Незримое. Хлыст Красноокого

Ксения Нечаева (2024)

Красноокий бог воскрес. В пустыне разгорается пламя войны с Этернарбосом. Прежние порядки канули в лету. В борьбе за власть больше нет места морали и чести — ради желаемого люди готовы на все. Даже поступиться собственными принципами. Яся уже лишилась многого, но для нее Красноокий уготовил особое испытание — если она не согласится присоединиться к нему, ей придется расстаться с самым дорогим. Готова ли она потерять то, что едва смогла обрести?

1

Красноокий бог расправил плечи, отряхнул пыль с длинного черного плаща и оглядел всех, кто был в пещере. Эней обнимал Ясю и продолжал удерживать заклинание щита. Никостэрион медленно поднимался на ноги. Его заполнила всепоглощающая пустота — мечта о воскрешении дочери разбилась так же, как Спекул рассыпался на тысячи осколков. Через какую-то четверть часа он попытается разрушить весь мир, будет уничтожать все, что ни попадется на пути, но пока в его душе царило опустошение как в пустыне, которую он смог пересечь вопреки собственным страхам.

— Чья магия воскресила меня? — голос Красноокого громом разнесся по пещере. — И чья была кровь?

Бог казался нерушимым, непоколебимым. Его облик источал все собранные воедино страхи, что питал каждый живущий на земле по отдельности и все человечество разом.

Ответом стала тишина.

— Я повторяю, — Красноокий взмахнул рукой, и магический щит, что удерживал Эней, испарился. — Чья была магия и чья кровь?

— Моя кровь, — Яся не могла решиться оттолкнуть Энея, а лишь крепче прижалась к нему. — Ее отняли силой.

Красноокий в мгновение ока подскочил к Ясе, отбросил Энея в сторону и коснулся рукой пореза на ее щеке. Вопреки голосу разума, твердившему, что так делать не стоит, Яся взглянула прямо в красные глаза воскресшего бога. Она не знала, почудилось ли ей, или получилось считать истинные мысли Красноокого, но на краткий миг она поверила в то, что бог не рад внезапному воскрешению.

— Это была твоя магия? — Красноокий резко развернулся в сторону Энея.

— Тебя воскресил я, — отозвался Никостэрион с другой стороны пещеры. Он смотрел перед собой в одну точку и слегка покачивался из стороны в сторону.

Красноокий развернулся и подлетел к нему.

— А куда делся Ведамир? — прошептала Яся Энею.

— Кажется, он сбежал, едва показался Красноокий.

— Трус.

— Что ты, он просто печется о благополучии Иксарда. Случись с ним что-то, жители останутся без великого защитника.

— Не время острить.

Красноокий встал напротив Никостэриона. На фоне мага, лицо которого так ясно отражало все его эмоции, облик бога казался до жути неестественным — слишком правильные черты, словно выточенные из камня и не выражающие никаких чувств. Образ Красноокого источал такой же хлад, как и мраморное изваяние.

— Для чего ты воскресил меня? — Красноокий занес руку над головой Никостэриона, словно собирался наложить заклинание.

— Не ты был мне нужен.

Никостэрион по-прежнему отрешенно смотрел чуть в сторону, не удостаивая бога даже взглядом. Он выглядел так, словно смерть от руки Красноокого стала бы для него высшим благом. В эту секунду он и впрямь не хотел больше жить.

— Я желал вернуть дочь, — продолжал Никостэрион. — Не мог поверить, что зеркало способно воскресить лишь одного из богов.

— Заявлять подобное смотря в глаза смерти не очень разумно.

— Теперь мне плевать — жить, или умереть.

Никостэрион поднял на Красноокого глаза, заполненные слезами.

— И именно поэтому я сохраню тебе жизнь — смерть была бы наилучшим исходом. Но тебе полагается страдать, и поэтому жизнь продолжит биться в твоей груди, вырываясь наружу, словно птица, загнанная в клетку.

Красноокий посмотрел по сторонам, словно хотел навсегда оставить в памяти воспоминания об этом месте, развернулся к выходу, поднялся над землей и вылетел прочь из пещеры. Он взмахнул рукой, и проем в стене, отделявший пещеру от прохода, завалило булыжниками. Яся, Эней и Никостэрион оказались на какое-то время замурованы в каменном склепе.

Бог покинул душную пещеру, напомнившую ему о склепе, и оказался на воздухе. Он вдохнул полной грудью и на мгновение закрыл глаза.

— В небытие я успел забыть, как прекрасно ночное небо, освещенное огнями надвигающейся битвы.

Красноокий поднялся над землей и, пробираясь сквозь толпу, охваченную паникой, устремился к воротам. Магический барьер, сооруженный Ясей и Энеем, он разрушил взмахом руки. В Шард тут же устремились горящие стрелы, прежде разбивавшиеся о незримое препятствие.

Вторым взмахом руки Красноокий распахнул городские ворота.

— Да начнется битва! — провозгласил он, широко расставив руки, словно пытался обнять армию Этернарбоса, устремившуюся в Шард.

Звон мечей, свист стрел и вопли безумных воинов слились в жуткий гул, заменяющий надежду отчаянием. Красноокий медленно шел по городу, наслаждаясь звуком, что был для него сродни музыке в самом извращенном ее понимании.

Никто из сражавшихся — ни воины Этернарбоса, ни защитники Шарда — не могли бы причинить вреда богу, подчинявшего себе стихию войны. Горящие стрелы со свистом пролетали мимо него, копья, брошенные завоевателями, падали к его ногам, а мечи замирали, едва приближаясь к его телу.

Яся, Эней и Никостэрион заклинаниями расчистили обрушившийся проход и следом за Краснооким выбежали в город.

— Что происходит? — прошептала Яся, узрев огни битвы.

— Торжество Красноокого. Демонстрация того, во что скоро превратится мир, — отозвался Никостэрион. — Сила войны питает его магию. Скоро он станет настолько сильным, что совладать с ним не сможет и сотня человек.

— Как будто сейчас он не настолько силен.

— О, нет, — Никостэрион улыбнулся. — Выражаясь метафорически, он только учится ходить.

— Скорее, вспоминает, как нужно бегать, — Эней потер лоб и громко выдохнул.

— Нужно помочь жителям. Если Этернарбос прорвался в город, то стоит поспешить.

— Затея обречена на провал, — поднял брови Никостэрион.

— Собрался сбежать как твой брат? — Эней развернулся к нему и нахмурил брови.

Плечи Никостэриона чуть дрогнули, как если бы он позволил себе усмехнуться. Но это был нервный жест — смеяться маг был сейчас не в состоянии.

— Что ты, я не оставлю детишек наедине с огромной армией.

Трое магов взлетели и направились в самую гущу битвы навстречу боли и собственным страхам. Яся ощутила, как внутри нее все сжимается и превращается в ледяной тяжелый ком. Но бояться не было времени.

Жители Шарда спешили спрятаться, но воины находили их в собственных домах и вытаскивали на улицу. Яся увидела, как девушку волочет по земле за волосы широкоплечий солдат Этернарбоса. Девушка кричала и извивалась, но его это не могло пронять. В мгновение ока Яся оказалась рядом и заклятием оттолкнула мужчину.

— Беги! — крикнула она девушке.

Дважды повторять не пришлось.

Яся оглянулась, в толпе высматривая Энея — он сражался в нескольких шагах от нее. И ее взгляд упал на женщину, лежавшую на земле, над которой занес меч воин. Это была мать Шади. Ее платок слетел с головы, открыв лицо, на котором застыло выражение ужаса.

— Нолитум! — крикнула Яся, и воин замер, парализованный заклятием.

Яся помогла женщине подняться.

— Спасибо, — сказала она.

— Вам нужно прятаться. Я провожу в укрытие.

— Это ни к чему.

— Не бойтесь, — Яся дотронулась до ее руки, но та судорожно ее отдернула.

— Когда вокруг столько магии, ничего не может быть хорошо. Воздух осквернен ею.

— За что вы так не любите магию?

— Сейчас не время и не место для подобного разговора. Никогда не думала, что Шард будет заполнен этой гнилью, но, если что-то до сих пор не случалось, не значит, что это не произойдет теперь.

Сердце Яси на миг замерло — именно эту фразу произнес Шади, когда впервые сказал, что собирается вырастить розу среди песков.

— Иди, — мать Шади махнула рукой, — и постарайся кому-нибудь помочь.

В это время Никостэрион остановился перед зданием капитолия, куда сбегались жители, надеявшиеся получить помощь. На полукруглой крыше стоял Красноокий бог и с наслаждением наблюдал за происходящим. На его лице застыло подобие устрашающей улыбки, которую вернее было бы назвать оскалом.

— Ты ведь в силах все это прекратить! — крикнул Никостэрион, но Красноокий не счел нужным ему отвечать. — Неужели тебе доставляет удовольствие наблюдать за страданиями людей? Ты, обладающий магией, должен оберегать лимов!

Не удостоившись ответа, Никостэрион резко развернулся и начал напропалую бить заклинаниями по вражеским солдатам, которые развлекались тем, что атаковали убегающих в спину.

— Фагэйт! — прокричал Никостэрион, а воин, бегущий к нему навстречу, замер и упал навзничь.

— Фагэйт! Нолитум! — продолжал кричать Никостэрион, атакуя нападающих.

И чем больше он тратил сил на бой, тем сильнее входил в раж. Боль от неосуществившегося воскрешения дочери вырывалась наружу и превращалась в то самое отчаяние, что ослепляет и застилает пеленой глаза. Ему хотелось крушить все, что попадало под руку — неважно дом это или лежащая на земле потерянная игрушка. Ярость стала властвовать над магом.

Яся как могла защищала горожан. Она возводила щиты, помогала добраться до укрытий и отражала заклинания, которые накладывали маги Этернарбоса.

— Все в порядке? — прокричал Эней, только что отразивший заклинание в двух десятках шагов от Яси.

— Да, отлично.

Эней показал ей большой палец и убежал на помощь очередному лиму. В тот самый момент, когда он отвернулся, Яся ощутила тупой удар по затылку и без чувств упала на землю. Ее битва была окончена.