Им. Генеральной Линии

К. А. Никульшин, 2021

Трагифарс по мотивам произведений А. П. Платонова «Котлован», «Чевенгур», «Впрок». На рубеже 20-30 годов 20 века наша страна переживала один из самых драматичных периодов своей истории. В пьесе «Им. Генеральной Линии» сделана попытка воспроизвести атмосферу того «прекрасного и яростного мира», когда верилось, что все еще возможно и вот-вот сбудется… Герои пьесы говорят на языке поэзии, прозы и пленарных речей того времени (Маяковский В.В., Кушнер А.С. Иванов Г.В., Платонов А.П., Гастев А.К., Корнилов Б.П., Багрицкий Э.Г., Мандельштам О.Э., Гиппиус З.Н., Дж. Оруэлл, речи И.В. Сталина «О правом уклоне в ВКП(б)» на пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в апреле 1929 года и «К вопросам аграрной политики в СССР» на конференции аграрников-марксистов 27 декабря 1929 г.).

Акт 1

Сцена 1

Импровизация на тему «Время, вперед» Свиридова Г. В.

Активист

Шагай, страна, быстрей, моя,

коммуна — у ворот!

Впе —

ред, вре — мя!

Вре —

мя, вперед!…

Наляг, страна, скорей, моя,

на непрерывный ход!

Впе —

ред, вре — мя!

Вре —

мя,

вперед!…

Действующие лица (по очереди):

— Ну, мужики, и выпало ж времечко на нашу долю… да разве это честно? Одним кровь и пот, а другим — «чего изволите?» Вот родиться бы сразу при коммунизме!

— Не канючь, оно всегда так: что ни век, то век железный.

— Времена не выбирают,

В них живут и умирают.

— Время — это испытанье.

Не завидуй никому.

Активист. Кто еще кому завидовать будет, ведь мы с вами живем в самое разгеройское время — факт. Эх, хорошо в стране советской жить!

— Хорошо!

— Хорошо!

Активист. Хорошо, что нет Царя! А, братцы?

— Хорошо!

— Хорошо!

— Хорошо, что нет России!

— Как нет России?! Это что ж, Антанта победила?

— Ты кому продался, вражина?

— Да вы что, мужики! Я ж про ту, про царскую Россию с попами и буржуями.

— А, ну если так, то — хорошо.

— Хорошо!

Активист. Хорошо, что Бога нет!

— Хорошо!

— Ой, хорошо!

— Только желтая заря,

Только звезды ледяные,

Только миллионы лет.

— Хорошо — что никого,

Хорошо — что ничего,

Так черно и так мертво,

Что мертвее быть не может

И чернее не бывать!

Вощев.

Что никто нам не поможет

И не надо помогать.

Сцена 2

Кабинет профсоюзного начальника.

Товарищ Пашкин (к Вощеву). То-есть, как не надо помогать? Ты мне тут, товарищ, генеральную линию не саботируй: в стране торжествующего пролетариата рабочий человек завсегда найдет поддержку в советских органах!

(читает)… устраняется с производства вследствие роста слабосильности и задумчивости среди общего темпа труда… (к Вощеву) Администрация говорит, что ты стоял и думал среди производства. О чем ты думал, товарищ Вощев?

Вощев. О плане жизни.

Товарищ Пашкин. Завод работает по готовому плану треста. А план личной жизни ты мог бы прорабатывать в клубе или в красном уголке.

Вощев. Я думал о плане общей жизни. Своей жизни я не боюсь, она мне не загадка.

Товарищ Пашкин. Ну и что ж ты бы мог сделать?

Вощев. Я мог выдумать что-нибудь вроде счастья, а от душевного смысла улучшилась бы производительность.

Товарищ Пашкин. Счастье произойдет от материализма, товарищ Вощев, а не от смысла. Мы тебя отстоять не можем, ты человек несознательный, а мы не желаем очутиться в хвосте масс.

Вощев. А вы боитесь быть в хвосте и потому уселись на шею!?

Товарищ Пашкин. Тебе, Вощев, государство дало лишний час на твою задумчивость — работал восемь, теперь семь, ты бы жил — и молчал! Если все мы сразу задумаемся, то кто действовать будет?

Вощев. Без думы люди действуют бессмысленно!

Товарищ Пашкин. Ты у нас, Вощев, один такой среди пролетариата: не можешь найти слов для изъяснения коммунизма в собственном уме и не знаешь, для чего жить.

Вощев. А для чего, скажите, товарищ Пашкин? Я хочу истину для производительности труда.

Активист. Истину говоришь? А не есть ли истина лишь классовый враг? Ведь он теперь даже в форме сна и воображенья может предстать!

Товарищ Пашкин (изображает рукой жест нравоучения). Пролетариат, товарищ Вощев, живет для энтузиазма труда. Пора бы тебе получить эту тенденцию. У каждого члена профсоюза от этого лозунга должно тело гореть!

Так что же нам с тобой делать…

Пашкин что-то быстро пишет, потом вручает документ Вощеву.

С завода тебе придется уйти, но своего брата-пролетария мы в нужде не бросим… направим тебя в артель копателей…

Держи, товарищ Вощев, лопату в помощь — добывай истину из земного праха!

Активист. Да, только ты учти, что польза твоя для социализма на текущем этапе развития ничтожна, потому как сущность твоя состоит из сахара, разведенного в моче, а настоящий пролетарский человек должен иметь в своем составе серную кислоту, дабы он мог сжечь всю капиталистическую стерву, занимающую землю!

Энергично входит Физрук с репродуктором. С первыми звуками Вощев в ужасе сбегает с лопатой и документом, Активист тоже уходит.

Физрук (пронзительно лает в репродуктор). Группа за сорок до пятидесяти! Группа за сорок до пятидесяти! Займите исходное положение.

(Пашкин встает по стойке смирно).

А теперь посмотрим, кто у нас сумеет достать до носков! Прямо с бедер, товарищи. Р-раз-два! Р-раз-два!

(Пашкин с трудом наклоняется).

Товарищ, Пашкин! Глубже наклон! Вы ведь можете. Вы не стараетесь. Ниже! Так уже лучше, товарищ. А теперь, вся группа вольно — следите за мной̆ и повторяйте.

Физрук исполняет каскад образцово-показательных гимнастических упражнений; Пашкин неуклюже пытается повторять.

Физрук. Группа за сорок до пятидесяти стой, смирно. Переходим к водным процедурам, до свидания, товарищи!

Группа от тридцати до сорока! Группа от тридцати до сорока! Займите исходное положение…

Физрук удаляется, Пашкин обессилено рушится в кресло. Появляется Жачев.

Жачев. Долго я тебя буду дожидаться? Опять хочешь от меня кой-чего заработать?

Товарищ Пашкин. Ты что, товарищ Жачев: чем не обеспечен, чего возбуждаешься?

Жачев. Отвечаю прямо по факту: ты что ж, буржуй, иль забыл, за что я тебя терплю? Тяжесть хочешь получить в слепую кишку? Имей в виду — любой кодекс для меня слаб!

Жачев вырывает ряд роз и бросает их прочь.

Товарищ Пашкин. Товарищ Жачев, я тебя вовсе не понимаю, ведь тебе идет пенсия по первой категории, как же так? Я уж и так чем мог всегда тебе шел навстречу.

Жачев. Врешь ты, классовый излишек, это я тебе навстречу попадался, а не ты шел!

В кабинет Пашкина входит его супруга.

Супруга Пашкина. Левочка, ты опять волнуешься? Я ему сейчас сверток вынесу; это прямо стало невыносимым, с этими людьми какие угодно нервы испортишь! (грациозно уходит).

Жачев. Ишь, как жену, стервец, расхарчевал! На холостом ходу всеми клапанами работает, значит, ты можешь заведовать такой с…!

Товарищ Пашкин. Ты бы и сам, товарищ Жачев, вполне мог содержать для себя подругу: в пенсии учитываются все минимальные потребности.

Жачев. Ого, гадина тактичная какая! Моей пенсии и на пшено не хватает — на просо только. А я хочу жиру и что-нибудь молочного. Скажи своей мерзавке, чтоб она мне в бутылку сливок погуще налила!

Жена Пашкина входит в кабинет со свертком.

Товарищ Пашкин. Оля, он еще сливок требует.

Жена Пашкина. Ну вот еще! Может, ему крепдешину еще купить на штаны? Ты ведь выдумаешь!

Жачев. Она хочет, чтоб я ей юбку на улице разрезал. Иль окно спальной прошиб до самого пудренного столика, где она свою рожу уснащивает, она от меня хочет заработать!..

Товарищ Пашкин (жене). Неси, неси ему все, что просит. Разве не помнишь, как меня по кабинетам целый месяц таскали после его доноса? Даже к имени придирались: почему сразу и Лев, и Ильич, а не что-нибудь одно!?

Жена Пашкина. Ладно, ладно, Левочка, только не нервничай!

Выносит инвалиду бутылку кооперативных сливок и сверток.

Жачев (принимая дань). И качество продуктов я дома проверю. Если опять порченый кусок говядины или просто объедок попадется — надейтесь на кирпич в живот: по человечеству я лучше вас — мне нужна достойная пища (удаляется).

Жена Пашкина. Знаешь, что, Левочка?.. Ты бы организовал как-нибудь этого Жачева, а потом взял и продвинул его на должность — пусть бы хоть увечными он руководил! Ведь каждому человеку нужно иметь хоть маленькое господствующее значение, тогда он спокоен и приличен… Какой ты все-таки, Левочка, доверчивый и нелепый!

Товарищ Пашкин. Ольгуша, лягушечка, ведь ты гигантски чуешь массы! Дай я к тебе за это приорганизуюсь!

Сцена 3

Массовый митинг для артели копателей. Духовой ансамбль исполняет импровизацию на тему «Время, вперед» Свиридова Г. В.; агитационные плакаты, растяжки, знамена и т. п.

Активист.

В этот город — сто железных дорог…

Мы высадимся сразу.

На дома, на заводы, на колонны,

Все соединим, вместе…

Гудок.

Товарищ Пашкин (к рабочим). Товарищи-артельщики, сегодня мы начинаем постройку единого здания, куда войдет на поселение весь местный класс пролетариата, — и этот общий дом возвысится над всем усадебным, дворовым городом.

Так ударим же маршем строителей по единоличным домам! Ура!

Сафронов. Это что еще за игрушку придумали? Куда это мы пойдем — чего мы не видали!

Товарищ Пашкин (смущаясь) Товарищ Сафронов! Это окрпрофбюро хотело показать вашей первой образцовой артели жалость старой жизни, разные бедные жилища и скучные условия, а также кладбище, где хоронились пролетарии, которые скончались до революции без счастья, — тогда бы вы увидели, какой это погибший город стоит среди равнины нашей страны, тогда бы вы сразу узнали, зачем нам нужен общий дом пролетариату, который вы начнете строить вслед за тем…

Сафронов (возражающее). Ты нам не переугождай! Что мы — или не видели мелочных домов, где живут разные авторитеты? Отведи музыку в детскую организацию, а мы справимся с домом по одному своему сознанию.

Товарищ Пашкин (все более догадываясь и пугаясь). Значит, я переугожденец? У нас есть в профбюро один какой-то аллилуйщик, а я, значит, переугожденец? Ну знаете ли…, продолжайте, товарищ Прушевский…

Пашкин уходит, ансамбль за ним.

Инженер Прушевский. Ну что вы товарищи, здесь какое-то недоразумение. Этот единственный общепролетарский дом заменит весь старый город, где и посейчас живут люди дворовым огороженным способом; через год весь местный пролетариат выйдет из мелкоимущественного города и займет для жизни монументальный новый дом.

А через десять или двадцать лет мы построим в середине мира башню, куда войдут на вечное, счастливое поселение трудящиеся всей земли…

Активист.

Будет дом в три миллиона жителей.

Наверху зажжем неистовый жертвенник:

Факела,

Урагано-печи,

Прожекторо-пожары.

П-пах. Сразу потушим.

Ослепим материки…

На экране хроника тяжелого труда копателей. Гудок.

Сцена 4

Артельщики на обеденном перерыве.

Козлов (с радостью от сытости). Всему свету, как говорится, хозяева, а жрать любят, Хозяин бы себе враз дом построил, а вы помрете на порожней земле.

Сафронов. Козлов, ты скот! На что тебе пролетариат в доме, когда ты одним своим телом радуешься?

Козлов. Пускай радуюсь! А кто меня любил хоть раз? Терпи, говорят, пока старик капитализм помрет, теперь он кончился, а я опять живу один под одеялом, и мне ведь грустно!

Вощев. Грусть — это ничего, товарищ Козлов, это значит, наш класс весь мир чувствует, а счастье все равно далекое дело… От счастья только стыд начнется!

Подходит инженер Прушевский.

Вощев (Прушевскому). Товарищ инженер, а я вот что подумал, овраг — это более чем пополам готовый котлован и посредством оврага можно сберечь слабых людей для будущего.

Конец ознакомительного фрагмента.