Серп властителя

Константин Нивский (2024)

Брайд — юноша с уникальными способностями мечтает о подвигах на поле боя. Завершив обучение в элитной военной академии, он рвется на передовую, чтобы сражаться со злыми магами и созданными ими чудовищами, но получает назначение в орден Серпа, и становится сотрудником спецслужб. По долгу службы Брайд вынужден принимать непростые решения, зачастую идущие вразрез с его убеждениями, и постепенно его взгляды меняются. Погружаясь в запутанные инриги и заговоры, он уже не готов без раздумий повиноваться закону. Брайд ищет свой путь и в попытке разгадать страшные тайны правителей этого мира рискует всерьёз пошатнуть сложившийся порядок.

Глава 1

Восточное приграничье Амеронта

Если кто-то вздумает снова вякнуть перед выходом, что вылазка пройдёт спокойно, или ещё что-то такое же умиротворяющее, надо будет не забыть выбить ему зубы.

Командор Алед Ард Гвинн в приметы не верил. Но готов был начать. Потому что в последние несколько походов обязательно находился умник, который так или иначе заверял остальных или успокаивал себя обещаниями, что на вверенном их отряду отрезке приграничья уже давно ничего не случалось. И каждый раз что-нибудь обязательно случалось. Потом, правда, списывали на “ну надо же, кто бы мог подумать”, “ну теперь то мы им показали, больше не сунутся” и прочие никчёмные оправдания. Расслабились, что есть, то есть — вот и всё оправдание.

Здесь действительно долгое время было спокойно. Патрули возвращались с благоприятными докладами, даже некродских следов не находилось, не говоря уж о них самих. До недавних пор. А вот последние несколько вылазок закончились не так, как хотелось бы. То пару раз наткнулись на бродячих, оголодавших и одуревших некродов — уничтожили без собственных потерь. То вообще нос к носу столкнулись с тангатскими магами — и какой демон их сюда пригласил…

Командор хмуро оглядел полоску густого кустарника в преддверии леса, а где-то на спине уже зудело предощущение очередной пакости. Зудело и чесалось. Косой дождь молотил по голове и плечам, заволакивал пеленой темную стену леса, не позволяя заранее заметить опасность. Самое то. Лошади, оставленные на краю луговины, беспокойства не проявляли — они обычно первыми чуют некродов — но это совсем не успокаивало Аледа.

— Командор? — осторожно спросил Итель Гваллтер, один из четверых цепторов-ветеранов в отряде. — Что-то не так?

Цептор Гваллтер служил в его отряде с самого начала, ещё когда Алед был только назначен на должность командора. Опытный солдат, правда абсолютно лишенный каких бы то ни было амбиций. Полжизни в цепторах, полголовы седины, а в голове кладезь всевозможных знаний о некродах и солдатских баек. Гваллтер попросту не любил лишней ответственности, но прикрывать спину командор предпочел бы доверить именно ему.

— Не так, — сухо ответил Алед и продолжил вглядываться в кусты, так как чутьё просто не давало продолжить путь.

Демоновы заросли почему-то очень хотелось обойти кругом, а не вламываться в них, чтобы зайти в лес. Командор обернулся, поискал взглядом фигуру эвоката Нада, прячущегося за спинами цепторов и зябко кутавшегося в свой неудобный длинный плащ. Который теперь явно собрал в себя ведро воды и весил едва ли не больше солдатской брони. И чего он так привязан к этой тряпке? Напрочь отказывается выходить без своего плаща куда-либо. Ну может кроме как в сортир.

— Что слышишь? — спросил Алед и Над поспешно шагнул вперед.

— Ничего, — шевельнул он посиневшими от холода губами. — Но дождь… Надо бы ближе подойти.

— Так сеть закинь уже, — командор обречённо вздохнул.

С тех пор как ещё двоих эвокатов изрядно потрепали тангатские маги, и теперь они пролёживали бока в лазарете, в распоряжении отряда был только недотёпа Над. Ему не было равных в открытом бою, но тугодум он был невероятный. Приор корпуса, конечно, пообещал прислать ещё парочку эвокатов, но поди дождись ещё. По опыту Алед знал, что прошения в ставку ордена Клинков Рассвета идут долго, а удовлетворяются и того дольше. Граница далеко, а в столице забот хватает и без того.

Над уныло кивнул и высвободил кисти рук из-под плаща. Протянул вперед — руки подрагивали. Под бледной кожей по рисунку вен побежали лиловатые огоньки, постепенно набирая силу свечения. Тонкие нити потянулись от кончиков пальцев, изгибаясь, поползли в сторону кустов. Переплетались на ходу, образуя изящную сетку. Работал эвокат красиво, тут претензий не было. Поневоле засмотришься. Если в зарослях кто-то таится, от эвокатской сети это не укроется. Правда присутствие отряда тоже не останется в тайне, но тут уж выбирать не приходится.

Над прикрыл глаза, улавливая мельчайшие вибрации сети. Как паук на паутине. Лиловое свечение обозначило вязь проступивших вен на его лбу и щеках. Наконец, эвокат тряхнул руками, дёрнулся и пробормотал:

— Пусто, командор. Только пара птиц.

— Ну вот, — хохотнул кто-то из новичков за спиной. — Чего и стоит опасаться, так разве что доспех обгадят.

Итель Гваллтер покосился на командора и медленно, вразвалку подошёл к шутнику. Оглядел новичка снизу вверх — тот был на добрую голову выше. Прошёлся взглядом по ладно сидящему дублету, по нагруднику кирасы без вмятин и царапин, по блестящему новёхонькому шлему-мориону.

— Обгадить доспех не только птицы могут, — сокрушённо вздохнул он. — Да. А по мне так лучше птицы. Изнутри-то сложнее отмывать.

Новичок дёрнулся было ответить, но нашёл ума смолчать. И молодец. Алед повнимательнее глянул в лицо смешливого цептора. Мадок Лэт Хивель, академия ордена Первых Столпов, добровольный перевод в орден Клинков Рассвета. Лэт — ну разумеется. И что их всех так тянет служить на границе с Тангатой в передовых разведотрядах? Впрочем, даже они — отпрыски самых влиятельных аристократических родов тут быстро становились похожими на нормальных людей. А чуть больше допустимого дерзость… Что ж, тут приграничье, глушь. За острое слово под плеть не поставят.

— Цептор Хивель, цептор Гваллтер — сказал командор, — Берите эвоката и пройдитесь вдоль линии кустов вон до того холма.

— Чего нам следует искать, командор? — уже серьёзно и собранно спросил новичок.

— Всё. Всё, что вызовет у тебя удивление, вопрос или просто не понравится. Если что непонятно, спрашивай у Гваллтера.

Дождь усилился. Кроме того, начал вдруг бесноваться и дико завывать ветер, словно стихия вступила в тайный сговор с Тангатой. Хотя и это исключать нельзя. Тангатские маги — те ещё выдумщики. И вроде бы думать о таком нелепо, но вот не хотелось никак идти к лесу. Даже после эвокатской проверки. Тревога не смолкала, не отпускала. Колотила набатом в виски. Хоть он и не лэт, и его способности вообще никак не связаны с Кровью, однако доверять своему натренированному службой в приграничье чутью Алед привык без всяких сомнений. Ошибок не было никогда.

Фигурки двоих цепторов и эвоката уже были едва различимы в пелене дождя, когда одна из них резко развернулась и бросилась назад. Судя по нелепому силуэту — это был Над в своем огромном плаще. Он явно что-то кричал, но из-за дождя и ветра доносились только обрывки невнятных звуков. Оставшиеся цепторы настороженно оглядывались в поисках источника тревоги эвоката, но все было по-прежнему — ливень, мокрая высокая трава, ветер терзающий макушки деревьев.

Эвокат бежал, путаясь в полах. Поскользнулся, упал, потом поднялся и продолжил бег, отчаянно размахивая руками. Медленно. Очень медленно. По крайней мере так показалось Аледу, и чутьё почти что взвыло — беда.

— Готовьтесь! — гаркнул он.

Рванул из ножен меч, перехватил поудобнее щит, привычно отслеживая построение цепторов. Отряд действовал слаженно, как всегда, но вот только непонятно было откуда ждать нападения. И кого вообще ждать?

Над снова свалился. Барахтаясь в грязи, поднялся на четвереньки, потом на колени. Уже не успевая добежать, вскинул руки перед собой, окружил отряд слабеньким магическим щитом и завопил изо всех сил:

— Они сзади! Сзади! — в голосе был ужас.

Первыми некродов учуяли лошади. Захрипели, заржали в испуге — протяжно, с привизгом. “Разбегутся” — равнодушно подумал Алед, разворачиваясь.

Как? Как они сумели зайти со спины? На открытом месте — позади тянулись луговины с редкими перелесками. Да и вообще как могли проникнуть на земли Амеронта так глубоко?

И их было слишком много.

Из-за плотной завесы дождя надвигались они слаженной цепью. А значит Пастухи были тоже где-то неподалеку. Совсем скверно. Повинуясь приказам Пастухов, некроды превращались из хаотичных, беснующихся тварей в подобие войска, способного действовать вполне эффективно. И это, как и количество нападающих, не оставляло шансов уцелеть.

— Не трать силы, — перекрикивая ветер, заорал Алед эвокату. — Отпусти щит, скинь всё в сигнал.

От наспех сооруженного силового щита проку сейчас нет совсем. Сколько бы там не было энергии у эвоката — пусть хоть все выбросит — надо попытаться сообщить в расположение корпуса.

Над услышал, закивал быстро. С колен он так и не вставал. Дернул застёжки плаща, тот тяжелой грудой свалился с плеч. Затрясся всем телом — не от холода, от напряжения. Развел руки в стороны, чтобы вновь свести их уже над головой. Яркий синий столб света разрезал серую пелену, поднялся вверх и расцвёл там, высоко в небе диковинным цветком.

Алед с разворота рубанул первую протянувшуся к нему лапу с кинжалами длинных когтей, отпрыгнул в сторону и принял на меч второго некрода.

Началось.

***

Вечерами, после завершающего день общего построения, в широких коридорах академии становилось очень тихо и даже как-то торжественно. Во всяком случае, Брайду нравилось считать, что именно “торжественно”. Стук сапогов дежурных по плитам отполированных каменных полов звучал гулко, поднимался легким эхом к высоким сводам, и его можно было услышать очень издалека. Что вполне устраивало Брайда — так он мог заранее знать куда соваться не следует и строить маршрут своих не очень законных вылазок наиболее эффективно. Интересно, можно ли сослаться на такой тактический опыт при обязательном еженедельном отчете криптору? Наверное, всё-таки не стоит.

Брайд усмехнулся собственным нелепым мыслям и замер, прижавшись к одной из массивных шестигранных колонн, которые украшали вход в галерею, ведущую к Парадному парку. Он переждал пока шаги дежурных стихнут в отдалении, и почти неслышно ступая подошвами мягких сапог, перешел на лёгкий бег. Нужно было побыстрее миновать длинную галерею — время, когда два дежурных патруля расходились на максимальное удаление друг от друга и от галереи, было жёстко ограничено. Насколько жёстко — Брайд успел проверить еще в первый же год обучения в академии Холодного Звена. Дважды. Причём за повторное нарушение он уже не сумел отделаться черными работами на кухнях, а заработал телесное дисциплинарное взыскание, а попросту — порку.

Поэтому теперь каждый раз, когда приходилось перебегать галерею, держась стороны, где залегали самые глубокие тени, у Брайда слегка начинала зудеть спина где-то в области лопаток. С тех пор прошло уже почти десять лет, а не забылось. Вообще, весь первый год обучения Брайд помнил отчетливо и ярко, как будто это было совсем недавно. Слишком много событий, новых впечатлений, восторженных ожиданий и ощущения, что вот оно — теперь ты стоишь у самой первой двери в свою мечту. Потом, конечно, новизна подстерлась, радость, как монетка в долгом обороте, чуть потускнела, а мечты превратились в цель — ясную, желанную и отточенную, как лезвие меча. Вступить в орден Первых Столпов — регулярную армию, сражаться с коварными магами и жуткими некродами, увенчать себя славой и гордиться своим именем. А не быть просто “сыном великого маршала Амеронта”.

Бегать в Парадный парк Брайд так и не перестал. На самом деле, четыре раза в год, в первую ночь каждого терциона — периода обучения, на которые был поделен учебный год в академии, он и трое его приятелей обязательно встречались в облюбованном ещё на первом году месте. Там, где Парадный парк примыкал к конюшням, сразу за ними начинался небольшой лесок. Он отделял парк от тренировочных полей, и по нему особенно никто не ходил — к полям вела широкая дорога прямо от центрального входа в академию. Но в самом лесу была настоящая скала, одним боком вросшая во внешнюю стену, а с другой стороны почти совсем неприметно скрывалась глубокая ниша, почти пещера. Пещеру обнаружил конечно Трев Лэт Сеиссил, прозванный вскоре Следопытом за невероятную способность замечать сокрытое. С тех пор они и придумали эту своеобразную традицию. Нарушающую несколько правил и оттого еще более привлекательную для курсантов. Брайд допускал мысль, что об их регулярных побегах крипторы если не знают точно, то наверняка догадываются. Но пока никто из их компании не попался на горячем, на это если и не закрывали глаза, то слегка отводили их в сторону.

Вся четвёрка друзей была из самых именитых родов Амеронта. Все лэты — элита, гордость и надежда государства, и при этом показывающие крайне высокие успехи в обучении по всем дисциплинам академии Холодного Звена. И хотя Устав академии гласил о непреложном законе равенства курсантов, для некоторых из них всё-таки существовали негласные привилегии. Пусть и в форме всего лишь легкого попустительства незначительным нарушениям дисциплины. А не попадаться они уже давно и мастерски научились. Хороший курсант безупречен во всём, если уж поминать Устав.

В пещере его уже ждали. Трев Следопыт и братья-близнецы Мэбон и Ифор Лэт Кледвилы. Брайд всегда приходил последним, и это тоже было традицией.

— Братья, случай, по которому мы здесь сегодня собрались, заслуживает отдельной пышной речи, — с улыбкой сказал Мэбон. — Но, пока мы ждали нашего Брайда, я вдруг подумал, что заготовленная мной пышная речь может катиться к демонам, а достаточно будет сказать только одно — поздравляю с началом последнего терциона в академии. И время, отведённое на речь, лучше потратить на распитие чудесного напитка, который нам раздобыл добрейший Трев.

Он извлек из-за спины бутылку тёмного стекла и торжественно приподнял её на уровень глаз.

— Видите? Видите, как переливается дорогое вино в этой бутыли?

В тусклом свете единственной свечи едва ли можно было различить лица друг друга, но всегда многословного и насмешливого Мэбона это никак не смущало. Да и не надо было видеть лица, чтобы представить его. Живое, подвижное, со светлыми бровями, которые, казалось, жили своей собственной жизнью. Играть бровями — это точно про Мэбона.

— Не видите? Ну тогда просто представьте. И давайте насладимся и представлением, и самой выпивкой.

Бутылка была пущена по кругу и очень быстро опустела.

— Ну а теперь, — Мэбон заговорщически понизил голос, — Настало время признаний. Мы все хранили интригу, согласно договорённости, до начала последнего терциона. Сейчас же я заявляю — признавайтесь.

Они договорились не раскрывать друг другу своих намерений о дальнейшей карьере, хотя прошения о вступлении в ордена были отправлены ещё в начале года. Придумал это, конечно, всё тот же Мэбон. Чтобы не вызывать сомнений в правильности выбора — так он сказал. Затея отчасти была неплохой, ведь многолетняя дружба могла действительно влиять на решения.

— Ну так сам и начинай, — пробурчал Ифор.

Братья внешне были почти неотличимы, но по характеру различались как день и ночь. Весельчак, балагур Мэбон и немногословный, даже угрюмый Ифор. И даже одинаковые с Мэбоном светлые брови, у Ифора были всегда сведены почти в одну упрямую и суровую линию.

— Я остаюсь в ордене Холодного Звена, — голос Мэбона вдруг стал серьёзным. — Знаю, что слава здесь зарабатывается не так быстро, но есть обстоятельства…

— Знаем мы твои обстоятельства, — ехидно поддел его Трев. — Славы тут особенно не заработаешь, зато в должностях расти быстро — лучше ордена не бывает. И мундиры краше всех остальных, да?

Мэбон картинно вскинул перед собой ладони.

— Да. Ты меня сразу раскусил, хитрый Следопыт. Когда я представлял себя в обмундировании цептора, понял, что синий и серебро лучше всего подойдут к цвету моих глаз. А какие у них плащи… Ну а сам-то ты? Погоди, попробую угадать… Клинки Рассвета, да?

Трев хмыкнул и промолчал. Уж его стремление тайной ни для кого не было. С первого года Следопыт грезил о службе в передовых отрядах, готовился, изучал архивы приграничья, хвостиком ходил за криптором Лонгури — бывшим цептором-ветераном Клинков. Разведка, охрана приграничья. Служба, на которой легче всего найти и подвиг и бесславную гибель. Второе — чаще. Война с Тангатой не богата полевыми масштабными баталиями, трусливые и подлые маги предпочитают набеги вдоль границ, зачастую даже просто пригоняют туда своих чудовищ-некродов и предоставляют им возможность уничтожать поселения и те же отряды ордена Клинков. Но Трев был уверен, что его способности просто необходимы именно этому ордену. Может, и впрямь. Представить его, крадущимся по лесу, вчитывающимся в следы, Брайду было легко.

— Я подал прошение в Первые Столпы, — хмуро сказал Ифор, зная, что если не вмешаться, перебранка его брата с Тревом может затянуться надолго.

— И я туда же, — Брайд улыбнулся.

— Отчего-то я не удивлён, — Мэбон хлопнул себя по колену. — Так что получается — никто даже не подумал о славном ордене Серпа Ревнителей? Как же так? Если так будет продолжаться, орден скоро останется без пополнения.

— Не останется, — всё так же хмуро ответил ему Ифор. — В этом году Серп-Легат пришлёт свой список в нашу академию.

— Откуда знаешь? — насторожился Трев, который не раз говорил, что скорее пойдет служить грантом куда угодно, чем цептором в орден Серпа.

— Слышал разговор крипторов, — нехотя отозвался Ифор. И уточнил, — Случайно.

Мэбон возмущённо всплеснул руками.

— И ты молчал! Даже мне не сказал.

— А чего зря болтать? Тут разве что изменишь, знай — не знай.

В этом был весь Ифор. Если информация казалась ему однозначной, он не торопился ею делиться ни с кем. За что, кстати, был неоднократно порицаем крипторами, которые считали, что хороший цептор должен уметь делегировать решения о ценности сведений старшим по званию. Брайд как-то подсмотрел записи в его личной карточке. Не специально, конечно — преподаватель военной истории как-то случайно позабыл карточку Ифора в стопке архивных отчётов по сражению при Гоушане. Брайд как раз должен был разобрать их и систематизировать по датам. Любопытство не позволило Брайду просто отложить личное дело друга и не сунуть туда нос, хотя поступок и был не очень порядочным. Там как раз и выделялась, как особенный недостаток Ифора Лэт Кледвила — “склонность к излишней самостоятельности, продиктованная недостаточно глубоким пониманием иерархии принятия решений”.

Тогда Брайд бегло пролистал объёмный список достоинств и недостатков, но на подразделе “личная мотивация и предпочтения” всё-таки почувствовал себя достаточно смущённым, чтобы закрыть и отложить в сторону карточку. В конце-концов, что нового можно узнать об особенностях поведения того, кого близко знаешь последние десять лет? Сам Брайд уж точно бы не хотел, чтобы друзья узнавали о его “предпочтениях и особенностях” из отчетов крипторов.

— Думаю, что неспроста всё это, — задумчиво сказал Трев. — Слухи ходят тревожные.

— Слухи всегда ходят тревожные, — пренебрежительно фыркнул Мэбон. — Или неприличные. На то они и слухи.

— Нет, — Трев чуть повысил голос и в нём ощутимо прозвучала обеспокоенность. — Нынче много чего говорят такого, о чём раньше и не упоминали. И среди обслуги разговоры ходят, и среди крипторов.

Что что, а сведениям Трева верить стоило. Умел он добывать эти самые сведения, как есть прирождённый разведчик.

— Чего за разговоры? — спросил Брайд серьёзно, проигнорировав картинный вздох Мэбона. — Рассказывай.

— Говорят, что в восточном приграничье некроды прорвались вглубь, — сказал Трев и повёл плечами, словно бы его вдруг зазнобило. — Сильно вглубь. А как прорвались никто и не знает. Корпус в тех местах стоял у Клинков… А передовой отряд из этого корпуса весь уничтожен некродами был сразу же, при столкновении. По слухам, в живых только командор остался, покалечило его, но выжил. Ну его по быстрому списали куда-то. Ну в общем, я как-то зашёл к Лонгури кое-что уточнить, так криптор — только ни слова об этом, да? — сидел у себя и пил. Такими я вообще никого из крипторов ни разу не видел. Он, вроде как, дружен был с этим командором — Гвинн, кажется. Так вот, Лонгури болтал что-то, ругался сильно, что, мол сейчас в Амеронте начнётся такое, что всем горячо станет, вот уже лучших Клинков Серпы забирают. И ещё сказал, будто тот корпус на востоке расформировали, и распихали кого-куда. Чтобы языком не мели. Понимаете?

— Ну что тут понять-то можно? — как всегда, с иронией, но и чуть озадаченно сказал Мэбон. — Ты маловразумительно передал маловразумительные слова хмельного криптора, друга которого пожрали некроды. Что корпус расформировали — странно, не спорю. Да и прорыв некродов дело загадочное. Но при чём тут Серпы, и сам Серп-Легат со своими списками в академию?

— Когда петля угрозы затянулась так, что не рассечь клинку, рука властителя потянется к серпу, — процитировал Брайд слова из священной книги “Догматов Первых”. — Думаешь, Тангата перешла к активным действиям? Трев?

— Ну а как тут ещё думать? — хмуро ответил Трев после недолгого молчания. — Полный разгром отряда в приграничье, некроды на землях Амеронта, расформирование целого корпуса, и вот ещё что… Примерно в это же время вспыхивает восстание в провинции Хорт. Совпадение? Так вот как раз такими странными совпадениями Серпы и занимаются. Может из-за этого теперь Серп-Легат и набирает пополнение усиленно. В том числе и у нас. Не хотелось бы, знаешь, попасть в число этих… пополнивших.

Да уж. Брайд вполне разделял опасения товарища. И как бы ни было недостойно сравнивать военные ордена Амеронта, как бы ни провозглашалось повсеместно равенство почёта и славы службы в любом из них, мало кто из курсантов видел себя в роли цептора Серпа Ревнителей. Уж слишком слава у Серпов… особенная.

— Ладно, — Мэбон тщательно закапывал пустую бутылку под слой сухих листьев и куски дёрна в углу пещеры. — Будем надеяться, что Серп-Легат не будет жадничать и запросит для своего ордена всего лишь парочку ардов. А мы отправимся туда, куда нас влечёт призвание.

— Хватит уже, — сказал, как припечатал, Ифор. — Пора идти. А то наше призвание привлечёт нас на штрафные работы вплоть до окончания терциона.

— Действительно, пора, — усмехнулся Брайд. — Ифор уже превращается в Мэбона — он заговорил фразами длиннее, чем в три слова. Мы тогда их вовсе не сможем отличать. Пошли.

Оглядев напоследок пещеру, Брайд вдруг поймал себя на смутном ощущении потери. Как будто прощался с чем-то. Он тряхнул головой, отгоняя неуместное чувство, и осторожным легким шагом направился через лес. Назад в академию.

Через два дня в академию Холодного Звена прибыл куратор Совета Трех. И это, конечно, сделало все варианты послабления дисциплины невозможными. Крипторы из шкуры выворачивались, чтобы показать слаженную работу академии, её безупречное следование Уставу и идеально вымуштрованных курсантов. Визит куратора — большая честь и ещё большая ответственность. От того, насколько уполномоченный от Совета сочтет порядок в академии приемлемым, зависели и карьеры, и финансы и судьбы.

Первые дни куратор сидел в архивах, изучая только документы. Ни с кем особенно не общался, приходил на рассвете, а уходил, только когда заканчивалось вечернее построение. Иногда вызывал канцеляра и требовал какие-то недостающие бумаги. Канцеляр скользил по коридорам испуганной тенью. Крипторы лютовали больше обычного, накладывая взыскания не только за проступки, но и чуть ли не за косые взгляды.

Закончив с отчётами, куратор стал присутствовать на тренировках. Брайд нет-нет, а позволял себе коситься на закутанную в плащ фигуру на командирской трибуне — любопытствовал. Фигура выглядела зловеще. Хотя, возможно это было оттого, что вокруг куратора просто витал тяжёлый туман всеобщей настороженности. Поговаривали, что однажды, может лет двести тому назад, по результатам отчёта куратора одна академия была расформирована, а все курсанты распределены по самым диким корпусам приграничья. Врали, скорее всего.

А наутро седьмого дня, прямо на построении криптор Лонгури зачитал несколько имён, в числе которых прозвучало и имя Брайда.

— Курсанты, — своим четко поставленным резким голосом сказал криптор. — Вам приказано сопроводить куратора Совета Трех в закреплённую за академией школу эвокатов, с целью проверки ваших навыков. Вы будете примером полученных знаний и умений курсантов взаимодействовать с эвокатами. Оговорюсь, что имена были выбраны случайно, вне зависимости от ваших успехов в этой работе. Но мы верим, что каждый курсант нашей академии может с честью доказать, что обучен и способен быть проводником эвокатов. Ваша задача продемонстрировать это господину куратору. Командором временного отряда я назначаю курсанта Брайда Лэт Бринэйна, так как куратор настаивает на отсутствии при данной проверке офицерского состава. Курсант Бринэйн, задержитесь после построения на плацу, я выдам вам отдельные указания.

— Какая стремительная карьера, командор, — насмешливо прошептал в спину Брайда Мэбон, когда покидал плац вместе с остальными.

Брайд, не меняя строевой позы, терпеливо ждал, когда чёткий звук шагов курсантских сапог стихнет, а на плацу останутся только он и бывший цептор Клинков Рассвета — кумир Трева и, по мнению Брайда, один из самых жестких крипторов академии. Начал накрапывать привычный весенний дождь. Капли ложились на ресницы, застилая картинку перед глазами неровной дрожащей пеленой.

— У вас будет непростая задача, курсант, — сказал Лонгури, сразу переходя к делу. — Вы отвечаете за дисциплину в отряде и одновременно должны произвести впечатление на куратора. У меня недостаточно информации для того, чтобы дать вам прямые указания как именно следует держаться с ним. Но вы зарекомендовали себя как достаточно разумный и сдержанный в поступках и словах курсант, я рассчитываю на ваши способности. Кроме того, легат школы Звена хвалил ваши успехи в работе с эвокатами. Вопросы?

Брайд смотрел прямо в худое, обветренное до красноты лицо криптора, которое корёжили несколько старых шрамов — от когтей — и раздумывал, стоит ли задавать свой вопрос.

— До отбоя ещё целый день, курсант, — Лонгури неприятно усмехнулся. — Спать команды не было.

— Хочу спросить — был ли выбор меня во временный отряд связан с моим происхождением? — всё-таки спросил Брайд.

Криптор нахмурился и сухо ответил:

— Повторю — имена были выбраны случайно. А командором предложил назначить вас я. Ещё вопросы?

— Вопросов нет, криптор.

Вопросы, конечно, были, но Брайд решил не допытываться дальше, хотя подобное совпадение и показалось ему весьма странным. Случайность ли, что из полусотни курсантов последнего года обучения в отряд из шести человек попал сын одного из членов Совета Трех? И что бы сейчас не говорил криптор…

— Выступаете в полдень, — Лонгури резко развернулся и зашагал прочь.

Дождь, похоже, зарядил на весь день. Мелкий, но навязчивый, постоянный и раздражающий. Мир вокруг, казалось, был укутан в прозрачную мокрую ткань, которая хоть ничего и не скрывала, но размывала очертания, сокращала доступную видимость.

И вообще, Брайд дождь не любил. Неизбежное ощущение сырости, более острые запахи — мокрой шерсти и кожи, лошадиного пота, сырой земли. Ну и, разумеется, необходимость оттирать лицо уже промокшей насквозь холодной перчаткой. И если на плацу или на тренировочных полях обращать внимание на такие мелочи просто не было времени, то сейчас, уныло и монотонно покачиваясь в седле, начинаешь поневоле злиться. И на сам дождь, и на замотанную в тяжёлый серый плащ от макушки до пяток фигуру куратора, задающего темп всему походу. Медленный, ужасно медленный темп. Должно быть, куратор Совета Трех не слишком уверенно чувствовал себя в седле.

В голове тут же зазвучал льдисто-спокойный голос отца: “Ты слишком нетерпелив и порывист, Брайд. Следует учиться смирять свои порывы, добиваться чистого и ровного потока мыслей и четких действий, как подобает цептору и лэту”. Наверное, вот это вот “нетерпелив и порывист” записано в его академической карточке и подчеркнуто жирной линией. Недаром в списке личных тренировок Брайда первым пунктом стояли всегда упражнения на концентрацию и подавление эмоций. И, осознавая необходимость этих упражнений, Брайд их почти что ненавидел.

Миновали тёмную стену леса Мечей, врезающуюся острым клином в раскисшие поля, ещё покрытые кое-где пятнами грязно-серого, пористого снега. Дорога резко повернула налево и вверх, к взгорью, на котором и стояли старинные постройки школы эвокатов Холодного Звена, возведенные ещё во времена Конца Милости. Относительно неповреждённым выглядело только основное здание — уныло-прямоугольное, с четкими линиями крыш, без каких либо украшений, свойственных более поздним постройкам. К главной цитадели робко жались хозяйственные здания — кухни, конюшни, пара складов. Они смотрелись куда более старыми, хотя Брайд знал, что это только на вид. В суровые времена Конца Милости строили без изысков, но крепко — на века. От стены, некогда окружающей весь комплекс, остались только едва заметные руины. Когда бывшая ставка ныне несуществующего ордена Милости была переформирована в эвокатскую школу, надобность в стене отпала, и её уже никто не подновлял, позволив времени постепенно разрушать каменную кладку.

Легат школы встретил отряд у входа. Он зябко ёжился, кутаясь в подбитый мехом плащ. Действительно замерз или слегка напуган визитом куратора? По выражению лица легата — отстранённому и даже надменному — сказать было сложно. Все легаты школ подчинены ордену Серпа Ревнителей, а там, видно, эти маски холодного безразличия выдают при вступлении. И требуют, чтобы больше никогда не снимали.

— Проведите нас сразу к эвокатам, легат Хув.

Брайд впервые услышал голос куратора — тихий, неожиданно мелодичный, словно его владелец был очень молод. Он даже снова попытался разглядеть лицо проверяющего, но, как и прежде, увидел лишь скрытую тенью глубокого капюшона полоску кожи на лбу, темные провалы глазниц и лёгкую ткань шарфа, закрывающего лицо снизу до переносицы.

— Конечно, куратор, — легат жестом подозвал грантов, держащихся чуть поодаль, чтобы принять лошадей.

— Спешиться, — приказал Брайд и первым передал поводья подбежавшему мигом гранту.

Казармы для эвокатов всегда навевали Брайду мысли о лазарете. Что было странным, так как обстановка подходила скорее для скромной гостиницы и уж явно была уютнее, чем в совершенно аскетических комнатах курсантов академии. Может быть, дело было в стойком запахе трав, из которых делали эликсиры и зелья, широко применяемые в школах. А может, в самих эвокатах, лица которых казались ему какими-то нездоровыми. Слишком бледными, слишком худыми. И ещё эта их постоянная заторможенность. Эвокаты всё делали медленно — передвигались, говорили. Нет, Брайд, конечно, понимал, что это оправдано — эвокатов обучали тщательно беречь силы в быту, чтобы эффективно действовать на поле боя. И он сам не раз видел их в тренировочных сражениях. Назвать их там медлительными было бы просто смешно. Но ощущение того, что он попал в обиталище больных людей, всё равно не отпускало.

— Мне нужны орудия последнего года подготовки, — куратор, произнося это, даже не повернул головы в сторону легата.

Орудия. Слово резануло слух, хотя было вполне допустимым. Эвокаты — действительно орудия. Оружие цепторов. Эффективное и очень ценное. Вот правда использовалось такое слово чаще всего только в отчётах и сторонних разговорах.

Легат Хув едва заметно втянул носом воздух.

— Тогда нам следует пройти в изоляторы, — сказал он с тенью недовольства в голосе. — На последнем году эвокаты…

Куратор резко развернулся и зашагал по коридору, определённо зная куда идти, и совсем не собираясь дослушивать начатую легатом фразу. Брайд двинулся за ним, знаком приказав остальным следовать его примеру. С самого начала куратор вообще не обращал внимания на затребованный им же отряд, полностью предоставив Брайду, как командору, решать вопросы организации. К самому Брайду он тоже ещё ни разу не обратился напрямую. Да и вообще никак.

Эвокаты, которые заканчивали свою подготовку, содержались отдельно. Для каждого на последнем году была разработана индивидуальная система обучения, направленная на предельное совершенствование конкретных способностей. Считалось также, что изоляция помогает эвокату полностью отделить своё сознание от себе подобных и оставить его открытым только для своего будущего проводника. И обычно курсантов в изоляторы не допускали. Но, видимо, решения куратора оспаривать было не принято.

Если жилые комнаты эвокатов напоминали лазарет, то изолятор определённо был тюрьмой. Длинный коридор с тяжёлыми дверями по обе стороны. На каждой двери охранная печать, тускло светящаяся блекло-зелёным. Двое грантов на страже в конце коридора и двое цепторов, патрулирующих коридор. То ли охраняли самих эвокатов, то ли всю школу от этих уже почти подготовленных эвокатов.

Куратор остановился у одной из дверей. Легат тут же оказался рядом с ним, словно все ещё надеялся помешать. Неодобрение в его взгляде стало более читаемым, на маске невозмутимости начали расходиться швы.

— Снимите печать, — коротко велел куратор.

— Зачем снимать печать? — голос легата вспыхнул уже нескрываемым возмущением. — Я могу открыть так…

— Снимите печать, — повторил куратор совершенно ровным тоном.

Легат Хув как будто даже дернулся к двери, но исполнять приказ не стал.

— Куратор, это недопустимо. Положения о безопасности и инструкции ордена очень ясно говорят о том, что охранные печати позволено снимать только по особому на то распоряжению высшего командования ордена или же при непосредственной угрозе, согласно перечню угроз, отраженных в отдельном приложении к инструкции, — он уже защищался протоколом, как щитом, видимо, не найдя другого приемлемого выхода из щекотливой ситуации.

— Благодарю, что вы напомнили курсантам полезные выдержки из Положения о безопасности, — невозмутимо сказал куратор, — Отойдите чуть в сторону, легат.

Узкая кисть, обтянутая мягкой кожей перчатки, показалась из-под складок плаща, потянулась к светящемуся знаку печати. Лёгкое движение пальцев, едва заметное глазу, и бледно-зелёные линии вдруг стали терять цвет, а потом и вовсе осыпались вниз, подобно пеплу от сгоревшей ткани. И исчезли.

— Теперь открывайте.

Брайд бросил осторожный взгляд на легата и даже вздрогнул от выражения неприкрытого ужаса на его лице.

Поклон согнул спину легата школы гораздо ниже, чем это было регламентировано Уставом. Он торопливо распахнул дверь и так же поспешно отступил назад.

Куратор входить не спешил. Не оборачиваясь, он проговорил всё тем же мелодичным, мягким голосом:

— Командор Бринэйн, продемонстрируйте вашему отряду процедуру первого взаимодействия.

Чего хотел добиться куратор, снимая печать, Брайд гадать, разумеется, не хотел. Но вопросы всё равно настырно лезли в голову. Позволить не до конца завершившему подготовку эвокату не быть ограниченным ничем — это проверка эвоката или же самого Брайда?

“Эвокат опасен” — это первое, что было записано в учебнике для проводников первого года обучения. — “Эвокат опасен всегда, даже если находится под воздействием печати, даже если его подготовка полностью завершена. Опасна сама его природа, и проводник всегда должен сохранять разумную осторожность при взаимодействии. В том числе и тогда, когда взаимодействие исчисляется годами”.

Чего тогда ожидать от свободного от печатей эвоката?

Брайд молча кивнул, расстегнул и снял промокший плащ, передав его одному из курсантов. Не мешкая, переступил порог, огляделся.

Комната внутри была похожа на обычные жилые комнаты верхней казармы. Узкая, аккуратно застеленная кровать, небольшой шкаф для одежды, стол и два стула, неприметная дверь в уборную. Сложенные стопкой несколько книг. И одна — раскрытая — на кровати.

Взгляд невольно задержался на левой стене, где была вмонтирована тяжёлая металлическая конструкция — балка, фиксаторы для рук, ошейник, к которому крепилась длинная цепь. Судя по слою пыли на все этом добре, устройством для наказаний не пользовались давно.

Эвокат стоял у кровати, спокойно глядя на Брайда. Руки расслабленно опущены вдоль тела, почти болезненная хрупкость, свойственная всем эвокатам, неровно обрезанные чуть выше плеч волосы, на щеке небольшая царапина, скорее всего от бритья.

— Твое имя. — сказал Брайд.

— Сайн, курсант, — эвокат склонил голову.

Если он и чувствовал — а он должен был почуять — отсутствие печати, то никак не показывал свою реакцию на это.

— Прочитай меня, Сайн.

Брайд прикрыл глаза, позволяя осторожному, очень мягкому касанию Силы проникнуть в свой разум. Со временем он привык к этому этапу взаимодействия, но всё равно каждый раз едва сдерживался, чтобы не напрягаться. Эвокат опасен.

— Должен ли я отчитаться вслух? — голос ровен, даже безразличен.

Вместо Брайда ответил куратор:

— Да, эвокат. Вслух.

— Лэт. Последний год обучения. Наличие влияния Крови значительно выше среднего. Способности к адаптации снижены, уровень условно допустимый. Способности к восстановлению — выше среднего, реактивные способности — высший уровень. Чувствительность к Силе снижена, уровень защиты выше среднего. Способности проводника — уровень средний. Рекомендованная специализация — цептор-воин авангарда.

— Глубже, — куратор шагнул вперед и оказался почти за спиной Брайда. — Ты должен открыть уязвимости проводника. Это стандартный протокол, почему нарушен?

Эвокат поднял глаза. Губы шевельнулись беззвучно, он вздохнул и медленно проговорил бесцветным голосом:

— Согласно протоколу, при обнаружении уязвимостей, способных вызвать неоднозначные толкования, я обязан сообщить о них вышестоящему командиру, минуя этап раскрытия проводнику.

Брайд замер. Впервые он слышал о том, что его уязвимости чем-то могут отличаться от стандартных. Возможно, он просто не знал, и эвокаты сообщали о них офицерам…

— Доложи, — приказал куратор. — Дозволено прочесть меня, с целью подтверждения полномочий.

Сайн уставился на куратора, взгляд остекленел, лицо выдавало изрядное напряжение. Защита куратора явно была посложнее курсантской. Тень страха мелькнула и исчезла в его глазах, когда он закончил. Эвокат выдохнул сквозь сцепленные зубы и снова перевел взгляд на Брайда.

— Полномочия подтверждены, — сказал он глухо. — Докладываю об уязвимостях курсанта. Страх перед эвокатами — значительно выше среднего. Предельно допустимый уровень. Отмечены: склонность к неподчинению приказам — чуть ниже среднего, несбалансированный контроль эмоций — значительно выше среднего.

Брайд чувствовал, как на щеках предательски выступает краснота. Этот эвокат назвал его… трусом? Да с чего он собственно взял, что Брайд Лэт Бринэйн, сын маршала Амеронта, способен бояться оружия?

— Отлично, — сказал куратор. — Отличные способности к воздействиям на разум, эвокат. Для твоего уровня подготовки — впечатляют. Легат Хув, представьте документы этого орудия на перевод в школу ордена Серпа Ревнителей. Свою подготовку он завершит там.

— Нет, — эвокат стремительно, почти неуловимо взгляду отпрыгнул к дальней стене. — Нет!

Сейчас эвокат уже прекрасно понимал, что печати его не сдерживают и был готов к решительным действиям. Почему — Брайд гадать не стал. Он рванулся к Сайну, но был тут же отброшен назад неожиданно сильной рукой куратора.

— Вернитесь на место, командор, — спокойно велел он. — Не надо прямо сейчас доказывать, что вы его не боитесь. У вас еще будет такая возможность. Легат Хув, уберите жезл и выйдите в коридор к курсантам.

В комнате они остались втроём. Раздосадованный и растерянный Брайд, жмущийся к стене эвокат, на пальцах которого уже вибрировали и вспыхивали пока ещё сдерживаемые потоки Силы, и невозмутимый куратор, по-прежнему скрытый от любопытных глаз плащом, шарфом и капюшоном.

— Ты прочёл меня, эвокат, — куратор снисходительно покачал головой. — Чуть больше, чем дозволялось — ты хорош. Поэтому ты будешь переведён в школу, которая доведёт твои способности до совершенства. Но ты не Разрушитель, и даже при отсутствии печати легат остановит тебя одним лишь жезлом. Мне даже не потребуется вмешиваться. Попробуем?

Последнее слово прозвучало как-то задиристо, почти весело, и заставило Брайда вздрогнуть.

Лицо эвоката исказила нервная, ломаная усмешка. Он заскользил мимо Брайда и куратора, охваченный уплотняющейся на глазах пеленой чистой Силы. На что он надеялся, принимая вызов?

За порогом прямо перед эвокатом вырос легат Хув, в руках которого жезл уже был полностью готов обрушить на непокорного всю мощь силового заряда. Каким бы ни был уровень Сайна — один на один шансов у эвоката почти не было. И это ещё без учёта присутствия куратора и цепторов в коридоре. Не иначе, снятая печать выбила из эвоката остатки мозгов.

— Командор Бринэйн! — неожиданно громко рявкнул куратор. — Остановите его. Думайте — быстро!

Брайд встрепенулся. Мысли заметались в голове, как стая напуганных птиц. Остановить? Эвоката без печати? Того самого эвоката, который ковырялся в его разуме холодными пальцами и вскрывал все запертые двери сознания с лёгкостью взломщика-профессионала?

На миг показалось, что замотанная голова куратора склонилась в кивке.

Подумай.

Брайд шагнул в сторону дверей. Остановился за спиной эвоката, замершего в немом противостоянии с легатом. Сразу же между Сайном и Брайдом возник контур щита — эвокату не нужно даже оборачиваться, чтобы поставить защиту.

Но щит — это защита от оружия, от физической угрозы.

Процедура первого взаимодействия, обернувшаяся вдруг позором и стыдом, — какова ее цель? Подумай.

“Целью процедуры первого взаимодействия проводника с эвокатом является установление первичной связи проводника и оружия, необходимой для дальнейшего эффективного взаимодействия. Наличие первичной связи позволяет проводнику контролировать эвоката, а эвокату доверять своему проводнику и следовать его приказам”

Установление связи. Связь неизбежна при добровольном открытии разума эвокату. Проникая в сознание цептора-проводника, эвокат сам пристёгивает поводок к своему ошейнику.

Брайд расслабил напряжённые плечи, глубоко вздохнул, закрыл глаза и открылся настолько, насколько вообще мог бы представить.

— Сайн, — собственный голос слышался будто со стороны. — Вернись в комнату и сядь на кровать.

Болезненный удар хлестанул где-то в глубине головы. Обида, разочарование, сожаление. Снова открыв глаза, Брайд увидел как растворяется дымка Силы вокруг фигуры эвоката, а сам он медленно движется назад. Как было приказано.

— Принято, — сказал куратор. — Думаете дольше, чем хотелось бы, командор. Но результат удовлетворителен. Можете вернуть печать, легат Хув.

— Последствия этого… хм, представления? — отводя глаза, спросил легат.

— Не будет, — сухо ответил куратор. — От вас только документы на перевод. Это орудие крайне ценное, прошу это учесть.

Он направился дальше по коридору, но вдруг резко остановился, так что Брайд едва не врезался ему в спину.

— У вас возникли вопросы, курсант Сайор Ард Дилвин? — спросил он, опять же даже не оборачиваясь. — В таком случае следует задавать их сразу, не дожидаясь пока на вас обратят отдельное внимание.

То, что куратор знал их всех поимённо, Брайда не удивило. Удивило то, как он сумел подметить едва слышную реплику Сайора, когда они отходили от двери комнаты Сайна. Брайд не слишком близко общался с Дилвином, тот всегда держался особняком, отдавал все время учебе и считался одним из самых старательных курсантов школы. Никогда не участвовал в редких развлечениях, не завёл друзей. Впрочем, недоброжелателей у него тоже не наблюдалось. У него сложилась репутация слишком замкнутого умника, безобидного, и в целом не вызывающего интереса. И тем более странным Брайду показалось то, что он позволил себе замечание в такой неподобающей ситуации.

— Повторите громче, что вы сказали на выходе, — куратор наконец соизволил повернуться к курсантам.

Сайор вытянулся и четко ответил:

— Я согласился с определением легата. Иначе, чем представлением, все произошедшее назвать трудно.

— Вот как? — куратор вскинул подбородок, словно ему вдруг стало очень интересно. — Поделитесь с нами, как вы пришли к такому выводу?

— Вы выбрали именно эту комнату неслучайно, куратор. Я обратил внимание, что один из цепторов указал вам на нужную дверь. Вы заставили эвоката завершить взаимодействие полностью, приказав ему раскрыть уязвимости проводника. В противном случае Брайд… командор Бринэйн не смог бы установить необходимую связь с эвокатом и, соответственно, не смог бы и остановить его. Вы слишком явно спровоцировали эвоката на непокорность. Учитывая то, что он читал вас, его поведение после вашего заявления о переводе выглядело как поведение слабоумного, а он им точно не является.

— Вы очень наблюдательны, курсант, — куратор медленно кивнул. — Ну, развивайте мысль дальше. Что из этого следует?

Сайор только слегка замялся, но тут же вскинулся и, глядя прямо на куратора, ответил:

— Что это был своего рода экзамен исключительно для командора Бринэйна. Заранее продуманный. Возможно, также и для всех нас, в качестве зрителей преподанного вами урока. Но здесь я не уверен. Вполне допускаю, что наше присутствие в отряде необходимо только для отвода глаз.

— Наблюдательны и умны, — снова кивнул куратор. — Слишком. Договаривайте, не стесняйтесь. Вы уже наговорили на приличное взыскание. Хотелось бы ещё понимания ваших мотивов… Но с этим мы разберемся позже. Продолжайте.

— Вы как минимум дважды нарушили Устав в присутствии курсантов, — Сайор едва заметно облизнул пересохшие губы. — А реакция легата школы не соответствовала той, которая могла бы считаться уместной при подобных случаях. Отсюда я делаю выводы, что вы не можете быть куратором Совета. И обязан буду доложить о своих сомнениях Первому криптору академии. Это к вопросу о моих мотивах. Но я также обязан донести свои сомнения сначала своему непосредственному командиру, что я и делаю сейчас.

Он повернулся к Брайду.

— Командор, я могу рассчитывать на то, что мои выводы будут изложены в неизменённом виде на рассмотрении у Первого криптора?

Он сошёл с ума. Определённо. Брайд с усилием отогнал эту мысль и ответил:

— Конечно, курсант Дилвин.

Теперь уже все смотрели исключительно на куратора. Гадая, домысливая, выжидая. Правота Сайора, высказанная так обнажённо-прямо казалась уже неоспоримой. Так кто же скрывался под всеми этими плащами-шарфами? Если не куратор, то кому было позволено вот так вести себя в школе эвокатов? Нарушать Устав, игнорировать решения легата. И что еще немаловажно — кому, во имя Грит, под силу было одним касанием руки снять охранную печать легатов?

Куратор молчал, только ровное дыхание колыхало ткань шарфа.

— Я жду, — сказал он, когда посчитал, что молчание уж слишком затянулось. — Командор Бринэйн, сколько раз, по вашему, был нарушен Устав курсантом Сайором Ард Дилвином? Надеюсь, вы не забыли о своих основных обязанностях здесь?

— Дважды, — отозвался Брайд.

— Уверены? — голос куратора стал ниже. — Если уверены — озвучьте.

— Курсант Дилвин высказал свои сомнения вам, предварительно не заручившись одобрением командора. Меня… Курсант Дилвин высказал подозрения в ваш адрес, не дождавшись официального ответа от совета академии и лично Первого криптора.

— Публично высказал, — безразличным тоном добавил куратор.

— Публично высказал, — послушно повторил Брайд.

— Назначайте взыскание, соразмерно тяжести проступков курсанта, командор.

Брайд отступил на шаг.

— Я? Но…

— Вы тоже собираетесь нарушить Устав, командор? — теперь в голосе куратора звучало что-то похожее на насмешку. — Согласно Уставу — это ваша задача. Назначайте.

Брайд покосился на Сайора. Его лицо было каменным, он даже не моргал, только чуть подрагивали плотно сжатые губы.

— Пятьдесят плетей. На плацу, по возвращении.

Куратор небрежно махнул рукой.

— Это ваше решение. Я назначил бы семьдесят. Вам стоит как-нибудь перечитать Положение о наказаниях, командор. Возвращаемся.