3. Птичкина Кристина
О пансионатах, как и о мертвецах, в обществе было принято отзываться либо хорошо, либо никак. Официально было принято считать, что несмотря на все проблемы, польза от их методов превышает ущерб.
Туда отправляли сирот, которых не выходило пристроить в семьи. Туда попадали ранние мистики, чьи способности делали их опасными для окружающих. Туда бесплатно принимали проклятых и снимали проклятье, чтобы после было чем похвалиться в СМИ. Такой коктейль из проблемных детей, спонтанной магии и проклятий не мог привести к чему-то хорошему и когда до людей доходили истории, о тех ужасах, что творятся за стенами пансионатов, большинство предпочиталось сделать вид, что ничего не слышит.
Пансионат — последняя ниточка к Черновой.
Когда Захаров решил туда съездить, Кристина напросилась с ним. Нужно преодолевать страхи, ведь так? Всего двадцать пять километров, чтобы собрать по закоулкам души храбрость.
Ехали молча. Тасуя колоду карт, Кристина порой вылавливала одну и, заглянув в нее, не находила ничего обнадеживающего.
— Все хорошо? — неожиданно спросил Захаров.
Вздрогнув от неожиданности, она повернулась.
— Ты сегодня тихая.
— Все нормально, — негромко откликнулась она, вытащила карту. Луна. Опасная тайна.
Повернувшись к дороге, Кирилл больше ничего не спрашивал. За это он ей и нравился. Едва переехав в новый город, она столкнулась с любопытством местных. Сначала это было даже приятно. Едва выяснив, что ей больше тридцати и нет ни мужа, ни детей, как участливая вежливость превратилась в настырные нравоучения. Приятельницы в миг обратились в истекающих ядом гадюк, что с притворной жалостью рассказывали, какая она несчастная и как нужно жить. Общение с ними пришлось разорвать, за что те пустили с десяток дурно пахнущих слухов о Кристине. Маленький город, чтоб его.
С Захаровым Кириллом Андреевичем она познакомилась неслучайно. О нем так же поползли мерзкие слухи, настолько бредовые, что сомневаться в том, что он интересный человек, не приходилось. Как приглашенный специалист она познакомилась с ним и получила возможность понаблюдать. Въедливый, упрямый, педантичный, говорит только по делу, не лезет в чужую жизнь. Друзей он не искал, понравиться коллегам и начальству не пытался. Оттого его окружало зубоскальство и тихая ненависть окружающих. Как такой мог не понравиться?
Человек — животное социальное, и они быстро нашли общий язык. Ничего кроме дружеского участия, Кристина предложить ему не могла, но этого оказалось достаточно.
— Обычно ты заменяешь в машине радио, — улыбнулся он краем губ. — Сегодня нет сигнала?
Продолжая тасовать колоду, она усмехнулась. Растянула карты веером.
— Выбери карту.
— Не нравятся мне эти магические заморочки, — поморщился он.
— Обещаю, они тебя не укусят. Тяни карту.
Не отрывая взгляда от дороги, он вытащил карту. Рыцарь мечей. Улыбнувшись, девушка покосилась на спутника.
— И что это значит? — покосившись, спросил он.
— Это часть мозаики, — продолжая тасовать карты, ответила она. — Избегайте конфликта, но сохраняйте ясную голову.
— Последний раз, когда я видел тебя с картами, мы искали убийцу бабушек, — заметил Захаров. — Ими можно нагадать, живы ли похищенные?
— Дома раскладывала, были живы, но, я бы сказала, не стабильны. Не здоровы. Угасающие.
Кивнув, он сосредоточился на дороге.
— Зачем тогда карты?
— Не люблю пансионаты, а карты меня успокаивают, — произнесла Кристина и замерла.
Хаять вслух пансионаты не принято, но Захаров никак на это не отреагировал.
— По личным причинам?
— Угу.
Выспрашивать он не стал, а Кристина вытащила еще одну карту. Башня. Неожиданные перемены.
— В свое время довелось расследовать инцидент в пансионате, — он постучал пальцами по рулю. — Мерзкое место. Чуть не захлебнулись в дерьме, что хлынуло оттуда.
— Подробности?
— Не слишком приятные.
— Я занимаюсь социальной адаптацией выходцев из пансионатов, да и сама провела там несколько лет. Едва ли тебе удастся меня удивить, — с деланным равнодушием ответила она.
Помолчав, выдал кратко:
— Группа детей затравила мальчишку, и он, выследив их одного за другим, убил.
— Хм.
— Не просто убил, вызвал демона, и тот изувечил тела так, что с трудом опознали.
— Оу.
— Ковен пытался это скрыть, за что и поплатился.
— Если бы у меня была возможность стать чародеем, раскатала бы все пансионаты, — призналась Кристина. — Камня на камне там не оставила.
Умолкнув, она чувствовала, как сердце ускорило бег. Кирилл продолжил рассуждать, словно не заметив выпада:
— Ковены часто принимают в свои ряды выпускников своих пансионатов. Но только после получения статуса колдуна, то есть после ВУЗа. Значит, должны иметь возможность поддерживать с ними связь, особенно с перспективными выпускниками.
— Если мы допускаем, что все эти похищения и пропажи связаны, то есть вероятность, что ковен в этом замешан, — осторожно, как бы невзначай обронила она, занятая колодой.
— Не будем кидаться обвинениями раньше времени, но у ковена есть информация о Черновой. Быть может, она все бросила и уехала по какой-нибудь надуманной причине. Дети, что провели всю жизнь в четырех стенах, имеют привычку впадать в крайности и пробовать новое. Быть может, у нее не было денег платить за квартиру, и она сбежала к родственникам.
Кивнув, Кристина протянула ему колоду.
— Что ты хочешь узнать? — с сомнением отозвался он, но все же вытащил карту.
Перевернутый Отшельник — идти на контакт, даже если он вызывает отрицательные эмоции, вылезти из скорлупы.
— Карты меня успокаивают. Дают ощущение, будто я понимаю и могу контролировать ситуацию.
Единственное хорошее, что было в этом городе, — это лес за его пределами. Проезжая березняк, Кристина позволила себе забыть страхи и просто любоваться. Белоснежная стена, так и манила остановиться и прогуляться. Она представила себе влажную траву, прохладный воздух, полный запахов. Уже почти слыша шуршание листвы и дернулась, когда перед глазами возник пансионат.
Старый санаторий, перестроенный, отремонтированный, но сохранивший колорит советских построек, выскочил из-за леса словно древнее чудовище. Отделенное от леса полем, спрятанное за высоким забором, чудовище претворялось мирным зданием, сулящим спокойствие. Покой и расслабление как рукой сняло.
Подобравшись, Кристина вновь принялась тасовать карты. Березняк сменился идолами.
Проезжая мимо, Кристина обменялась улыбками с оскаленной мордой демона, вырезанного на деревянном столбе. Тот в ответ обдал ее холодом. Пока Захаров не видит, она показала идолу неприличный жест: «Больше вы не имеете надо мной власти, деревянные болваны».
Механические ворота медленно распахнулись перед машиной. Зашуршал гравий под колесами, а Кристина слышала шепот заклятий. Разобрать их не составило труда, такое она слышала много раз в пансионате, в котором училась. Не выпускать, сдерживать.
На широком крыльце под колоннами их ждала женщина. Невысокая, с коротко стриженными черными волосами, в строгом темном костюме. Встретившись с ней взглядом, Кристина заставила себя не отвести глаз. Знакомое лицо. После переезда она была первой колдуньей, встретившейся Кристине. Приходила разведать почву, рассказать, как здорово состоять в ковене. Кристина заботы не оценила и рассталась с ней не слишком вежливо, о чем впоследствии пожалела. Нарышкина Маргарита Степановна имела связи по всему городу, отчего поиск работы затянулся.
Поздоровавшись, женщина провела их в просторный высокий холл. Стук каблуков разнесся по холодному пустому пространству. Рассматривая мозаичную плитку на полу, Кристина старательно игнорировала давящую атмосферу. Эхо доносило менторский тон кого-то из преподавателей. Проходящая мимо молодая преподавательница, несмотря на каблуки-шпильки, шла беззвучно. Внимательно ощупав гостей взглядом, двинулась дальше, все так же беззвучно.
К ним вышел директор. Красивый представительный мужчина, воздух вокруг которого дрожал, заряженный энергией. Еще немного условностей, знакомство и расшаркивание. Наконец кабинет директора. Много книг, дерева, тяжелой мебели, огромный стол, хрустальная люстра под потолком. Словно в музей попала.
— Нас интересует ваша выпускница Чернова Зоя Сергеевна, — игнорируя условности и пустую болтовню, сказал Захаров.
Еще до того, как директор успел что-то сделать, экран и клавиатура выдвинулись из столешницы.
— А что случилось? Надеюсь, с Зоей все в порядке? — участливо поинтересовался он.
Захотелось зашипеть на него, обвинить в лицемерии и лживости. Разумных причин для этого не было, не могут все директора всех пансионатов быть одинаковыми. Прохаживаясь вдоль стены, она остановилась у фотографий выпускников. Подростки, выстроившись в три ряда, в одинаково унылой серой форме смотрели в камеру. Остановившись, она всматривалась в лица, пытаясь угадать среди них искомую девушку. Как они все одинаковы — прически, выражения лиц. Ни заколок с бантиками у младших классов, ни сережек у девушек постарше. Все мальчишки подстрижены под машинку, все девочки заплетены.
— Она пропала.
Директор поохал и произнес причитающиеся случаю пустые слова.
— Расскажите, были ли с Черновой проблемы во время учебы? Конфликты с одноклассниками или учителями?
— Нет, Зоечка была образцовой ученицей, — сказал директор, глянув в компьютер, и тут же скорректировал свою речь. — Училась она не слишком хорошо, но отличалась образцовым поведением. Ее все очень любили.
Даже не видя, как тот неотрывно следит за реакцией Захарова, как касается носа и подбородка во время разговора, Кристина сделала вывод: врет. Врет и не краснеет. В каждом классе по сорок человек, параллельно обучается до четырех классов. Директор, судя по информации на сайте, не преподаватель, по образованию менеджер. Если он действительно хорошо знаком с девочкой, то стоит насторожиться.
— Есть ли у вас информация о ее родственниках?
Директор уткнулся в экран, прежде чем ответить:
— Была бабушка, но давно умерла. Зоя тогда училась в начальных классах. Стая отправила девочку к нам.
— Ее бабушка была оборотнем? — спросила Кристина, поворачиваясь.
— Этого мне, к сожалению, не известно. Вроде как перевертышем.
— А сама девочка?
— Чистый маг, иных склонностей замечено не было.
— Не подскажете, где на фотографии Чернова? — набрасывая на себя любопытствующий вид, попросила Кристина, смягчив просьбу улыбкой.
Бросив взгляд на экран, директор поднялся и, как ей показалось, начал вглядываться в фотографии еще у стола. Приблизившись, несколько секунд скользил взглядом по лицам детей и с довольной улыбкой указал на девушку, сидящую в нижнем ряду в самом краю. Быстро окинув взглядом остальных детей, Кристина спросила:
— Почему она носит шарф?
Уже отвернувшийся директор был вынужден вернуться. Его взгляд вновь сосредоточился на фотографии. На секунду поджав губы и нахмурив брови, он выдал свое недовольство вопросом.
— Почему бы ей не носить шарф? — окинув ее взглядом, спросил он. — Мы позволяем легкие отхождение от формы. Детям важно давать возможность проявлять индивидуальность.
— Весьма похвально.
Отчего Чернова решила не повязать шарфик, как остальные, а намотать на шею? Никто бы не позволил ей испортить выпускную фотографию подобной выходкой.
Захаров продолжил расспросы, директор отвечал общими фразами. После, поняв бесплодность попыток, попросил личное дело и возможность встретиться с классным руководителем.
Преподавательница явилась и не сразу поняла, о ком они говорят. Наблюдая за ней, Кристина видела, с каким трудом та достает информацию о Черновой из памяти, оттого быстро скатилась к общим фразам, которыми потчевал их директор.
Провели по учебным помещениям, показали спальни, столовую, учебные классы. Все до скрежета в зубах серое и однообразное. От взора Кристины не укрылось, как шарахнулся ученик, когда учительница подняла руку, чтобы указать на что-то.
— Как-то это все… — едва заговорил Захаров, пока шли в архив, как Кристина его перебила.
— Ш-ш-ш!
Достав телефон, отметила отсутствие связи и, набрав сообщение, показала ему: «Подслушивают».
Кивнув, он придержал выводы, пока они не покинули пансионат.
— Уже можно? — спросил он, выезжая за ворота.
— Рано, еще есть идолы.
Деревянные морды проводили их взглядами, от которых мурашки бежали по спине. Захотелось поджечь их.
Извинившись, она достала пакет с травами и подожгла.
— Надеюсь, у тебя нет астмы? — спросила она, поводив веточкой по салону, и, затушив, сунула обратно в пакет.
— Нет, но мне это все равно не понравилось, — разгоняя дым, ответил Захаров. — Окно можно открыть?
— Можно. Не хотела, чтобы березы запомнили наш разговор.
Подобное не слишком удивило Захарова. Даже интересно, он стоически переносит магические манипуляции, потому что не хочет показаться ханжой или потому что прекрасно с ними знаком. В обычной ситуации Кристина выслушала бы кучу комментариев и вопросов о березах, травах и почему дым можно выпустить. Захаров кивнул и невозмутимо продолжил:
— Ненормально все это.
— Возможно, девочка и правда была тихая, но, скорее всего, класс был проблемный, потому на их фоне Чернова и не запомнилась.
— Это да, но я о пансионате в целом. Ничего не имею против советского антуража, но там его с перегибом. Они же подростки, пусть даже мистики, а их там содержат, как в тюрьме.
— Теперь ты понимаешь мою нелюбовь к пансионатам.
Приоткрыв окно, она наслаждалась ветром, поздравляя себя. Целый час они находились в этом кошмарном месте, и она выдержала. Прошлое отпустить пока не удалось, но оно более не властвует над нею.
— Я бы не выдержал, сбежал, — признался Захаров, уже без прежнего тепла поглядывая на березняк.
— Именно потому там такой высокий забор, открытая площадка за ним и зачарованный лес после. Уйти можно только по дороге, но и она не даст. Скорее всего, ноги начнут увязать, как в болоте.
— Личный опыт?
Встретившись с ним взглядом, Кристина со вздохом кивнула.
— Ты сирота или была проклята? — рабочим тоном спросил он и тут же, словно спохватившись, добавил. — Если не хочешь, можешь не отвечать.
— Мать лишили родительских прав, а отца я никогда не видела, — перебирая темно-рыжую прядь, ответила она, равнодушно пожав плечами. — А тут еще и магический дар проявился, и меня перевели в пансионат после младших классов.
Сказала и замерла. Слишком много подробностей. Захаров может помнить, что ранними мистиками становятся не от хорошей жизни, но он ничего не сказал.
— Что думаешь по поводу Черновой? — нарушил он повисшую тишину, прибавляя скорость, чтобы обогнать машину.
Сдержав вздох облегчения, Кристина выпрямилась и раскрыла папку с личным делом.
— Меня не отпускает мысль о шарфике. Быть может, она прятала синяки или шрамы? На фотографии в личном деле шея девочки закрыта высоким воротником. Бабушка умерла, но все же стоит связаться со стаей, может, остались еще какие родственники. Характеристика от классного руководителя — вода водой, гороскопы — мастера конкретики по сравнению с ней. Заявление, что у девочки не было ни друзей, ни врагов, — и вовсе голимое вранье. В таких местах действует закон стаи, если не хочешь, чтобы тебя сожрали, приходится прибиваться к кому-то более сильному.
— Человек-невидимка. Никто ничего не помнит, ничего не знает.
— Или помнят слишком хорошо, — пролистывая дело, заметила она. — Класс только выпустился.
— Будем прорабатывать версию с родственниками. Может, нам повезет, и она уехала к ним. Поищем одноклассников.
Зазвонил телефон, Захаров перевел звонок на гарнитуру и ответил. Выискивая адрес, она больше почувствовала, нежели заметила, перемену.
— Что случилось?
— Еще одно похищение. Девочка девяти лет.
