Чувство, заточенное в сталь

Ксения Штефан, 2020

Боль резанула его точным ударом в спину. Хотелось вздохнуть, но он вдруг забыл, как дышать. Невыносимая холодная сталь сжала в кулак его сердце. Он открыл глаза и узрел склонившееся над ним божество: длинные обсидиановые кудри терзал ветер, то открывая, то пряча прекрасное лицо и невыносимо зовущие темно-зеленые глаза. Кто она? Всеобщая Мать, готовая принять его в объятия вечности? Или же Хелья, забирающая душу в свое подземное царство? – Восстань, – прошептали манящие алые губы. И он подчинился… Она спасла его, и теперь эта женщина – центр его мира, и он готов исполнить каждый ее приказ, готов защитить ее от опасности любой ценой. Вот только кто он для нее? Слуга? Раб? Или же кто-то более значимый и близкий?

Глава 2. Хрусталь, защищающий жизнь

Эвар отложил бритвенные принадлежности и еще раз посмотрел в начищенную до блеска железную тарелку, дабы убедиться, что выбрил бороду ровно. Внимание, однако, привлекли глаза: вокруг голубых радужек все четче проступали медные ободки — результат действия воскрешающей эссенции, струящейся по его жилам. Попытался пригладить густые черные волосы, еще раз проверил бороду.

— Можно подумать, ты на свидание собираешься, — со смешком произнес рыцарь за его спиной.

Эвар взглянул на него: на вид молодой, но совсем лысый, вокруг серых радужек в глазах четкие медные кольца. Сидит, облаченный в черный кожаный доспех, который почему-то зовет хрустальным. На нем, правда, действительно поблескивают какие-то линии, но они больше похожи на сталь или серебро.

— Одевайся скорее, госпожа вот-вот придет, — рыцарь кивнул в сторону лавки, на которой лежал еще один кожаный доспех или скорее костюм? Простые штаны, тяжелые сапоги до колена и камзол с высоким воротником до самого подбородка и стальными шипами на рукавах. На голову вместо шлема опускался капюшон. К доспеху также прилагались ножны с большим двуручным мечом. — Ну, как?

— Тесновато, — пробасил Эвар, пробуя пошевелить руками. — А воротник отодрать нельзя? — подергал он неудобный элемент одежды.

— Можно, но за это госпожа отдерет тебя, — загоготал лысый рыцарь. — Нас ведь можно убить, лишь отрубив голову, воротник и капюшон защищают тебя от этого.

— Ну, да? — недоверчиво проговорил Эвар, делая неестественно широкие шаги. — Как же тесно, черт побери!

— Этот доспех верой и правдой служил предыдущему слуге госпожи Эвелин, прояви уважение. Дан ведь не виноват, что был меньше тебя! Хотя, честно говоря, раньше он был самым крупным из нас.

— А много вас было?

— Пятеро.

— А сколько осталось?

— Вместе с тобой — трое.

— Кажется, эти доспехи вовсе не так надежны, как вы о них думаете, — усмехнулся Эвар. — Почему бы не носить нормальную стальную броню?

— Потому что стальная броня не выдержит и половины тех ужасов, через которые нас проводит госпожа. Хрустальный доспех же позволяет выжить в пламени дракона и в буре Белой пустыни, это я проверял на себе лично. Не веришь? Попробуй ударить меня мечом.

Эвар неловко вытащил меч, еще раз обматерив тесный доспех, уже начавший натирать в подмышках и промежности. Похоже, что повышенная износостойкость и впрямь пригодиться его организму. Ударить в полную силу он не решился, поэтому легонько стукнул лысого по плечу плоской стороной меча. Ничего особенного не произошло, а рыцарь, закатив глаза к потолку, вдруг выхватил топор, до этого висевший у него на поясе, и совершил стремительный рывок, метясь Эвару в правое плечо, но тот отбил атаку, вслед за чем последовал обмен быстрыми и сильными ударами.

— Что здесь происходит?! — возмущенный возглас госпожи заставил бойцов замереть на месте. Словно зеркальные копии друг друга, они медленно повернули головы в сторону дверного проема, в котором, недовольно хмуря брови, стояла госпожа Эвелин. Все ее тело скрывал просторный бархатный черный балахон с капюшоном. А за правым плечом с совершенно невозмутимым лицом стоял еще один верный слуга. Как и драчуны, он был облачен в кожаную броню, причем капюшон уже покоился на его каштановых кудрях до плеч. Эвар про себя отметил, что и у новоприбывшего глаза поблескивают медными кольцами.

— Госпожа Эвелин, я хотел продемонстрировать новенькому достоинства нашей брони, в коих он усомнился, — выйдя из боевой стойки, с поклоном произнес лысый.

— Судя по всему, нам с вами тоже следует в них усомниться, — грустно произнесла Эвелин. — А теперь пора в путь.

Она вошла вместе со своим слугой, захлопнула дверь, а потом извлекла связку ключей откуда-то из-под балахона. Вставив один из ключей в замочную скважину, она затворила, а потом вновь отворила дверь, после чего распахнула ее. Эвар замер в изумлении: прямо перед ними развернулась оживленная улица, переполненная людьми. До его ушей доносились рыночные крики про свежие пирожки и острые клинки, а когда он перешагнул порог, то, вдохнув, тут же ощутил разнообразие всевозможных запахов: дым, конский навоз, свежевыпеченный хлеб, цветочные духи…

— Добро пожаловать в Мириум, — улыбнулась Эвару Эвелин, — столицу чудес и приключений.

Дверь за ними захлопнулась и тут же слилась со стеной из красного кирпича, оставив едва заметный контур, который, однако, вскоре скрылся под разросшимся плющом.

— Не знал, что некроманты еще и между городами перемещаться умеют, — медленно проговорил Эвар, с любопытством осматриваясь.

— Я изучаю многие магические науки и искусства, — спокойно ответила госпожа. — Идемте, пора возвращаться домой.

— А почему нельзя было переместиться сразу к порогу? — поинтересовался Эвар.

— Потому что эти ключи связаны с конкретными дверями, расположенными в особых точках. Благодаря им можно попасть откуда угодно в семь определенных мест.

Они шли между лавок с летающими коврами и метлами, светящимися шарами, парящими в воздухе книгами, клетками с чертями, клинками, покрытыми рунами, драконьими яйцами и маленькими феями, разбрасывающими пыльцу.

— Я думал, что феи бывают только в сказках, — удивленно сказал Эвар.

— Мириум не просто так зовется столицей чудес. В этом городе располагается Первый магический университет, в котором ведутся передовые исследования в области магических наук, исторической магии и магических искусств. Величайшие маги съезжаются сюда со всего мира, чтобы обменяться опытом. На самом деле, они надеются узнать что-то новое, при этом отдав взамен какое-нибудь незначительное открытие, но и этого достаточно для развития магии в целом. К несчастью, не смотря на развитие местной культуры, стоит день проехать на коне от стен города, а во встреченных тобой деревнях уже воспринимают, как сказки все то, чем мы тут занимаемся. Воскрешение? Невозможно! Перемещения по воздуху — небылица! Говорящая сова — нелепица! — возмущенно вещала Эвелин, уверенно шагая в одном ей ведомом направлении. Эвар сообразил, что другие телохранители тоже плохо понимают, куда нужно идти, поскольку несколько раз стремились повернуть в неверную сторону. В какой-то момент удивительные городские постройки скрылись из виду, и четверо путников принялись плутать по тропам в тенистой роще, пока не вышли к покосившейся каменной башне, основательно заросшей мхом и плющом. Совершенным кругом ее ограждал покосившийся заборчик из заостренных металлических прутьев. — Вот мы и дома!

— А как же особняк в Ассоли? — спросил свою госпожу лысый рыцарь. Эвар сообразил, что Ассоль — столица королевства Моро.

— Я его продала, — жизнерадостно сообщила Эвелин. — Давненько мы здесь не были, да Сео? — обратилась она к кучерявому. Тот лишь вежливо поклонился. — Эта башня — первое мое жилище в самостоятельной жизни вдали от семьи, от Ассоли и от… всего того, что следует держать вдали. Что ж, проверим, сильны ли еще оберегающие чары. Кто там сомневался в хрустальном доспехе? Эвар, открывай ворота!

Чувствуя подвох, Эвар медленно подошел к ржавой дверце и осторожно попытался ее открыть. Та возмущенно загудела, звякнула, и в следующий миг он уже был окружен сотней острых, похожих на стрелы прутьев. Однако все они находились на безопасном от него расстоянии, за исключением нескольких особо рьяных железяк, которые впились бы ему в руки, но вокруг кожаного доспеха сам собою образовался еще один прозрачный, и впрямь похожий на хрусталь, но столь прочный, что волшебные прутья рассыпались на осколки, ударившись об него.

Эвелин щелкнула пальцами, и восставшие прутья вернулись на свои места.

«Нужно будет подправить защитные чары», — пробормотала колдунья себе под нос. А затем добавила уже во весь голос:

— Идем строго по тропе, на траву не наступать!

И четверо путешественников зашагали прямиком к покосившемуся сооружению. Внутреннее убранство башни оставляло желать лучшего: десятилетний слой пыли и паутины, словно ватное одеяло, окутывал разномастную, некогда пеструю, а ныне выцветшую мебель. В воздухе порхало, уныло шелестя пожелтевшими страницами, несколько магических книг, а по полу в невероятных сочетаниях было разбросано нижнее и постельное белье, жутковатые стальные инструменты, цепи, доспехи и разнообразные емкости из-под сладостей. В некоторых черепках даже можно было разглядеть заплесневелые лужицы варенья.

— Иль, на тебе уборка, Сео, приготовь обед, Эвар идет за мной.

— Доспех, который ты носишь, принадлежал моему слуге Дану, — говорила госпожа Эвелин, ведя Эвара по винтовой лестнице в подземелье. Путь им освещали многочисленные голубые прожилки, загорающиеся прямо в каменных стенах. — Его сделали эльфийские мастера, подражая искусству хозяев леса. До последней битвы считалось, что эльфийские доспехи лучше, нежели их прототипы, созданные духами. Однако, как ты, полагаю, уже понял, все мои слуги, носившие такую хрустальную броню, погибли в битве при Сером пепле. А вот мой доспех выдержал удар. Сео и Иль, как и я сама, носят истинный хрустальный доспех, который сделали по моей просьбе хозяева леса Олерелей. Насколько нам известно, несколько веков назад в Олерелей вторглась группа магов, желавших завладеть неким источником силы. Хозяева леса преградили им путь, но сильно пострадали. Чтобы защититься от магии, они и создали хрустальные доспехи.

После этих слов, Эвелин отворила тяжелую дубовую дверь у подножия лестницы. Они вошли в темноту, но чародейка хлопком ладоней зажгла огонь в круглых светильниках, хаотично развешанных по стенам и потолку. Внимание Эвара тут же привлек хрустальный гроб, стоящий на постаменте прямо напротив входа. Рядом с ним на маленьком столике неаккуратно лежали хрустальные туфли, а с другой стороны на манекене сияли самые настоящие рыцарские латы, сделанные все из того же хрусталя. В вытянутых руках манекена покоился огромный двуручный меч. Тоже хрустальный. Эвар, словно зачарованный, смотрел на мириады разноцветных бликов, разбегающихся по витиеватой резьбе, украшавшей хрустальные предметы. В них было что-то… манящее.

— Тебе сюда, — холодный голос госпожи вывел его из странного транса. Эвар взглянул на нее, собираясь послушно проследовать в указанном направлении. Пока он таращился на гроб и доспехи, Эвелин скинула свой балахон, небрежно бросив его на кресло у письменного стола в левом конце подземелья, и теперь стояла у жуткого мраморного постамента длиной немного больше человеческого роста, а высотой как обеденный стол. Жутковатости этому каменному сооружению добавляли многочисленные ножи, ножницы, зажимы и иглы различных форм и размеров, развешанные на стенде рядом с ним. Вот только сердце воскрешенного забилось чаще не от страха: его госпожа стояла, обтянутая в черную кожу с поблескивающими хрустальными пластинками, непослушные черные пряди выбились из двух тяжелых кос, лежащих на ее плечах. Она недовольно подняла острые брови, ожидая, когда же он выполнит приказ, а Эвар словно вдруг прозрел. Почему в течение трех прошедших дней он не замечал, насколько она красива?

— Живо сел на стол! — раздраженно прикрикнула чародейка. Он повиновался, но как завороженный продолжал разглядывать ее, благо теперь она стояла всего в метре от него. Эвелин приказала ему раздеться до пояса, он незамедлительно исполнил ее волю, продолжая любоваться тем, как свет играет на ее черных волосах, когда она смотрела ему в лицо, стремился заглянуть в зеленые глаза, а когда отворачивалась, любовался аппетитными формами, выгодно подчеркнутыми кожаной одеждой.

Однако его опечалило то, что госпожа выглядела встревоженной, на ее хорошеньком личике явно проступило озабоченное выражение.

— Что-то не так? — решился он задать вопрос.

Она удивленно взглянула на него.

— Почему ты спрашиваешь?

Она ощупывала и простукивала левую сторону его груди.

— Вы выглядите обеспокоенно, моя госпожа.

— Пока не могу понять. Понаблюдаю за тобой еще несколько дней, как раз сходим в Олерелей, попросим у хозяев доспех для тебя. А потом, если не разберусь сама, то покажу тебя Велемиру.

— Велемир — некромант?

— Да, мы вместе с ним работали над техникой серебряных сердец…

— Вы говорили, что у меня сердце из стали…

— Так и есть, — она мягко улыбнулась ему, от чего на щеках появились ямочки. — Но обычно для воскрешения мы используем серебро как самый драгоценный из металлов. Но на поле боя ничего серебряного у меня под рукой не было, вот и пришлось отломать кусочек от собственного стального кинжала.

— А почему вы именно меня воскресили? Уверен, на поле боя было множество других воинов…

Эвелин вновь удивленно посмотрела на своего слугу.

— Никто из них не сражался так свирепо и так умело, как ты. А мне нужен был очень хороший воин, чтобы заменить троих утраченных. И нужен был срочно… Ты хочешь спросить еще что-нибудь?

— Пока не понял.

Эвелин тяжко вздохнула и пробормотала себе под нос что-то про повреждение мозга. Еще раз осмотрела его руки.

— Завтра же отправляемся к хозяевам леса. Не хватает еще, чтобы ты разлагаться начал…

— Моя госпожа… — он хотел сказать что-нибудь утешающее, поскольку на глазах у нее появились слезы. — А заменить меня нельзя? — ничего другого он не придумал.

— Нет, — вздохнула она. — Я потратила на тебя последний живительный янтарь и слишком много сил… Но об этом нельзя никому сообщать, ты понял?!

Он понял, что его воскрешение — нарушение ее планов. Что-то тут не так. Хватит изображать тупицу, пора встряхнуться и поразмыслить над сложившейся ситуацией.

— У тебя появились какие-нибудь воспоминания о прошлом? — задала она новый вопрос, отворачиваясь к письменному столу и внося какие-то записи в уже известную ему книгу.

— Нет…

Еще один разочарованный вздох.

— Хотя…

Заинтересованный взгляд, но без особой надежды.

— Эти татуировки на моих руках, их вы сделали?

— Нет, я начертала лишь витаграммы у тебя на груди. Твои руки были изрисованы еще до смерти.

— Здесь написано «Не поддавайся смерти, пока не достигнешь цели», — вытянул он левую руку.

— Где? — она схватила его за запястье и начала разглядывать рисунки на коже слуги. — Не вижу никаких надписей.

— Вот здесь, — он показал своей госпоже на кольцо символов среди прочих орнаментов.

— Этот язык мне не знаком, — медленно проговорила Эвелин. — А остальное — тоже надписи?

— Нет, просто рисунки, кроме вот этой: «Стойкость гор, гибкость снега и смертоносность молнии».

— Похоже на оберег… или заговор… Видимо, ты Эвар, владеешь двумя языками, а знание языка или языков не исчезает после воскрешения, — сказала Эвелин.

— Да, но мне кажется, что это не просто надписи. Я должен был сделать что-то важное, настолько важное, что умирать было нельзя. Первое, что я почувствовал после воскрешения: я должен это сделать. Но не помню, никак не могу вспомнить, что именно.

— Почувствовал? — Эвелин вновь стала записывать в свою книгу, взволнованно спрашивая: — А еще что-нибудь ты чувствуешь?

— Благодарность. И голод.

— Ты хочешь есть?

Она вытаращила на него глаза.

— Вы же сами говорили, что мне нужно будет…

— Необходимость в пище существует, но еще ни один из подопытных не проявлял к ней интереса, поэтому приходится следить, чтобы никто не забыл поесть…

— Смерть смертью, воскрешение воскрешением, а обед по расписанию, — усмехнулся Эвар.

— Ты пошутил сейчас?

— Э-э-э…я думал, что пошутил.

Эвелин с довольным видом принялась строчить в своей книжечке.

— Может быть, все не так плохо, как я думала, — нежно проговорила она, улыбнувшись своему пациенту. — Но лучше перестраховаться. Сегодня отдохнем, а завтра утром отправимся к хозяевам леса. Будем вымаливать тебе настоящий хрустальный доспех!

***

Леди Эвелин, укутанная в свой бархатный балахон, твердым уверенным шагом продвигалась по запутанным тропам между древними, но могучими деревьями, которые, несмотря на покрытую морщинами кору и поседевшие бороды клочковатого мха, смотрелись могущественно и даже угрожающе. Эвар про себя проклинал громоздкую сумку, висящую у него на плече: в случае опасности он потеряет несколько драгоценных мгновений, чтобы сбросить ее и выхватить меч. Когда он спросил, что в этой сумке, госпожа просто ответила: «Дань».

Ему не было страшно, ледяное спокойствие окутывало его разум и душу, если таковая еще в нем оставалась. Но быть настороже — это теперь его работа. Сео до смерти был придворным и мало понимал в военном деле, Иль же бывалый вояка, но госпожа по каким-то причинам предпочитала, чтобы он стоял цербером у врат ее башни.

Он еще раз поправил сумку на своем плече, внимательно осматриваясь по сторонам, стараясь запомнить ориентиры на их пути. Госпожа замедлила шаг, чуть приподняв ладони с изогнутыми пальцами, внимательно прислушиваясь к окружающим звукам. Эвар тоже прислушался: пару раз чирикнули птицы, где-то в позолоченных осенью кронах прошуршал ветер, а неподалеку умиротворенно журчал ручей. Что же вызывает у него ощущение опасности?

Госпожа остановилась у маленького пруда, заросшего тиной, камышом и ряской. Именно к нему стремился маленький ручей, изгибаясь между поросшими мхом валунами и подныривая под вздымающиеся из земли мощные корни древних деревьев. Сам же пруд уютно устроился у корней огромного дуба.

Эвелин жестами попросила у Эвара сумку, осторожно положила ее у пруда и, раскрыв, отошла назад к своему слуге. Они стояли молча, не шевелясь, ожидая. Какое-то время ничего не происходило, лишь продолжал журчать ручеек, да еще зеленые листья дуба слегка подергивались на ветру.

— А чего мы ждем? — спросил Эвар.

— Смотри, — шепотом ответила госпожа, указав на пруд, над которым закружился один малюсенький голубой светлячок. Вскоре к нему присоединился еще один, а потом еще и еще. Неспешно, плавно, грациозно кружились светлячки над водой, когда неожиданно сильный порыв ветра взметнул с земли золотые листья, вплетая и их в кружевной танец над водой.

Вдруг вихрь стих, оставив после себя лишь несколько одиноких светлячков, пару медленно опускающихся на землю листочков и высокую даму с ветвистыми оленьими рогами на голове. Глаза ее сияли голубым светом, длинные темно-зеленые волосы, словно мокрая тина, опутывали всю ее фигурку с головы до пят, расползаясь по прозрачной коже. За спиной же неспешно помахивали крылья, похожие на гигантские кленовые листья.

В то время как Эвар стоял столбом, замерев от изумления, Эвелин грациозно поклонилась лесной даме, та же в ответ приблизилась к посетителям, глядя чародейке в глаза.

— Шего ты хош-ш-шешь, — прошелестела хозяйка леса.

— Доспех из горного хрусталя для моего воина, — просто ответила Эвелин.

Хозяйка неодобрительно взглянула на Эвара, скорчив недовольную гримасу на потустороннем лице, а затем взмахнула рукой, поднимая в воздух желтые и красные листья, ковром усыпавшие лесную землю. Они закружились вокруг него роем гигантских пчел, и в какой-то момент Эвар заметил, что это и не листья вовсе, а многочисленные феи, разглядывающие и измеряющие его. Закончив свое исследование, крошки подлетели к своей хозяйке, закружившись вокруг ее головы и крыльев.

— Ц-ценья, — протянула она в сторону Эвелин узкую ладонь с чрезмерно длинными пальцами.

Чародейка протянула хозяйке свою руку, та вцепилась в нее, словно тисками и держала до тех пор, пока Эвелин не упала перед нею на колени. Наблюдая за этой сценой, Эвар вытащил меч, но госпожа жестом попросила его остановиться, он повиновался, хотя все его существо жаждало покрошить хозяйку леса на столь мелкие кусочки, что и светлячки не собрали бы ее вновь воедино.

— Дось-сь-сьпех буджет ждесь-сь жаф-ф-фтра, — прошуршала она, отпустив руку Эвелин, от чего чародейка обессиленно рухнула на землю. Хозяйка же рассыпалась вихрем светляков, листьев и холодных капель, от чего на месте, где она только что стояла, образовалась туманная дымка.

Эвар бросился к своей госпоже, помогая ей подняться. Эвелин вся дрожала, под глазами ее появились глубокие тени. Он взял ее на руки, бережно прижал к себе, госпожа не сопротивлялась, наоборот, приникла к нему, пытаясь ухватиться за ворот кожаного доспеха. Мелькнула мысль о сумке, которую ему поручила носить госпожа, но бросив взгляд в сторону пруда, он обнаружил, что его ноша исчезла. Видимо, хозяева леса приняли «дань». Вот только что они сделали с госпожой?

Эвар быстро сориентировался откуда они пришли, и понес Эвелин прочь из этого леса. Она знала, что так будет? И если знала, то почему пошла на это? Неужели так важен проклятый доспех?

— Давай присядем, — мягко попросила Эвелин, когда они проходили мимо поваленного ветром дерева. Эвар послушно присел на него, усадив себе на колени Эвелин. Из складок своих просторных одежд чародейка извлекла небольшую сумку, в которой обнаружились сладкие булочки, несколько яблок и маленькая тыква, полная вина. Госпожа поделилась с ним пищей и принялась активно жевать сама.

— Честно говоря, не думала, что все пройдет так тяжело, — проговорила она, подкрепившись. — Наверное, в последнее время я слишком часто забывала об отдыхе… о хорошем, подкрепляющем силы отдыхе.

— Что эта рогатая коза с вами сделала?

— Не говори так о ней. Перед тобой было одно из воплощений хозяина леса Олерелей. В прошлый раз он явился мне в форме гигантского древа… — она ушла мыслями в воспоминания.

— И все же, что с вами случилось?

— Олерелей попросил мою магическую силу в обмен на доспех. Обычно это не проблема, поскольку запас магических, духовных и жизненных сил у меня достаточно высок, чтобы заплатить положенную цену, но… последние несколько месяцев прошли слишком напряженно и, наверное, вымотали меня. Не думай, пожалуйста, что твоя госпожа всегда такая слабая и беспомощная, — она мягко улыбнулась, отчего на щеках заиграли ямочки, но глаза оставались грустными: что-то мучало ее, понять бы только что? — И не вздумай никому рассказывать, о том, что я упала, ясно?! — вдруг резко переменила она голос на холодный приказной. — Если кто-нибудь, кто угодно, спросит, как все прошло, ты ответишь, что хозяева леса приняли дань, взяли положенную цену и мы с ними расстались на этом. Ты понял мой приказ?

— Да, моя госпожа: все прошло, как вы задумывали, мы просто отдали сумку с данью, вы обменялись рукопожатиями с хозяйкой леса, заплатив цену, и мы пошли назад.

— Вот и молодец. Возвращаемся в башню. Завтра вернемся за доспехом.

— А они точно сдержат слово?

— Конечно. Духи леса никогда не обманывают. Не думай о них, как о злых или добрых: они — стихия, духовная стихия. Иногда она помогает, иногда губит.

— А что за дань мы им принесли?

— Кожу черного дракона, необходимую для твоих доспехов, различные ценные минералы, взамен горного хрусталя, который они добудут сами. Этот лес стоит у подножия горы Олерог, где есть залежи особого минерала, который называется горным хрусталем. Его расплавляют, как стекло, а потом стеклодувы, кузнецы и ювелиры создают из него потрясающие вещи. Ты же видел некоторые в моей мастерской?

Эвар кивнул.

— Лесные духи, они же Хозяева леса используют все то, что есть в лесу, черпают свою силу из места, где обитают, но в то же время и заботятся о нем, берегут его и защищают. Когда маги попытались забраться в Олерелей, духи стали искать способы защиты от них и быстро обнаружили свойство местного хрусталя отталкивать чужеродную магию. Поэтому они создали для своих телесных воплощений хрустальные доспехи, один из экземпляров которых ты также мог видеть в моей мастерской. Несколько лет назад эльфы из Мириума посчитали, что разгадали секрет этих доспехов и даже усовершенствовали их, но, по-видимому, ошиблись. Трое моих слуг были облачены в эльфийскую хрустальную броню, в то время как я носила доспех, созданный духами. Луи, Рон и Дан мертвы, а я жива. Какой из этого можно сделать вывод? Я пока не разобралась, что за оружие смогло пробить хрустальный доспех, но я своими глазами видела, как стрела вонзилась Дану в лоб, он упал с коня, а потом один из вражеских воинов стащил с него капюшон и отрубил голову. Он знал, что нужно делать… — Эвелин задрожала. — Если это так, значит, кого-то не устраивают результаты моей работы, кто-то хочет, чтобы все чего я добилась, обратилось в прах. Этого нельзя допустить. Я потратила десятки лет, разрабатывая эту методику, и сейчас, когда наметился явный прогресс, никому не позволю помешать мне добиться цели… Никому!

— А какая у вас цель, госпожа?

От вопроса Эвара Эвелин вздрогнула, словно выплывая из омута своих мыслей.

— Великая, — улыбнулась она слуге, поднимаясь с его коленей. — Идем, Эвар. Нам пора.