Плащ для Красной Шапочки

Кэтрин Кей, 2023

Однажды твой отец отдаляется от тебя, не иначе как зачарованный колдовством Злой Мачехи. Однажды ты чуть не погибаешь из-за байкера на черном мотоцикле или… погодите… на вороном коне? Однажды ты, устав от роли белой вороны в университете, уходишь в настоящую сказку и встречаешь там прекрасного Принца, могущественного Колдуна и грозного Охотника. Однажды ты с трепетом надеваешь алый плащ с капюшоном, когда-то принадлежавший твоей матери, берешь в руки арбалет и идешь спасать мир – сказочный, но от того не менее реальный. Ты теперь не просто девушка Анна, ты – новая Красная Шапочка. И твой путь по зловещему лесу не будет ни легким, ни светлым, ни добрым.

© Кей К., 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Я не знаю, какой нынче день и какой нынче век.

Я смотрю в календарь, но ответа найти не могу.

Мы с тобой заблудились в тумане у сказочных рек.

Под ногами лишь снег, только розы на мертвом снегу.

Ты, смеясь, говоришь, что собаки твои оплошали

с утра.

Белоснежный олень был уж загнан, но в озеро прыгнул

и был так спасен.

Красноухие псы поджимают хвосты, не глядят

на меня,

А добычи их след снегом белым давно занесен.

И на левом плече твоем ворон — он ночи черней,

А на правом плече — белый голубь, сиятельней дня.

Мне бы воск в свои уши залить и не слышать опасных

речей,

Не просить бы о том, чтобы в плащ свой закутал

меня.

Хочешь душу мою? Забирай, отдаю ни за грош.

Отдаю за любовь, а вернее — за отблеск любви.

Ты охотник и в деле своем безнадежно хорош.

Я добыча твоя и не стану бежать. Если хочешь —

лови.

Я не знаю, какой нынче век, — опустел календарь.

Словно белый листок, он ложится под ноги ко мне.

Я не знаю, зачем тут, в тумане, о мой государь,

Я с тобой повстречалась в опасном, чарующем сне.

Я и сама не заметила, в какой момент местность вокруг изменилась.

Еще недавно я шла по светлому сосновому лесу. Ровные красноватые стволы уходили вверх, а через узорные ветки с длинными тяжелыми иглами щедро просачивалось солнце, яркими мазками брызгая по мягкому зеленому мху, пружинящему под ногами, словно толстый ковер. Еще недавно щебетали птицы, переговариваясь сотнями голосов.

Но как-то внезапно я поняла, что вокруг меня — густой подлесок, спутанный и сухой, точно патлы старухи. Деревья, заполонившие эту часть леса, походили на тени самих себя: почти лишенные листвы, болезненно скрюченные, покрытые коростой. Солнце исчезло, под ногами теперь были жесткий белый мох и лишайник, скрипящий и крошащийся, точно старые кости… Да, правильное сравнение: мне и вправду показалось, будто я иду по костям… Птицы тоже смолкли. Тишина сделалась давящей, пронзительной. Она проникала до самого сердца, оставляя по себе маслянистое, неприятное ощущение страха.

Позади хрустнула ветка. Моя спина одеревенела. Я хотела оглянуться и боялась этого. Уверенность, что добром все не закончится, крепла с каждой секундой.

А вот и птица. На скрюченную ветку, перегородившую мне дорогу — словно лес вытянул растопыренную ладонь, стремясь поймать меня, — опустился ворон. Склонил голову, насмешливо глядя круглым черным глазом, и расхохотался… вернее, раскаркался. Откуда-то снизу, из-под ног, ему хрипло ответила жаба.

И тут я не выдержала. Я знала, что бежать нельзя, знала, что ни в коем случае нельзя дать понять этому лесу, что испугалась, — нельзя, ведь, почуяв слабину, он вцепится и уже не выпустит из своих смертельных объятий. Знала, но ничего не могла поделать.

Кровь стучала в висках, деревья цеплялись за плащ, стараясь удержать. Я слышала, как затрещала ткань, но, конечно, не стала оглядываться, чтобы посмотреть на оставшийся на ветке лоскуток красной, будто выпачканной в крови, материи.

Я бежала, уже чувствуя, что это бесполезно, и страх гнал меня, как пастух гонит на бойню стадо глупых коров.

Где-то над головой скользнула тень. Ворон снова закаркал, словно засмеялся. От судьбы не уйдешь.

Прямо передо мной был овраг, весь заваленный буреломом. Я заметалась. Чего бы только я не отдала, чтобы попасть домой, в такую обычную и скучную повседневную жизнь, которую я всегда ненавидела! Чего бы я не отдала, лишь бы все это оказалось сном, банальным ночным кошмаром! Я никогда не была особо чувствительной, но сейчас нутром ощущала приближение беды. Чего-то неотвратимого и очень, очень плохого.

Думать было некогда. Я помчалась по краю оврага, едва не падая. На какой-то сумасшедший миг мне вдруг показалось, что стоит добраться до другой его стороны — и я спасена. Еще немного, нужно просто не сдаваться!..

Так близко к спасению, очень близко. Но чертова ветка… Я видела — ее не было над тропинкой еще секунду назад, но вот она, словно змея, бросилась наперерез, изо всех сил ударив меня в грудь, выбив из легких дыхание. Я упала на землю, не в силах дышать, чувствуя обжигающую боль в области грудной клетки, и поняла, что окончательно пропала.

А потом в ноздри ударил запах мокрой шерсти и другой — еще более отвратительный, тяжелый, железистый, чуть сладковатый. Так пахнет свежая кровь…

…На мою щеку упала капля. Я не хотела открывать глаза, но уже физически не могла вынести эту затянувшуюся паузу. Теперь я желала одного — умереть как можно скорее.

Ресницы поднимались медленно, очень медленно, но я уже знала, что сейчас увижу. И не обманулась.

Волчья морда находилась у самого моего лица. Красноватые дикие глаза смотрели равнодушно и от этого еще более страшно, с желтоватых крупных клыков стекала слюна, а вокруг пасти мех слипся от засохшей крови. Смрадное дыхание обжигало особым жаром и, мне казалось, оседало на коже мутной серой пленкой.

Волк был чудовищным. Такого огромного зверя я не могла вообразить даже во сне, а сейчас он стоял надо мной, отмеряя последние секунды моей, в общем-то, никчемной жизни.

— Ну что, Красная Шапочка, — зазвучал в моей голове равнодушный голос, — ты уже не маленькая девочка и должна бы знать, как опасно гулять по Темному лесу. Как опасно вмешиваться в чужие сказки.

И тут я наконец закричала, срывая горло, захлебываясь собственным криком. А мир окрасился в ярко-алый. Цвет крови.

— Девочка, девочка, — зашептал мне лес, — хочешь ли ты послушать сказку? Страшную сказку о том, как давным-давно…

Но я уже ничего не слышала.