Мы взлетали, как утки…

Комбат Найтов, 2018

16 декабря1937 года два инженера НИИ ВВС СССЗ поставили вопрос о создании самолета для непосредственной авиационной поддержки войск в условиях сильной ПВО противника. 2 октября 1939 года начались летные испытания ЦКБ-55 – двухместного бронированного штурмовика Ильюшина на 39-м заводе. Но, в силу множества причин, этот самолет в большую серию не пошел. Вместо него в войска поступил одноместный Ил-2, который в ходе войны пришлось переделывать в двухместный. При этом стрелок-радист оказался вне бронированного корпуса. «Возвращались тайком, без приборов, впотьмах, и с радистом-стрелком, что повис на ремнях…» – написал Высоцкий после знакомства с генералом Каманиным, командиром штурмовых корпусов (21 боевой вылет на штурмовике Ил-2) и полковником Береговым (185 боевых вылетов). Ил-2 – самый массовый самолет Второй мировой войны, выпущено было тридцать шесть тысяч машин, ставших символом той войны. Он и его модификации воевали с 1941-го до середины 1953 года. Затем штурмовая авиация была признана малоэффективной и была ликвидирована министром обороны маршалом Жуковым. Вернулись к этой идее только в 1969-м году, и через 10 лет родился «грач» или «гребешок», Су-25, способный выживать непосредственно над полем боя. Эти самолеты стоят на вооружении до сих пор, и никто теперь не говорит о том, что этот вид поддержки войск не эффективен! Как бы повернулась история, если бы этот опыт был на вооружении в сорок первом?

Часть 2

Двадцать второе июня

В субботу в 16:00 заступил в наряд дежурным по эскадрилье и командиром дежурного звена. Отменил все увольнения и четыре раза проверял все гарнизоны, правда, по телефону. С 00:00 МСК, с 22:00 берлинского, перешел на радиосвязь по коду. В 01:00 принял команду «Гроза» по радио и поднял по тревоге все звенья эскадрильи. Передал это все в полк. Шесть машин собирались на ночной вылет с двумя парами связанных «соток». Я сам сидел напротив моста королевы Луизы в Тильзите возле небольшого местечка Тушки, что у Тауроггена. Отсюда ровно тридцать пять километров до восточной опушки Микитайской рощи, и тем же курсом выходишь прямо на мост.

— От винта! — команда подана. Не закрывая фонаря, стартую и ложусь на курс триста. Справа от меня идет Павел. У него задача чуть легче: выйти на западную опушку той же рощи, найти железную дорогу и положить железнодорожный мост через Неман. Желательно — обеими парами бомб.

На выходе врезал залпом восьмью эрэсами по скоплению противника на той стороне моста, Паша доложил, что мост лежит и он тоже пустой, разрядился по полустанку с эшелонами. Сели и через двадцать минут ушли с торпедами вдоль по Неману, каждую машину в этом полете прикрывало по шесть «чаек». Мосты-то лежат, но немцы в основном переправляются по наплавным мостам. Если сбрасывать торпеду с минимальной высоты пятнадцать метров, то заглубление у нее составит всего два метра. Выставили полметра углубления и пошли. Но уже озираясь. Во-первых, остальное вооружение снято, во-вторых, эта балда требует на взлете один угол, отрицательный, иначе хвостом цепляет, а для правильного входа ей необходим положительный, иначе нырнет и в грунт зароется. Поэтому после взлета ей требуется электролебедкой подтянуть вверх передний узел подвески, расположенный в районе второго шпангоута, — создать положительный угол при сбросе. Устройство типа домкрата жигулей с довольно длинным штоком крепилось к пятимиллиметровой бронепалубе и, несмотря на обтекатели, довольно сильно сбрасывало скорость. Снять его можно было только на земле. А остальные самолеты эскадрильи ушли искать бомбардировщики противника. Они где-то на подходах. У Виелени вижу ведущую бой погранзаставу и немцев, успевших навести мост, по нему катятся на нашу сторону танки Гота. «Чайки», шедшие впереди, ударили эрэсами по скоплению пехоты и отвлекли огонь от меня. Сброс! Торпеда выпрыгнула из воды, опять зарылась в воду и пошла. У Средников отлично сработали сами «чайки», угодившие бомбами в переправу.

— «Мессеры»!

— Серега, уходи, мы прикроем!

Отсюда сорок два километра до Кейдан. Не, ребятки! Ыстчо рановато! Я развернулся и пошел в лобовую на атакующие «Эмили». Их всего четыре. Атаку я сорвал. Пока они разворачивались, мы успели прижаться к земле и встать в круг. И короткими выпадами покусывали «мессов», пока один не задымил. От нас отстали, и мы ушли на заправку. В Кейданах машины растащены по капонирам, есть какая-никакая зенитная артиллерия. Я зарулил в свой капонир и оттуда пошел на КП, который переехал в землянку у пруда.

— Товарищ майор! Восьмая эскадрилья с 03:30 совершила двадцать один боевой вылет. Положили шесть мостов стационарных и один — наплавной. Других данных пока нет, требуется дозаправка и перелет на аэродром подскока. Истребители прикрытия поразили один наплавной мост и обстреляли противника на правом, нашем, берегу Немана. Поврежден один истребитель противника. Командир восьмой лейтенант Шкирятов.

— Грустно докладываешь! А комиссар Мирошкин доложил, что сбито шестнадцать Ju-87 твоими орлами.

— Я не знал, я в воздухе был, они на другом канале. Потери есть?

— Потерь нет в восьмой. В полку есть потери. Уже третий налет на аэродром отбиваем. Тут хоть и машин немного, но бомбят исправно, поэтому заправляйтесь и улетайте на подскок. Разведку бы организовать, откуда они по нам работают.

— Ко мне должны «аисты» из Ковно перелететь. Их и отправлю.

Я посмотрел на часы.

— Тут тебя какая-то гражданка домогается. У моста.

— Некогда.

— Некогда, значит, некогда. А так бы сходил, у тебя минут десять есть.

Здесь действительно триста метров. Прошел на КПП, там сидят Кристина и Хильда. Их дом разбомбили. Кристина сунула в руку записку и сказала, что через час у них поезд, они едут в Москву через Паневежис.

— Это важно! Передай, кому следует, — она глазами показала на мою руку. Обнялись и поцеловались. Обе ревут. Все, у меня больше времени нет, показал им на часы, сказал, что улетаю. Кристина зажала кулачком рот, чтобы не закричать. Хильда что-то причитает по-еврейски и по-польски. Махнул им рукой и побежал в сторону капонира.

Взлетели, два истребителя остались на земле, имеют повреждения. На бреющем перелетели в Зибули, где оборудована основная площадка эскадрильи.

Наступление на участке Тильзит — Ковно мы сорвали, немцы выбиты с правого берега, но на правом фланге немцами взяты Плунгяны — довольно большой еврейский городок и железнодорожная станция. Немцы взяли Палангу и движутся на Шауляй. Эскадрилье приказано остановить продвижение немецких колонн. Семь пар штурмовиков и восемь пар «чаек» рванули туда в виде пожарной команды. Хорошо еще, что 15-й ИАП выделил три «МиГа» в прикрытие нашей группы.

Мы загрузились кассетными противотанковыми и противопехотными самоделками, триста двадцать килограммов во все четыре люка, и эрэсами, у кого сколько влезло. Прижимаемся к земле, идем. Вопрос со стрелками пока не решен. Место есть, и пулемет «ультраШКАС» стоит, а стрелка нет. Должность такая до войны в полку не предусматривалась. Впрочем, сегодня полк летал уже в парах, четверках и восьмерках с самого утра, кроме одной эскадрильи, взлетевшей первой по тревоге. Майор Мамушкин, до последнего сопротивлявшийся нарушению боевого устава авиации, в первый же день войны понял, что та все спишет.

Пилить до шоссе Паланга — Шауляй семьдесят восемь километров — двенадцать минут лета, казалось бы, какие сложности! Но именно там сегодня наблюдалась самая высокая активность немецкой авиации. Будем надеяться, что они сейчас перевооружаются. Однако подобные мысли немецких летчиков не посещали. Вот они, «фридрихи», валятся с высоты на «чаек». Моих машин пока не видят, у меня камуфляж немного другой, специально подбирал, да и ниже мы идем. Предупредил ребят, они, пользуясь хорошей поворотливостью, встречают их лобовыми атаками. Немцам это не нравится, они отрываются и теперь пикируют на нас. Мы в грузу, и до выполнения задачи еще четыре минуты, поэтому встаем в круг, ждем прикрытие, которое спешит к нам. Наконец появились «МиГи», которых не было видно, и радиосвязи с ними не было. Они сорвали немцам атаку, но сами ввязались в бой на малой высоте, для них это плохо, очень плохо. Один уже горит. Но подскочившие «чайки» утянули два «месса» в бои на виражах. Два других набирают высоту после победы над правым ведомым тройки «МиГов», мы продолжаем идти в сторону шоссе.

Опять валится пара «мессов», и я встречаю их отсекающей очередью из пушек и «ультраШКАСов». Шарахнулись! Очередь прошла совсем рядом, может быть, и попал из пулемета. Уже видно шоссе. Пройдя прямо над Виплаукской кирхой, на вираже ухожу влево, ребята растягиваются в цепочку. Шоссе забито отступающими нашими войсками, которые разбегаются, увидев незнакомые самолеты. «Илы» еще не называют ласково «горбатенькие», пока мы чужие для всех. Назад посматриваю, хотя высота такая, что чуть зевнул, и… Нет, «мессеров» связали боем, да и действовать на такой высоте истребителям сложно. Можно подскочить чуть выше, ушел на стометровую высоту. Есть! Вижу колонну немцев, впереди несколько танков, потом длинная вереница «гробиков», за ними автомашины с пушками. Тщетно пытаюсь что-либо увидеть в прицел. Забросало выхлопом, хотя перед вылетом протирал. Придется по капоту. Так, от поворота до поворота семьсот пятьдесят, пересчитываю поправку. Выровнял крен, переключил ЭСБР на крайний левый. Товсь! Сброс! Лишь бы идущему следом хватило дистанции! Щелчок на средний правый, сброс. Щелчок на выбор боеприпаса. Нос чуть вниз и залпом все РС в поворот дороги. Эрэсы у меня особенные: у них закручено на два градуса оперение. Сходят все. Огонь из пушек не открываю, а вываливаю еще два чемодана гранат и отваливаю в сторону. Лишь после этого замечаю открывший огонь «эрликон», но к нему уже тянется белая струя двух РС, кто-то сзади меня их пустил. На отходе хорошо видно горящие машины и даже танки. Наблюдаю, как разлетаются сброшенные «чемоданы», и внизу грохочут взрывы. Довольно сильные. Пожалуй, что посылать так много самолетов не стоило, обошлись бы и половиной, но замыкающее звено работает с головы колонны еще раз, добивая то, что не добили ведущие.

Опять к земле, и подзываем прикрытие. У них — потери. Правда, это пока еще своя территория. Двоим пришлось прыгать. «Мессера» ушли, и мы уходим по новому маршруту, удлиняя противнику путь нашего перехвата. У Шауляя доворачиваем вправо и идем к дому. Под нами изгибается Дубисса, наконец, посадка с ходу, заруливаю, и стартовая команда заталкивает машину в лес. Жрать хочется! Как по волшебству, появляется полуторка с обедом.

Собираемся в импровизированной столовой, тут же в лесочке. Батальонный комиссар здесь же. Между ложками борща делится впечатлениями от разгрома двух девяток Ju-87. Считает, что «Ил-2» может действовать как истребитель.

— Да нет, это произошло потому, что немцы без прикрытия шли. Только напрасно вы, Алексей Михайлович, вплотную полезли. «Ил» — машина тяжелая, хорошая платформа для пушек. Снаряды «ВЯ» и «МП-6» тяжелые и мощные, требовалось зайти в хвост и бить издали, чуть ли не одиночными. Больше бы насшибали, но че уж там, как получилось, так получилось. «Аисты» прилетали? — спросил я у начштаба Колыванова.

— Один прилетал. Сказал, что сели на другой площадке нашей, должны скоро перелететь сюда. Вон, кажется, идут!

— Кучерова ко мне!

По лесу раздалась эта команда, которую передавали дальше. Он подошел, когда я заканчивал обед традиционным компотом.

— Что с осмотром?

— Три машины имеют повреждения крыльев и хвостовой части фюзеляжа, все крайней серии, с деревяшками. Два осколками побиты, один получил пять пробоин из «эрликона». По нему работы много.

— Раз много, то переделывайте ему кабину под стрелка. «Чашки» привезли?

— Да, привезли, и сегодня еще с Ковенского завода обещали доставить.

— На все машины этот подголовник ставьте, имеется в виду серийные.

— Там засверливаться тяжело, Сергей Петрович, но сделаем, шесть машин осталось из крайнего поступления. В Кейданы пришло еще две машины, собирают, надо бы летчиков туда отправить.

— Вон «А-38» сели, сейчас перенаправим.

К столовой подходило человек двадцать летчиков Ковенского ЛИСа и эскадрильи связи. Они рассовали свои машины по лесу и теперь спешили на обед. Капитан Мальцев, их командир, который и принимал решение о передислокации, шел впереди. Мы обменялись рукопожатиями.

— Достали налетами, шесть машин потеряли на земле. Экипажи вывезли, так что принимай пополнение. Двадцать шесть летчиков и стрелков.

— Стрелков? Это то, что нужно! Уже надо четверых. Ну, и кто из вас лучший?

— Я! — ответил высокий звонкий голос. — Сержант госбезопасности Голубева, чемпион округа по воздушной стрельбе.

Я удивленно посмотрел на худощавую девушку, потом недоуменно уставился на Мальцева.

— Да, Аксинья — лучший воздушный стрелок округа и давно рвется на боевой самолет, считает, что на «связниках» делать нечего. Чего застеснялся? Из двадцати шести человек шесть летчиков — командиры РККА, и все стрелки у меня девушки, шестеро из них военнослужащие, остальные вольнонаемные. Весь ЛИС — только гражданские. Самолет-то легонький, так что обеспечил я тебя головной болью. А Ксюху бери, не пожалеешь. Ее отец — начальник Ковенской погранкомендатуры.

Что такое не везет и как с ним бороться! Сам себе «особиста» присватал! Кто меня за язык тянул? Впрочем, нет худа без добра! Наводчики нужны, а тут без взаимодействия с сухопутчиками никак. Даю заводчанам время поесть, а сам под руку объясняю Мальцеву задачи.

— Первое! Отправить двоих летчиков перегнать новые машины из Кейдан. Второе: кого-то послать посмотреть, откуда немцы работают по Кейданам. Машины у тебя похожи на немецкий «шторьх»…

— Почему похожи? — продолжая пережевывать пищу, ответил Коля. — У меня три настоящих немецких «шторьха» есть, с немецкими двигателями.

— Вот их и пошлешь, «чайки» сопроводят до линии фронта. Вот только радиостанций нет.

— На «немцах» стоит.

— А принимать чем?

— Ну, да, нечем. А почему нечем? Их же три! Один покрутится возле аэродрома и будет меня слышать, а передавать третьему, что я говорить буду.

— Сам пойдешь?

— Сам, я немецкий знаю.

— Блин! Так, все сбил, будем передумывать. Так, так, так, так, так! Ксюша!

— Слушаю.

— У тебя отец сейчас где?

— На Острове, там штаб обороны.

— Там рядом сесть где-нибудь можно?

— Только на заводе, но это рядом.

— Бесполезно! — вставил Николай. — Завод под минометным обстрелом, так что и не надейся, что сможешь сесть.

— А если на улицу?

— На «Иле» — ты чего?

— На «аисте».

— Ты ж на нем не летал, говорил же тебе, сядь.

— Ну, вот и покажешь.

— Когда?

— Да прям щаз.

— Ну, пошли, коли жизнь не дорога. — Коля быстренько докидал в рот картошку, запил компотом, и пошли к его машинкам. Через десять минут взлетели и сделали несколько посадок.

— Зови стрелка.

— Да вон она сидит!

Садились прямо на улицу, пустынную, потому что все по подвалам прячутся. У машины с пулеметом остался Гайдамец, а мы, пригибаясь и прижимаясь к стенам, побежали вдоль улицы. У меня был ППД, у Ксении — ТТ. Не добегая квартала до набережной, Аксинья рукой показала забирать вправо. Пробежать через двор тихо не получилось. Кто-то открыл по нам огонь с верхних этажей. Пришлось немного пострелять, чтобы проскочить. Дальше ползком, и не стенать. На мосту — блокпост из мешков с песком и несколько человек с пулеметом. Ксения помахала рукой и прокричала:

— Прикройте!

Рванули зигзагом к мосту. Плюхнулись за мешками. Ксения с кем-то поздоровалась. На той стороне моста бункер, нырнули туда, потом какими-то потернами и траншеями добрались до КП крепости Ковно. Ее обнял полковник-пограничник.

— Лейтенант Шкирятов, командир 8-й эскадрильи 61-го ШАП.

— Почему здесь, а не в воздухе? Полковник Голубев, комендант района. Где воздушная поддержка? Весь день просим!

— За этим и прилетели. Связи нет ни с кем из сухопутчиков. У нас на связи только наш полк, там тоже никакой связи нет, поэтому задачи ставим из того, что успеваем перехватить по радио. Нанесли удар по колонне в районе Плунгян, больше никакой информации нет. Утром работали по мостам и переправам на Немане.

— А, так это вы работали! Отлично, но вот тут вот немцы поставили батареи и долбят так, что долго нам не продержаться.

— Связь нужна и авианаводчики. Плюс нужны люди, которые смогут сработать в тылу противника: снайперы и пулеметчики. Чем забросить их в тыл и забрать оттуда, у меня есть. И еще, в доме напротив моста — противник.

— Знаем, уже один раз выбивали.

— Кстати, у них должны быть неплохие радиостанции. Хорошо бы такие заполучить.

— Где базируетесь?

— В Зибулях.

— Людей я пришлю. Ближе к вечеру, сейчас никак. Дай поддержку, лейтенант.

— Дадим, товарищ полковник. Сейчас машины заправляются, и дадим. Топливозаправщиков мало, вот и мучаемся.

— Пришлю человека, который разберется. Спасибо, что дочь привез.

— Пап, а я с ним, я улетаю. Я теперь его стрелок.

Полковник с шумом выдохнул, но было видно, что знал — спорить с дочерью бесполезно.

— Каверзин! Возьми штурмовую группу и обеспечь проход. Доведешь, куда скажут!

— Есть! — молодой старлей выскочил из бункера. Ксения поцеловала отца, они о чем-то пошептались, и мы пошли обратно за провожатым. Увидели, что штурмовая группа уже бежит через набережную к дому напротив. Мы припустили за ними. Гайдамец сидел на месте в подъезде ближайшего дома. Вместе с ним развернули «аиста» в обратную сторону и взлетели. С нами полетел еще один командир-пограничник в санитарном отсеке.

Прижимаясь к земле, перескакивая через лесочки, двадцать минут, и мы на месте. Заправляют крайний «Ил», начинаю знакомить нового стрелка с машиной. Так как самопал, то кроме переговорной трубы со свистком ничего нет. Лямка, слева направо пересекающая кабину, и два карабина, которые крепятся прямо к подвесной системе парашюта. Вот и все хозяйство.

— Это «ультраШКАС», и вот полторы тысячи патронов. Ровно на полминуты непрерывного огня.

— Сколько весит?

— Пятьдесят килограммов.

— Так, может быть, второй ящик взять и вот тут закрепить, я сама вешу пятьдесят четыре.

— Заклинит.

— С направляющими.

— Ну, бери. Только крепи нормально, в расчете на истребительный бой.

Через пятнадцать минут заправка машин закончилась, и я собрал личный состав на постановку задачи.

— Идем к Ковно. В рощах на левом берегу противник установил артиллерийские и минометные батареи, из которых обстреливает город и оборонительные позиции. Там же замечены понтоны для переправы, чтобы заменить выведенные нами утром мосты. Задача эскадрильи: нанести бомбоштурмовой удар по позициям артиллерии. Задача прикрытия: обеспечить работу эскадрильи. Построение: машины «ноль два», «ноль три» и «ноль четыре» со стрелками — замыкающие. Канал связи три, веду группу я. Запасной канал шесть, мой заместитель — батальонный комиссар Мирошкин. В воздухе не шуметь, соблюдать радиомолчание. По машинам! К запуску.

Все разбежались по машинам, через пять минут после прогрева мы в воздухе. Позиции немцы растянули вокруг Гарлявы, спрятались по лескам и рощицам. Выковырять их будет сложно. Часть машин взяла и бомбы, потому что контейнеров осталось на полтора полных вылета. Связаться с 15-м полком не удалось, высотного прикрытия просто нет.

Еще на подходе стало понятно, что в воздухе мы не одни. У нас один заход, а дальше требуется разбираться с пикировщиками. Бывший немецкий «аист» поймал их канал, они тоже идут к Ковно. Раздаю целеуказания, но с кодами, каждый квадрат шифрован. Улавливают. Три четверки и пара перестраиваются для работы.

— Напоминаю: в случае появления противника основной режим — «змейка». Следим за хвостами! «Ноль два», «ноль три», «ноль четыре»! Ваша задача — найти противника и выстроить оборонительный круг до подлета прикрытия. Как поняли? Прием.

— Принято!

— Атакуем с одного захода и уходим в набор! Две минуты до атаки! Приготовиться!

Щелчки докладов от ведущих. Все в курсе, что лишние разговоры смерти подобны. Атака!

Освобождаемся от бомб и РС и ползем на высоту. Пятнышки Ju-87 уже видны справа по курсу. Кажется, они влипли! У них нет прикрытия! Идет полная группа: три девятки и пара «мессов». Наши «чайки» уже на высоте прикрытия и атакуют. А мы заходим сзади. Скорость у них триста сорок, носы белым покрашены. У нас в наборе четыреста. Мужики, вы попали! Я открыл огонь одиночными с семисот метров. Два выстрела — «юнкерс». Через четыре минуты, кроме свалившихся на крыло и сбросивших бомбы на свои войска шести «юнкерсов», машин больше не было. Немного погонялись за уцелевшими. Двух «мессов» отрезали и уничтожили истребители прикрытия. Теперь сами валимся на крыло и уходим вниз. Нам на высоте делать особо нечего. Отходим на запад, потом доворачиваем домой.

Дома тоже подарок! У нас в шесть раз больше топливозаправщиков! Тот самый старлей, что мы привезли на «шторьхе», наловил «сачков» на дорогах и засунул к нам в эскадрилью.

Связи нет, Мамушкин тоже ее не имеет. Солнце садится, и мы идем спать. Еще одна новость: Ксюша со всей серьезностью в землянке вытаскивает «ТТ» из кобуры и сует его под подушку.

— Я сразу предупреждаю! Только сунься!

— Ты че, дура? На хрен ты мне сдалась? Спи, Аника-воин.