Любовь, которая живет во мне

Лаана Вович (2024)

Рассказ в жанре «реализм». Об истинных ценностях, о влиянии старших членов семьи и истории семьи на становление личности, и, конечно, о любви.

Сестра

Я ходила хвостом за своей старшей сестрой, считала ее самой красивой и модной и верила ей во всем. Мы как-то ходили с ней в булочную и купили сушки с маком, вкусные, тонкие и хрустящие. По дороге домой она сказала мне: «Светка, не ешь сушки, лунатиком станешь». Пока еще сомневаясь, я спросила ее: «А как же ты?» Она ответила, что уже выросла большая, и с ней этого не случится. В общем, я поверила. И не ела. Успела попробовать одну. Спросила только, сколько еще лет мне нельзя будет есть сушки. Вечером, когда я, как обычно, рассказала родителям, как провела день, они ее отчитали, сказали, что так себя не ведут взрослые и воспитанные как она девочки, и детей обманывать нельзя. Я расстроилась ненадолго, но все равно она оставалась для меня авторитетом. Еще она научила меня незаметно разворачивать, вынимать висящую на нитке конфету и заново сворачивать обертку с фольгой. Шоколадные конфеты на разноцветных нитках мы с сестрой и моими родителями еще раньше развесили вместе с игрушками на новогоднюю елку. Сначала все было незаметно, но, когда родители обнаружили оставленные нами муляжи, спросили у меня, что я знаю про фантики без конфет на нашей елке. Я молчала, наверное, так выразительно, что они переглянулись, улыбнулись друг другу и перестали задавать вопросы, но я услышала, как чуть позже они говорили о том, что моя сестра была точно замешана в этом, но я ее ни за что не выдам. В следующий раз, когда сестра пришла проверять конфеты на елке, я сказала, что больше не хочу конфет, и лучше больше их не трогать, потому что мы не сможем объяснить, почему на елке висят бумажки. Она подумала и согласилась, сказав: «Ладно, все равно конфеты нам отдадут».

Из всех наших взрослых никто не мог даже предположить, что на длительное время моим ориентиром окажется сестра. Предположить никто такое не мог, но усилия прикладывал каждый, а уже потом начали разводить руками. Воспитательные моменты прерывались моими вопросами о том, относится ли все сказанное только ко мне или это общий вариант, и моя сестра в курсе. Сестра в этих случаях вырастала как из-под земли и недовольно спрашивала, причем тут она, ведь она уже выросла. Я довольно скоро начала понимать, что в коалицию с ней вступать было интересно, но делать это надо было осторожно.

Мои родители ставили сестру мне в пример, идеализировали в моих глазах ее способности, хвалили за поступление в физико-математическую школу и позднее — в университет. Возможно, что они наидеализировали ее до такой степени, что я стала немного сомневаться в себе, впоследствии отказываясь от аналогичного выбора. Конкуренция и мотивация, организованные таким образом, плодов не принесли, я по-прежнему с восторгом смотрела на сестру, считая ее самой-самой, не стремилась стать лучше ее потому, что невозможно обогнать образец, и у меня начали формироваться свои выборы. Мое обожание распространялось на многое, виденное мной: я хотела стать похожей на нее, когда вырасту, я хотела иметь такой же оттенок волос, я хотела улыбку, как у нее, я хотела так же одеваться, я навсегда полюбила свитера, которые она носила тогда по той моде. Крайне редко моя мама соглашалась забирать ее вещи, но когда те оказывались у меня, то становились одними из любимых. Ее серый с вышитыми снежинками свитер я износила почти до дыр, пока меня не убедили, что ему пора отправиться на дачу, по крайней мере.