Ангел для Демона

Князева Анастасия

Он пришел за мной, чтобы отомстить моему отцу. Забрал и выпотрошил из меня все мечты, вывалял душу в грязи и оставил умирать… Но меня спасли. Вырвали из лап жестокого палача и заставили жить дальше. Я забыла о нём. Поверила в сказку, которую сочинил для меня отец. Вышла замуж. Стала женой влиятельного человека, рядом с которым мне ничего не грозит. Но он вернулся. Пришёл, чтобы довести начатое до конца. Он — Демон. Чудище без души и сердца. И он не остановится, пока не добьётся своего…

12. Ангел

Папа с мачехой встречают меня перед домом. Стоят спиной к фонтану, отец обнимает Аню. Его рука покоится на талии женщины, обтянутой тканью модного чёрного платья.

Совсем не изменилась. Всё та же высокая, статная молодая дама с ярко-рыжими волосами и личиком, способным конкурировать с любой из мисс вселенных. На её фоне отец выглядит совсем взрослым. Некогда блондинистые волосы подернуты безжалостной сединой, сам он заплыл, пополнел. Перестал уделять своему здоровью должное внимание, позволив быту и делам компании поглотить его целиком, со всеми потрохами.

Выхожу из автомобиля, не дожидаясь, когда водитель откроет двери. Спрыгиваю на гравий и подбегаю к родному человеку, наплевав на все правила этикета, которыми меня пичкали с самого рождения. Сейчас мне хочется быть просто Катей, а не папиной принцессой. На несколько секунд, позволяю себе расслабиться и стать обычной девушкой, без золотой ложки во рту и груза обязательств на плечах.

— Пап, — тону в его объятиях, вдыхаю дорогой аромат мужского парфюма с нотками виски и закрываю глаза. На миг даже, кажется, что ничего и не было. Не было боли и потерь, не было двух лет одиночества. Я словно и не уезжала никуда. Была здесь. Рядом с ним со своим героем и защитником. — Я скучала по тебе…

Отцовские руки сжимают меня так крепко, что перехватывает дыхание. Папа никогда не умел контролировать свои силы. У него всё всегда было через край. И радость, и горе. И любовь, и ненависть. И счастье, и гнев. В этом и есть его натура. В этом и есть он сам.

— Я тоже, принцесса, — чуть отстраняется, чтобы обхватить моё лицо и заглянуть в глаза. Пристально так, словно пытается прочитать что-то во взгляде. — Как хорошо, что ты вернулась!

— С возвращением блудной дочери, — на папино плечо опускается изящная ладонь мачехи. Длинные алые ногти сразу бросаются в глаза, переключают внимание на их обладательницу. — Надеюсь, в этот раз обойдёмся без новых проблем. Катерина же у нас девочка с характером, — наши взгляды встречаются: её — кошачий и мой — вопросительно-негодующий. — Она же не может без приключений…

— Анна, — тянет отец. Негромко так, но со скрытой угрозой. Будто на кнопку выключения нажимает или машет перед ней воображаемым кулаком. Мол, ты знаешь, что за это будет.

А она знает. Замечаю по, расширившимся от страха, зрачкам и резкому выдоху. На высоких скулах сквозь слой тонального крема проступает бедность.

Женщина отдёргивает свою руку, словно, обжигаясь. Скрещивает перед собой, подпирая аккуратную высокую грудь. Награждает меня недовольным взглядом и шипит:

— Добро пожаловать домой, — а сама смотрит куда-то в сторону, сквозь меня.

Разворачивается и уходит в дом. Гордо. С прямой спиной и походкой от бедра. Истинная королева. Только вот я помню её совершенно другой. Настоящей. Какой она была до замужества. До всех этих пластических операций.

— Не обращай на неё внимания, — сквозь хоровод мыслей, слышу голос отца. Заставляю себя улыбнуться.

— Всё в порядке, — сжимаю его запястье, кладу голову на плечо. — Главное, что я здесь. С тобой.

***

Оставив чемоданы с вещами внизу, начинаю подниматься по дубовой лестнице. Ладонь медленно ползёт по перилам, а глаза бродят вокруг, рассматривая стены и картины, которые не видела долгих три года. Кажется, дом совсем не изменился с тех пор. Только фотографии в рамках другие. Раньше здесь были мы: мама, папа и я. Теперь же, благодаря стараниям мачехи, не осталось ни одного упоминания о нашей прошлой жизни. Словно и не было никогда мамы. Отец не женился на ней, не было счастливых пятнадцати лет брака…

Чувствую, как глаза начинает щипать от подступивших слёз. Негодование и обида бьют в груди тяжёлыми молоточками, а сердце болезненно сжимается. Как же легко человек забывает! Просто, раз — и всё, нет никаких неугодных воспоминаний. Ничего. Пустой холст, на котором можно заново нарисовать свою жизнь. Такую, о какой мечтаешь. Без лишних теней и пятен.

Дойдя до нужной двери, поворачиваю ручку и вхожу в свою старую комнату. Словно возвращаюсь в прошлое, которое заперла здесь три года назад. Или два? Всё время теряюсь в счёте времени, когда начинаю рассуждать на эту тему. Можно ли считать год, проведённый в коме, за жизнь? Прожила ли я его?

Улыбаюсь собственным мыслям и замираю напротив рабочего стола. Папа говорил, что не менял здесь ничего с тех пор.

— Мы сохранили всё так, как было до аварии, — сказал он, поддерживая меня под руку.

День выписки из клиники я помню очень смутно. Кажется, тогда мы не возвращались домой. Меня, почти сразу же, отвезли в санаторий, куда-то на Чёрное море.

— Все твои зарисовки, чертежи. Всё осталось. Даже мольберт не стали убирать. Ваши с Костей фотографии… Я подумал, ты сама должна решить, что с ними делать…

Протягиваю ладонь и кончиками пальцев касаюсь стекла. Небольшой прямоугольник, на котором запечатлён момент из моего прошлого. Один из тех дней, которые я забыла.

Всматриваюсь в знакомое лицо молодого мужчины. Заглядываю в его добрые карие глаза, рассматриваю мягкую линию губ и улыбку. Пытаюсь пробудить в голове хоть что-то, что могло бы напомнить мне о нём. О наших отношениях. О ребёнке, которого я потеряла…

Боль в затылке нарастает. Покалывание перемещается к вискам, отдаётся тяжестью в веках. Глаза наливаются кровью, начинает сильно щипать. Дышать становится тяжело, будто лёгкие разодрали в клочья.

Отдёргиваю пальцы от фотографии Кости, отворачиваюсь.

Вдох, выдох, Катюш. Дыши! Глубоко и ровно. Всё хорошо. С тобой всё будет хо-ро-шо.

— Почему я тебя совсем не помню? — произношу в пустоту, мазнув взглядом по светло-голубым стенам. — Ты здесь и одновременно далеко. Друг и незнакомец в одном лице…

Постукивание костяшек по дверному косяку выводят из оцепенения. Папа стоит на пороге, смотрит на меня с плохо скрываемой тоской во взгляде.

Чувство вины перед ним захлестывает с головой, перекрывает все остальное. Он столько всего натерпелся из-за меня…

— Вы очень любили друг друга, — слышу его голос. Тихий, но уверенный. Впрочем, как и всегда. — Константин был твоим водителем и телохранителем в одном лице. О ваших чувствах я узнал, когда ты уже была беременна от него. А потом…

— А потом случилась авария, — заканчиваю за него его же словами. — Да, пап, я знаю. Ты рассказывал мне эту историю десятки раз. Только… я всё равно ничего не помню. Может, — смотрю на него из-под длинных ресниц, готовая расплакаться, — я действительно того? Сошла с ума. Врачи говорили…

— Нет, — грозно перебивает отец. Отталкивается от стены и движется на меня. — Мало ли, что говорят эти оборотни в белых халатах? Мы же знаем, что ты в порядке, — кладёт руку мне на плечо, медленно поворачивает к себе лицом и обнимает. — Катюш, я вырвал тебя из лап смерти. Ты не представляешь, что со мной было в тот чёртов год, пока ты была в коме. Врачи не давали никаких шансов. Говорили, что ты безнадёжна. А я верил! Знал, что ты не оставишь своего старика. Не бросишь как мама. И ты вернулась. Выжила, вопреки всем прогнозам. Я думаю, потеря памяти в данном случае, это мизерная цена, которую мы заплатили за твою жизнь. Ты со мной согласна?

Крик протеста застревает в горле до тех пор, пока не исчезает вовсе.

Нет! Нет! Нет! Отбивает в голове пульс, а я молчу. Не могу заставить себя заговорить. Нельзя. Что-то мешает. Запихивает слова обратно.

Я потеряла не только память. Та авария забрала у меня ребёнка. Моего малыша, которого я так и не увидела. Не поняла, каково это — чувствовать себя беременной, знать, что под твоим сердцем развивается маленький человечек. Я потеряла его вместе с Костей. Вместе со своей памятью. Я потеряла в той аварии всё…

— Ты прав, — выдавливаю из себя. — Пойдём отсюда. Не хочу находиться здесь. Я остановлюсь с одной из гостевых комнат.