Зоревый край

Ксения Петрова, 2021

«Зоревый край» – сборник деревенской лирики. Это стихи, написанные – в родной деревне или нет, – но о ней. В каждой строке звучат тонкие инструменты души. Содержание охватывает весь период жизни автора, коренной ленинградки, на малой родине в Ленинградской области. Особенно поэт обращает внимание читателя на «сезонные зарисовки». Кроме этого, в книге дан «прогноз погоды на завтра»: Русской Деревне – нашему «зоревому краю» – быть!

деревне Дубок и нашему дому

© Петрова Ксения, 2021

© Интернациональный Союз писателей, 2021

Просто краска такая была…

Перепутаны жёлтый и синий.

Облака, закусив удила,

Всё плывут и плывут над Россией

Моё яблочное детство

Моё яблочное детство

Моё яблочное детство —

светлый путь.

До развилки, а потом

в поля свернуть.

Моё яблочное детство —

райский край.

Тридцать яблонь —

собирай — не собирай.

Моё яблочное детство —

сладкий миг.

До развилки… И глядишь —

уже старик.

Моё яблочное детство,

упаси.

Как недолго длится детство

на Руси!

Пирог

(почти автобиографичный верлибр)

Детство румяное, тёплое,

С яблочной начинкой.

Корочка лоснится —

Яичком куриным обмазана.

Мама с бабушкой с любовью

Тесто замешивали.

Опара — из кадки вон лезла.

Яблочки без червоточинок

Подбиралися.

Сдобная да ладная девочка

На радость вызрела.

Ноздри аромат яблочный

Щекочет.

Пирог — на печи.

Как так?

А вот как:

«Счастье придёт — и на печи найдёт».

Упрямая кукла

Крупи́т снежок,

Бели́т лужок.

Переодели зайцы шубки.

Околица зовёт гулять.

Маняша снова дует губки:

«И чай горяч,

И студень хладен,

И разувалась чего ради?» —

Пищит мышиный голосок.

Из самых вредных побуждений

Маняша — прыг — с моих коленей.

«Где шубка?

Где платок пуховый?

Бабуся, собирай по-новой!

Не видишь разве, что снежок?!» —

Пищит мышиный голосок.

А хвостик Манин,

Шустрый-шустрый,

И тот за ней не поспевал.

Вот под ногой сухарик хрустнул,

И чай пролит,

И студень вкусный

Уж на полу теперь дрожит…

…Маняша у окна сидит

На лавке старой, деревянной

Упрямой куклой оловянной.

Ах, до чего сейчас курнос

В окне Маняшин вредный нос!

Видали ль вы упрямей кукол?

Маняша, отправляйся в угол!

Первая гроза

Шатром созревших туч предстало небо —

Готовьте коромысла и ладони!

Гляди, июльский полдень непреклонен —

Грозу уронит.

Шагали мы дородными полями

(В тот год минуло каждому по десять) —

Два друга из села за редким лесом,

И каждый весел!

Бутон сомкни, цветущее сословье, —

Небесной хляби распростёрты крылья.

Гляди, ужель на большаке средь пыли

Коня забыли?!

Насквозь блеснула огненная сила

По спелой сливе мрака грозового.

Гляди, чего же конь так бьёт подковой?

Но ты — ни слова.

И грянул гром по бархату затишья,

И ветры разметали рожь и плевел.

Гляди, там жеребёнок колыбельный —

Дрожат колени.

Не конь — то лошадь у седой дороги

Прибила пыль копытом материнским.

Для жеребёнка путь, видать, неблизкий,

Да ветер низкий.

Боится он, тщедушное созданье,

Таращит глаз на что-то пред собою.

Ещё раскат! И дождь ступил стеною

По злому зною…

Как беззащитно, да, но как забавно

Свиданье чьё-то первое с грозою…

Отведал день живительной прохлады,

И жажду утолили рожь и плевел.

А жеребятам многого не надо —

И мы запели.

Стоим мы четверо, друг друга понимая,

Хотя четвёртый — он, пожалуй, лёжа.

На что же он теперь, лентяй хороший,

Такой похожий?

Так откровенно мы с тобой смеялись,

Так дружелюбно плевел всколыхнулся,

Что жеребёнок глупо улыбнулся

И в мать уткнулся.

Летний дождь. Ностальгия

Лупит дождь по старой крыше,

Ласточки притихли.

В поле чибис не звенит,

Не пытает: «Чьих вы?»

Пёс Барбос не кажет нос

Из укромной будки.

Растерялся и грустит

Кустик незабудки.

Ливень подмочил дрова

У кривой калитки.

На свежеющий салат

Точит зуб улитка.

Хлев наелся и притих,

Не шуршит солома.

Мерный стук дождливых рук

Нагоняет дрёму.

Сад фруктовый ливню рад —

Жажду утоляет.

Вот и выползень ползёт,

Дело своё знает.

Пруд до краешка залит —

До мостков до самых.

Забавляется отряд

Лягушат упрямых.

Где-то детство тут живёт

В зарослях черёмух.

Пожелтели по краям

Карточки в альбомах…

Бежин луг

Жуткий скрежет цапли на болоте.

Звёзды ночь рассыпала вокруг.

Старый волк тоскует по охоте,

Старый волк глядит на Бежин луг.

На лугу пасутся лошади и кони,

На лугу ребята правят костерок.

Детские шершавые ладони

Лижет непородистый щенок.

Сладкая печёная картошка^[1]

Издавна по вкусу детворе.

Сгрудились вихрастые Антошки,

Зашипели сказки на костре.

Вылетала из костра русалка,

Вылетал за нею водяной.

Их стихия — омут ледяной,

А в костре так тесно и так жарко!

А-а-а-а-а!

Как со страху выпрыгнут картошки!

Эй, Антошки, подставляй ладошки!

Старый волк седые уши греет,

Бежин луг тепли́тся на углях.

Бежин луг с годами опустеет…

Детство не живёт в пустых полях.

Каменный дом

Горсточка соседской сладкой вишни

(Брошенная ягода — так вышло).

Каменных развалин вид печален,

Кирпичами прошлое венчали.

Дом стоит и в памяти так долго

В изголовье раненой деревни.

Пруд за домом. Запах этот волглый

Нежилой и тоже очень древний.

Камень не удержит старый запах,

Но исправно впитывает слово.

Может, проходил на диких лапах

Старый зверь, затравленный кондово.

Вот и я всего лишь утешенья

Отыскала с брошенной листвой.

Собрала чужой поспелой вишни —

Это вовсе и не воровство.

Золотое детство

Лютики качались.

Небо затемнело.

Радость!

Радость!

Радость!

Не к дождю ли дело?

Я, небось, не струшу,

Не сбегу до хаты.

Душит,

Душит,

Душит

Сенокос проклятый!

Облакам толкаться

Не хватает места.

Братцы,

Братцы,

Братцы,

Вон, разбойник, треснул!

Бахнул гром — так бахнул!

Чиркнул стриж — и тихо…

Страхи,

Страхи,

Страхи

Спрятались в гречиху.

Капля, капля… Лейся!

Это наше средство.

Смейся,

Смейся,

Смейся,

Золотое детство!

Мы — незабудки

Дождик к нам стекал со старой крыши,

Ласточки разбрасывали плевел.

Наперегонки сновали мыши,

Ах, и мы бы тоже так хотели!..

Дед проходит мимо — улыбнётся,

Внучка — тихо напевает песню.

Доброго добро всегда коснётся,

Злому воздаётся честь по чести.

Мир прошит стежком довольно прочным,

Это и спасает. Не забудьте:

Мы за бочкой в ласковом тенёчке,

В синих блузочках. Мы — незабудки.

Примечания

1

Справедливости ради следует заметить, что картошки в рассказе И. С. Тургенева «Бежин луг» не пеклись, а варились в котелке.