Скиталец. Боярин

Константин Калбазов, 2021

Позади начало тернистого пути. Наш современник, оказавшийся в мире с игровыми реалиями, неплохо вписался в него и добился больших успехов. Сделано уже много. Но, похоже, предстоит еще больше, если поставить перед собой ясную цель. А тут еще шило в известном месте, не дающее спокойно усидеть на месте. Словом, скучно не будет, это точно.

Глава 3

Нежданно-негаданно

— На сегодня все, Мария Платоновна, — отойдя на три шага от мольберта и обтирая ветошью кисть, произнес Борис.

— Уже? — удивилась боярыня. — Сегодня это заняло совсем немного времени.

Она поднялась с резного стула с мягкой обивкой и, обойдя мольберт, взглянула на свое изображение. Благодаря давней подруге Москаленко она хорошо разбиралась в живописи, а потому могла оценить не только сходство и красоту, но и технику. То, что Яковенкова видела сейчас, вызывало у нее чувство удовлетворения.

— Ничего удивительного, работа близится к завершению. Теперь основное время уходит на высыхание красок. В принципе, на этом этапе я могу обойтись и без вашего присутствия. Пары дней, я думаю, мне будет достаточно, — ответил Борис.

— Но вы не уверены? — уточнила она.

— Как я могу быть уверен? — пожал он плечами. — Холст — как живое существо, у него своя душа, характер, настроение, капризы. Пару лет назад я мог бы с точностью до часа сказать, когда закончу картину, потому что писал механически и в пренебрежительной манере. Пока мне доступно не разъяснили, что это тупик, и если я желаю развиваться, то должен выбрать другой путь.

— Да, Елизавета Петровна рассказывала мне об этом. Она живо интересуется вашими работами и этапами развития, — с нескрываемой иронией произнесла боярыня.

Матушка, стало быть. Ох уж ему эта Елизавета Петровна! Могла бы придержать язык за зубами. Впрочем, не глупа, понимает, что делает, и в Борисе вроде как заинтересована. Она и не пытается скрывать своих далеко идущих планов в отношении его. Князь, не меньше. Ага. Всем-то от него что-то нужно. Словом, в этом плане ей можно довериться.

Борис посмотрел на Марию Платоновну. Нет, негатива по отношению к сказанному она не испытывает. Разве только в ее облике угадывается любопытство. Эдак глядит на него, водя пальчиком по ожерелью из крупного жемчуга.

Это его подарок, который в этом мире все еще является дорогим и статусным украшением. Впрочем, особая ценность вот этого ожерелья в том, что жемчуг для него был добыт лично Измайловым. И без разницы, что Борис использует некий аппарат для дыхания под водой. Любой мало-мальски интересующийся вопросом знает, что для получения подобного улова нужно вскрыть чертову уйму моллюсков.

Само принятие подарка боярыней уже говорило о многом. А уж то, что она пожелала быть запечатленной в ожерелье на парадном портрете, так и вовсе свидетельствовало об особом расположении. И чтобы это понять, не нужно быть семи пядей во лбу.

Вообще-то все затевалось из-за Кати, но, как выяснилось, делать подобные подарки незамужней девушке могли только родители или жених. И никак иначе. Борис же таковым не являлся. Пришлось изделия из самых отборных жемчужин отложить в сторону до лучших времен, в которые он верил.

Н-да. И будь он проклят, если это будущее не под ударом! Если бы на его месте оказался и впрямь молодой человек восемнадцати годочков, то он, быть может, и не заметил бы этого. Но за плечами Бориса жизненный опыт, а потому он не мог не понять заинтересованности боярыни и того, что она ненавязчиво с ним заигрывает.

Иное дело, чем это вызвано. То ли она в самом деле желает завести ни к чему не обязывающую интрижку, чем никого не удивить, главное не переступать незримую грань допустимого, то ли решила проверить, насколько сильны чувства Измайлова к ее дочери. Вот только Борис не собирался играть заведомо проигрышную партию и решил изображать полное непонимание.

Дверь отворилась, и в комнату, отведенную под художественную мастерскую, вошел боярин Яковенков. Крепыш среднего роста с волевым лицом, проседью на висках и челке, затянутый в черный адмиральский мундир.

Кстати, получить таковое звание благодаря одному лишь положению невозможно. Его можно только выслужить. А потому подавляющее большинство бояр щеголяет в мундирах каперангов. И ситуация, когда боярской эскадрой командует вассал в адмиральском звании, не является чем-то из ряда вон выходящим. Причем не только в России. Хватает у сюзерена забот и помимо флота.

— Уже закончили? — видя супругу не на стуле, а подле мольберта, поинтересовался боярин.

— На сегодня — да, ваше превосходительство. А вскоре работа и вовсе будет завершена, — уведомил Борис.

— А что вы скажете, если я все же пожелаю написать свой портрет?

Борис сказал бы, все, что он думает о вице-адмирале. Нельзя было сразу присоединиться к супруге? Сейчас оба портрета уже были бы на выходе. Теперь же придется опять задерживаться на Яковенковском, в то время как заботы призывают его на Голубицкий.

Он конечно же рад возможности общения с Катей. Однако ввиду ее крайней загруженности в институте благородных девиц видеться они все одно могут лишь по воскресеньям. Да и то не весь день, а только малую его часть, так как единственный выходной нужно посвятить еще и родителям.

— Скажу, что почту это за честь, ваше превосходительство, — с долженствующим поклоном ответил Борис.

А что еще он мог сказать? Нет, не будь Георгий Иванович отцом Кати — и получил бы ответ в духе: «Я непременно изыщу для этого возможность в самое ближайшее время». Ну а там уж по обстоятельствам. Однако с ним он так поступить не мог.

Опять же, лишняя возможность пообщаться с возможными тестем и тещей не помешает. Во всяком случае, Измайлов надеялся на будущее родство. Неплохой шанс им понравиться. С Марией Платоновной вроде бы контакт наладился. Впрочем, тут нужно еще как-то вырулить, чтобы без последствий. А то обиженная женщина — та еще мина замедленного действия.

— Слухами земля полнится, Борис Николаевич, что на Голубицком заводе вы строите минный крейсер, — произнес боярин.

— Так и есть, ваше превосходительство.

— И отчего же тайком?

— Простите, но я как-то не подумал, что должен расхаживать по улицам с плакатом, возвещающим об этом, — с самым виноватым видом произнес Борис.

— Каков наглец, а, Машенька! — восхищенно хмыкнув, воскликнул Яковенков.

— Не уверена, что тут имеет место дерзость, — пожав плечами, решила заступиться за молодого человека боярыня. — Борис Николаевич ни разу еще не был замечен в бахвальстве. Даже лавры на службе испанской короне целиком уступил своему наставнику Рыченкову.

— Вот так вот, молодой человек. Цените. Мария Платоновна далеко не за каждого готова вступиться.

— Ваш покорный слуга, — несколько нейтрально ответил Борис, и поди пойми, чей именно: ее, его или обоих сразу.

— Хитер, а, Машенька? — хмыкнул вице-адмирал. — Так отчего же постройку заказали не на моей верфи?

А вот теперь в голосе присутствует толика ревности. Оно и понятно. Потомственное дворянство Борис получил из рук Георгия Ивановича. Приемная мать Измайлова — вассал Яковенкова. Ну и вообще… Пусть о том никто и не говорит. Не то чтобы судостроительный завод боярина испытывал трудности с заказами. Вовсе нет. Н-но-о… Понятно, в общем.

— Меня заинтересовал проект инженера-кораблестроителя Турусова, а он служит как раз на Голубицком заводе.

— Что-то новаторское? — тут же оживился Георгий Иванович.

Борис подтвердил его догадку и начал рассказывать о «Новике». Боярыня вскоре оставила мужчин, а те вошли в раж. Яковенков сыпал вопросами как из рога изобилия. Не забыл указать на несуразность расположения орудий и отсутствие противоминного вооружения. Вроде бы и сами пушки относятся к малому калибру, но для стрельбы по тем же минным катерам уже не так оборотисты, а в малой эффективности «Гатлингов» Борис и сам успел убедиться.

Тем более линейно-возвышенная схема не давала никаких преимуществ. Зато из-за надстроек придется поднять повыше и рубку. Как следствие, проекция корабля увеличивается. Соответственно вырастал и тоннаж, что никак не согласовывалось с основной боевой задачей минного крейсера: борьбой с миноносками и минными катерами противника, а также атакой крупных кораблей своим минным вооружением.

Оптимальное водоизмещение этих кораблей должно было составлять не более шестисот тонн. Тут же явно больше семисот, даже ближе к восьмистам. Борис это подтвердил, но все же настаивал на своей правоте.

— Н-да. Ну что я могу сказать… Коль уж вы так уверены, то желаю удачи. Только непонятно, отчего именно минный крейсер?

— Скорость, огневая мощь, запас хода в полторы тысячи морских миль.

— Мазут — специфичное топливо, которое имеется далеко не везде.

— Это единственный недостаток.

— Но существенный.

— Я бы не сказал. Если озаботиться достаточными его запасами, в остальном — сплошные плюсы. Одно лишь отсутствие дымного шлейфа днем и факелов при полном ходе ночью чего стоит.

— Допустим. Но огневая мощь… — с сомнением покачал головой боярин.

— Новые пироксилиновые снаряды, — пожал плечами Борис.

Производство взрывчатки началось в тот же год, как только он передал права на метод осушения. Кстати, Россия торгует взрывчаткой свободно, в том числе и на гражданском рынке. А вот факт изготовления тротила находится под строжайшим секретом. Снаряды, поступающие на вооружение русского флота, снаряжаются тринитротолуолом, но проходят как начиненные пироксилином.

— Эка. Да вы не мелочитесь, Борис Николаевич! Двадцать два рублика за снаряд. Дорогое удовольствие даже при ваших доходах, не находите?

— Все зависит от преследуемых целей. Меня в меньшей степени интересует финансовая сторона. Уже сейчас я не испытываю трудностей в деньгах. Со временем дела только улучшатся. Вы слышали о моем новом изобретении, асфальтобетоне?

— Мне говорил об этом ваш сводный брат, Федор Алексеевич. Он вроде бы даже строит асфальтовый завод.

При всем том, что в этом мире широко используют нефтепродукты, и битум в том числе, асфальта тут не знали. Правда, Борис об этом понятия не имел.

Когда старики-разбойники начали возводить первый морской вокзал своей пароходной компании, они собирались облагородить дорожки и площадку перед причалом бетонной тротуарной плиткой. Измайлов предложил им более дешевый способ. И каково же было его удивление, когда он получил два очка надбавок и целую гору опыта!

— Асфальтобетон годится для покрытия дворов, площадей, тротуаров, улиц и дорог. Он настолько практичен, дешев и технологичен, что его производство из года в год будет только расти. Ну и мне скромный один процент от производимого объема. В перспективе это огромные средства. Мой поверенный уже занимается рекламной акцией.

— Значит, цель постройки минного крейсера не деньги. А что, если не секрет?

— Для начала, сразу по завершении постройки «Новика» я поступлю в Добровольный флот.

— Ага. То есть к кому-либо из бояр на службу вы не желаете?

— Не желаю.

— А что дальше?

— Я уже собираю свою команду. По ходу каперства получится обзавестись дополнительным опытом на ее развитие. А там… Россия велика. Необитаемых островов и даже архипелагов у нас хватает.

— Даже та-ак, — протянул Яковенков.

— Плох тот матрос, который не мечтает стать адмиралом. И я не сижу на месте.

— Согласен, Борис Николаевич. Только вы забываете одну маленькую деталь. Государь не жалует каперов. Ему претит мысль о пиратстве, даже узаконенном.

— Я это помню, ваше превосходительство.

— Ну что же, позвольте тогда пожелать вам успехов.

— Благодарю.

— Но, надеюсь, в ваших амбициозных планах найдется местечко для написания портрета моей скромной персоны?

— Разумеется. Могу приступить прямо сейчас. Я ведь изначально готовил к работе два холста. Так что основа уже имеется. И если у вас есть время…

— Н-да. Ну что же, назвался груздем… Мне устроиться на стуле моей жены?

— Если хотите быть изображенным стоя…

— Только не с моим ростом. Я понимаю, что все в руках мастера, но хотелось бы получить портрет без прикрас.

— Тогда рабочий стол?

— Да, пожалуй.

— Значит, садитесь сюда.

Борис указал на другой стул у небольшого столика. Вице-адмирал посмотрел на него с сомнением, явно давая понять, что этот антураж никак не тянет на его рабочее место.

— Просто доверьтесь мне, — повторяя приглашающий жест, произнес Измайлов.

Сменив на мольберте холст, он быстро сделал набросок. Благо бывал в рабочем кабинете боярина и прекрасно помнил планировку и обстановку. Для детальной прорисовки можно будет переместиться туда и попозже, когда закончит работать над портретом Марии Платоновны. Постоянно таскать мольберт с места на место — дурная затея.

По окончании прорисовки наброска взялся за краски. Начало работы. Сейчас мазки ложились один за другим, быстро заполняя полотно. Уже через пару часов был нанесен первый слой и обозначились общие контуры картины.

— А говорил, что сегодня быстро, — укоризненным тоном встретил Бориса поджидавший на улице Яков.

— Ну извини, дружище. Так вышло. Боярин тоже захотел портрет. Но в этом есть и свои плюсы.

— Это какие?

— Шанти был со мной и не помешал тебе навестить пивную.

— Тяв! — встав на задние лапки и опершись передними на ногу моряка, возвестил о своем присутствии песик.

— Вот откуда ты свалился на мою голову!

— Яков, ты ничего не путаешь? — хмыкнул Борис.

— Да вот уже как жалею о своем подарке, — проведя по горлу ребром ладони, сокрушенно произнес Ганин.

— Но-но. Я бы попросил. Отличная была идея. Пошли уж.

— И куда?

— Как куда? В трактир, конечно.

— А чего же тебя не пригласили отобедать?

— Пригласили. Только я ведь помню, что мой верный Санчо Панса голодный стережет подходы к резиденции боярина, выискивая коварных врагов.

— А попроще?

— Яков, читай книги, расширяй кругозор. Или ты от голода плохо соображаешь?

— Может, и от голода, — не стал спорить телохранитель.

Трактир нашелся неподалеку. Так как центр рядом, заведение респектабельное, которое не зазорно посетить и благородной публике. Кстати, таковых тут предостаточно, что легко угадывается по костюмам европейского кроя. Борис остановился, чтобы отдать в гардероб шляпу и трость. Положение обязывает.

— Тяв! — Жалобно тявкнув, Шанти поспешил спрятаться за ногами хозяина.

Борис даже опешил от подобной наглости. Какой-то неизвестный господин, явно трезвый и при памяти, вдруг пнул песика, нечаянно оказавшегося у него на пути. Обойти шпица или остановиться, чтобы дать ему самому отвернуть в сторону, — никаких проблем. И зазорного в том ничего нет.

Скажи кто Борису еще полтора года назад, что он из-за какой-то собачонки… Вот только Шанти не какой-то. Он друг, не давший ему сойти с ума от одиночества, деливший с ним все тяготы одиночного плавания. Очень может быть, что у Измайлова на этом фоне малость протекла крыша, но…

— Сударь, придержите свои ноги, пока вам их не вырвали, — подхватив Шанти, бросил Борис.

— Что? — презрительно вздернул бровь незнакомец.

Судя по костюму, вальяжной манере держаться и жестам, дворянин, имеющий за плечами соответствующую светскую школу. По правильному московскому выговору угадывается обладатель третьего уровня «Лингвистики». Впрочем, за русского его можно принять только с пьяных глаз. Смуглая кожа и характерные черты лица выдавали в нем представителя южных краев.

— Яша, подержи Шанти.

Передав собачку, Борис одарил задиру самой приветливой улыбкой, на какую только был способен, после чего врезал от всей широкой души. Тот не ожидал ничего подобного, а потому отлетел в сторону, лихо взбрыкнув ногами, под изумленные вздохи и восклицания присутствующих.

Измайлов вдруг понял, что слова тут попросту бесполезны. Не поможет и охрана, будь ее тут хоть батальон. Если кто-то решит спровоцировать вас на дуэль, то так или иначе, но он своего добьется. Тем более если это профессиональный бретер, каковой и угадывался в незнакомце.

Не сказать, что Борис проникся дворянским духом настолько, что, отстаивая свою честь, был готов встать к барьеру. Но тут есть два обстоятельства. Первое: если откажется драться, то ему не видать Кати как своих ушей. И второе: хочет он того или нет, но тут сословное общество. Поведет себя как трус, в понимании местных, и никакая Харизма не сможет обелить его в глазах своих же соратников.

А раз хуже уже не будет и поединка не избежать, так отчего бы тогда не получить от этого удовольствие? Ну вот мало ему забрать у этого придурка жизнь. И, судя по всему, весьма удачливого или умелого. Борис видел его Суть. Восьмая ступень и в запасе — неизрасходованное возрождение.

— Я дворянин португальской короны и требую удовлетворения, — даже не придя до конца в себя, произнес неизвестный.

— Будет вам удовлетворение, сударь, — хмыкнув, пообещал Борис. — Но если изволите хамить, задевать моего шпица или товарищей, я перед тем вам еще раз набью морду. А пока… Потомственный дворянин Российского царства Москаленко-Измайлов Борис Николаевич к вашим услугам.

— Барон Орнелас.

— Ну вот и познакомились. Ваши секунданты найдут меня в гостинице «Таврическая». Честь имею. Яша, ну ты чего замер? Идем. Есть хочется.

— Борис Николаевич, а за каким чертом я тебе сдался, если все так-то?

— Ты, дружище, от других напастей. А с этой я уж как-нибудь сам разберусь. Ох ты ж! Яша, иди вон за тот столик и закажи половому что пожелаешь. Я на минутку.

Вот уж кого не ожидал тут увидеть. Нет, как только завертелось с этим представителем южных широт, нечто подобное подспудно в голове возникло. Но чтобы вот так… Не ожида-ал.

— Сеньорита да Мота, — подойдя к столику, за которым сидела молодая аристократка, кивком изобразил поклон Борис.

— Сеньор Зотов. Или все же Москаленко-Измайлов? — с самой радушной улыбкой произнесла она, указывая на стул напротив себя.

— Без разницы, — присаживаясь за стол, отмахнулся Борис. — На тот момент ваш брат все одно не мог вызвать меня на дуэль.

— Но потом… — многозначительно произнесла она и осеклась.

— И потом — тоже. Вы забываете, сеньорита Фелисия, что стреляли в меня, так что ни о каком праве чести не может быть и речи. Поэтому я мог себе позволить не раскрывать своего инкогнито. Но не будем об этом. К чему такие сложности? — кивая на присевшего рядом с ней барона Орнеласа, недоумевающе поинтересовался Борис.

— Что бы вы там себе ни решили, я представительница древнего дворянского рода, а потому не опущусь до удара из-за угла.

— Повторяю: вы сами разрешили ситуацию с вашим братом, стреляя мне в спину.

Говорили они негромко, а потому разобрать, о чем именно, присутствующим было проблематично. Измайлову не нужно особо стараться, чтобы не устраивать всеобщего представления. Хватит уже. Повеселились. Да и сейчас сидят перешептываются.

— Тогдашнюю ситуацию можно квалифицировать как боевое столкновение, где все средства хороши.

— Если это была боевая обстановка, то с чего ваш братец вдруг решил, что я оскорбил его?

— Сначала вы повели себя недостойно дворянина, отказавшись нам помочь. Потом начали распускать руки. Впрочем, теперь я знаю, что иначе вы попросту не умеете, — презрительно бросила она, явно намекая на происхождение.

Разговаривать тут бесполезно, выдвигать какие-либо доводы — тоже. Фелисия попросту не готова к конструктивной беседе. Перед ней ведь, по ее мнению, быдло, которое по недоразумению вдруг обрело дворянство.

— Последний вопрос. Мистера Арцмана вы также решили покарать?

— Он, конечно, такой же выскочка, как и вы, однако к нему у меня нет претензий, потому как он вышел к барьеру. Просто моему брату не повезло. И потом, в ту памятную ночь не он правил бал, а тот, кого он ошибочно считал имеющим право принимать решения.

— А как вы смогли подстеречь меня именно в этом трактире?

— Всего лишь случайность, которой мы воспользовались, — откровенно ответила она.

— Я так понимаю, что завтра вы будете присутствовать на поединке, дабы лично лицезреть мою гибель?

— Всего лишь потерю одного из возрождений. Что бы вы там для себя ни решили, я не убийца и не монстр.

— Ну-ну. В таком случае — до завтра.

Борис поднялся из-за стола, обозначил коротким кивком поклон и направился к Якову. Что-то у него не на шутку разыгрался аппетит. Он сейчас быка готов съесть.