Кувырком по лету

Кирилл Шакиров

Непутевый писатель, прожигатель жизни, попадающий в нелепые ситуации не без помощи своей многочисленной родни, на этот раз влип в историю. Его тете померещилось, что в соседнем доме совершено преступление, собственная жена подозревает в неверности, а брат просит поправить его отношения невестой. Герой пытается улизнуть от проблем к морю на юг. Но неприятности и там настригают его. Вся жизнь летит кувырком по солнечному лету.

© Кирилл Шакиров, 2021

ISBN 978-5-0055-2151-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая. Нешуточные страсти

— Ее убили. Артем! Я в этом уверена!

Безмятежное летнее утро на даче. Солнце уже томно потянулось в пушистых перинах облаков, поднялось и распустило во все стороны свои лучи. Сад пестрел цветами, зеленая листва покачивалась под еле уловимым дуновением ветра. Воздух, смешанный с запахом диких растений, цветов, клубники и ароматом садовой мяты наполнял бодростью и способствовал производительности труда. Если, конечно, вы сошли с ума и решили заняться делами в такой чудесны летний день, что, собственно, я и сделал. И конечно же Ада Тимофеевна, моя родная тетя, в доме которой гостили мы с женой, нарушила эту идиллию. Прям-таки разбила на куски.

Я оторвался от ноутбука.

— Тетя, с чего это вы решили? Почему?

— Тема, тебе говорю, такой неприятной особы как наша соседка, нужно еще поискать? Совершенно не удивительно, если ее захотели убить.

Я не стал спорить с теткой и постарался сосредоточиться на набивании текста. Но из теткиных лап не так-то просто было уйти. Она не ушла, а сделала вид, что смотрит в окно. Там цвело и пахло замечательно загородное лето. Уютно жужжали пчелы и зеленели деревья и кусты.

— Знаешь, что я вчера видела? — задав вопрос, она стала гипнотизировать меня, ожидая, когда я поинтересуюсь, что же она такое страшное подглядела из окна собственного дома. Я упорно помолчал секунд тридцать, но понял, что отвертеться мне не удастся, поэтому снял очки и отодвинул ноутбук в сторону.

— Неужели вы видели вашу соседку танцующей нагишом при луне с метлой наперевес?

— Когда я это увижу, я обязательно позову тебя, — холодно сказала тетя Ада. — Давай отставим эротические фантазии. Я говорю серьезно, возможно, это вопрос жизни и смерти. — Она понизала голос до абсолютной нелегальности и вытаращила глаза.

Я с каменным выражением лица честно выкатил глаза настолько насколько мог. Так в течение некоторого времени мы упражнялись в передачи эмоций посредством мимики, пока тетка не обозлилась.

— Прекрати меня передразнивать, все очень серьезно.

Я решил не играть с огнем и покорился судьбе.

— Прошу простить меня тетя, что же вы такое видели?

Тетя Ада осмотрелась по сторонам, словно нас могли подслушать, и тихо стала говорить, невольно нагоняя голосом экспрессию, как в дешевой радиопостановке.

— Вчера около пяти часов вечера к ее дому подъехала черная машина…

— Какой марки?

— Что?! Откуда я знаю, какой марки! У вас мужчин на уме только марка автомобиля ни о чем другом думать не желаете!

— Тетя я не помешан на автомобилях, у меня нет автомобиля, и я ненавижу автомобили. Но я задал вопрос, который задал бы любой здравомыслящий человек на моем месте.

— Артем, забудь о машине! — огрызнулась тетка.

— Хорошо тетя, я все забыл.

Тетка откашлялась и вновь начала вещать замогильным голосом.

— Вчера около пяти часов к соседнему дому подъехала автомашина черного цвета, и я запущу тебе в лоб горшком с фикусом, если ты меня еще спросишь о ее марке!

Я знаками показал, что буду нем, как могила. Это приободрило тетку.

— Из машины вышел молодой человек весь в черном. Под мышкой он держал черный пакет. Он зашел в дом. — Тетка остановилась и видимо для пущего эффекта вытаращила на меня глаза и прохрипела. — А она опустила занавески. Представляешь себе, опустила занавески. На всем этаже.

— Тетя для вас это был страшнейший удар.

— Не перебивай, — огрызнулась она и продолжила. — После чего этот человек вышел на крыльцо один, без пакета и крикнул ей.

Тетка стала страшно вращать газами и хрипеть, тем самым подражая то ли пирату Сильверу, то ли бомжу с остановки автобуса, хотя большой разницы не было.

— Он ей крикнул: «Подумай хорошенько, крошка. Все может кончиться плохо для тебя. Ого-го!»

— Так и крикнул: «ого-го»?!

Тетка была вынуждена признать, что «ого-го» она добавила от себя.

— Но не исключено, что он подразумевал этот крик, — стала уверять меня тетя.

— Хорошо, я не буду с вами спорить. Что же было дальше?

— Дальше, он сел в автомобиль и уехал.

Я пожал плечами.

— Не вижу ничего криминального. К женщине приехал мужчина, совершенно естественно, что она опустила шторы, ведь иначе вы рассказывали мне не о ее странном поведении, а о вызывающем ее поведении. Что вас так напугало?

— А то, что я ее не вижу уже сутки. Дом стоит молчаливый и шторы так и не подняты. Этот мужчина, он убил ее, а чтобы обеспечить себе алиби, он кричал на всю улицу, дескать, он с ней разговаривает. Чтобы все думали, будто на момент его отъезда женщина еще была жива. Такое во всех детективах, сплошь и рядом.

— Тетя, возможно, она просто спит.

— Нет, она каждое утро ровно в восемь часов выбегала на пробежку.

— А сегодня решила не бежать, передумала.

Тетка покачала головой.

— Она бегала даже в проливной дождь. Ты видел ее фигуру, она явно из этих «зожистов» — фанатка фитнеса! Такие, как она, тренировок не пропускают, поверь мне.

Тетя действительно в прошлом занималась художественной гимнастикой и сохранила увлечение спортом на всю жизнь. В свои шестьдесят она выглядела очень хорошо.

— Так что вы от меня хотите?

Тетя нагнулась ко мне как можно ближе.

— Артем, ты должен пробраться в дом и посмотреть, что там делается.

— Что! Вы с ума сошли, как это пробраться в дом?

— Я все уже продумала. Посмотри, — она указала на соседний дом. — Видишь, окно верхнего этажа приоткрыто, тебе нужно взять из сарая лестницу и по ней взобраться на второй этаж.

— Тетя, когда я говорил фразу «как это пробраться в дом», я имел ввиду не техническую сторону дела, а то, что меня возмущает сама постановка проблемы: пробраться в чужую собственность. Потом зачем?

Тетка выпрямилась и одарила меня взглядом уничижающего превосходства и, делая паузу на каждом слове, сказала:

— Потому что эта вертихвостка лежит там мертвая на ковре в черном пеньюаре.

Я был в замешательстве.

— Почему вы так решили?

— Ее убил тот мужчина, вчера в пять часов.

— Боже тетя вы меня доведете, это он сам вам об этом сказал?

— Не он, а его действия, они были в высшей степени подозрительны. То, как он приехал, весь в черном, а на преступления всегда ходят в черном.

— А еще в ресторан, в гости и на свадьбу. Говоря вашими словами, я несколько лет назад свершил поистине страшное преступление, придя на собственную свадьбу в черном костюме.

— Но зачем он приехал в загородный дом в черном костюме. Это все психология, черный цвет настраивает преступника на совершение преступления, а строгий костюм подчеркивает решительность его намерений.

— Это не доводы, а какая-то реклама пошива брюк.

— А как он прощался?! Он вышел на крыльцо, крикнул в открытую дверь, — дескать, подумай, — и сам захлопнул ее. Это избитый прием убийц. Этим он обеспечил себе алиби.

— Избитый прием убийц, по вашим словам, можно судить, что вы всю жизнь проработали в синдикате киллеров. Я не стану вламываться в чужой дом только для того, чтобы посмотреть, жива его хозяйка или, как вы там говорите, лежит мертвая на ковре в черном пеньюаре. Потом, почему бы вам просто не пойти и не позвонить ей в дверь, под каким ни будь предлогом?

Тетка посмотрела на меня как на идиота.

— Я это уже делала, — ледяным тоном сказала она. — Причем три раза за утро.

Я не нашел, что ей ответить.

— Может она куда-нибудь уехала.

— Она не выходила из дома, а ее машина в гараже, я проверяла.

Я вздохнул.

— Тогда я посоветую вам вызвать полицию. Это самое разумное решение.

— Полицию, ты с ума сошел? Сегодня в семь часов ко мне приедут гости, среди них сам адвокат Розенберг! Известная личность, он собрался подписать сделку с твоим братом Борисом.

Борис — это сын тетки, мой двоюродной брат, двадцатипятилетний бизнесмен с таким же большим гонором, как и его пухлый кошелек. Мне приходится его терпеть, только лишь из уважения к родственным отношениям, связывающим нас, и тетки, за чей счет я могу спокойно жить целое лето в ее большом доме. Он наглый, эгоистичный, самовлюбленный тип, позиционирующий свою жизнь как плакат с надпись «ОК», причем исключительно заглавными буквами.

Адвокат Розенберг тоже препротивный скользкий тип. Говорят, за ним имеются разного рода сомнительные делишки. Он приезжает заключать некую важную сделку с Борисом. Содержание этой сделки держится в строжайшей тайне. И тетка решила умаслить Розенберга, устроив грандиозную вечеринку, на которую решила пригласить все сливки местного общества. В связи с подготовкой к этому торжеству весь дом со вчерашнего дня стоял на ушах, оставалось только удивляться, как за всеми этими делами у тетки было время следить за соседями.

— Нет, появление полиции может все испортить. Розенберг унесётся, как ошпаренный, отсюда.

— Тогда сделайте анонимный звонок по телефону, у вас есть прищепка?

— Разумеется, у меня найдется в доме прищепка, но скажи на милость, какая связь между звонком в полицию, трупом, лежащим в доме напротив и прищепкой.

— Прямая тетушка, вы надеваете прищепку на нос, набираете номер полиции и говорите, что слуга трона и веры желает донести властям о том, что в доме напротив лежит девушка в… черном пеньюаре. Тетя, а с чего вы решили, что она в пеньюаре, пусть будет, лежит нагишом, тогда наряд полиции быстрее приедет.

— А зачем прищепку надевать на нос?

— Что бы голос изменить.

— Фу, твои допотопные методы устарели. Мой мальчик, мы живем в двадцать первом веке, полиция в два счета узнает, откуда сделан звонок, и кто его сделал, а, узнав, придет ко мне, прямо на встречу Бори и Розенберга.

— Хорошо, донос можно оставить на завтра.

— А вдруг, она еще жива, и ее можно спасти? Может бедняжка лежит, истекая кровью, воздев свои ослабевшие руки к небу, и молит создателя послать ей спасителя. А ее спаситель вместо того, чтобы прийти к ней и оказать помощь сидит, развалившись в кресле, и корчит рожи.

— Вы назвали вашу соседку бедняжкой, хотя в начале нашего разговора вы крайне нелестно о ней отозвались, это прорыв в ваших с ней отношениях. К тому же я рад, тетя, что героическую роль в этой постановке вы отвели мне, но я отказываюсь лезть в чужой дом. Если вы что-то подозреваете, то вызовите полицию.

Тетка собралась с силами и предприняла массированно атаку на меня с целью склонить к проникновению в дом к соседке. Но я был тверд, как скала.

Помощь к тетке пришла оттуда, откуда я меньше всего ожидал. Моя жена, Лиза, приехала из магазина и, нагруженная покупками, вошла в комнату как раз в тот момент, когда тетка предпринимала очередные попытки призвать меня к действиям.

— Что-то случилась? — спросила Лиза, поправляя волосы перед зеркалом.

Тетка сразу вязла ее в оборот и стала рассказывать свою версию романа под названием «Убийство в соседнем доме». На Лизу теткины слова производили впечатление. Она охала, ахала, строила догадки, говорила о них тетке, которая в свою очередь дополняла их жуткими подробностями. Через несколько минут две женщины сочинили настолько страшную версию того, что могло произойти с соседкой, что им позавидовал бы сам Стивен Кинг. Но самое важное, что в этой истории мне отвели роль пособника преступления, если не убийцы.

Заведя, таким образом, друг друга, обе женщины набросились на меня, и мне ничего не оставалось, как выбросить белый флаг.

— Но что мне сказать, если меня поймают? — спросил я, поднимаясь с кресла.

— Скажи, что ты водопроводчик, — быстро ответила жена.

— Где, в коттеджном поселке?

— Скажи, что твой дядя прокурор, — посоветовал тетка.

— Ага, покойный.

Дядя Витя действительно был в свое время прокурором, но он уже лет десять как почил, царство ему небесное, и помочь мне мог только разве что, явившись в виде призрака с того света.

Ругаясь и кляня всех теток на свете, я потащился в сарай, доставать лестницу. Мои перемещения по дому не остались не замеченными. Юный Денис, теткин внук, сын ее старшего сына Алексея, пристал ко мне с многочисленными вопросами. Мальчишка, проводивший все время в своей комнате за игрой в компьютер, вдруг мгновенно потерял к нему всякий интерес. Наверное, у детей и животных в мозгу существует некий локатор, благодаря которому они тут же улавливают момент, когда их присутствие рядом крайне нежелательно. Получив такой сигнал, они бегут сломя голову и предпринимают всяческие попытки навредить вам с самым наивным видом. Выйди из дома я получил подтверждение своей теории: годовалый пес, овчарка Тайсон, бросил свою кость, которую так вдохновенно грыз в тени под забором, и радостно помчался ко мне, раскидывая в стороны комья грязи.

— Боже, Тайсон, не надо! — кричал я, безуспешно пытаясь защититься от вездесущего языка собаки, которым он вначале облизал все мое лицо, потом место у себя под хвостом, а после вновь мое лицо, при этом норовя попасть мне языком в рот.

— Он вас любит, — радостно сказал мальчишка, улыбаясь во всю ширь, своего конопатого лица.

Отплевываясь и невпопад отвечая на каверзные вопросы мальчишки, я кое-как добрался до сарая. Здесь мое терпение к действиям Тайсона иссякли, и я хорошенько прикрикнул на овчарку. Пес как будто понял, отошел в сторону и лег в тени грушевого дерева, улыбаясь и виляя хвостом. Мы с мальчиком зашли в сарай, с трудом открыв толстую дверь, снабженную жесткой пружиной. В сарае Денис начал шарить по ящикам с инструментами.

Я с трудом снял складную лестницу со стены. Она была чертовски тяжелая, и мне некоторое время пришлось шататься из стороны в стороны в поисках центра тяжести, пока я его не обрел.

— А зачем вам лестница? Что вы собрались делать? Куда вы ее несете? — вопросы сыпались из мальчишки как горох.

Мне хотелось его приструнить.

— Не твоего ума дела, — ответил я, — понял?

— Понял, — простодушно ответил Денис.

— Ну, раз понял, то открой мне дверь сарая, я выйду.

Мальчишка топтался на месте ни на сантиметр, не приблизившись к двери сарая.

— Денис, лестница тяжелая, открой мне дверь.

Мальчишка задумчиво замычал. Я поставил лестницу на пол и попытался через нее дотянуться до двери, но этого мне не удалось, в тесном сарае было сложно развернуться с длинной лестницей. Даже если бы мне удалось достать до двери, то я не смог бы вынести лестницу на улицу, кто-то должен держать дверь открытой, пока я выносил лестницу наружу.

Мальчишка, наблюдавший за моими действиями, выдвинул условие.

— Я открою, если вы мне скажете, зачем вам лестница.

— Черт тебя побери, Денис, открой дверь!

— Будете ругать, я тогда выскочу, а дверь за собой закрою, — сказал мальчишка; он подошел к двери сарая и взялся за ручку.

Я вспомнил, что с обратной стороны дверь закрывается на увесистую щеколду, сломать которую мне никогда не удастся. Осознав, что путь кнута здесь не поможет, а только усугубит ситуацию, я выбрал путь пряника. Изобразив на лице улыбку сходную с улыбкой людоеда с острова Кука, когда тот видит лодку с плывущим к нему завтраком в виде путешественников, я спросил Дениса:

— Ты умеешь хранить тайны?

Мальчишка поклялся.

— Это тетушкина тайна, она сказал мне никому не говорить, но ты же взрослый человек.

Денис выпрямился, словно «мальчиш-кибальчиш» в час казни.

— Вот и хорошо, а взрослые должны уважать тайны других людей, если они конечно взрослые люди, ведь так? Так вот я не могу тебе всего рассказать, но могу сделать тебя своим помощником.

— Напарником, — подсказал мне мальчишка. Его глаза азартно загорелись. — Это как в кино, тайные агенты.

— Ты правильно мыслишь, пацан… ой, то есть напарник. Сделаем так, ты откроешь мне дверь, и я разрешу тебе поучаствовать в тайной операции, хорошо.

Мальчишка закивал головой так, что я побоялся, что она отвалиться.

— Вот и хорошо, — сказал я, поднимая лестницу. — А теперь открой мне дверь.

— А вы не обманите?

— Честное пионерское, — ответил я и прошествовал вон из сарая под золотые лучи ласкового солнца.

«Как приятна природа», — раздумывал я.

Но как оказалось, я не один так думал. Тайсон все это время охранявший тень под грушевым деревом истомился от одиночества. Лежать десять минут в тени для молодого пса непосильная задача, поэтому, увидев меня, выходящим из сарая, им овладело безудержное веселье, которым ему необходимо было поделиться со мной. В моих руках он узрел лестницу, сверкавшую на солнце. Решив, что это новый вид игрушки, он залился радостным собачьим смехом и кинулся ко мне в объятия, но так как мои руки были уже заняты, он не придумал ничего лучше, как запрыгнуть мне на плечи, что он и сделал. От удара я с грохотом упал, уронив на себя тяжелую лестницу. В течение минуты шла отчаянная борьба между мной, лестницей и Тайсоном. Я пытался спихнуть с себя тяжелую лестницу, а Тайсон, у которого возникла мысль, что лестница вовсе не игрушка, а зверь, который набросился на меня, стал отчаянно с ней бороться. Он лег на нее всем телом, отчаянно гавкал и кусал металлические части лестницы, при этом задев пару раз и меня. Мальчишка, наблюдавший за происходящим, все это время хохотал, сползая от смеха по стене деревянного сарая.

Не знаю, смог ли я выбраться, если бы мне не помогли. Этот добрый гений отозвал собаку, отвалил с моей груди лестницу, которая как могильная плита лежала на мне, и подал руку, чтобы я мог подняться с земли. Этим добрым гением оказался теткин сын Борис. Он был одет в все белое, как денди, раздражал и подавлял своим авторитетом, хотя был младше меня на семь лет.

— Развлекаешься, — серьезно спросил он и одарил меня взглядом, каким, наверное, одаривает начальник своих подчиненных.

— Комплексный метод воспитания собак и детей, — сказал я, отряхивая брюки и мысленно удивляясь: с чего это то их высокомерие снизошли до помощи мне.

Борис оглянулся на своего племянника Дениса, взял меня за локоть и отвел за угол сарая. Там он попытался изобразить улыбку доброго родственника, но так, как он не умел этого делать, то оскалился, словно людоед после сорокадневного поста.

— Как поживаешь? — спросил он.

— Спасибо с утра было очень хорошо, потом с настроением и здоровьем стали происходить странные вещи.

— Хорошо, — на этом разговор на общие темы закончился, и Борис «завис», то есть

стал топтаться возле меня, не зная, как высказать свою проблему. Судя по его виду, проблема была серьезной.

Я не торопил его, раздумывая, сколько он протянет, прежде чем откроет цель своего интереса к моей персоне.

— С тобой в школе училась Евгения Колдунова, помнишь такую девушку? — наконец решился Борис.

Я состроил мину человека, который сидит на унитазе и при этом пытается решить сканворд.

— Колдунова? — произнес я по слогам и старательно зашевелил бровями. Словно это мне поможет покопаться в памяти. — Не помню.

Борис начал терять терпение.

— Ты сидел с ней рядом за одной партой в течение десяти лет, — напомнил он.

— Ах, так ее фамилия Колдунова? Я не знал или забыл, а может быть одно и то же.

— Ты ее давно видел?

— Откуда, а что это тебя так интересует?

— Мы должны были пожениться через две недели, но…

Двоюродный братец стал жевать губы.

— Неделю назад мы хотели пойти в театр, но у меня наметился корпоратив на фирме. Поэтому я сказал ей, что занят на работе и культ поход отменяется. Она сказала, что очень жаль, но вечер пропадать не должен, поэтому она пойдет с подругами в ресторан.

— Пока ничего криминального я не вижу.

— Дело в том, что ресторан, в котором проводился корпоратив, и ресторан, в который она пошла с подругами, был один и тоже.

— Иди ты!

— Я тебе говорю.

— И как ты это узнал?

— В ресторане, во время конкурса. Понимаешь, там был конкурс, нужно было с завязанными глазами стянуть подвязку с женской ноги…

— Было бы странно, если бы нога была мужской!

— Подожди, я выиграл, снимаю повязку с глаз, а Женя сидит за соседним столиком. Я хотел все объяснить: дескать, это шутка и все такое прочее, но она молча ушла, а после прислала мне эсэмэску, что, между нами, все кончено.

Я ничуть не удивился. Колдунова еще в школе была настолько правильной девочкой насколько красивой. А она была очень красива.

— Так, что ты от меня хочешь?

— Ты же ее знаешь хорошо, она тебя знает хорошо, объясни ей как мужчина женщине, она меня не послушает.

— С чего она меня будет слушать? Мы со школы не виделись!

— Потому что она не будет слушать меня.

— Железная логика. И что я ей скажу?

— Скажи что-нибудь, ты же умеешь, ты же писатель, ты знаешь, что сказать ей.

— Но для начала мне надо ее найти.

— Ее искать не нужно, она приедет сегодня вечером.

— Куда?! Сюда?! Что она забыла в этом сумасшедшем доме?

— Вечером на вечеринку приедет ее отчим, ее мать вышла вторично замуж.

— Вот как поздравляю!

— Оставь свои поздравления до вечера, у тебя есть целый день до приезда ее отчима, его и поздравишь. — Борис замолк на некоторое время, потом тихо сказал. — Я помогу получить тебе место в крупной редакции. У меня есть должник в издательстве. Лиза сказала, что у тебя с деньгами опять проблема. — Он наигранно рассмеялся и похлопал меня по плечу. — Люди богемы, вы всегда без денег! Старик не подведи меня. — И, не спросив, согласен ли я поговорить с его бывшей невестой, он отошел от меня с уверенностью, что успех ему обеспечен и свадьба состоится. Ошибка всех управленцев заключается в отсутствия зрения дальше собственных мыслей. Они считают, что, если за полсекунды они карандашом прочертили на карте путь из точки А в точку В, значит за столько же времени этот путь пройдёт путник.

Безусловно, обещание получить место в крупном издательстве очень меня заинтересовало, но я сомневался, что Женя Колдунова захочет меня слушать. И если честно, у меня не было никакого желания видеть эту милую, хотя слегка себе на уме девушку в объятиях хлыща даже пускай младше ее по возрасту.

Я вернулся к лестнице, нужно было покинуть небеса Купидона и возвратиться на бренную землю, где меня ждали тетка и жена. Тайсона Денис привязал, и псу осталось только прыгать возле колышка, досадуя на то, что его не взял в игру.

Я поднял лестницу с земли, и ко мне присоединилась тень.

— Мы по-прежнему напарники, — наверное, подражая герою компьютерной игры, на пониженных тонах прорычал Денис.

— К сожалению, — ответил я и зашагал, груженный лестницей, к теплице. Это была теткина гордость. Она периодически перестраивалась, и по масштабности это строение напоминало мне здание Большого театра. Однако размеры никак не отражались на качестве выращиваемых в ней овощей. Помидоры по размерам могли сравниться лишь с горохом.

Соседний дом, в который мне предстояло залезть, находился очень близко к теткиному участку. Меня это порадовало. Я рассчитывал, раздвинув лестницу, дотянуться ею до приоткрытого окна второго этажа соседского дома прямо с теткиного участка.

Процесс раздвигания лестницы был быстр, но, как, оказалось, весьма болезнен и опасен для моих пальцев.

Я, на свою беду, поверил заверениям Дениса, что он будет действовать очень тихо и аккуратно. Мальчишка схватил конец сложенной лестницы и что есть мочи побежал с ним в сторону. Колена лестницы завизжали под моими руками. Два пальца я успел спасти, остальные попали в цепкий капкан лестницы, которая, как волк, вгрызлась в мою плоть.

Я заорал, уронил лестницу и велел Денису убраться восвояси. Мальчишка надул губы, отошел в сторону, но уходить не стал. Я кое-как приставил лестницу к соседскому дому. Пальцы болели, через кожу проходили синие борозды. Я начал восхождение по лестнице. Пару раз она сделала вид, что вот-вот съедет, несколько раз грозила перевернуться подомной. С грехом пополам я дополз до окна, и тут видимо лестница решила не испытывать больше мое терпение и просто съехала вниз. Я успел зацепиться за подоконник и повис, болтая ногами. Мальчишка, что-то начал мне кричать. Он давал мне всякие глупые советы, которые говорят героям голливудских боевиков их бездарные напарники. Призвав на помощь все свои силы, я все же подтянулся на больных пальцах и перевалился через подоконник. Полминуты я лежал и отдыхал.

Когда я выглянул в окно, то увидел, что мальчишка умудрился поднять лестницу вверх перпендикулярно земной поверхности.

— Денис, что ты делаешь, немедленно опусти ее обратно!

— Я прячу улики.

— Чего ты делаешь?

— Прячу улики, я такое в фильмах видел, лестницы нужно всегда убирать, как только напарник заберется в дом. Так всегда делается…

Я заметил, что лестница стала терять равновесие. Я хотел сказать об этом мальчишке, но не успел, потому что лестница упала на любимую тёткину теплицу. Звон разбитого стекла огласил окрестности.

— Это даже хорошо, — серьезно сказал Денис, — пускай думают, что у нас строительные работы, да и в стекле ее не особо видно.

Я отошел от окна, мне нужно было хорошенько успокоиться. Я стал ходить из угла в угол, размышляя, что делать. Вся моя голова была занята лестницей и разбитой вдребезги теплицей, которую тетка мне не простит. Поэтому я не сразу вспомнил, зачем я вообще сюда залез, а когда вспомнил, то испугался:

«Боже, я же в чужом доме! Сейчас набегут хозяева и вызовут полицию! А если в доме действительно труп, то есть тело убитой девушки, то меня сразу обвинят в убийстве, ведь выбраться я обратно не смогу».

Я посмотрел из окна вниз. Прыгать было высоко, но при желании можно. Я вспомнил о тетке, и понял, что прыгать, не найдя труп ее соседки, я тоже не буду. Нужно вначале осмотреть дом, а потом можно и прыгнуть.

Я открыл дверь из комнаты и выглянул. В доме было тихо и темно. Я постоял минуту, и тут до меня дошло: лестница упала с таким шумом, что будь кто-нибудь в доме то он давно бы уже выбежал на улицу ругаться и поднял тревогу. Конечно, можно предположить, что дом населяют глухие люди, но я сомневался, что молодая девушка, проживающая здесь, страдала глухотой.

Я вышел в полутемный коридор и стал двигаться наощупь. Постепенно мной стало овладевать беспокойство.

«А вдруг тетка права, и соседку убили? Нет, не нужно поддаваться таким глупым мыслям, только из-за того, что в доме занавешены шторы и выключен свет».

Я дошел до лестницы, которая вела на первый этаж в темный холл. Что бы не упасть в темноте, я взялся за перила и стал медленно спускаться по ступенькам. Чем ниже я стал спускаться, тем больше во мне нарастало подозрение, что в холле пред входной дверью кто-то лежит.

Я остановился, одолев лестницу на половину, и со своего места попытался разглядеть темное пятно, которое я заметил возле входной двери. В ушах моих зазвенел тетки голос: «Она лежит в черном пеньюаре с порезанной глоткой!» Я попытался отогнать его, воззвав к голосу разума, надеясь, что он заглушит теткин голос. Но, похоже, что у него был выходной, потому что теткин голос стал кружиться вокруг меня. Он, то нарастал басом, то булькал, становясь похожим на лягушачье кваканье: «В черном пеньюаре! В черном пеньюаре!»

Негнущиеся ноги сами понесли меня вниз. Глаза стали различать черный силуэт, скукожившийся на ковре у входной двери. Я не хотел идти к нему, но меня тянуло к нему притяжение земли.

Я запнулся о ступеньку и полетел головой вниз. Как лавина я скатился с лестницы и с криком рухнул на труп. Полежав некоторое время, я понял, что труп подомной очень тонок для тела человека, если конечно это не мультипликационный персонаж, который после падения с колокольни можно положить между двумя досками. Я привстал и нащупал под собой материю. Тщательно исследовав эту тряпку, я понял, что тетка была права в одном: соседка носила черный пеньюар. Именно его я и принял за лежащего человека.

И тут прозвенел звонок мобильника. Я чертыхнулся и поднял его к уху.

— Привет, — услышал я голос Лизы, — ну как нашел труп?

— Ты говоришь так спокойно, как будто я каждый день забираюсь в чужие дома, чтобы посмотреть есть ли в доме трупы. Можно дать объявление в газету: ищу мертвые тела в ваших домах и номер моего телефон.

— Я уверена, это у тебя получилось бы лучше, чем писать книги. Тетя заявила, что мы обязаны оплатить разбитую теплицу из своего кармана.

— Что!! Это, ни в какие рамки не лезет. Лестницу уронил подлый мальчишка.

— Бесполезно, Денис сказал, что это ты оттолкнул лестницу, и она упала на теплицу.

— Да как он смеет! Это неслыханно!

— Ладно, не горячись, лучше скажи, нашел, что-нибудь.

Я заорал:

— Здесь ничего нет, кроме черного пеньюара!

— Пеньюара?! Ты что фетишист, тебя послали искать мертвое тело, а не лазить по ящикам с женским нижним бельем, — и тут же добавила с интересом, — а какой размер? Что там вообще есть?

— Я тебе не из магазина звоню, а из чужого дома! Где меня могут застать в любой момент хозяева и вызвать полицию…

— Не горячись, что я могу для тебя сделать? Алло, почему ты молчишь, ты что обиделся? Ага, ты обиделся, но у меня больше причин на тебя обижаться, чем у тебя, я могу и трубу положить, слышишь? Алло, Артем, скажи что-нибудь. Тетя сейчас приведет Расула, подсобного рабочего, и он приставит лестницу обратно, слышишь? По ней ты спокойно спустишься на землю. Артем, это уже не смешно, ответь сейчас же!

Как я мог ей ответить, когда мне в лицо уткнулся вороненый ствол ружья. Я смотрел в его жерло, по которому в момент выстрела прокатывался смертельный заряд, и оно казалось мне очень глубоким.

Я приложил смартфон к уху и дрожащими губами проговорил.

— Алло Лиз.

— Ну, наконец, я думала, что придется искать твое тело за место тела соседки.

— Ты не так далека от истины, милая.

— Что это значит, я могу для тебя что-нибудь сделать?

— Можешь, набери в «Яндексе»: «проникновение в частную собственность» и посмотри, сколько за это дают. — Я отключил телефон, потому что так потребовал человек, в руках которого было ружье.

Щелкнул выключатель и в глаза мне ударил яркий электрический свет. К моему приходу были готовы: человек подтащил напольный торшер к своему стулу и спокойно ждал, сидя в нем, пока я спущусь с лестницы.

— Вы часто забираетесь в чужие дома? — голос был женский; из-за яркого света я не видел лица.

— Нет, не часто, — ответил я, пытаясь руками прикрыть глаза. — Если честно сегодня решил начать.

— И как ощущение?

— Не очень приятно.

— Вот как, могу я вас спросить, что вы тут забыли?

Вопрос логичный, но я не придумал ничего оригинальнее чем ответить:

— Я домом ошибся. Я вовсе не помню, как здесь очутился. У меня этот, как его, лунатизм.

— Значит, это не вы в течение получаса вытаскивали лестницу из сарая, подверглись нападению собаки, потом чуть не лишились рук, когда раздвигали лестницу с вашим юным другом, а после всего этого забрались на второй этаж, а ваш напарник, так любезно лишил вас путей отхода? Вы что же, всего этого все не помните?

— Вы следили за мной? И это все сделал я? Ох спасибо, что напомнили, а я все гадал, чем это я занимался последние полчаса? Все, можно я пойду?

— Я рада, что, наконец, все разрешилось. Я и не думала, что вы больны, хотя по вам это видно.

— С кем не случается, врожденная болезнь, дар от предков. До свидания.

— До свидания, заходите еще.

— Нет, спасибо. — Я стал пятиться к входной двери, радуясь, что легко отделался.

— Стоять или я стреляю! — рявкнул голос. — Неужели вы думаете, что я поверю в этот бред, вы меня за дурочку держите.

Я застыл, как вкопанный.

— Нет, что вы, как можно.

— Как вас зовут?

Я назвался.

— Вы живете в соседнем доме?

— Я гость, хозяйка этого дома, сестра моей матери, она часто приглашает нас с женой отдохнуть на лето. Послушайте, с вашей стороны было бы любезно, если бы вы не слепили мне в глаза светом.

— Молчите, если я не ошибаюсь, в доме сегодня ждут много гостей? Кто будет сегодня вечером?

Я припомнил наш вчерашний разговор с теткой.

— Приедет адвокат Розенберг с падчерицей. Будет теткин младший сын Борис, приедет священник из соседней церкви отец Антоний с женой, будет промышленник Беркутов и с ним еще двое, я их не знаю, но видимо тоже два денежных индюка. Помимо них, буду я и моя жена Лиза, ну еще внук тетки, Денис.

— Это ваш юный помощник по проникновению в чужие жилища?

Я кивнул головой.

— И все эти люди будут в доме сегодня вечером.

— Может еще кто-то будет, но мне об этом ничего не известно.

— Хорошо, — голос заметно повеселел, по крайне мере мне так показалось. — Слева от вас находится стул, придвиньте его к себе и можете на него сесть.

Я повиновался и сел. В руке я так и продолжал держать пеньюар, который положил себе на колени; я не придал этому значения, потому что в тот момент мне было не до него.

— Продолжаем разговор, так зачем вы залезли в мой дом?

— Понимаете, это все моя тетка? Она вбила себе в голову, что хозяйку дома убили, и она лежит с порезанным горлом в черном пеньюаре. Эта мысль не давала ей покоя все утро.

— У вас очень сердобольная тетка.

— Хрустальная душа, и она не могла долго одна носиться с этой идеей, и поэтому решила обрадовать ею меня. Это она заставила меня залезть в ваш дом.

— Позвольте спросить, почему она решила, что хозяйка этого дома мертва?

— Вчера она была свидетелем сцены, когда в дом приехал мужчина весь в черном, после его прихода во всем доме опустили шторы.

— Гм, он это еще не повод, чтобы прийти к выводу о смерти владелицы дома?

— Мужчина странно ушел из дома.

— И как же он ушел странно?

— Тетка сказала, будто он специально открыл дверь и крикнул на всю улицу, что-то вроде: «Подумай об этом детка!» — и захлопнул дверь.

— Да, но насколько я помню, он такого не говорил, но все же интересно. Как дальше развивалась дедуктивная мысль вашей обожаемой тетки.

— Она решила, что он убил хозяйку дома, а крикнул, чтобы обеспечить себе алиби, дескать, на момент расставания с ним жертва была еще жива.

— Гм, у вас занятная тетка, что же она не вызвала полицию?

— Тетка не хочет запятнать репутацию своего дома из-за важной встречи сегодня.

— Какая щепетильная тетушка, стоит на страже семейных ценностей.

— Этого у нее не отнять. — Я замолчал и перевел дух. Что же будет дальше, размышлял я, мой разум подсказывал, что сейчас, когда все разъяснилось, эта женщина позвонит по «112» и моя благоверная по гроб жизни будет таскать сухари в тюрьму и писать мне длинные тюремные письма.

Между тем женщина выключила торшер, так слепивший мои глаза, и зажгла верхний свет. Холл, до этого утопавший в полутьме и навевавший лишь кладбищенские мысли в мгновение ока преобразился в уютное помещение с белыми обоями и мебелью в стиле «кантри». Женщина напротив меня была среднего роста с прической в стиле «каре». На вид ей можно было дать лет двадцать восемь, но если приглядеться к морщинкам что были около краешек губ, то становилось понятным, что даме уже за сорок. Она была в белом летнем платье и сидела в полумягком кресле с витыми ножками. В руках у женщины был карабин, насколько я разбираюсь в оружие, типа «Сайгак». Она уверенно держала его в руках, и, к моей радости, направляла его в сторону от меня. До этого момента я лишь пару раз видел теткину соседку издалека. По всем признакам сходилось, что это именно она сейчас сидит напротив меня.

Женщина думала и рассматривала меня.

Молчание прервал телефонный звонок. От неожиданности я подпрыгнул на стуле. Звонила Лиза.

— Это жена, — сказал я, поглядев на экран смартфона.

Женщина разрешила ответить.

— Поставьте на громкую связь, что бы я слышала разговор, и узнайте, что ей нужно? — властно сказала хозяйка дома.

Голос Лизы звучал радостно.

— Я узнала, от двух до пяти лет. Ты просил меня узнать, что бывает за проникновение в чужое жилище, и я позвонила папе, он ведь адвокат.

При упоминании об ее отце я заскрипел зубами.

— Папа вначале сказал, что это 139 статья и за нее полагается штраф, но, как правило, в суде стараться протащить статью 159, ты слушаешь? Так вот по этой статье дают от двух до пяти лет, ты понял? А еще он спросил, для кого это нужно. Я ответила, что для тебя. Он тогда добавил, что если дойдет до суда, то приложит все силы, что бы тебя засадили пожизненно, я молодец?!

Я с трудом подавил вздох сходный со стоном.

— Ты сказала отцу, что я проник в чужой дом?

— Ага, как я могла еще поступить, зато он дал четкий ответ.

— Ты понимаешь, что мне грозит, и все благодаря моей тетке и жене!

— Папа сказал, что необходимо вызвать полицию, и все собирался сделать это сам, но я решила вначале посоветоваться с тобой.

— Полицию?!

Я знал, что ее папочка меня ненавидит! Но я не представлял себе, что он готов был засадить меня за решётку! Как он обрадовался подвернувшейся возможности! Сам готов позвонить в полицию, чтобы избавиться от меня.

Я посмотрел на владелицу дома, она ответила еле заметной усмешкой и потянулась к сумочке, лежавшей у ножки ее кресла.

— Я думаю, что сам решу этот вопрос, — ответил я жене.

— Смотри, а то я вызову полицию, что у тебя там твориться?

Женщина с ружьем вытащила из своей сумки корочки и, показав мне их, издалека, сказала:

— Скажите своей жене, что полиция уже здесь, и она требует, чтобы ваша жена и ваша тетя явились сюда.

Я передал требование.

— Но я не умею лазить по лестнице, — обиделась Лиза.

— Через дверь зайди, — не выдержал я и отключил смартфон.

Женщина убрала карабин в соседнюю комнату, вновь села в кресло и закурила.

— Что будем делать дальше? — поинтересовался я.

— Дождемся ваших разлюбезных родственников и я, думаю, мы решим эту маленькую проблему.

Спустя десять минут в холле появились моя тетя, полная тревожных предчувствий, и вечно жизнерадостная Лиза.

Увидев меня, сидящим в кресле жена не проявила восторга, а встала в позу, уперев руки в бока.

— Тёма, как это называется? — грозно спросила она.

Я оглядел стул, на котором сидел и, не найдя ничего предосудительного, непонимающе воззрился на Лизу.

— Что именно? Ты удивлена, почему я еще не в тюремной робе? Хорошо в тетином сарая я видел несколько полосатых матрацев, ты можешь сшить мне из них пару пижам тюремного типа. Я буду одевать их в приезд твоего отца, чтобы порадовать папеньку.

— Я сейчас предпочла видеть тебя не на месте узника тюрьмы, а самое малое на месте казненного. Я тебя спрашиваю не о твоем внешнем виде, а о том, что у тебя в руках! — Она ткнула пальцем в черный пеньюар, который я принял за тело убитой соседки и который по-прежнему сжимал в руках. — Вот чем вы тут занимались все это время, вот почему ты так стремился в этот проклятый дом!

— Я стремился?! Да вы с тетей мне весь мозг утром вынесли и вот смотрите, что из этого получилось. — Я убрал пеньюар в карман, чтобы он не мозолил глаза жене. Тетка продолжала сохранять могильное молчание, по своему виду она также напоминала могильное изваяние, — вся холодная и угрожающая.

— Успокойтесь, — примирила нас хозяйка дома, — не желаете, чего-нибудь выпить, разговор будет долгим.

Лиза уже порядком, зарядившаяся гневом сверкнула на нее глазами.

— Водки! — крикнула она, хотя кроме белого вина ничего в рот не брала, и прошла вслед за хозяйкой дома на кухню.

Мы с тетей последовали следом.

— Во что ты нас втравил? — зашипела тетка мне на ухо, — если сегодняшняя встреча Боречки с Розенбергом окажется под угрозой, я тебя… прокляну!

— Я вас втравил? Это вы мне велели залезть в чужой дом!

Тетка сжала губы и сквозь них еле слышно спросила:

— Она вызвала полицию? Если да, то я ухожу отсюда.

— Тетя, ваша соседка и есть полиция, она показала документы.

Тетка издала странный звук.

Хозяйка дома разлила в три бокала белого вина. Лиза пригубила свой бокал сразу, тетка к своему не притронулась, она ждала. Хозяйка не заставила себя долго ждать, она представилась подполковником полиции и сказала, что ее зовут Владлена.

— Этот дом полиция сняла на время, — сказала она. — Мы следим за вашим домом.

Тетка ахнула.

— Это еще почему, кто вам дал такое право.

— Не беспокойтесь, вы здесь не причём. Мы ловим мошенника и по нашим данным, он, возможно, — я подчеркиваю, — возможно, будет сегодня вечером у вас в гостях. Кто он мы не знаем.

Тетка молчала, ее глаза бегали туда-сюда. Лиза же сама налила себе еще из бутылки.

— В моем доме вор, — ужаснулась тетка.

— Не совсем, он скорее шпион. Как нам стало известно, в вашем доме будет происходить встреча, которая закончится сделкой. Этот человек хочет узнать о содержании этой сделки и ее деталях, после чего он продаст эту информацию за большие деньги. Мне было поручено следить за вашим домом, но раз мы с вами достаточно близко познакомились, то я рассчитываю на более тесное сотрудничество.

Тетка замотала головой.

— Об этом не может быть и речи. Розенберг заранее утвердил список приглашенных гостей. На вечере могут присутствовать лишь люди, которых он лично утвердил. Никаких исключений.

— Хорошо тогда я обвиню вас в сговоре с целью проникновения в мой дом и отправлю вас всех за решетку. Вот тогда ваша сделка любезная мадам точно сорвется.

— От двух до пяти лет, — сказала Лиза, наливая себе третий бокал вина.

— Тебе немного будет, — забеспокоился я.

Тетка посмотрел на меня взглядом полным ненависти.

— Я ни проникала к вам в дом, — отозвалась она, — это он сделал.

Тут возмутился уже я.

— Ну, нет, тетя! Один в камеру я не пойду.

— Предатель! — вскричала она.

Владлена улыбнулась.

— В любом случае к вам в дом нагрянет целый наряд полиции, и я побеспокоюсь, чтобы они задали вопросы всем, кто окажется этим вечером в доме.

— Мы можем сказать, что она наша близкая родственница, — подсказала Лиза, — и позвонить Розенбергу сейчас, чтобы заручиться его согласием.

Тетка сопела, но выхода у нее не было.

— Я попробую, — пробурчала она.

— Не попробую, а сделаю, — жестко подсказала ей Владлена, — в противном случае вы останетесь у разбитого корыта.

Тетка кивнула.

— Только пусть вы будете не из моих родственников, — сказала она.

— Мне все равно, чьей быть родственницей.

Лиза посоветовала.

— Можно выдать ее за Сашу, сестру Артема, она все равно сейчас путешествует по Каракумам.

— Где?

— По пустыни, — подсказал я Владлене — Моя сестра студентка, будущий геолог.

— Хорошо, пусть я буду Александрой, вашей сестрой, студенткой-геологом. — Она подняла бокал. — У меня еще никогда не было столь занятного братика.

— Что такого заботливого?

— Нет, вора-форточника.

Розенберг согласился на присутствие еще одного гостя из числа близких родственников, о чем я и сообщил Владлене. К ней домой я пошел один, тетка ни за что не хотела подходить к соседскому дому, а Лиза пожаловалась на головную боль, причиной которой, как я подозревал, были выпитые бокалы с белым вином.

Владлена встретила меня на пороге дома. Она внимательно выслушала новость и сказала, что к семи часам появится у нас в доме.

— Кто еще будет помимо Розенберга и ваших родственников? — томно улыбаясь, спросила она.

— Список не изменился. Будет священник местной церкви отец Антоний, промышленник из Санкт-Петербурга Станислав Беркутов и двое его приятелей. Кто они такие, я не знаю. Все эти господа будет выступать гарантами совершения сделки.

— Очень хорошо. — Она придвинулась вплотную ко мне; я ощутил теплый запах ее тела. — Надеюсь, вы не обиделись за сегодняшнее утреннее происшествие.

Я задержал дыхание, чтобы перекрыть путь в мозг потоку феромонов.

— Что вы, нет конечно.

Она придвинулась еще ближе.

— Когда все закончится, я найду способ вас отблагодарить.… О, кажется это вас!

Я услышал крик Лизы, которая из окна спальни потребовала, чтобы я немедленно вернулся в дом.

— Что вы там делали! — набросилась она на меня; волосы на ее голове топорщились смешным хохолком. — С вас можно было писать открытку ко дню «Святого Валентина», только нимбов над головами не хватало.

— Она просто поблагодарила меня за то, что я принес ей хорошие вести.

— Слишком хорошие вести, на твоем лице я давно не видела такого блаженства.

У нее вновь заболела голова, и я оставил жену одну, заверив, что из дома отлучаться не буду. Сам же я пошел в библиотеку, но ни с целью почитать книгу, а полюбоваться дядюшкиной коллекцией холодного оружия. Вид обнаженных клинков, прямых кинжалов, тонких стилетов, медвежьих ножей, кривых сабель, тяжелых зазубренных мечей, висевших на стене, действовал на мой мозг отрезвляюще. Коллекция была богатой. Дядя собирал ее всю свою жизнь. Жемчужиной этой коллекции был восточный кинжал тринадцатого века времен Насридов — династии правившей Гранадским эмиратом. Лезвие его было прямым, а рукоять была золотой. Дядя говорил, что это самый ценный предмет из его коллекции.

К семи часам стол был уже накрыт и поражал обилием накрахмаленных салфеток, хрустальных бокалов и блюд, словно кормить здесь собирались исключительно ими.

Но я зря беспокоился, мне сказали, что блюда здесь будут подавать последовательно, как в ресторане.

Гости тоже собирались. Приехал отец Антоний, молодой священник церкви «Неиссякаемый источник». Он приехал один, сославшись на то, что у его жены заболела голова. В ответ я неудачно пошутил, что не знал, что и у жен священников болят головы. Тетка двинула меня локтем в живот, при этом улыбаясь батюшке. Но отец Антоний оказался добрым малым. Он рассмеялся шутке, и мы еще немного поговорили. После чего он, взяв коктейль, сел в уголке пить аперитив. С помпой на черном «порше» приехал Станислав Беркутов. Сзади его автомашины двигался сарай на колесах, — джип службы сопровождения, который он тут же отослал. С собой Беркутов привез двух друзей. Один был низеньким улыбчивым старикашкой. Он периодически плохо слышал то левым ухом, то правым. Поэтому, когда ему задавали вопрос, он по нескольку раз переспрашивал, а после погружался в состояние глубокого анабиоза для того, чтобы обдумать ответ. Второй, был молодой человек с военной выправкой, из людей, которые больше молчат, чем говорят. Я вначале принял его за телохранителя, но мне разъяснили, что это эксперт по праву.

В семь тридцать в гостиную вошла Владлена в синем вечернем платье. С собой она принесла темную негу, нехорошие воспоминания о сегодняшнем утре и чувство надвигающейся опасности, которое подтвердилось, как только в гостиную вошла Лиза. Она была в точно таком же платье, что и моя новонареченная сестра. Дамы сделали стойку и остались стоять в разных концах гостиной. Попивая коктейль, они бросали жесткие взгляды друг на друга. Ни одна не сделала попыток вернуться к себе и переодеться. Мужчины, пившие коктейли, стояли ближе к столу в середине гостиной; они изредка бросали на женщин заинтригованные взгляды, что бесило обеих. Только Денис бегал между гостей и твердил всем, что готовит сюрприз к приезду основного гостя, но, к сожалению, к его словам никто не отнесся серьезно. Мальчишка подбежал и ко мне. Он и рта не успел раскрыть, как его отогнала Лиза.

— Ты уже заметил, — прошипела мне жена и добавила, сдобрив слова порцией змеиного яда: — Если ты сейчас скажешь, что ничего не видишь, я разобью тебе стаканом голову.

Простые арифметические вычисления привели меня к мысли, что стакан плюс голова, — это весьма плохая сумма для моего здоровья, поэтому я решился сказать правду.

— Ты про платье? Что же здесь нет ничего страшного, пойди и переоденься.

Я подумал, что она сейчас вцепиться мне в лицо ногтями.

— Ты с ума сошел! Я не собираюсь идти на поводу у этой… твоей сестры.

— Она моя сестра не по-настоящему. Это было твое предложение.

— Все равно, вот пойди и скажи ей, что бы она сняла свое платье.

— Здесь, перед гостями? Я лично за, только приглушим свет, включим музыку, а Беркутов засунет ей за пояс пару банкнот.

— Прекрати свои дурацкие шуточки, ты обязан что-то сделать. Ты мужик или не мужик?

— Я не знал, что звание мужика присваивается, как геройский чин в шмоточной войне.

Лиза начала, что-то говорить, но мне позвонили, и я ответил.

— Опусти трубку! Я с тобой разговариваю! — не унималась жена.

Я зажал смартфон рукой.

— Тихо я разговариваю с сестрой.

Лиза замолчала и посмотрела на противоположный конец гостиной. Там дефилировала Владлена со стаканом «мохито» в одной руке и сумочкой другой.

— Что-то я не вижу у нее в руке смартфона, как ты с ней можешь разговаривать? Ты над мной издеваешься! Брось свои розыгрыши, пойди к ней и скажи…

— Лиза, моя сестра здесь.

— Я тебе и говорю, подойди и скажи…

— Лиза, я разговариваю с моей настоящей сестрой Александрой.

Жена медленно переваривала информацию, а когда процесс подошел к концу, то закивала головой.

— Хорошо, передай ей от меня привет.

— Я думаю, ты сама можешь это сделать, так как она сейчас стоит перед теткиным домом.

— Как!

Мы захватили с собой тетю и, на ходу рассказывая с какой проблемой мы столкнулись, побежали к воротам. Тетка без оптимизма смотрела на сложившуюся ситуацию. Она всегда не любила мою сестру Сашу.

— Я знала, что из этой затеи ничего не выйдет. Ей, твоей настоящей сестре, в доме находиться нельзя, пускай переночует в другом месте. Сейчас Борис привезет Розенберга и если он увидит лишнего человека, пускай даже из числа близких родственников, то это может негативно сказаться на последствиях.

Под последствиями тетка подразумевала срыв сделки.

— Но тетя, она — моя сестра. Вы не можете оставить ее на улице.

— Ничего, она будущий геолог. Эти всю жизнь проводят в палатках, как бомжи.

— Тетя вы не справедливы, как к моей сестре, так и ко всем геологам страны! Откуда у вас такая буржуазная этика? Мне напомнить, что вы полжизни проработали на фабрике, фасуя конфеты, а теперь строите из себя «белую кость».

Я надавил на больное место, тетка заскрежетала зубами.

— Не полжизни, а всего пять лет, пока твой дядя был простым студентом в институте, потом…

Я так и не узнал, что скрывалось под «потом», потому что мы подошли к железным воротам и через калитку вышли на улицу.

Саша, моя сестренка, стояла на обочине дороге, у ее ног лежали два здоровенных туристических рюкзаках. Она была младше меня, но выше ростом. Саша относилась к тому типу свободолюбивых женщин, которые считаю, что весь мир — это громадный заповедник от исследования, которого нужно получать неописуемое удовольствие. Напрочь лишенная комплексов, всегда готовая к любым неожиданностям, она невольно вызывала у меня чувство восторга и зависти. Сейчас она, — сгусток светлого оптимизма, — стояла в потертых джинсах, равной клетчатой рубашке, ничуть не смущаясь своего внешнего вида. Ее ярко рыжие волосы были завязаны в два хвостика. Она широко улыбнулась мне и полезла обниматься со всеми. Досталось мне, Лизе и тетке, хотя та всячески сопротивлялась. Стараясь держаться подчеркнуто холодно, тетка высказалась по поводу неожиданного визита Саши:

— Знаете Александра, я, конечно, рада вашему визиту, но в настоящий момент мы не можем найти вам место в доме поэтому…

— Ничего страшного Ада Тимофеевна, я разобью палатку рядом с домом и спокойно просплю ночь. Ваших гостей я несколько не стесню.

На днях тетя хвастала, сколько она заплатила за ландшафтный дизайн вокруг дома, который был построен с соблюдением всех особенностей «Фэн-шуй». Я попытался представить этот ландшафт дополненным старой палаткой геолога и нашел, что в этом есть свой «кич». Посмотрев на тетку, я убедился, что она так же представила себе палатку геолога на фоне собственной ландшафта, но вероятно в тот момент, когда подъезжает машина с Розенбергом.

— Нет, ни в коем случае! — почти закричала тетя.

Саша удивленно подняла брови.

— Тетя, что-то не так? — она знала, что тетка ее недолюбливает, но не знала, что настолько, что не пустит даже на территорию своего участка.

Лиза в замешательстве уставилась на тетку.

— Он ведь действительно, — сказала она. — Саша член семьи, она имеет полной право присутствовать в вашем доме.

— Она сейчас и присутствует. Она в доме пьет коктейль, забыли?

При упоминании о Владлене глаза моей жены озарились яростным светом.

— Я предлагаю выкинуть ее из дома, — кровожадно проговорила она.

Тетка схватила Лизу за руку, словно испугалась, будто она побежит исполнять задуманное.

— При гостях, даже не думай, пусть все идет, как идет. Приедет полиция, что тогда будет!

— Я тоже против, меня тогда посадят в тюрьму, — вставил я свое слово.

Саша обратилась ко мне.

— Тебя в тюрьму? Кто тебя может посадить в тюрьму, ты за свою жизнь и десяти мух не убил.

Тетка с ненавистью посмотрела на меня.

— В это утро он наверстал за всю свою жизнь. Не забудь, на тебе еще теплица висит. Я выбью с тебя деньги за разбитую теплицу.

— Эту теплицу разбил ваш любимый внучек.

— Не тронь Дениса, — жарко зашептала тетя. Еще секунда и она бросится грудью защищать свое бесценное сокровище.

Саша смотрела на нас, как на банду сумасшедших, сбежавших из дурдома.

— Теплица, тюрьма, я, которая ходит по вашему дому и распивает коктейли, — вы ничего не хотите мне рассказать? — спросила она. — Только я вам советовала, тетя, объясниться на вашей территории.

— Это еще почему? — подозрительно спросила тетка.

— Видите, в конце улице бегают люди. Это меня ищут.

— Да, это охрана нашего поселка. Слушай, а как же ты их прошла? Охрана никого не пропускает?

— Вот в этом все и дело. Охрана меня и не пропустила. Тогда я перелезла через забор, но меня заметили и попытались схватить, но я нокаутировала обоих охранников ударами по межножью и прибежала к вам. Наверное, вам придется оплатить штраф, потому что у меня денег нет. Может к вам даже правление поселка сейчас приедет, оформлять акт.

Как только тетка представила себе картину с поимкой Саши, а также представила, что в этот момент к дому подъедет Розенберг, то ей стало плохо.

Она издала сдавленный крик ужаса, схватила Сашу за рубашку и втянула за собой на территорию участка, при этом она крикнула, что бы я убрал рюкзаки с улицы.

Я нагрузился рюкзаками, как Самсон. Дивясь тому, как моя сестренка могла с этим грузом не только ходить, но еще и убежать от охраны поселка, я перетащился сквозь калитку, сделал три шага по участку и упал.

Пока я лежал, женщины нашли выход из ситуации. Идею опять подсказала Лиза.

— Саша может временно выдать себя за прислугу, — сказала жена. — Походишь в белом передники между гостей, а завтра Розенберг уедет, и ты спокойно можешь его снять.

Тетке эта идея понравилась.

— Мне не хотелось бы, чтобы жена Расула ковыляла среди гостей. Она хорошо готовит, но ее южная внешность.

— Тетя вы расистка, — серьезно сказала Саша, на что та фыркнула. — И поэтому для поддержания имиджа политкорректности в вашем доме, я надену на себя белый фартук. Буду мило улыбаться и с поклоном подавать кровопийцам трудового народа бутерброды с красной икрой.

Я удивился и даже привстал с газона, чтобы посмотреть Саша ли это говорит. От независимого характера сестры я не ожидал такой смирения перед судьбой.

У тетки зазвенел смартфон, это звонил Борис. Он сказал, они с Розенбергом приедут через десять минут. Тетка приказала нам быстро убраться от ворот, а сама побежала в гостиную, проверить все ли в порядке.

Саша сама взялась дотащить рюкзаки до дома. Она легко взвалила их на свои хрупкие плечи и последовала за Лизой к черному входу. По дороге Лиза вызвалась рассказать о последних событиях происшедших в доме. Я не стал догонять девушек, а прошел в гостиную. Мне нужно было принять горячительную порцию коктейля, чтобы привести свои нервы в порядок. Там я попал в лапы Владлены. Увидев меня, женщина отошла от компании мужчин, с которыми разговаривала.

— Вы куда-то пропали. — Она огляделась по сторонам. — О-у, я не вижу вашей прекрасной половины, полагаю, она решила переодеться к ужину. — И одарила меня улыбкой победительницы. — Вы не забыли, что ваше будущее все еще в моих руках. — Она нагнулась ко мне и губами коснулась моего уха. — Что слышно о Розенберге? — В ее голосе звенели железные нотки. Ее взгляд стал жестким, как у хищницы.

Я поморщился от столь разительной перемены.

— Он приедет через десять минут. Вам лучше не стоять так близко, люди смотрят

Она выпрямилась и вновь одарила меня улыбкой.

— Не забывайте я ваша сестра, которая мило беседует с братом.

— Я опасаюсь обвинений в инцесте.

Она смерила меня взглядом.

— Мы об этом с вами еще поговорим, мы же соседи.

Такое соседство, меня стало напрягать. Я подошел к небольшому столику и взял с подноса стакан с коктейлем, но так и не успел его пригубить, потому что перед домом остановился автомобиль Бориса. Я с бокалом в руке вышел со всеми из дома.

Розенберг был худой сгорбленный старик с проплешиной на голове. На губах у него была вечная змеиная улыбка, а глаза были холодные. Они будто два буравчика сверлили человека, на которого был направлен взгляд их хозяина. Тетка лебезила пред ним, как только могла. Пока мужчины пожимали руку Розенбергу, я засмотрелся на Женю Колдунову, выходившую из задней двери автомобиля. Она была в легком летнем платье и белых босоножках. Борис, открывший ей дверь, стоял рядом и, как раненый бык, смотрел на нее. Видимо муки любви не давали ему покоя. На него Женя даже не посмотрела, — специально, как я решил, — зато мне она вежливо улыбнулась. Она хотела поговорить со мной, но видимо не знала о чем, поэтому в нерешительности топталась возле меня. Положение спасла Лиза выпорхнувшая, откуда-то со стороны. Я заметил, что платье она все же сменила, видимо ее уговорила Саша. Я представил жену, и женщины быстро нашли общий язык. Разговаривая, они раньше всех ушли в дом. Розенберг, поздоровался со всеми, кого представила ему тетка. Меня он удостоил лишь легким кивком головы, словно я пустое место, и на меня не стоит обращать внимание. Адвокат в окружении почитателей, возглавляемых теткой, отправился в дом.

Борис схватил меня за руку так, что я подумал, он сейчас ее оторвет.

Он был возбужден:

— Не забудь поговорить с Женей.

— Я постараюсь, но ничего не обещаю. И о чем говорить, мы несколько лет не виделись. Ты видел, как мы обменялись лишь парой приветствий и все. Может подключить сюда Лизу.

— Ты с ума сошел. Она наговорит на меня с три короба. Нет, это должен быть только мужчина. Объясни ей, что это была просто вечеринка, корпоратив, традиции и все в таком духе.

— Вот сам бы и объяснил. Слушай, отпусти мою руку, мне больно.

— Она на меня даже не посмотрела, а зато тебе так улыбнулась. Она даже мне так не улыбалась. Так улыбаются только старым друзьям или любовникам.

— Уверяю тебя я старый друг. А теперь отпусти мою руку, пожалуйста, ты мне ее сломаешь.

Борис непонимающе посмотрел на мою руку, словно забыл, что последние несколько минут зажимал ее в железные тиски своих пальцев.

— Извини, но я в таком отчаянье. Еще эта сделка, понимаешь…

И тут раздался грохот, словно рядом разом выстрели сто пушек. Ранние сумерки озарились красными, розовыми, синими, желтыми огнями. Они все вылетали из окон дома. Мы с Борисом пригнулись к земле, подумав, что кто-то учинил в теткином доме теракт. Из двери и окон дома валил разноцветный дым.

Борис и я бросились было в дверь, но из-за дыма мы застыли на пороге. Чихая и кашляя, мы стояли на крыльце, пытаясь разглядеть, что твориться внутри. Через несколько секунд до нас донесся чей-то крик радости. Это был искренний крик ангела, принёсшего благую весть на землю. Через мгновение его перекрыл вопль, похожий на воронье карканье. После чего мы услышали душераздирающий крик, потрясший округу настолько, что задрожали стекла в соседних домах. А потом наступила тишина.

Я и Борис замерли, не зная, что и думать. И только мы стали обмениваться с ним мнениями по данному поводу, причем почему-то шепотом, как увидели, что из клубов дыма на нас движется нечто темное. Мы онемели и, как в фильме ужасов, ощутили нарастающее волнение перед неотвратимостью чего-то ужасного.

Из дыма вышла Лиза с растрепанной прической. Взгляд был у нее осоловелый и устремленный вдаль. Она, не глядя, взяла у меня из руки так и не пригубленный коктейль, села на ступеньки и сделала глоток из стакана.

Мы с Борисом переглянулись, словно сиамские близнецы. Я побоялся спрашивать что-либо у жены в таком состоянии. Признаться, я первый раз видел ее в столь пришибленном состоянии. Но Борис сделал знак, дескать, твоя жена ты и спрашивай.

Я присел рядом с женой, с другой стороны, присел Борис.

— Ты сегодня очень красивая, — сломанным голосом проговорил я.

Лиза угукнула. Она смотрела вдаль и цедила коктейль.

Борис стукнул меня по плечу. Я и сам понял, что говорю что-то не то.

— Лиза, — тихонько я позвал жену, надеясь пробиться сквозь состояния транса. — Тебе плохо.

Она, как мне показалось, задумалась.

— Мне, — сказала она в пространство, — не знаю. По-моему, очень хорошо, только в ушах звенит.

— Лиза, — вновь стал я взывать к разуму жены. — Ты соберись и скажи, что произошло?

— Ничего, — был ответ.

— Лиза, — позвал я жену, смутно представляя, что наш диалог похож на спиритический сеанс. — Конкретнее, что это был за взрыв?

— Это не врыв.

— Как это? — вырвалось у Бориса.

— Это был не взрыв, а праздничный салют. Его устроил Денис в честь дорогого гостя.

Борис охнул, вскочил со своего места и кинулся в дом.

Я вновь взял на себя роль медиума и стал взывать к духу Лизы.

— А что за радостный вопль последовал после салюта?

— Это тоже был Денис. Он так поприветствовал Розенберга.

— И как отнесся почетный гость к этому?

— Он закричал.

— Ага, вороний клекот! Это был Розенберг! А что за душераздирающий крик последовал за этим?

— Это опять был Денис.

— Он что опять поприветствовал Розенберга?

— Нет, старикашка схватил его за уши и поднял над полом.

— Ого!

— При этом он читал мальчику назидательную лекцию.

— Я начинаю чувствовать уважение к этой юридической крысе. Но как отнеслась к происходящему тетушка. Что стало с ней, когда она увидела, как обходятся с ее золотым мальчиком?

— Я ее удержала, иначе я не позавидовала бы старикашке. Дениса отослали в комнату. Розенберг настаивал, чтобы его высекли.

— Кровожадный тип.

Она замолчала и потихоньку цедила коктейль.

Я тихо спросил.

— С тобой все в порядке?

— А! Со мной? — Она оглядела себя, в ее глазах появилось осмысленность. — Все нормально, просто одна из ракет взорвалась рядом со мною. Я странно себя чувствую. Вроде все в порядке, только мир кажется немного другим.

— О Боже, только не говори, что в тебе проснулись экстрасенсорные способности. Допивай свой коктейли, то есть мой коктейль, и пойдем в дом. Там, наверное, уже ужин начался.

Мы вошли в дом. Плотного дыма уже не было, но в помещениях стоял легкий туман. В гостиной открыли окна. О недавнем артобстреле напоминали темные пятна на стенах и потолке гостиной. К моей радости, стол не пострадал, и гости уже рассаживались вокруг него; не хватало только нас с Лизой. Я посмотрел на тетушку, она выглядела потерянной, и мне стало ее жалко. Сейчас она стояла между двумя полюсами своего обожания: сыном Борисом и внуком Денисом. И ей пришлось сделать нелегкий выбор в сторону первого, возможно под нажимом на второго. На Розенберга она уже не смотрела с таким обожанием. Акции Розенберга упали с уровня Бога на несколько пунктов ниже.

Розенберг сидел во главе стола и был похож на грифа, который прилетел на свою кровавую трапезу. Он чувствовал себя здесь хозяином положения. Теткино состояние усугубилось после того, как Розенберг стал читать лекцию о воспитании детей. Мне вообще стало казаться, что этот человек общается с окружающими посредством лекций. Его падчерица, Женя Колдунова, сидела напротив меня, молча опустив глаза. Я не знал к чему отнести это поведение: то ли к моему присутствию, то ли к лекции о воспитании, которую провозглашал за столом ее отчим. Другие гости молча внимали, лишь Берутов делал неудачные попытки перевести лекцию Розенберга в дискуссию.

Я глядел на тетку, прикидывая в уме, сколько времени она может еще молчать, слушая эту унизительную для нее болтовню. И вот я увидел, как у нее подскакивает давление, руки сжимаются в кулаки, рот ее открылся.

«Сейчас она все выскажет старикашке», — подумал я.

Моим опасениям не суждено было сбыться, ибо в дела земные вмешалось провидение в виде звонка на теткин смартфон. Ей пришлось ответить.

— Алло, охрана поселка? — удивилась тетка.

Я сразу превратился вслух. Может охранники пронюхали, что девушка, нанесшая поражение нескольким из них, скрывается на территории теткиного дома.

— Не может быть, это какая-то ошибка. Да, вы возле ворот, я сейчас подойду.

Она встала из-за стола, небрежно извинилась и убежала.

Я задумался. Что будет если охранники придут в дом и арестуют Сашу на глазах у Розенберга. Это будет конец. Этот старикашка себе на уме. Сделка тогда однозначно не состоится.

Мне нужно было поделиться своими соображениями с женой, сидевшей рядом, но тут я обнаружил, что Лиза уже достаточно долго тихо, но увлеченно беседует со своим соседом, молодым экспертом по праву, которого я поначалу принял за телохранителя. Вернее все время говорила Лиза, а молодой эксперт внимательно слушал, методично кивая головою в знак согласия. Лиза была еще в заторможенном состоянии, и ее речь была больше похожая на монолог в пространство. Как я из него понял, моя жена делилась своими впечатлениями от салюта.

— Во мне словно сместилось сознание, вы можете себе представить такое? В один момент можно стать совершенно другим человеком, вы понимаете? До этого момента вы один человек, а после него вы уже совершенно другой, представляете себе?

И каждый раз молодой человек соглашался с Лизой, склоняясь все ближе и ближе к моей жене. Он заботливо взял ее за запястье, но Лиза будто бы этого не заметила, а продолжала:

— Это разительная перемена во мне. Я подумал, что, если весь мир — это действительно большая матрица. Мы сейчас с вами сидим здесь, но на самом деле мы с вами не здесь. Мы с вами далеко. Очень далеко. В кинотеатре. Сидим и смотрим на экран, на котором идет кино, показывающее всю нашу жизнь. И вот, что я думаю, сегодня просто порвалась пленка в кинотеатре, и место склейки этой пленки был этот ужасный взрыв. Вы меня понимаете?

Молодой человек кивал.

Я человек не ревнивый, но его заботливое внимание к моей жене стало меня раздражать. Потом Розенберг, тоже никак не хотел умолкать. Он решил прочесть лекцию о воспитании до конца. Две лекции перед ужином, в момент, когда вам откровенно хочется жрать, — это через чур. Я не выдержал.

— Может, хватит «явившаяся к нам из Матрицы», — напустился я на жену. — Ты можешь помолчать, хотя бы чуть-чуть.

Лиза даже не стал смотреть в мою сторону.

— Тебе этого не понять, — отрешенно сказала она. — Ты слишком толстокож для понимания таких тонких вещей.

Молодой человек встал на ее защиту.

— Вы полегче, все-таки находитесь в культурном месте. Вы что не видите у девушки шок. — И он погладил ее по руке, на что Лиза ему благодарно улыбнулась. — Следите за речью, иначе вылетите из-за стола.

Я не нашелся, что ответить. Слова застряли у меня в горле. В это время Розенберг прервал свою речь, потому что принесли первые блюда. Саша в черной юбке и белом переднике появилась возле стола с подносом и стала ставить тарелки с первым. Розенберг благосклонно посмотрел на суп из омаров, но еще благосклоннее он пялился на ноги мой сестры. Причем настолько откровенно, что батюшка Антоний, сидевший по правую руку от Розенберга, стал характерно покашливать. Но на Розенберга это не произвело никакого впечатления. Он чуть шею себе не свернул, наблюдая за тем, как Саша выходит из гостиной, чтобы унести опустевшие блюда, и как входит в гостиную, чтобы принести новые блюда. За сестру я не беспокоился, она взрослая девушка и может за себя постоять, но за жену стоило вступиться.

Я выпил бокал красного и встал во весь рост, намереваясь за шиворот выставить соседа Лизы из-за стола. Я смерил его взглядом, оценил его параметры и сравнил со своими. Он был одного со мной роста, но его спортивная комплекция не шла ни в какое сравнение с моей. Мне это не понравилось.

Но я заставил себя действовать, даже вопреки всем шансам на успех. Я потянулся к вороту соседа жены. Это движение заметила Лиза. Ее глаза расширились.

— Ты это что задумал? — спросила она.

Я ей ответить не успел, потому что раздался звон разбитой посуды и каркающий крик Розенберга, переходящий в откровенную ругань.

Я оглянулся. Розенберг сидел обитый с ног о головы каким-то соусом. Куски мяса сползали по его дорогому итальянскому пиджаку, оставляя за собой грязные следы. Возле него, скрестив руки на груди, стояла Саша. Она спокойно наблюдала за тем, как почтенный адвокат плюется слюной, изрыгая грязные ругательства, которым позавидовал бы портовый грузчик. Возле Розенберга суетились Владлена и его падчерица Женя. Они салфетками вытирали соус с его пиджака. Борис растеряно стоял рядом, не зная, что и предпринять.

Как из-под земли появилась тетка.

— Что произошло, — замогильным голосом проговорила она, обозревая жуткую картину.

Борис будто бы обрел силы.

— Она, — указал он на Сашу, — вылила на него кастрюлю!

Розенберг ткнул дрожащий от ярости дрожащий палец в сторону моей сестры, словно хотел проткнуть им ее.

— Немедленно рассчитать! Сейчас же! Я не знал Борис, что встречу в вашем доме такое гостеприимство. Сейчас же рассчитать!

Саша спокойно сняла с себя фартук и кинула его на колени Розенбергу.

Конец ознакомительного фрагмента.