Эйвели. Часть третья

К. Хеллен

Восстанавливая историческую справедливость, через историю одного рода автор знакомит читателя с бессмертным народом эулиен, его историей, культурой, традициями и обычаями, развенчивая мифы о нём и приоткрывая завесу тайны о его происхождении и труде среди людей. Если Вы думаете, что всё знаете об эльфах… Вы будете немало удивлены открывшейся правде.

Звенье двести тридцать второе. Тильдэ. Недуг Финиара

Там, где Любовь утвердила свою власть — там Бог во власти своей. Там, где служат Любви, пусть более и никому другому — там служат и самому Создателю и творению Его, ибо Любовь — и госпожа, и ритуал, и орудие, и оружие, и битва, и награда в ней, ибо она сама есть жизнь. И вот решил Нарду восславить Любовь. Выделал он флейту из серебра, прекраснейшую из всех флейт, что существовали и пели когда-либо. И дал он ей имя А́лей Айби́нэ [А́ley Aybínē], что значит Песня Айбин. И, выждав ночи, когда просиял Свет звезды Измаиль, поднёс Песню Айбин к своим губам и стал играть то, что лежало на его сердце. И вот расступилась ночь, и чёрные и синие облака просияли золотистым и белым Светом, и лучи исходили из них, будто сделались они золотыми ложами, на которые спустились ангелы и силы Господни послушать Нарду. Многие из эулиен вышли тогда из покоев своих, прервав сон или молитву, ибо музыка Нарду очаровала их. И те из эулиен, что пребывали в лекарских покоях, просили отворить всюду окна, чтобы слушать ту музыку, а матери подносили детей к свету звёзд, чтобы и они могли внять молитве эу, которую творил он, играя на флейте. Тогда же спустилась в сад и Айбин и увидела то, что никто не видел — сияние, которое окутало её супруга, подобное тому, которым светились облака в небе и мириады звёзд, также внимавшие музыке Нарду. Увидев это, опустилась Айбин на колени и воздела руки в молитве эулиен, и стала её молитва частью музыки Нарду. Так соединился их Свет, и любящие знали об этом, пусть и никто больше не знал этого. Но так был ребёнок у Айбин, и небесные свидетели музыки Нарду и молитвы Айбин соликовали им. В срок же положенный родила эу сына мужу своему, и Финиар дал ему имя Ти́льдэ [Tíl`dē], что значит Флейта, то есть Бьющийся за бытие (1). Так был рождён Тильдэ от Айбин, дочери прекрасной Ниртильдариль, дочери Тейемин, дочери Дууда Морковки, сына Эрока Учителя, сына Элкарита Златовласого, старшего из детей Финиара Эйвели, и от светлейшего Нарду, мужа Айбин, по исходу эулиен из Эйдена, на мирной земле, в Светлом Доме, в пределе Оленьего рода, во времена, что зовутся Сумеречными.

^{(1) называют эулиен флейту Бьющаяся за бытие, что следует из имени инструмента, ибо полагают, что флейта — один из трёх инструментов, созвучных созданию всех миров и той музыке, которая услаждает слух Творца. Кроме флейты, также почитают эулиен арфу и скрипку — инструменты, перед которыми эулиен испытывают благоговение и которые они превозносят выше прочих, называя их эвха́мен эа́рэ [evhа́men eа́rē] — господа гармонии.}

И был день, когда не минуло ещё и двух полных лун над маленьким Тильдэ, и омрачился Свет его, ибо по колдовскому ритуалу открылся мир арели глазам маленького эу, и увидел он зло в глаза и стал угасать, ибо сама тень явилась ему (2)… И велико было горе семьи его, и никто не мог помочь Тильдэ. Тогда же вспомнили Айбин и Нарду пророчество, что прислала Затворница им прежде рождения сына их, что быть Тильдэ спасителем Света, если прежде сам он не потеряет его. И в великом страхе пришли Нарду и Айбин к Финиару и молили его сказать им, как быть, ибо с каждым часом слабел Тильдэ, и Свет эулиен оставлял его. И велел Финиар всем эулиен рода своего собраться у постели Тильдэ, и пришли эулиен Оленьего рода, рода Щита, рода Ирдильле и Золотое дерево, и встали на колени, и взялись за руки, и Финиар с ними, тогда же молились они всем родом единовременно и сердечно об исцелении Тильдэ, и дети, и юные эулиен, и старшие из них, и тихая песнь-молитва их звучала во всём Светлом Доме. С Эйвели же сомолились и все эулиен Светлого Дома, преклонив колени и умоляя о Тильдэ, и так поднялась песнь эулиен до самых врат Эйдена и до самого престола Божиего, и услышал Создатель беду народа надеющихся и горю их и просьбе их внял милостиво, а потому по молитве соединённой рода маленького эу — исцелён он был, и Свет эулиен, Свет сердца его и жизни укрепился в нём, и развеялась тьма и колдовское наваждение арели, и исцелился Тильдэ по молитве народа своего, что объединился ради его спасения, оставив все дела свои. Так был спасён Тильдэ и утверждён в Свете, а вскоре благополучно перешёл под опеку отца и матери, когда третья луна взошла над ним, и вернейшей Любовью и заботой родителей своих был Тильдэ окружён светло и крепко, да исполнится пророчество Октруин Затворницы в срок свой, мы же ожидаем от Тильдэ светлейших дел и доброй улыбки его! Господь наш милостивый, Господин Садов, давший имена всему живому, услышь же моление наше: да не омрачатся улыбки родителей наших, и да не посрамим и мы их сиянием улыбок своих до скончания времён, положенных Тобой!

^{(2) есть между эулиен великий страх тени, происходящий не только от её противления Свету. Говорят, что Владыка или силы его самого древнее и много ужаснее — могут во снах приходить тенью и губить спящих, забирая их в страхе или подчиняя своей силе и воле. И смертные, и эулиен порою не просыпаются после снов, куда удалось войти такой тени, или просыпаются, потеряв душу. Смертным в те ночи снятся греховные сны, эулиен же видят саму тень — мать греха, и бывают ослаблены страхом. Не может тень прикоснуться к ребёнку. Так говорят, ибо Свет родителей и его рода защищает его до своего срока. И поэтому имя должно быть дано эу до первого сна, чтобы тень не имела над ним силы. Тень коварна, но редко приходит в обитель, ибо Свет Светлого Дома пугает её и не пускает к спящим. Но в тревогах, печалях, скорбях и сомнениях находит она брешь в сердцах эулиен и так приходит к ним, как и ко всем спящим. И каждый эу сам волен выбирать себе защиту: Вера, Любовь или Надежда, — их не так уж много. Удел же стоять против всякой тени — удел господина Светлого Дома. В том долг его днём. В том долг его ночью. Ибо никто не знает, когда и к кому придёт тень, прельстившись чистотой души и сердца.}

В то же время пришла Эликлем к возлюбленному мужу своему и нашла его, обессиленного молитвой за Тильдэ. И склонилась над ним, и подняла его, тогда же увидела она седину в кудрях Итерлена, ибо время одолевало его, хоть и не причиняло вреда и не касалось красоты его, взятой им прежде, когда решил виэ стать Итерленом. Вспомнила тогда Эликлем о природе мужа своего и не могла понять, как выбрал её всемогущий виэ, пребывающий всем и всюду. Тогда же спросила Эликлем мужа о том, и вот как он ответил ей: — Et bráytal` Íl`terlen. Ev el`tám el`ílim hi nírturual` me Fíniári im Ein-Maríi. Náen amemtírtenal` híol térlenirt ín`ni Íl`i im ráhu hi líetal` íeh. Hi líetal` Élkaritē, tóe daórai kémē, efér no bráytal`, líetal` Sédbiē im Élivienē, ke bráytenal` adūnai. Ov ērái bráytal` tiy. Im éah herkérital`. Mo herkérital` im hi ni ifh íl`menē, im tórnaē, kowb áytertil` te, ke ténderal`. Hi íniral` tíig Il`, hi evhítal` nói im no ímhetal` híen éahi, evhítal` míik rúhai ékem mayndú, móē él`renē, lítenē im fádah`ē, ev nóel` ántorial` hi éle mo im íl`reiftal` eráh`, kél`ye ifh eférli. Arm, ev el`Éydén, hi vol` vhéi, ke illártal` wrha tíenen hímeni. Hi vol` élueni, ke évmetental` kowb ti im íldaril`tal` tíig térlenirt. Isúlahii íl`tllii káylahol hi íyenal` ra el`shále me tíil`. Hi vol` p`híl`eni, ke áleytenal` kowb ti, im hi séndaynivtal` tíen il`máti. Efér tiy línal` ret Éydénol — tam íe rétarnumtal` íne, átu línal` wer tími. Im hi árnumal` mo im iyrétal` ret ékem, ke vol`óyli terh vol` imh, kowb ífhil` éeh gun wer tíil` íl`madi im Íl`i Et bráytal` Íl`terlen, ek tiy amráninne ín`ni íl`hil`e.<sup>13</sup> И ужаснулась Эликлем, и восхитилась. Тогда же спросила она, не тяготит ли Итерлена выбранная им доля, ибо, изменив природе своей и отказавшись от неё, потерял он и прежнее право, и много свобод, и власть, равной которой нет нигде и ни у кого, потому как никто не может быть всем и всюду единовременно, полно и единовластно, являться всем и частью всего, силой, знанием и Волей сотворившего и поименовавшего мироздание. Итерлен же ответил ей: — Hi ni nör, ke úrahoal` whra míil`, efér éah ísmurtal` hórnnē víē. Hi ni kahórt áyrem, ke vol` im míik ánum ke evá. O hi nör éne — nih émwomen úrahenē, nih véllen, nih Irím, érkeh él`re ev móē el`éahen ni tánakonal` hem íne, átu ev el`retén wer tíil` — áuh ni sed mayndúrē, ev el`retén wer tíil` — níe im íne támu. Ée hi derégal` íl`mami éah óyli derítal` yéltarē amkáni ev el`meynismun mayndú, o hi vol` imvírnuital` Líel` im íyenal` me niv`h. Hi Íl`terlen. Nih éul im nih víe, o ek, kíol tiy amráninne íl`hil`e. Nerén háol, ée, Íl`tankán im íl`tankántal` mayndú, ókon Líē, ek áyai el`tám íne.¹⁴ И поклонилась тогда Эликлем мужу своему и исполнила ифхёлье над краем платья его. Тогда же Любовь указала им, и над уставшим миром вознесла их, и не пожелали любящие, чтобы история их Любви заканчивалась именем Фьихлие, а потому упали соединённые в Свете в объятья друг друга, как падают две капли в благодатное лоно отца Океана, и легли как муж с женою в час, когда загорелась на небе звезда Измаиль.

Сотни лет влача груз судеб своего народа, на исходе тысячелетия в подзаконном мире стал Финиар Эйвели ощущать гнетущую слабость. Труден для него делался каждый шаг и любое движение, иногда и вздох давался ему с трудом. Но гнал от себя всесветлейший дурные мысли и не оставлял своего труда, взятого прежде. Однако со временем ему не сделалось лучше, но, наоборот, сила рук стала отказывать эу, и каждое движение превратилось в жестокую битву. Тогда же стал Финиар замечать, что едва поднимается он от ложа ночного соследования, уже прибрано в его покоях, и дела, отложенные им для труда — завершены, и книга прочитана, и яства стоят у его изголовья вместе с прохладной водой. Долгие дни размышлял Всеспрашиваемый, кто мог так служить ему, оставаясь не уличённым в своей службе, и сам себе не мог ответить. Но всё повторялось снова и снова, и кто-то исполнял за Финиара те из его трудов, что ныне ему так тяжело давались.

Но вот пришёл день, и упал Финиар, и не мог ни кричать, ни шевелиться. Верность дыхания изменила ему, и приготовился эу встретить Cмерть, вернейшую госпожу подзаконного мира, начав про себя молиться «véspr/di na hídi». Но вместо смерти, не прошло и трёх вздохов, — была Элигрен в его покоях. Она подняла и уложила своего господина на его ложе и тут же, не говоря ни слова, закрыла двери и начала прислуживать Финиару. Ни слова не проронила эу и ничего не спрашивала у Финиара, но, как ему казалось, была готова дышать за него и делала всё, что было ему потребно, будто бы была его руками, его ногами, его силой, движимой только одной его мыслью. Так продолжалось три дня и две ночи — и всё это время Элигрен была с Финиаром неотступно, служа ему безмолвно, осторожно и тихо, с величайшим почтением, ловя каждый взгляд господина и сердечно прислушиваясь к каждому его вздоху. Немыслимым образом воспринял Финиар служение эу с лёгкостью в сердце, ибо, следуя одной его мысли, Элигрен выполняла всю его работу, как требующую усилия плоти, так и усердия сердца. Тех же, кто чаял войти в покои и говорить с Всеспрашиваемым, Элигрен любезно отправляла в предел Оленьего рода, под опеку Элкарита, и вручала их его заботе. Всякий миг, что было возможно — находилась эу у постели своего господина, не отпуская его руки ни в час его бодрствования, ни в час соследования, когда, по обыкновению своему, лежал Финиар на своей постели, будто бы спящий. В те дни ни страх, ни боль, ни печаль не посмели приблизиться к Финиару, и сердцем он оставался бодр и радостен духом, ибо хоть плоть его отказала ему в повиновении, обрёл он иные трудолюбивые руки и усердное сердце. Так было три дня, и на третье утро силы внезапно вернулись к Всеспрашиваемому, едва он пробудился. Когда же открыл он глаза — Элигрен уже не было рядом, однако прибрано и накрыто было в его покоях, и все дела его были закончены прежде. Беспокоился Финиар, что дети узнают о его недуге и будут встревожены и опечалены, но ни одна душа в Светлом Доме не узнала о том, что было, и Финиар хотел отблагодарить дочь Виэльлине, но ему сказали, что её нет в Светлом Доме. Осмотрев то, что было сделано им в болезни, Финиар обнаружил, что не удивлён и вполне доволен, как будто бы и вправду сам всё сделал. Через несколько месяцев встретив Элигрен, Всеспрашиваемый заметил, что эу не помнит о том, что случилось, или же не желает давать знать, что помнит, ибо снова была собою прежней — многоулыбчивой и неприступной, той, которой нельзя отказать, и той, которую нельзя переспорить. Вглядываясь в искристые глаза эу, вечно прищуренные в улыбке, Финиар испытывал облегчение, но и не мог найти ответа — то, что случилось, было сном или явью, и чем дальше были те три дня, оставаясь в прошлом, тем более уверялся сам Финиар, что подобное было бы невозможным. И снова они с Элигрен виделись редко, а встретившись, часто подолгу молчали, чтобы снова избежать спора и несогласия, ибо каждый из них желал поступать по своему разумению и чести.

Примечания

13

Так родился Итерлен. В самом начале я наблюдал за Финиаром и Эин-Мари. Они привлекли мой взор своим Светом, и вскоре я полюбил их. Я полюбил Элкарита, твоего старшего брата, когда он родился, полюбил Седби и Эливиена, что родились позднее. А потом появилась ты. И мир изменился. Всё изменилось, и я не имею слов и разумения, чтобы описать то, что случилось. Я увидел твой Свет, я принял его, и он стал моим миром, стал мне дороже всего мироздания, всех моих сил, умений и вечности, в нём позабыл я обо всём и обрёл больше, чем имел когда-либо. Прежде, в Эйдене, я был ветром, что играл с твоими волосами. Я был цветами, что расцветали для тебя и радовали твой взор. Верным лучиком солнца я следовал по траве за тобой. Я был птицами, что пели для тебя, и я наслаждался твоим смехом. Когда ты ушла из Эйдена — сама жизнь покинула меня, ибо ушла с тобою. И я оставил всё и отрёкся от всего, что было или могло бы быть, чтобы иметь возможность находиться рядом с тобой, чтобы стать Итерленом, который живёт твоей улыбкой и Светом. Так родился Итерлен, которого ты зовёшь своим мужем (эмл.)

14

Я не знаю, что погибло со мной, когда мир потерял прежнего виэ. Я не помню теперь, что было, и мне неведомо, что будет. Но я знаю одно — ни тысячи смертей, ни правила, ни Закон, никакая сила во всех мирах не удержала бы меня, ибо в разлуке с тобой — ничто не имеет смысла, в разлуке с тобой — нет и меня самого. Быть может, я погубил целый мир или разорвал тончайшую нить в полотне мироздания, но я был принуждён Любовью и последовал за ней. Я — Итерлен. Не эу и не виэ, но тот, кого ты называешь мужем. Ради этого, возможно, Создатель и сотворил всё, ради Любви, которая больше самой себя (эмл.)