Глава 2
— Вы снова побледнели, — произнес Габриэль, решительно направляясь к Брин, которая стояла не шелохнувшись, словно прикованная к полу. Габриэль нахмурился, когда увидел, как кровь снова отхлынула от ее нежных бархатных щечек.
— Присядьте на минутку…
— Не надо! — Она отстранилась от его заботливо протянутой руки, вцепившись пальцами в сумочку, бросив на него сердитый взгляд. Брин решительно покачала головой. — Я должна идти.
Габриэль напрягся, почувствовав, как неприятна ей даже мысль о его прикосновениях. — Мы не закончили наш разговор, Брин…
— О, определенно закончили, мистер Д’Анжело, — энергично заверила она. — Как я уже сказала, спасибо за то, что предоставили возможность быть седьмой кандидаткой, но, если честно, у меня нет ни времени, ни интереса. — Ее глаза вспыхнули мрачным блеском. — И я не имею ни малейшего представления, почему вы подумали, что я…
— Брин, вы лучший кандидат из всех отобранных нами, — быстро выпалил Габриэль, пытаясь предотвратить поток гнева с ее стороны. — Я оставил самое вкусное на десерт, — иронично добавил он.
— Но… — Брин осеклась и ошарашенно уставилась на него, когда наконец смогла подавить гнев и понять суть его слов. Она быстро облизнула свои сексуальные пухлые губы и спросила: — Что вы сказали?..
— Сказал, — сухо поправил Габриэль.
— Сначала вы сказали, что я буду седьмой кандидаткой на участие в выставке.
— Да, один из шести в запасе. И очень счастлив этому, — резким тоном добавил он.
Брин смотрела на Габриэля, постепенно понимая, что только что наговорила много лишнего. Она попыталась сдержать тошноту, но было бесполезно — виски, которое она выпила залпом, очевидно нельзя было употреблять на пустой желудок. Брин так волновалась перед приходом в галерею, что с утра ничего не смогла съесть.
— Меня сейчас вырвет! — прохрипела она, прикрывая рукой рот.
— Туалет здесь, — быстро произнес Габриэль, нежно держа ее за руку и ведя в направлении закрытой двери в другом конце кабинета.
На этот раз Брин не сопротивлялась его прикосновению, она лишь старалась сдержать приступ рвоты. Габриэль привел ее в шикарное помещение. Такое можно было увидеть только в частном доме: полностью стеклянная душевая кабина, белоснежные керамические краны. Само помещение было огромным, как служившая Брин и спальней и гостиной комната в ее доме.
Брин уронила сумку на пол и метнулась к туалету.
— Разве можно так безответственно обращаться с односолодовым виски тридцатилетней выдержки! — иронично произнес Габриэль несколько минут спустя, когда Брин вышла в комнату. Она почувствовала еще большее унижение, когда поняла, что он, должно быть, все время оставался рядом, пока ее тошнило.
— Я куплю вам другую бутылку, — пробормотала она, спуская воду и стараясь не смотреть на темный силуэт в дверном проеме.
— За тысячу фунтов?
Глаза Брин округлились, она убрала полотенце от лица, а затем повернулась к Габриэлю. Он стоял, облокотившись о дверной косяк, скрестив руки на груди. Брин тут же пожалела, что взглянула на него, так как почувствовала в его взгляде откровенную насмешку.
— Хорошо, наверное, я не смогу сейчас позволить себе купить вам новую бутылку, — тяжело вздохнув, признала она, видя, как он недоуменно вздернул брови.
Габриэль понимающе усмехнулся. От этого сердце Брин забилось чаще, и она прекрасно поняла почему. Несколько лет она не видела, как Габриэль смеется — после ареста отца в их отношениях не было места иронии или нежности. Этот смех мгновенно напомнил ей, почему она так сильно полюбила его тогда. Брин надеялась, что, если им когда-нибудь доведется случайно пересечься, она сможет остаться равнодушной. Но его ироничный взгляд, морщинки у век, бороздки на точеных скулах, ослепительно-белые зубы, чувственные губы мгновенно воскресили в ней прежние чувства. Его чарующая улыбка сражала наповал.
Брин резко отвела взгляд и закончила вытирать лицо и руки, потом взглянула на себя в зеркало — мешки под усталыми глазами, побелевшие щеки, нежная и уязвимая шея. Она не могла позволить себе так беззащитно выглядеть перед этим сильным мужчиной.
Чтобы успокоиться, она сделала глубокий вдох, затем повернулась к Габриэлю.
— Я хочу извиниться за свои слова, мистер Д’Анжело. Я была резка и поторопилась с выводами.
— Не надо продолжать, Брин, — прервал он ее, распрямляясь. — Извинения не очень гармонируют с вашим воинственным видом, — объяснил он, когда она настороженно посмотрела на него.
Ее щеки снова вспыхнули.
— Могли бы, по крайней мере, выслушать меня, прежде чем иронизировать.
Габриэлю, по всей видимости, с трудом удалось сдержать улыбку.
— Как я сказал, спокойный тон не очень для вас характерен.
Она вздохнула, принимая заслуженный упрек.
— Еще раз извините. — Брин старательно отводила взгляд в сторону, продолжая смотреть на роскошный мраморный пол.
— Вернемся в кабинет и завершим наш разговор? — предложил он серьезным тоном. — Или вам еще нужно пообщаться с унитазом?
Брин болезненно поморщилась.
— В этом виновато виски на голодный желудок.
— Конечно, — иронично ответил Габриэль, остановившись, чтобы пропустить Брин вперед. Он хорошо понимал, что ей стало плохо не только из-за виски, но из-за сильного стресса. — И к тому же кощунство пить односолодовое виски вперемешку с чем-то.
— Судя по цене виски, это действительно так.
Габриэль слышал ее саркастический ответ, который он, впрочем, проигнорировал.
— Как я уже сказал, вы, безусловно, являетесь одним из шести кандидатов на выставку молодых талантов, которая пройдет в галерее в следующем месяце. Давайте обсудим детали? — Он жестом указал на мягкий диван, обитый коричневой кожей, и кресла, стоявшие вокруг журнального столика прямо напротив огромных окон.
— Конечно. — Она решила устроиться в кресле, а не на диване. Скромно скрестив ноги, Брин вопросительно посмотрела на него.
Габриэль, в свою очередь, не сел, а направился к бару, чтобы взять бутылку охлажденной воды и стакан. Затем вернулся и поставил их перед ней на журнальный столик, и только потом расположился в кресле напротив.
— Спасибо, — тихо пробормотала она, открывая бутылку и наливая воду в стакан. Брин долго не могла утолить жажду, но наконец снова заговорила: — Мистер Сандерс предоставил мне некоторую информацию на прошлой неделе, но, конечно, мне интересно узнать подробности… — Она старалась придать своему голосу деловой тон.
Пока они обсуждали детали предстоящей выставки, Габриэль наблюдал из-под полуопущенных век, как Брин записывала информацию в блокнот. Пять лет назад эта женщина была милым невинным созданием, что так интриговало и очаровывало его. Прошедшие годы не оставили и следа от былой невинности. Габриэль был уверен, что у Брин было немало мужчин. Пять лет — долгий срок. Но за эти годы Брин стала еще более прекрасной, но, самое важное, в ней появился шарм уверенной женщины, знающей себе цену.
— Вы когда-нибудь планировали работать в галерее «Архангел»? — спросил Габриэль спустя полчаса их беседы.
Кладя блокнот в сумку, Брин подняла глаза.
— Простите?
Он пожал плечами.
— Вы — профессионал своего дела, и вами может заинтересоваться любая галерея мира, не только «Архангел».
Брин поморщила лоб и настороженно посмотрела на Габриэля. Она не была уверена, что правильно поняла его.
— Вы предлагаете мне работу? — наконец недоуменно спросила она.
Он прямо посмотрел на нее:
— Вы удивлены?
— Я отвечу отказом! Спасибо, — поспешно добавила она, осознав, что снова грубит и эта невежливость никак не вяжется с ее ролью благодарной финалистки конкурса молодых талантов.
— И почему же?
— Почему? — Она раздраженно тряхнула головой, словно выражая недовольство самой возможностью постановки такого вопроса. — Я хочу, чтобы мои картины кто-нибудь купил, именно поэтому я выставляю их в галерее. Но работать ассистентом я не хочу!
Он пожал плечами.
— Вы что-то имеете против того, чтобы получить работу, которая поможет оплачивать счета, пока вы будете зарабатывать славу и популярность?
Брин настороженно посмотрела на него, вдруг вспомнив, что на следующей неделе ей придется платить за квартиру. У нее были и другие счета, по которым уже накопилась задолженность. Но зарплаты в кафе действительно не хватало, чтобы оплатить многочисленные счета.
Габриэль как будто догадался об этом…
Брин сразу одернула себя: Габриэль Д’Анжело не пытался помочь ей. Он просто предположил, что она ухватится за возможность работать в «Архангеле», ведь существует мнение о том, что люди искусства живут очень бедно. Брин, конечно, не голодала, просто иногда ей действительно нечего было есть. Ее квартирка на третьем этаже была очень мала; половина комнаты служила спальней и кухней, а другая половина — студией.
— Нет, конечно, не против, — весело ответила она. — Но у меня уже есть работа.
— В другой галерее?
Брин нахмурилась, услышав резкую интонацию в его голосе.
— Какая разница, где я работаю?
Он поднял свои темные брови.
— Если вы сотрудничаете с другой галереей, будет неправильным выставлять ваши работы в «Архангеле».
«Верно», — печально призналась самой себе Брин.
— Согласна с вами. — Она кивнула. — Я не сотрудничаю с другой галереей. Но у меня есть работа, — быстро сказала она, нагибаясь, чтобы поднять с пола сумку. — И моя смена начинается через полчаса, поэтому…
— Ваша… смена?
— Да, моя смена, — четко подтвердила Брин. Недоумение в его голосе уязвило ее. — Я работаю продавцом в одной известной сети кафе.
Он удивленно приподнял брови.
— Латте, капучино, эспрессо и малокалорийные булочки? Вы говорите про эти забегаловки?
Брин поморщилась. Первые полчаса разговора прошли гладко; временами беседа была даже приятной. Они обсуждали, какие из своих работ Брин собирается выставить на выставке в следующем месяце, оговаривали сроки и другие необходимые детали. Но это, очевидно, было просто затишьем в их неприязни. Сейчас Габриэль решил изобразить надменного миллионера. Брин с вызовом посмотрела на него:
— Вы что-то имеете против уличных кафе?
Его соблазнительные губы скривились в улыбке.
— Я там никогда не бывал.
Конечно. Такие богатые люди, как Габриэль Д’Анжело, посещают дорогие рестораны и модные бары, а не придорожные кафе.
— Но я против того, чтобы один из моих художников работал в кафе, — четко продолжил он.
Брин напряглась.
— Один из ваших художников?
— Я не ошибаюсь, это ведь будет ваша первая выставка? — спокойно спросил он.
— За последние пару лет я продала одну или две работы небольшим галереям, — парировала она.
— Но ведь это будет первый раз, когда столько картин Брин Джонс будет представлено на официальной выставке?
— Да… — замешкавшись, подтвердила она.
Он кивнул.
— В дальнейшем, хотите вы того или нет, ваше имя будет связано с галереей «Архангел».
Она и так поступилась своей гордостью, представив свои работы на конкурс, организованный братьями Д’Анжело. И безусловно, ей не нравилась мысль о том, что ее имя навсегда будет связано с этой ненавистной фамилией. Брин до сих пор было страшно при мысли о реакции матери, если та когда-нибудь узнает, где именно будут выставлены ее картины! Конечно, Брин хотела получить признание своего таланта, но в то же время она не желала связывать свое имя с именем Д’Анжело или галереей «Архангел».
— Что вы предлагаете? — настороженно спросила Брин.
Он поморщился.
— Я думаю, что будет лучше, если в напечатанном и разосланном нашим клиентам каталоге не будет указано, что вы работаете в уличном кафе.
— Для кого лучше?
Габриэль подавил раздражение, вызванное ее надменным тоном. К тому же он не собирался признаваться, что уже знал о ее работе в кафе. И что ему не нравится эта ее работа. Он никогда не посещал такие заведения, но проезжал мимо бесчисленное количество раз. Его не очень прельщала мысль, что Брин изматывает себя в этом заведении каждый день, чтобы свести концы с концами. Работа ассистентом в «Архангеле» сильно облегчит ей жизнь.
Габриэль насупил брови.
— Какая у вас может быть причина отказываться от работы?
— Дайте подумаю… — Брин приложила палец к подбородку, изображая раздумья. — Первое — я не хочу работать в галерее. Второе — я не хочу работать в галерее. И третье — я не хочу работать в галерее! — Ее глаза сверкали решительным блеском.
— Именно здесь, у нас или вообще в галерее? — спокойно спросил Габриэль.
— В любой галерее, — твердо ответила Брин. — Потом, не будет ли это выглядеть как протекция? — изящно предупредила она следующее возражение Габриэля Д’Анжело.
— Из-за вашего участия в выставке?
— Так точно, — удовлетворенно подтвердила она.
Он поджал губы.
— И это ваш окончательный ответ?
— Да.
Он мрачно усмехнулся.
— Вы очень… несговорчивы, мисс Джонс.
— Я пытаюсь сохранить свою независимость, мистер Д’Анжело, — резко ответила Брин.
— Возможно, вы правы, — протянул он, поднимаясь с кресла. Сухость его тона подразумевала, что он не согласен с ней.
— Я думаю, мы все обсудили на сегодня. У меня назначена встреча, — он взглянул на дорогие наручные часы, — через десять минут. Он вопросительно посмотрел на нее, так как она до сих пор не встала с кресла.
— Понятно. — Брин так поспешно вскочила, что случайно задела сумку и все ее содержимое тут же раскатилось по комнате. — Там-тарарам! — Она быстро присела на ковер и с горящими от смущения щеками стала собирать и запихивать обратно в сумку свои вещи; некоторые из них были очень личными.
— Мне всегда было интересно, что женщины носят в сумочках, — весело произнес Габриэль Д’Анжело.
— Ну, теперь вы знаете! — Брин подняла глаза и смутилась еще больше, потому что Габриэль был совсем близко. — И я бы собрала все гораздо быстрее, если бы вы помогли мне, а не стояли, усмехаясь.
Габриэль улыбнулся. В эту минуту он казался потрясающе привлекательным, по-мальчишески озорным — улыбка очень его молодила. Перестав ухмыляться, он посмотрел на нее внимательным оценивающим взглядом. В его глазах цвета топленого шоколада блеснули озорные огоньки. Габриэль нахмурился, видя Брин, стоящую перед ним на корточках. Эта поза была столь сексуальной, что он почувствовал, как в его брюках тут же стало тесно.
Щеки Брин раскраснелись, губы были слегка влажны и приоткрыты, ее черные брюки так плотно облегали ее соблазнительные ножки!
— Хорошо, — хрипло произнес он, опускаясь на пол рядом с ней. Стараясь не смотреть на нее, он подобрал блокнот и ручку, а также маленький тюбик крема для рук и гигиеническую губную помаду.
— Вы сказали, там-тарарам? — Он почувствовал цветочный аромат ее духов, хотя сама она казалась смесью пряностей. Краем глаза Габриэль увидел, как она пожала плечами.
— Мама никогда не любила ругающихся женщин, поэтому я с детства научилась импровизировать.
Опускаясь на колени, Габриэль не расслышал ее ответ. Запах всех этих пряностей — корица, фрукты, может быть, нотка меда — все это усиливало его желание.
— Зачем вам белый перец, Брин? — спросил он, изучая баночку.
— Это дешевле, чем перцовый баллончик! — Она выхватила баночку у него из рук и бросила в сумочку.
Габриэль недоуменно посмотрел на нее:
— Перцовый баллончик?
— Я несколько раз в неделю возвращаюсь домой поздно ночью.
Она не увидела, как помрачнело его лицо.
— Из кафе, — сухо произнес он.
Брин бросила на него быстрый взгляд и отвернулась.
— А вам-то что?
Хороший вопрос. Но Габриэль не мог на него ответить. Иначе ему бы пришлось признаться, что он знает о ней всю правду и до сих пор чувствует свою вину. Прошедшие полчаса в обществе Брин Джонс убедили его, что независимость, которую она демонстрировала, в действительности лишь защитная маска. Но Габриэль помнил, что она всегда была немного колючей — ее вспыльчивый темперамент хорошо читался в сверкающих глазах и заостренном подбородке.
— Мне показалось, что у вас назначена встреча через несколько минут? — Она вопросительно посмотрела на Габриэля, который, не шелохнувшись, сидел рядом с ней.
— Интересно, что подумают люди, если увидят нас на полу в таких позах? — намеренно решил спровоцировать ее Габриэль.
— Можем узнать, если ваш следующий посетитель придет пораньше! — Щеки Брин порозовели, когда она полезла под журнальный столик, чтобы подобрать помаду.
Посетителем был престарелый лорд Дэвид Симмонс, страстный коллекционер произведений искусства, и Габриэль опасался, как бы его не хватил сердечный приступ при виде роскошной фигуры Брин.
— Я сказала что-то смешное? — Брин выпрямилась и посмотрела на Габриэля, который снова улыбался. Его темные волосы ниспадали на лоб. Брин пришлось сжать кулаки, чтобы не прикоснуться к этим шелковистым темным кудрям.
— Да так, вспомнил. — Улыбка исчезла с его лица, глаза потемнели, однако он продолжал внимательно изучать ее.
Брин заметила, что Габриэль смотрел не на нее, а лишь на ее губы. Влажные и приоткрытые губы, которые она тотчас же поджала, резко поднявшись на ноги и перекинув сумку через плечо. Осознав, что из-за их разницы в росте лицо Габриэля находится сейчас на уровне ее груди, Брин замерла. Габриэль даже не пытался скрыть, что видит голую грудь Брин сквозь просвечивающую ткань ее блузки…
