Ткачиха

Клара Гленн, 2023

Бетти давно не ребёнок – ей уже двенадцать. Вот только никто не хочет этого признавать. Мама наряжает её в кукольные платья, а папа и вовсе её не замечает. Даже Артур Ним – самый умный мальчик в классе – и тот не воспринимает её всерьёз. И вот однажды в особенно тоскливый день – в её день рождения – Бетти замечает, что у неё из спины тянется серебристая нить. Пройдя по нити, она оказывается в Тенях – странном и жутком мире Ткачихи. Сюда попадают те, кого эта Ткачиха расплела – высосала по ниточке всю радость и мечты. Вот только Бетти ещё жива! Она – не Расплетённая! И ей во что бы то ни стало нужно найти путь домой и спасти новых друзей. А ещё дать отпор Ткачихе – ив Тенях, и внутри себя.

Иллюстрация на обложке Анны Лужецкой

Иллюстрация вклейки Юлии Кошляковой

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

* * *

Эта книга посвящается читателям всех возрастов, которые когда-либо приходили в отчаяние. Мой вам совет: выбирайтесь оттуда. Любыми способами. И не дайте себя расплести.

— Ты мне уже ничем не поможешь, мой господин. Со мной всё кончено. Мы оба не знали, что нас здесь ждёт. А вот теперь мы знаем, почему эти болота зовутся Болотами Печали. Печаль повисла на мне тяжёлой гирей. Она тянет меня вниз, и я тону. Спасенья мне нет.

Михаэль Энде«Бесконечная история»

Глава 1

Бетти Бойл исполнилось двенадцать, и в этот день её жизнь кончилась.

Бетти Бойл звали, конечно, совсем не Бетти. Это было имя для родителей, вечно занятых деловых людей. Её папа предпочитал газеты и хороший табак, а мама проводила почти каждый вечер на светских приёмах. Школьная учительница, прагматичная мисс Сюзи Гвинн, называла её только Элизабет и никак иначе. По мнению всех этих взрослых, с самого детства Бетти должна была вести себя как маленькая леди. Окружающие считали, что из такого очаровательного ребёнка обязательно вырастет настоящая светская львица. В конце концов, уже в шестилетнем возрасте она очаровывала всех и каждого своими золотыми кудрями и синим платьем с большим бантом, а её умение петь песню про невинную овечку растрогало даже сварливую старушку миссис Дрейк, соседку из дома справа.

Правда, в последнее время кудри Бетти стали заметно короче, да и кукольные платья сменили порезанные джинсы. Бетти исполнилось двенадцать, и вся её жизнь была возложена на алтарь чёрной меланхолии.

И дело не только в том, что Бетти совершенно не хотелось становиться светской львицей и уподобляться напудренной и элегантной матери, и не в том, что мисс Сюзи Гвинн в очередной раз застукала её с книгой старинных легенд и отчитала — в строгой частной школе не поощряли чтение сказок и прочее запудривание мозгов. И, конечно, вовсе не в Артуре Ниме из её класса. О настолько «высоких материях» Бетти ещё и думать не полагалось (как были уверены и её мама, и мисс Сюзи Гвинн, и даже отец после нескольких серьёзных разговоров с мамой на кухне о том, что засматриваться на мальчиков Бетти не по возрасту, с этим согласился).

Дело в том, что родители поставили себе целью опекать Бетти и ограждать её от нежелательного влияния и, возможно, немного перегибали палку. И во всём советовались с мисс Сюзи Гвинн, а не с Бетти. С Бетти они в принципе не очень-то общались.

В итоге казалось, что в её жизни не было ни единого лучика света, который мог бы рассеять тоску, нависшую над Бетти. У неё не было близких друзей, понимающей любящей семьи и не с кем было поделиться сокровенными, тайными мыслями.

В её комнате с чёрными занавесками было пасмурно и сумрачно, хотя на улице стоял жаркий полдень и весеннее солнце согревало улицу Высоких Осин, на которой стоял особняк семьи Бойл. Но солнце и весна не могли порадовать Бетти. И ничто другое тоже не могло. Она знала, что внизу, в гостиной, мама, приодетая по случаю в лучшее платье, командовала слугами, чтобы те расторопнее накрывали на стол. Знала, что скоро привезут заказанный в самой модной кондитерской города торт. А ещё знала, что скоро придут дети, которых позвала её мама, потому что на дне рождения дочери обязательно должны быть друзья. Так, конечно, принято. Придёт задавака Энни Мораг, и рыжая Вивьен О’Брайен, и занудная Клара Поул, вечно поучающая всех вокруг и рассказывающая, как надо жить. Вот уж компания для двенадцатилетия, лучше не придумаешь!

Не то чтобы Бетти была изгоем… Но эти девочки, столь тщательно подобранные мамой ей в подруги, были словно из другого мира. У них не было общих тем для разговоров, и Бетти решительно не понимала, как можно целыми днями обсуждать мальчиков и туфли, как маленькие взрослые. Ей хотелось мечтать. Но её мечту душили скучные, банальные рамки, в которые она оказалась загнана.

Бетти тяжело вздохнула и перевернулась на другой бок. Взгляд её упёрся в рамку на тумбочке у кровати. Там вместо фотографии красивого мальчика вроде Артура Нима или хотя бы улыбающихся родителей на общем снимке стояла вырезанная из журнала картинка с элегантным вампиром. Вампир тоже не радовал, как и новая книга, купленная у старого букиниста, не говоря уж о предстоящем чинном вечере с чаем из старинного сервиза. Невыносимое занудство! В детстве она думала, что день рождения — это её праздник и она может сама выбирать, как его проводить. Собственно, так оно и было, но со временем всё изменилось. «Её» праздник кончился. Теперь всё — от и до — было продумано её светской мамой и должно было представить дом Бойлов в наилучшем свете. Чего хотела Бетти — не имело значения. Да она и сама не знала.

— Как хорошо, что сейчас не девятнадцатый век, — мрачно сообщила Бетти журнальному вампиру. — Иначе бы мама отправила меня на какой-нибудь дурацкий бал.

На бал Бетти не хотела, если это, конечно, не бал вампиров или фей, или хотя бы вечеринка в закрытом клубе «Носферату», но туда её не пускали: даже в лучших драных джинсах и с синей помадой она не могла пока сойти за шестнадцатилетнюю.

Ох и недовольной же выглядела мама!

Бетти перевела взгляд на часы. Равнодушные цифры показывали почти пять. Это значит, что скоро придётся всё-таки встать и найти в шкафу приличное платье, а потом спуститься к гостям и целый вечер сидеть с приклеенной улыбкой под строгим взглядом мамы…

У Бетти просто не было на это сил! Ей казалось, что с каждым днём она всё больше слабеет и никак не может играть во взрослые игры и соответствовать ожиданиям. Даже в школу она теперь просыпалась с трудом. Ей было так плохо, не хотелось ничего, но взрослым разве объяснишь? У них есть свои планы на детей, и ты ничего не можешь им противопоставить.

Разве только сбежать, как делали дети в глупых фильмах, но у них были силы и много энергии, а у Бетти нет ничего.

Ни свободы, ни веселья, ни даже настоящих друзей… Ей захотелось плакать, так сильно она себя жалела. Слёзы потекли самовольно, Бетти уткнулась лицом в подушку и горько зарыдала. Проплакав некоторое время, она уснула.

Ей снилось, что Ткачиха плетёт её жизнь.

Медленно, прядь за прядью, собирает в свои клешни длинные серебряные нити и связывает уже в свой красивый мерцающий узор. Она тянет и тянет, нить за нитью распуская душу, оставляя лишь оболочку, лишённую каких-либо радостей жизни. Ткачиха вытягивала пряжу её жизни, и Бетти во сне казалось, что она видит, как это происходит. Как нити тянутся прямо из её спины.

Во сне Бетти помнила всё.

Она знала точно день и час, когда Ткачиха заинтересовалась ею. В тот день Бетти поссорилась с Артуром Нимом на заднем дворе школы, прибежала домой и была такой несчастной, что ей просто необходимо было выговориться хотя бы маме, но мама торопилась на очередной приём в честь какой-то заезжей звезды, и ей было не до дочери. Тогда Бетти так же лежала на кровати и плакала, и проклинала свою жизнь, и мечтала о том, чтобы кто-нибудь пришёл и забрал её, потому что жить стало незачем.

И пришла Ткачиха.

Это произошло полгода назад, и с тех пор Бетти постепенно становилась такой — не радовалась белому свету и сладостям, много спала и с трудом находила в себе желание хотя бы начать что-то делать. Потому что Ткачиха теперь по-своему плела её жизнь, и когда она закончит своё плетение…

— Я умру, — сказала Бетти вслух, открывая глаза.

Странный сон кончился, но остатки его, как часто бывает, ещё преследовали Бетти. Она осторожно огляделась. Она всё так же лежала на кровати ничком, обнимая подушку, и в комнате не было ничего необычного, кроме странного, скрежещущего звука, который был едва уловим и оттого казался ещё более жутким.

Бетти осторожно повернула голову и увидела, как от её спины тянутся две блестящие серебряные нити. Она села на кровати, стараясь двигаться очень медленно — вдруг эти нити легко порвать, что тогда будет? Подойдя к большому напольному зеркалу, она принялась изучать свою спину. Нити тянулись от лопаток назад, но ткань футболки была нетронутой. Кожа в том месте, откуда шли нити, словно онемела.

Это Ткачиха! Страшное озарение настигло Бетти, зеркало отразило, как сильно она побледнела.

— Но ведь если эти нити тянутся из моей спины, — хрипло сказала она вслух, в надежде, что звук собственного голоса её успокоит, — значит, они тянутся куда-то? Куда?

Бетти осторожно развернулась и проследила взглядом за тем, куда бежали нити. Серебристое сияние заканчивалось в самом тёмном углу комнаты, за платяным шкафом. Нити растворялись прямо в стене, по обоям растекалось чёрное неприглядное пятно.

— Что это? — Мама Бетти была помешана на чистоте и регулярно требовала от дочери приводить комнату в порядок, поэтому девочка точно могла сказать, что ещё вчера никакого пятна не было.

Пятно пульсировало и жило своей жизнью. Бетти подошла ближе, протянула руку и коснулась его. Пальцы погрузились внутрь на несколько сантиметров, и девочке показалось, что она ощупывает что-то живое. Она вскрикнула и с отвращением отдёрнула руку. Пятно отпустило пальцы с противным чавкающим звуком. Нити остались внутри.

— Ткачиха… Ты там? — опасливо спросила девочка, но в ответ не раздалось ни звука.

— Надо рискнуть! — Бетти продолжала говорить вслух. — Если Ткачиха расплетёт мою жизнь, я умру, так? Я откуда-то это знаю. В этом нет сомнения. Она выпьет мою жизненную силу, и от меня останется лишь хрупкая оболочка, кокон недоразвитой бабочки… Значит, я должна найти Ткачиху и помешать ей. Мама, конечно, не одобрит, но прежде чем я ей это объясню…

Бетти представила себе в красках, что скажет её рассеянная, думающая только о нарядах и бриллиантах мама, и помотала головой. У них никогда не получалось говорить начистоту. Бетти не тешила себя надеждой, что мама остановилась бы хоть на мгновение, чтобы прислушаться к ней, а не отругать за неподобающий вид. Лучше она со всем сама разберётся, так будет намного быстрее. Было бы хорошо успеть до прихода гостей, конечно.

Она решительно стянула с дверцы шкафа брошенную там толстовку.

— Я иду! — сообщила Бетти и, сделав шаг вплотную к стене, подалась вперёд, прямо в пятно.

Оно всё с тем же чавкающим звуком всосало её внутрь.

Бетти открыла глаза и очутилась в кромешной тьме.

* * *

Ткачиха вздохнула.

И открыла глаза.

Множество, множество глаз в темноте.

Здесь была девочка.

Настоящая, живая девочка. Удивительно… Это биение жизни…

Сладкая жизнь, идущая прямо в её ловушку…