Его невинная заложница

Лавли Рос, 2020

Он пришел ко мне ночью… Ворвался в квартиру в поисках непутевой сестры, что ввязалась в бандитские разборки. Жестокий, опасный, равнодушный… Если бы я знала, что его ненависть лучше расположения, сделала бы все, чтобы он продолжил меня ненавидеть.

Глава 13

— Я так и знал! — зло рычит Дикий и наматывает мои волосы на кулак. — Сюда иди, — шипит он и больно тянет меня на себя.

Я запутываюсь в ногах и падаю на колени рядом с мужчиной, но меня тут же дергают за волосы, вынуждая подняться.

— Виновата, тварь! — выплевывает Дикий.

Я вижу его перекосившееся от злости лицо: глаза прищурены, рот искривлен в гневной ухмылке, а рука в моих волосах сжимается сильнее, причиняя боль.

— Я сразу говорил Арману, что нужно тебя проучить, сука. Выбить херову дурь из твоей головы. Ты подставила Дитмара, мразь. Ты!

Он дергает меня, толкает впереди себя и тащит внутрь. Внутри все замирает от страха, на глаза наворачиваются слезы, которые я тут же стараюсь смахнуть. Дикий втаскивает меня куда-то в комнату и швыряет так, что я падаю на пол и больно ударяюсь бедром. Вслед за ним заходит пара парней, но он быстро отправляет их, говоря, что сам разберется.

С чем?

Я не решаюсь поднять голову и посмотреть на мужчину, стоящего всего в полуметре от меня. Вместо этого я смотрю на его ботинки с шипами на концах. Что, если он ударит меня ими? Я зажмуриваю глаза и пытаюсь унять гулко бьющееся сердце. Почему-то я решила, будто Арман станет меня защищать. Прикажет не трогать, если вдруг…

Я понимаю, что дрожу и обнимаю себя за плечи. В голову лезет мысль, что если Арман отдал приказ узнать и, если подтвердится, наказать? Что если он знал, что со мной будет, пока я спасала его жизнь? Мысли сменяют одна другую, и я понимаю, что начинаю накручивать себя. А еще мне до ужаса страшно, потому что Дикий не Арман. Он не станет церемониться.

— Знаешь, я ведь сомневался, — вдруг признается он. — Думал, что мы не ту взяли. Ты так робко глазки поднимала, что не верилось в твою виновность. В то, что ты, сука, заложила Дитмара, — он делает долгую паузу, после чего тянет слова. — Но ты сделала это.

Он вдруг делает резкий шаг ко мне, хватает за подбородок и вынуждает запрокинуть голову.

— Поразительно, — ухмыляется он. — Даже сейчас невинная овечка. Боишься, — скорее утверждает, чем спрашивает, мужчина.

Я действительно боюсь. К Арману уже привыкла. К его проявлениям человечности, к тому, что он не делает мне больно. Дикий же делает… даже сейчас на моем лице, я уверена, останутся отметины от его пальцев, потому что он совершенно не умеет контролировать силу.

Я не успеваю понять, как мужчина обхватывает мою шею огромной ладонью, сжимает пальцы и тянет наверх. Даже если бы я хотела уменьшить боль, все равно бы не смогла, потому что он делает это слишком резко и быстро. Я едва успеваю понять, что мне нужно подняться, делаю это неуклюже и закашливаюсь от нехватки воздуха.

Почувствовав ослабление на шее, я издаю облегченный вздох и только потом понимаю, что слишком рано, потому что в глазах Дикого резко загорается звериный азарт. Он хищно растягивает рот в подобие улыбки и отвешивает мне пощечину, разбивая губу.

— Мне надоело с тобой церемониться, — говорит он. — Ты подставила Дитмара, — озверев, кричит он. — Убила, сука! Ты его убила.

Он замахивается еще раз, но не успевает ударить, потому что в этот момент дверь открывается, и я слышу:

— Дикий, хирургу нужна медсестра. Велели привести девчонку.

— Чего? — он резко разворачивается к зашедшему и зло говорит: — Найдите кого-то другого.

— Дикий, — ему возражают и по его недовольному вздоху понимаю, что ему это не нравится.

— Иди, сейчас она выйдет.

Вошедший закрывает за собой дверь, а мужчина разворачивается ко мне, подходит, наклоняется чуть ближе и говорит:

— Поможешь хирургу, потом мы с тобой разберемся.

Он резко дергает меня за подбородок, вытирает тыльной стороной ладони кровь из моей губы и толкает к двери.

— Идем, — меня тут же хватают за руку и ведут куда-то в сторону, проводят по коридору и открывают дверь в комнату, похожую на переоборудованный медицинский кабинет.

Я щурюсь от ослепительно белого света и несколько секунд привыкаю к нему. Арман лежит на высокой кушетке, а доктор тут же показывает мне, что делать. Я мою руки, надеваю протянутый халат, заправляю волосы в шапочку и надеваю стерильные перчатки.

Я не знаю, в сознании ли Арман и некоторое время топчусь на месте, не решаясь подойти к кушетке.

— Иди сюда, — командует мужчина. — Мы должны вытащить пулю, — говорит он и подкатывает столик с инструментами.

— Наживо? — запинаясь, спрашиваю я.

— Да, он не хочет делать наркоз.

— Но…

— Просто иди сюда, Катя, — вдруг отдает приказ Арман, и я вздрагиваю.

Не успеваю даже бросить взгляд в зеркало, чтобы посмотреть на лицо, и быстро подхожу к мужчине. Врач протягивает мне зажим с тампоном, а сам что-то ищет среди расставленных инструментов. Я бегло смотрю на Армана и замечаю его прищуренный и злой взгляд.

— Кто это сделал? — глухо спрашивает он.

Я открываю рот, но в этот момент хирург приступает к работе. Стон Армана эхом раздается в помещении, вынуждая меня сжать зубы и сдержаться от вздоха, потому что я даже представить не могу, насколько это больно. Я стараюсь ослабить его боль, хватаю со стола влажную ткань и прикладываю к его лбу. Сцепив зубы, Арман рычит, но чуть расслабляется, чувствуя холод.

— Тише, тише, — лепечу я, а сама помогаю врачу и промакиваю кровь.

Арман откидывает голову назад и тяжело дышит сквозь зубы. Я сжимаю руки в кулаки и пытаюсь не думать о том, что ему больно. Что со мной? Я присутствовала на операциях по несколько раз в день, так почему сейчас я впервые вхожу в положение пациента и думаю о том, каково ему. Я сама не замечаю, как обхватываю свободной рукой ладонь Армана и чувствую крепкое сжатие в ответ. Его трясет, он едва дышит, а я промакиваю кровь и молюсь, чтобы все закончилось.

Звук падающей в лоток пули заставляет меня облегченно выдохнуть и тихо прошептать:

— Все закончилось, слышишь? Все закончилось.

Я позволяю себе бережно вытереть пот с его лба, провести рукой по щекам и погладить мужчину по волосам. Его веки дрожат, а рот сжат в тонкую линию. Арман не пытается меня оттолкнуть, накричать, сказать, чтобы ушла и не смела к нему прикасаться. Возможно, у него просто нет на это сил, но я почему-то хочу думать иначе.

Когда все заканчивается, я снимаю халат, выбрасываю перчатки и впервые смотрю в зеркало. На треснувшей губе запеклась кровь, а щека уродливо распухла. Арман видел меня такой? Я до сих пор не знаю, что меня ждет, едва я выйду из этой комнаты, поэтому упорно кручусь здесь.

— Ему нужно будет колоть антибиотики, — сообщает врач. — Я напишу. Колоть будешь два раза в день. Утром и вечером. Если получится — прокапай, будет лучше. Вот рецепт. Пока ты можешь быть свободна, — я киваю, беру листок, открываю дверь, но выйти мне не дает голос Арман.

— Останься здесь, Катя. И позови Ровного.