Скажи мне «нет»

Ксюша Лесникова, 2022

– Никогда не смотри бешеной собаке в глаза, – учил меня отец. В глаза собакам я не смотрела. Вот только… однажды посмотрела в глаза волка, и с этого самого момента мой мир навсегда и бесповоротно изменился. Моя прежняя реальность рухнула куда-то в чёртову бездну, расплескавшись осколками. И теперь в моём новом мире всё иначе. Теперь в нём существует мужчина с глазами цвета спелых оливок, мужчина, чей взгляд может расплескиваться янтарным, мужчина, который способен превращаться в огромного чёрного волка. Тот, от кого не уходят и не сбегают. Тот, чьи приказы выполняют безоговорочно. Мужчина, которому ещё никто и никогда не смел отказывать, просто потому, что такому, как он, отказать невозможно. Такому, как он, ещё никто и никогда не смел сказать «нет». Никто, кроме… меня.

Глава 1

*Кира*

С Софией Корсаровой мы познакомились совершенно случайно.

В тот день я по своему обыкновению сидела в одной из любимых городских кофеен в самом сердце столицы, неспешно потягивала через трубочку уже остывший апельсиновый раф и рисовала на страничках маленького карманного альбома случайных посетителей заведения.

Это был мой излюбленный и практиковавшийся уже не один год способов поиска вдохновений. Небольшой альбом или маленький блокнот, а также пару остро заточенных карандашей я таскала с собой практически везде и всегда. И так же почти всегда рисовала. На скамейке в парке, в метро по дороге до дома, в очереди на кассе супермаркета, если я видела что-то, что меня цепляло, я просто выхватывала из кармана альбомчик и делала быстрые, торопливые зарисовки.

Сейчас же я скользила взглядом по людям, заходящим в кофейню, и переносила их силуэты на бумагу. Рисунки были легкими, и скорее схематичными, больше напоминая незаконченные наброски. Скетчи в формате «здесь и сейчас».

Вот парень, сидящий за соседним столиком, что-то сосредоточенно читает, внимательно вглядываясь в экран своего ноутбука. Перед ним наполовину пустая чашка с капучино и разломанный пополам сэндвич в картонном контейнере. Я улыбаюсь и легкими линиями передаю его позу, наклон головы, насупленные брови и увлеченный взгляд. Схематичными штрихами добавляю очертания ноутбука.

Снова оглядываюсь. Вот молодая женщина сидит, скрестив ноги и подперев кулаком подбородок. Перед ней раскрытая книга. Читает. Этой мой любимый тип. Я всегда люблю рисовать людей с книгами. Росчерк, линия, нажим грифеля и силуэт женской фигуры легко перемещается на очередной альбомный листок.

Вот молодой мужчина в офисном костюме, стоящий у витрины и нетерпеливо постукивающий каблуком об пол. Работник из соседнего офиса, забежавший в обеденный перерыв за своим привычным двойным эспрессо. Его я рисую быстрыми, отрывистыми линиями, чтобы всего лишь парой штрихов передать динамику рисунка.

Переворачиваю страницу. Делаю глоток кофе, а потом смотрю сквозь немного пыльные окна на залитый ярким весенним солнцем проспект, по которому без остановки текут потоки легковых автомобилей, дорогих иномарок, длинных и вытянутых темно–синих автобусов и желтых машин такси.

Мелодично звякает маленький серебряный колокольчик, висящий над входной дверью, извещая о новом посетителе. Я отвлекаюсь от созерцания городского пейзажа и перевожу своё внимание на очередного гостя, оказавшегося молодой, элегантно одетой девушкой.

Она была красива. Нет, не так. Она была потрясающе, невероятно красива. Таких людей мне всегда хотелось рисовать особенно долго, уделяя внимание каждой линии и каждой незначительной детали.

У неё были удивительные глаза, настоящее сосредоточия цвета. Топкие малахитовые омуты, опушенные длинными темными ресницами и переливчато мерцающие в рассеянном, неясном свете висящей под потолком кофейни люстры. И я вдруг впервые в жизни пожалела, что у меня с собой лишь привычный грифельный карандаш и совершенно нет под рукою красок.

Девушка была очень молодой, возможно, всего лишь на пару лет старше меня.

Но меня больше поразило другое. Выражение её лица — спокойное, сосредоточенное, внимательное. Подобные лица редкость, особенно в столице, в городе, где у каждого находится целая куча дел, где у людей хронически не хватает времени, где все бегут и спешат разобраться с собственными проблемами. Незнакомка же была поразительно спокойна. Она неспешно подошла к стойке, сделала заказ, дождалась, пока бариста выдаст ей высокий картонный стакан с фирменным логотипом кофейни, и устроилась за соседним от меня низким столиком.

Я покусала кончик карандаша, а потом рука сама непроизвольно заскользила по бумаге.

Закончила я минут через десять. Наложила пару финальных штрихов и удовлетворенно кивнула, рассматривая полученный результат.

— Простите, — голос, внезапно раздавшийся над моей головой, заставил вздрогнуть. Я подняла немного удивленный взгляд и столкнулась со взглядом бесконечных малахитовых омутов. Незнакомка стояла около моего столика и мягко, приветливо улыбалась.

— Я видела, что вы рисовали…, — она смущенно запнулась, — хотела бы посмотреть.

— О, да, конечно — конечно! — я спохватилась, поднимаясь с низкого маленького пуфа, на котором сидела, скрестив ноги, и протянула девушке свой альбом.

— Ой! — та в восхищении перевернула несколько страничек и остановилась взглядом на своем собственном портрете, — это очень красиво!

— Могу отдать вам ваш портрет, — я вежливо улыбнулась.

Рисунки своим невольным натурщикам я отдавала довольно часто. Это не было обычным жестом вежливости, и я преследовала, скорее, практические цели. Ведь нередко своих новых клиентов я находила именно так. Людям нравился рисунок, они начинали интересоваться моим творчеством, просили показать больше примеров работ, а потом заказывали портрет или просто картину, а порой выкупали какую-то из тех, что уже были написаны ранее и хранились у меня дома.

— Нет-нет, что вы, не нужно, — девушка еще больше смутилась, а потом внезапно протянула мне руку для приветствия, — София.

— Кира, — я повторила её жест.

— Кира, — новая знакомая вернула мне альбом и вновь стала очень серьезной, — кажется, мы не случайно встретились. Дело в том, что я уже давно ищу творческого человека для одной задачи. Обсудим? — спохватившись, она указала рукой на столик.

— Да-да, конечно, — я вновь опустилась на низкий пуфик, и скрестила ладони под подбородком, приготовившись слушать, про этом мысленно ликуя. Ну вот, кажется, я вновь нашла себе нового потенциального заказчика.

София опустилась напротив.

— Кира, скажите, вы работаете в стиле интерьерной живописи?

Я задумчиво покусала губу. Интерьерная живопись в последнее время стремительно набирала популярность. Многим людям переставали нравиться привычные решения по оформлению стен в своей квартире деревянными панелями, обоями, или простой краской. Они искали креатива и разнообразия, а поэтому в моду начала входить интерьерная живопись. Картины, которые художники рисовали прямо на стенах в домах и квартирах, как бы «расписывая» внутреннее пространство.

Мне в подобном формате работать ещё не приходилось, в чём я и призналась Софии.

— Но, думаю, если мы с вами обсудим все детали, я смогу подстроиться под ваши требования, — заверила, видя несколько расстроенное выражение на лице своей собеседнице, — так же, для ознакомления, могу выслать вам свое портфолио. Там много работ в различных техниках, возможно, вам что-то понравится, и вы сможете определиться со стилем.

В последующие пол часа мы обменивались контактными данными, я отправляла Софии на почту файл со своим художественным портфолио, а затем выслушивала её пожелания относительно идеи для будущей работы.

Спустя ещё пол часа я уже сидела в одиночестве, расправляясь со вторым по счету стаканчиком апельсинового рафа.

София давно ушла, распрощавшись со мной и пообещав непременно перезвонить, я же, просидев в кофейни еще пару добрых часов и поселив на страницах своего альбома с десяток набросков, тоже засобиралась домой. Полностью удовлетворенная, довольная, и с радостной улыбкой на лице.

А уже вечером, как и обещала, мне вновь позвонила София. Я предсказуемо ожидала разговора о предстоящем заказе и деталях моей работы, но девушка внезапно начала совершенно с другого вопроса.

— Кира, здравствуйте! — раздался мелодичный голос из динамика, стоило мне только принять входящий и обменяться положенными приветствиями, — простите, что беспокою вас так поздно. Дело в том, что мой старший брат… он тоже в своём роде… интересуется искусством. Я показала ему ваши работы и одна из картин заинтересовала его особенно сильно. Полотно с черным волком, скажите, оно всё ещё находится у вас?

— С чёрным волком? — я на мгновение запнулась, пытаясь понять, о какой картине идёт речь, — а, кажется, я вас поняла. Да, эта работа всё ещё находится у меня. Но, видите ли, эту картину я рисовала очень давно, в любительском, так сказать, формате, и никогда прежде не выставляла её на продажу.

— Да? Надо же… как жаль. Если вас вдруг обеспокоил вопрос цены, не волнуйтесь, вы сами можете назначить цену.

— А знаете, я передумала. Передайте своему брату, что мы с ним, возможно, сможем договориться.

Мы действительно договорились.

Мужчина, перезвонивший мне через несколько минут после звонка Софии, был вежлив и по-деловому собран. Он сразу же обмолвился, что назначенная мною цена совершенно не играет никакой роли и что для него главное — получить картину. Мы договорились о встрече на вечер следующего дня. Я назвала адрес своей квартиры, выслушала заверение, что мужчина лично приедет со своими помощниками забрать довольно внушительных размеров холст, попрощалась, и скинула вызов.

Отложила мобильный в сторону, задумалась.

Постучала пальцами по краю стола, наблюдая, как в ярком свете настольной лампы в воздухе скользят маленькие, почти прозрачные пылинки.

А потом решительно поднялась со стула. Прошла в противоположный угол комнаты, отодвинула коробку, в которой хранились всевозможные мелкие, нужные и ненужные вещи, открыла шкаф и вытащила из него завернутый в тонкую прозрачную пленку холст.

Оттащила его обратно к столу, в пятно света, прислонила к краю стола. Холст был большим, по полтора метра в длину и ширину. А ещё, с ним было связано очень много личных воспоминаний.

Это даже была не совсем картина. Это была история длинную в несколько лет, перенесенная и запечатленная красками на холсте. Идею её создания я вынашивала, кажется, не один год. А потом так же не один год билась над её воплощением.

Это было что-то личное, больное. Я рисовала эту картину каждый раз, когда чувствовала, что нахожусь на грани. Брала кисти и краски — обязательно тёмные, садилась и выливала на холст всю свою усталость. Мазки были резкими, грубыми, отрывистыми. Я словно рисовала на полотне свои страхи, постепенно избавляясь от них.

Я специально никогда не вешала эту картину на стену, предпочитая прятать её в шкафу. Мой собственный рисунок вызывал у меня… тревогу. Я не знаю, как вообще получилось нарисовать подобное. И, с одной стороны, расставаться с этой работой было неимоверно жалко.

Сколько я себя помню, при каждом переезде на новую съемную квартиру я всегда упрямо таскала этот холст с собой. При этом никогда не представляла ни на одной из художественных выставок, и не выставляла на продажу.

Это не был заказ, я именно рисовала, как принято говорить, «для себя». Не преследуя цели в дальнейшем получить прибыль от продажи. Лишь по этой причине я вначале отказала Софии, сказав, что работа не продаётся.

Но потом вдруг словно щелкнул маленький невидимый переключатель в голове.

Может, это сама судьба прямо сейчас намекала мне на то, что с прошлым пора расстаться?

Ведь даже в своё портфолио я добавила фотографию этой картины скорее машинально, чем осознанно, просто «чтобы было». И даже успела про эту картину забыть, если бы не София и её брат, которого почему-то заинтересовало именно это полотно.

В таком случае, раз всё так сложилось, не лучше ли будет продать картину? Ведь я специально назвала своему покупателю заведомо непомерную сумму, рассудив, что, если он откажется — картина останется у меня. Если же согласится — я получу неплохи деньги за работу, которую прежде вообще не планировала продавать. С какой стороны ни глянь, получалась сплошная выгода.

И раз уж таинственный старший брат моей случайной знакомой согласился и решил, что ему непременно нужна именно эта картина — что ж, пусть так и будет.