот, и перекраивание системы закончится наилучшим для них вариантом событий, как и подвешенное состояние, в котором они оказались.
Нет — очередям! Да — свободе личности!
Вряд ли кто из них тогда мог поверить в байку, что лихие девяностые сметут с лица земли кипучую, могучую, никем непобедимую и самую любимую страну.
Но не будем пускаться в индульгирование, впустую сливая энергию.
Итак, о чём я? Ах да!
Мальчик-дракон!
Глава 11
Девичник
На рахмановскую кровать впервые в своей жизни забралась восемнадцатилетняя красотка с уставшим испуганным видом, как и принято для такого случая. В это морозное воскресное утро Раечке предстояло досрочно стать мамой.
Ранее ночью без объявления войны отошли воды. Прогулка на скорой по тёмным пустым улицам, неприятные предродовые процедуры, смешанные с болезненными схватками, и добро пожаловать в родзал, где такие же счастливицы или подруги по несчастью, ожидающие своей очереди.
Прыщавый интерн оглядел смущённую роженицу и не удержался.
— Ой, родинка! — воскликнул он, краснея.
Что-то переключилось в голове у девушки, и она, внезапно осмелев, обложила молодчика трехэтажный матом, потребовала убрать подальше студентов. Её возмущения привлекли внимание седого худощавого дедка в смешном высоком колпаке.
— Раскрытие?
— Было 6 см, но пошло на спад.
— Что там у неё, дайте посмотрю!
— Лена! Передай Сергею Александровичу!
— Что это, девушка, Вы к нам так рано?
— Да ещё и в воскресенье! Подождала бы месяц другой! Шейка вон совсем открываться не хочет, — низкорослая широкоплечая акушерка в летах забрала карту и кинула её в стопку.
— Так-так, позовёте меня, сейчас только чаю попью. Я сам приму. Давай, дорогуша, не нервничай! Спокойствие! — рассмеялся доктор, погладил по голове Раю и вышел из зала.
Чрезмерно испуганная соседка вскрикнула, а потом монотонно застонала.
— Бабоньки, не сидим, как на именинах! И нечего тут горланить! — выдала врачиха подшофе. — Вас никто сюда не звал! Решили стать мамами, вот и потейте молча, не надо так орать!
Самое тяжёлое утро, которое позавчерашняя школьница впоследствии так и не рискнёт повторить. Было много страха, боли, неприятных последствий на долгие годы после иглы в корявых руках Ирки акушерки, но родинка в интересном месте, так приглянувшаяся молодому интерну, спасла сразу две жизни. Если бы не она, заведующий роддома после ночной смены уехал бы отсыпаться, и на этой печальной ноте можно было бы прервать повествование. Но нет! Он принял тяжёлые роды.
В тот самый момент, когда огромная страна смаковала «Утреннюю почту», на свет появился на два месяца раньше положенного срока, аккурат в канун Нового года по китайскому лунному календарю, замечательный малыш с тоненькими ножками и ручками — кило восемьсот счастья. Целую неделю Раисе приходилось терпеть все муки ада в девятой палате на втором этаже, совместно с пятью мамашками. Каждые три часа детей приносили из лягушатника на кормёжку. И новомамы с трепетом брали в руки драгоценные свёртки. Только Рая передавала бутылочку с молоком после долгих мук сцеживания, ведь её особенный ребёнок лежал под колпаком. Время тянулось как в кошмарном сне. Розовые или синие банты ожидали на выходе из этой преисподней, как подарок за терпение. Но Рае пришлось вернуться домой одной. И бегать каждое утро в больницу с бутылочкой сцеженного молока. А потом она и вовсе заболела ангиной. Мамочку перестали пускать к сыну, а ребенка перевели на искусственное питание.
Почти два месяца одиночества научили малыша терпению и спокойствию. Голубоглазый улыбашка набирал положенный вес, старался не вызывать никаких опасений у медперсонала. В конце марта мальца выписали. И началась обычная жизнь в среднестатистической семье. Дом, детский сад, школа и улица, как без неё?
Глава 12
Ладон
— Нет, к нему нельзя! Это не я решаю!
— Я его сын!
— Извините!
— Что «извините»? Сын! Говорю же, сын! Пустите меня! Хочу сделать сюрприз!
— Его нельзя тревожить, он в плохом состоянии!
— Тем более!
Молодой паренёк на вид лет шестнадцати-семнадцати нервничал. Администраторша сжалилась и протянула белый халат.
— Хорошо, но я тебя не видела, ответственность несёшь сам!
Юноша поблагодарил её и рванул к лестнице, проигнорировав лифт.
Поднявшись на третий этаж, он на несколько секунд замешкался у люкса с табличкой 207, а потом с силой надавил на ручку двери. В палате почему-то оказалось две кровати. На одной лежал Владимир Владимирович Денисов. Вторая же удачно пустовала.
— Ладон! Как ты…
— Тихо! — парень приставил указательный палец к кончику носа. — Я сказал, что твой сын!
— Сын? Так ты ж не солгал!
— Нет. Вы с Митрой мои вторые родители, дали мне шанс!
— Ты талантливый мальчик!
— Тебе закрыли доступ. Пришёл попрощаться!
— Всё так плохо?
— Да! Решили стереть тебя! Вы нарушили запрет.
— А Аннушка? Она жива?
— Она пока просто отстранена. Не контактируй с ней больше! Не привлекай внимание!
— Эх, не успел попрощаться.
— Я передам!
— Скажи ей, пусть бросает это дело! Бережёт себя! И да! Мне жаль, что не смог защитить! Оказалось, я не всесилен.
— Да хватит тебе! Без твоей защиты не было бы нас! Ты создал новых нас! Ты столько сделал для мира!
— Но… слишком много себе позволял. Уступил своё кресло, и сразу всё полетело к чертям!
— Любая система удерживает и ломает человека! Я усвоил это хорошо.
— Ты повзрослел! Старайся не попасть в жернова! И присматривай за Митрой.
— Знай! Я буду приходить!
— Я давно ощущаю, что силы меня покидают, я тупею и раздваиваюсь. Как только я окончательно всё забуду, стану сварливым глупым старикашкой. Это всё, что от меня останется.
— Не важно! Ты сам говорил, что это всего лишь личина!.. я… люблю тебя, держись, не сдавайся, и прости меня!
Весь этот разговор странным образом проходил безмолвно, собеседники даже не смотрели друг на друга, стараясь не касаться взглядами. Потом юноша тихонько открыл дверь, не привлекая внимания, и незаметно вышел из здания, как будто его и не было вовсе, даже халат оказался на своём месте нетронутым.
Глава 13
Надо жить
— Валент, садись ужинать!
— Мамуль, уже бегу!
Раиса Валентиновна уверяла себя, что обожала сына! Ей нравилось гулять с ним под ручку и ловить восхищённые взгляды прохожих, которые, услышав, как парень обращался к ней, называя мамой, вылуплялились птенцами из яиц.
— Не может быть! Какая молодая мама! — так и читала она в глазах. — Молодая и красивая!
В эти моменты её накрывало чувство полного удовлетворения и любования собой. Да, бывало, она многое позволяло отпрыску. Однажды её посетила мысль, что сын пропадёт от вседозволенности.
Родители мальчика старались быть не хуже других. Входили в то большинство пар, застрявших в собственных проблемах, считали важным накормить и дать зрелищ ребёнку, а чем он дышит — дело десятое. Мать с отцом никогда не ладили, страшно сказать, они никогда не любили друг друга и жили вместе ради галочки в пункте «семья». Естественно, Валент это видел и бежал из дома на воспитание к друзьям. Чему в то время учили на улице? Да просто туши свет! Пришлось попробовать почти всё. Дети поколения Y15 росли сами по себе, пока родители раздербанивали то малое, что осталось после распила. Уходили в прошлое уверенность в завтрашнем дне и милосердие.
Подростковый период дался Валентину нелегко, соблазнов хватало. Но! Не спился, в наркоманы не ушёл, девицу беременную в дом не привёл, и на том спасибо! Язвить перестал, высунул голову из компьютера и занялся учёбой. Отлично сдал ЕГЭ и теперь собирался в свободное плавание, чем удивил родителей, особенно мать.
Раиса Валентиновна изнывала от бытовухи. Ранний брак и материнство не позволили ей насладиться собой, но был шанс на вторую попытку. Сын вырос, и появился план побега. Возможно, она бы ничего не меняла, так и слыла серой мышкой, гуляла бы за спиной у пьющего мужа, создавая видимость счастливого брака, но внезапная любовь подтолкнула к решительным действиям. Раечка была на низком старте. Скоро сын уедет учиться, и Раиса рванёт в бега, а пока:
— Ешь, Валь, ешь! Компот налить?
— Ага, давай!
Валент хлебал мамины щи и думал о том, что сегодня навсегда попрощался со своим наставником, другом, вторым отцом, спасшим ему жизнь. Человеком, который разбудил его, вынул из глубокого кошмара повседневности, наполнив смыслом существование.
Глава 14
Дождь
Лето двадцать первого года удивило. Как только все поверили, что оно будет дождливым и холодным, лето достало туза из потайного кармана и уделало прогнозы.
Три месяца рая для тех, кто нежится под раскидистым деревом у реки, но тем временем город изнывал.
В пятницу 13-го было, по обыкновению, жарко. Духота раздражала даже тех, кто привык ко всему и ни на что не реагировал. Есть же, ей богу, предел! Вот и лето надоело, если вообще такое бывает.
Август, как намёк, что диван кончится внезапно,16 или как вечер воскресенья, всегда отдаёт обречённостью.
Максим Маврин вместе с семьёй собирался к вечеру рвануть на все выходные на природу, а сейчас стоял на балконе и удивлялся случайному ливню.
— Ма, дождь пошёл! — крикнул он Лилии Петровне.
— Вчера вечером тоже ливанул сильный, а через пять минут вернулась жарища. Думаю, и этот погоды не сделает, — успокоила она сына.
Макс вглядывался в косые линии. Повинуясь внезапному порыву, перевалился за бортик балкона и наклонил голову вниз. Тёплые струи текли по телу. В голове шумело. Ни одной мысли не нарушало покой ума. Он как будто слился воедино с дождём. Пьянящее наслаждение.
И сквозь эту шумящую тишину прорвалось громкое:
— Максим! Маа-ксиим! — кричал во всю мощь знакомый голос. — Я всё вспомнила!
— Чтоо? — вырвалось в ответ.
— Что «что»? — спросила его мать, выглядывая на балкон. — Что раскричался-то? Залезь обратно! Упадёшь!
Парень выскочил в гостиную, как ужаленный, а потом побежал в свою комнату и захлопнул за собой дверь.
Глава 15
Крикну, а в ответ тишина
Седая старуха со вьющимися космами, босая, в чёрном, почти сером от грязи, мешковатом платье, опоясанная верёвками, на концах которых привязаны гроздья пустых пластиковых бутылок и забитых всяким хламом пакетов, плелась по центру города. Любой пробуждённый при встрече с этой аномалией сразу же бы сделал проверку на реальность, чтобы удостовериться, не во сне ли он. Но среди прохожих зевак не было пробуждённых. Ей попадались только самые обыкновенные люди — спящие наяву.
Бутылки волочились по асфальту хвостами. Эта пиковая дама, видимо, придерживалась принципа: всё своё ношу с собой! Старуха расстилалась на пять-семь метров в разные стороны, то собирая, то раскидывая верёвки, издавая много шума.
Всем своим существом, казалось, она кричала:
— Люди, я здесь! Я живая! Обратите внимание, я умоляю!
Но прохожие кидали на неё секундные недоумевающие взгляды и сразу же опускали глаза, прибавляя шаг. Кто помоложе, укатывались от смеха. Остальные шарахались, как от чумы, и вновь утопали в собственных мыслях.
В магазины её не пускали, в общественный транспорт тоже, и бабуля не знала, куда себя деть. Наконец, она расселась по-турецки, собрав свои хвосты, на островке безопасности в самом сердце города. С обеих сторон её защищали по четыре полосы движения. Транспорт шнырял туда-сюда, а старуха в круглых очках с чёрной роговой оправой глазами навыкат, полными смертельной тоски, смотрела в бесконечность. Запах её одиночества наполнял воздух своей тошнотворной приторностью и разносился машинами в разные концы города, смешиваясь с пылью и бензином, а потом и вовсе растворяясь в общей безысходности.
— Что читаешь?
— «Паутину» Алана Грея.
— Слушай, не слышала, интересная?
— Да, это последняя его книга. Вышла совсем недавно.
— И как ты всё успеваешь? На работе хватает чтения и писанины. Я забыла, когда в последний раз брала новую книгу в руки.
— Как? Ты же филолог!
— Ну и что? Филолог… надоело всё!
— Сочувствую!
— Не издевайся! Сегодня ещё педсовет! А я хотела уйти пораньше.
— Ой, точно! Но я не пойду, у меня другие планы!
— Анна Романовна, и как Вам всё сходит с рук? Меня бы давно уже уволили!
— И что переживать, ты ж ненавидишь свою работу?
— Мне некуда податься, кому я нужна?
— Юль, ну что за глупость? Юлия Сергеевна, Вы совсем не цените себя!
— Не смешно. Кому нужна толстая тётка, да ещё и с ребёнком.
— Ой, прошу тебя, не начинай! Пойдём в столовку похомячим, у меня с самого утра зверский аппетит!
Глава 16
Ночь на выдох, день на вдох,
Кто не выжил, тот издох
На следующее утро после встречи с Ладоном Владимир Владимирович проснулся раньше первого укола. Галочка еще не зашла в палату, но свет в коридоре стал ярче и полоской пробивался между закрытой дверью и полом. Тяжёлые веки с трудом поднимались, голова гудела, в горле пересохло и во рту кошки сдохли — горечь стояла страшенная, видно, желчь отходила по полной.
— Иван, ты спишь?
— Ну, чё тебе?
— Тревожно как-то!
— Странный ты мужик, Володька! То слово из тебя не вытянешь, весь такой гордый молчун, то спать не даёшь! То бегаешь по парку больных развлекаешь!
— Кто? Я?
— Ну, не я же!
— Не хотел тебя беспокоить. Что я тут делаю? Я ненавижу больницы!
— Разве это больница? Курорт! Санаторий!
— Скажи, а давно я здесь?
— Ха-ха! Не смешно!
— Сегодня же уеду!
— Куда? Ты привык, что все скачут вокруг на задних лапках. Дома придётся сиделку нанимать, никто за тобой ухаживать не будет просто так! У меня жена была, не только служил стране, но и детей-внуков вырастил, а ты чего на́жил, окромя книжек своих? Да, Вов, а чё ты не женился? Бабы за тобой вон хвостами.
Конец ознакомительного фрагмента.
Оглавление
- Том второй. Вспомнить всё!
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Большая игра. Том второй. Вспомнить всё! предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
3
Цитата из песни Вики Цыгановой «Гроздья рябины» Автор текста (слов): Цыганова В. Композитор (музыка): Прялкин Ю.
7
«Романс Рощина» — композитор Никита Богословский, стихи Николай Доризо, написанная для кинофильма «Разные судьбы» режиссёра Леонида Лукова, выпущенного в прокат в 1956 году.
8
Цитата из песни Софии Ротару «Только этого мало», автор текста: Арсений Тарковский, автор музыки: Владимир Матецкий
10
ОЖ — приветствие, используемое «хакерами сновидений». По всей видимости, ОЖ им достался от хазарских сновидцев, чья ветвь идёт от друидов и возносится к зороастрийцам, насчитывая свыше 600 отслеженных лет. Хакеры сновидений придумали здороваться, заменив «Привет» на «ОЖ». Они же придумали под себя объяснение: ОЖ — Осознанная Жизнь или Осознание Жизни. Но, скорее всего, ОЖ столь же непереводимо, как ОМ.
11
Самум — знойный сухой ветер в пустынях Северной Африки и Аравийского полуострова. Обычно перед налетающим шквалом самума пески начинают «петь» — слышен звук трущихся друг о друга песчинок. Поднятые «тучи» песка затмевают Солнце. Возникает самум при сильном прогреве земли и воздуха в циклонах и преимущественно при западных и юго-западных ветрах. Ветер несёт раскалённый песок и пыль и иногда сопровождается грозой. Температура воздуха при этом может подняться до +50 °C, а относительная влажность подходит к 0 %.
12
Митра — в древневосточных религиях бог солнца, один из главных индоиранских богов, бог договора, согласия, покровитель мирных, доброжелательных отношений между людьми.
