Империя Машин: Пограничье

Кирилл Кянганен

Неизвестный вырвался с окраин и направляется в сердце Островной Империи. Но прежде ему необходимо перешагнуть опасные рубежи, встающие на пути. Первый – город, возведенный в сердцевине спящего вулкана. Еще на подъезде он узнает о жестокости местного правителя, превратившего земли в военизированную колонию. Второй барьер – его личная связь с силой, дарованной Клеймом. Преодолевая моральные ограничения, герой постепенно овладевает властью над другими. Но какова цена приобретенного могущества?

Глава — 7 — Ульф

Сквозь распахнутый балкон, мимо прозрачных штор до пола, в опочивальню проникал теплый воздух. Ульф открыл глаза на рассвете. Салиса молча ждала, когда он проснется. Глядя на сонное лицо жены, сбившиеся локоны и растрепанные одеяла, едва прикрывавшие естество, он притянул ее к себе, но, вспомнив о неотложных делах, отстранился, накидывая на голое тело пурпурную мантию из бархата.

— А в торговой империи обожают золотой цвет, — заговорил Ульф, и вошедший поверенный дворца прибавил:

— Какое расточительство! Тратить на походную одежду…

— Ты не ошибся местом, Ен?

— Прошу простить, — Ен откланялся до пола, и, замерев в ожидании, рассматривал настенный барельеф, изображающий победное шествие Уиффа — отца Ульфа, на фоне Древ Наследия. «Лесопилки скоро отработали» — подумал он, вспоминая, как император Шешшен уничтожил веру народа, вырубив тысячи лесов под корень. Наконец, Ульф завязал мантию на восемь поясов

— И как вы это носите при такой жаре? — спросил он, чувствуя, как тело медленно преет, шея обливался потом, а плечи едва втиснулись в приталенную одежду. «Еле продохнешь».

Однако, прием гостей во дворце полагалось осуществлять в титульной мантии, и Ульф собрался духом, благо дальше следовала открытая терраса, прекрасно продуваемая южным ветром. Он окинул рукой открывшийся вид. Пенистый лес колыхался в легком перешептывании листьев, а поодаль виднелась горная тропа.

— Надеюсь, я оставляю остров и жену на попечение в достойные руки, он резко поглядел в глаза Ену, черты лица заострились, — я рассчитываю на тебя. Позови-ка Кассия.

Ульф спустился по ступеням во внутренний двор, примыкавший к крепостной стене, где меж толстых колонн и арочного моста располагалось присыпанное песком поле для тренировок. Из амбара напротив вышел Кассий. Коротко остриженный и в легкой кожаной куртке-безрукавке он поигрывал мышцами, блестящими под ярким облачным небом. Заметив Ульфа, он подтянул на левой руке протез и направился к бочке, смывать с лица сажу.

— Как там Костер и Клейм? Я бы хотел взглянуть, чему научились сыновья в мое отсутствие.

— Прибираются после тренировок.

— Опять запряг их чистить конюшни? — рассмеялся Ульф, — ничего, даже детям лорда надлежит повозиться в грязи, иначе привыкнут к роскоши. Пока они обсуждали за чарками вина с Кассием планируемую поездку в Севергард и конфедерацию торговцев, рассчитывающих заселять Мерзлые Земли, из амбара выбежали наперегонки Костер и Клейм. Старший в мать с волосами цвета пшеницы, а второй, как и дочь копировали каштан отца. Дети протянули отцу оружие. Он оглядел их мечи — все в выбоинах и глубоких царапинах.

— Скоро пора заменить тренировочное оружие на настоящее — проговорил Кассий, и Ульф уже представил перед собой возмущенный и полный укора взгляд жены. Костер и Клейм выжидающе вперили в отца взгляды — думаю, уже пора. Едва он докончил, как оба бросились к отцу на шею. Им не терпелось опробовать настоящие клинки в деле.

Их учитель — Кассий, был выходцем из ордена защитников. Его отправили из Святилища в странствия по настоянию лорда-протектора. Он видел, как тот страдает вдали от родины, и отпустил его, под условием, что тот никогда не забросит практикование учения. С Ульфом они были близкими друзьями, и тот всюду брал его с собой, и как советника, и как телохранителя. Его лезвие несмотря на долгие испытания временем и поединками не утеряло первозданной чистоты, но он так и не раскрыл секрет материала, из которого оно сотворено.

Ульф ответственно относился к воспитанию детей, потому после военного дела они занимались в письме и речи, изучали географию и политику. Его дочери же — Мелисе — прививали светские манеры и умение говорить на разных акцентах, дабы у жениха, откуда бы он ни был не возникло трудностей при общении. Хотя он и настаивал на том, чтобы будущим супругом ее был житель южных островов, или же Коргора. Оставался еще один вариант — его одинокий друг Варлон — она как раз отвечала характерам к его запросам, но согласится ли он, когда ей стукнет шестнадцать — взять ее в жены? Слишком юных девочек тот «недолюбливал».

Оставив сыновей, они прошли с Кассием в клуатр — крытую галерею, с декоративным садом по центру, окруженную «коридорами», отделенными от сада бортиками, на которых до потолков росли колонны с росписью. На обустроенных со спинками скамьях остывали слуги. Дворец имел естественную систему вентиляции, модернизированную технологиями, ведущими забор воздуха у подножий Замка, и прогоняющих его через полую холодную пещеру внизу. В результате часть помещений прекрасно подходила для отдыха после изматывающей жары. Хотя, по сравнению с Империей Солнца у них климат куда приятнее — как то отметил Кремирский посол, прибывший год назад оттуда с предложением.

В садах, как и рассчитывал Ульф, проводила время Мелиса. Рядом с его дочерью сидела бабка, обучающая ее шитью. На коленях и вдоль всей скамьи была разложена ткань. Мелиса излучала ореол красоты и легкости, а венок из сплетенных воедино продолговатых фиолетовых лепестков придавал ей образ некой сказочной принцессы. Аккуратный овал маленького личика обрамляли пышные спиралевидные локоны с длинными прядями волос. Она так увлеченно исполняла какой-то узор, следуя указаниям женщины, что не заметила, как подошел отец. Заметив лорда, бабка удалилась с реверансом, а он поинтересовался — не наскучивает ли ей общество старых людей, когда в ее возрасте предпочитают молодых, на что получил ответ, что мать ей не разрешает покидать стен дворца после заката, и она выражает сим свое недовольство.

— И куда же тебя приглашают? — поинтересовался Ульф, но девушка уклонилась от ответа:

— Не в том суть! Говорят, на торговой площади проводится распродажа украшений, и там есть перламутровое колье с желтым бриллиантом, мне подруги сказали!

— Хорошо, беги, — он погладил бросившуюся на шею девушку по спине, — но не набирай чересчур много, все равно все их ты переносить до следующего сезона не успеешь.

Доходы от торговли в текущем сезоне позволяли раскошелиться на подарки. Проблема боле состояла в том, что, кроме дочери, сыновья ничего шибко и не желали. Им подавай приключения, открытия, неизведанное, новое. Они хотят повидать Остермол, Темплстер, Поднебесья, Сонтейв, Мерзлые Земли, победить морских пиратов… Родной дом ужасно наскучил, за десять лет они облазили все потайные ходы и пещеры, и, знали кратчайшие пути в любую точку острова. Ульф обеспечил им бестревожное детство, но считал, что детям еще рано погружаться во вселенскую грязь. Пусть вначале целиком и полностью освоят земли своего дома и ближайших соседей, разберутся в собственных чувствах, а, лишь затем отправляются в дальние странствия. Его беспокоило, что Барданор, прознав о патенте на взросление, может призвать Костера в гвардию. Пусть капитаном, пусть даже в столичную — потом бед не оберешься, поскольку когда-то эта гвардия опустошала его земли, пока не была отброшена его отцом Уиффом, и империя не заключила с ним пакт на вольное служение. Пускай окрепнет их ум и дух, и, когда посторонние влияния будут не в силах изменить их мнения о доме, он отпустит их со спокойной душой и чувством выполненного долга.

Они прошлись до оружейной. Тут их нагнал посыльный:

— Ваше величество, мастер над монетой Империи Солнца…

— Передайте этому женоподобному отродью, что я с евнухами дел не веду. Пусть предоставят мне для переговоров мужчину.

— Хорошо, как и договаривались, — господин нынче занят важным и неотложным делом, но, когда найдется время уделит ему долю внимания со всей страстностью и рвением.

«Господин…» — это слово звучало в голове Ульфа как-то неестественно. На их острове искони презиралось рабство, как пережиток отсталой культуры и варварства, а когда он узнал, будучи юношей, как Торговая Империя наживается на долгах иных островов, впал в ужас и отвращение. С годами он стал более терпим к проявлениям «иноземных привычек», но отнюдь не позволял им приживаться в своем доме. Пройдя мимо торговых врат, они повстречали выстроившуюся цепочку стражи, проверяющей содержимое носильщиков. Те заходили попарно во двор с объемными тюками за спиной — спрессованными листьями, которые пойдут на чай. Тюки «насаживались» на стержень, на который носильщик мог опереться в дороге, слегка откинувшись назад, чтобы передохнуть от сильного веса. Он немного понаблюдал за отдаваемыми офицером распоряжениями, и, подойдя к столу у входа подписал продление его полномочий на год.

Они остановились напротив изолированного крыла дворца, куда допускались только представители правящих семей. Чаши с бьющими фонтанами распускали на пруду по обе стороны узкой каменной дорожки крупные круги.

Как только Ульф вновь заговорил о Мерзлых Землях по коже Кассия пробежали мурашки. Он бывал там однажды, и этого оказалось достаточно, чтобы обморозить кожу, навсегда потерявшую природную красоту, и отморозил конечность.

— Собирай вещи, — докончил разговор Ульф, — я раздам указания, навещу жену, и уходим с рассветом. У тебя есть достойный кандидат на замену?

— Найдется.

— Если он устраивает тебя, то сойдет и для меня, — улыбнулся Ульф, а затем разослал страже указания о том, что на время его отсутствия дворцом и островом заведует его жена — Салиса, а помогают ей в этом назначенные Кассием советники.

Едва Ульф ступил на веранду и присел на край мягкой постели, как она разразилась в крике

— И ты уезжаешь, предупреждая меня накануне?! — Салиса была в некотором шоке.

— Что случилось, глупышка? — спросил Ульф, опускаясь на кровать и мягко дотронувшись пальцами до ее губ.

Она отвернулась от него, демонстрируя обиду.

— Я вынужден отъехать в Севергард по запросу императора.

— Мы в такой отдаленности от империи… Ты бы мог послать его, и пока он отправит тебе ответ и у него найдется на то минута разгребать одно единственное письмо среди сотни других… более важных территорий… Пройдет полгода, а то и больше.

Он внимательно ее выслушал, снова погладил по щеке

— В этот раз все серьезней. Намечаются значительные сделки и союзы…

— Ох, снова сделки! Только не говори, что мы продадимся торговцам! — она замолчала, но, не выдерживая паузы, продолжила, — и кто будет помогать мне, пока ты возишься с государственными тайнами?

— Имена огласятся позже.

— То есть тебе они неизвестны.

— Я полагаюсь на чутье Кассия.

— А моему то не веришь!

— Ты снова о столичных опасностях или лорде Медварде? Он не может справиться с волнениями на собственном острове. Ни о какой опасности не идет и речи. Тем более, что я направляюсь в Остермол, а не на остров Роз.

В иных случаях она бы вспылила, но вспомнила, что ее муж в отличие от прочих островных лордов не держал ее аки птицу в клетке. И за то она была ему благодарна, прощала ему холодные речи и глаза. А он разрешал ей все, чего может пожелать женщина, и ей… стоило многих усилий удерживаться от злоупотреблений. Например, кулон обошелся ей в семьсот золотых имперских голов, что по прикидкам казначея — чуть меньше месячного обеспечения дворца. И, хотя, Ульф незамедлительно был уведомлен о тратах, он лишь лениво отмахнулся — мол, пускай тратит на что захочет, ему все равно их некуда приспособить. Рабочие заняты до отвала, не хватает рук, а не материала. А еще он часто размышлял над биографией Барданора, поскольку в последние годы сам существенно изменился. Он перерос того добродушного и прямолинейного мальчика, и изредка Салиса на пару с дочерью говорили, что он для человека, не живущего войной подобного его отцу, избыточно суров. «Но что поделаешь в этом мире, где каждый потенциальный союзник назавтра может обернуться злейшим врагом?»

Про императора расхаживало немало слухов. Часть из них сообщали, что, будучи упертым перфекционистом, тот всегда стремился к реализации своего мнения, невзирая на последствия для ближайшего окружения. Ради контроля над ситуацией в политике он выявлял крайние формы эгоизма, вплоть до уничтожения оппонентов и настройки тотальной слежки через орден Просветителей и Рассветную Скрижаль. Первоначально он скупил слухи чтобы успокоить жену, но позже его так увлекло изучение недостатков императора, что он потратился и на выкуп информации о членах его семьи, чем и был потрясен. Бывшая жена Барданора являлась вылитой копией Салисы, и точно предупреждение — в момент, когда он получал сверток с «новостями», прогремел сильнейший гром и в древо наследия по соседству ударила молния, спалив его дотла. Тогда он подумал о том, что нет чести в раскрытии чужих грехов. Ведь кем он представлялся для граждан Остермола? Дикарем, промышляющим войной, неподконтрольным бунтарем и мятежником против государственного порядка. Совпадали ли полученные им сведения с истиной? Да и так ли нужна эта «истина»?

Бывало, он задумывался о своих поступках, кои привели пять лет назад к гражданской войне, пусть и закончившейся победой и миром. О вынужденных жертвах, не дающих покоя, о надеждах тех, кто с точно такой же уверенностью, как и он — выбирал противоположную сторону. К чему все эти напрасные противостояния на общей для них всех земле? Мало бы кто ожидал увидеть под маской решительного человека какие-то присущие его душе колебания. «Перед отправлением надо оформить приказы и не забыть разослать птиц» — подумал он, и, поднявшись на второй этаж дворца по обхватывающей колонну лестнице, уселся за письменный стол. Рядом, в птичьей клетке, за ним наблюдала белоснежная сова. Он просунул ей на палочке корм. «Ну, как ты? Готов к путешествиям?».