Клинок чести

Кирилл Корзун, 2020

Ему предстоит отыскать своё место в мире и научиться принимать сложные решения, слушая своё сердце, а не ориентируясь на заповеди Кодекса Чести. Но сначала ему необходимо выжить и понять, чего на самом деле от него хотят Слуги Атлантов. Чью сторону принять? Какой ценой постигается истинный Путь Воина? Сколько и чем платят за Силу? Он будет искать ответы, а найдёт…

Глава 2

Демонстрация Силы

Бюрократическая система Островной Империи, в отличие от родственных ей структур других стран, практически не имела присущих им недостатков. В первую очередь сказывался отличный от прочих менталитет народа — японцы относились к выполняемой работе весьма и весьма ответственно, в первую очередь стремясь к эффективности системы, а потому, как ни странно, не соблюдали законы или служебные инструкции с точностью до запятой, ориентируясь на как можно скорейшее выполнение задачи или достижение требуемой цели.

Отчёт о таинственном и непонятном человеке, доставленном в больницу города Иокогама, поступил в районный полицейский участок не позднее чем через пару часов после принятия пациента. Спустя сутки, когда добросовестно отработавшие полицейские развели руками, спасовав перед старониххонским диалектом допрашиваемого, соответствующий доклад пошёл наверх. Так, инстанция за инстанцией, сведения о рыжеволосом гиганте по имени Котаро (единственное, чего смогли добиться полицейские) прошли сложный путь от областной больницы города Иокогамы до Императорского Дворца в Токио. Короткий отчёт главврача оброс кипой сопроводительных документов, фотографиями и результатами проведенных экспертиз — получившийся объём полностью занял стандартную папку для бумаг, составив в совокупности более двухсот листов выводов, сделанных на основе имевшейся и весьма скудной информации.

Вишенкой на торте стали выводы компетентного эксперта-профессора из Токийского императорского университета, подробно проанализировавшего имевшиеся аудиозаписи речи пациента и не оставившего без внимания его татуировки. Ознакомившись с данным документом, начальник Оперативной Разведывательной Команды, майор сухопутных войск Тацуяма Кадзэ не раздумывая отметил папку грифом высочайшей секретности, обязал подчинённых взять со всех участников дела подписку о неразглашении и немедля воспользовался правом на личную аудиенцию в Императорском Дворце.

Единственная в Японии женщина-генерал, начальник дворцовой полиции и по совместительству первая жена Императора, Императрица Этсуми к предоставленным сведениям отнеслась скептически, но предпочла всё же проверить достоверность информации. Уж больно необычное было дело. С момента появления Котаро в больнице прошло чуть меньше трёх суток.

Установленное в больнице наблюдение не сразу дало результаты, однако всё же помогло установить некоторые дополнительные факты, позволившие подтвердить самые смелые и невозможные догадки из всех. Приказ о доставке пациента в соответствующее учреждение под соответствующей охраной также поступил напрямую из Дворца.

Отряд сил спецназначения и особая оперативная группа дворцовой полиции, образовав сводный отряд, приняли весьма неожиданное решение. Никто даже не попытался хоть как-нибудь скрыть прибытие группы захвата. Взяв главный больничный корпус в оцепление, оперативники дворцовой полиции вошли в здание…

…Нездоровое шевеление множества людей в одинаковой черной одежде не осталось без внимания устроившегося на подоконнике Котаро. Укрепившаяся за несколько дней привычка любоваться окрестностями принесла неожиданные плоды — зоркий глаз синоби подметил приготовления спецназовцев, дав ему необходимое для размышлений время.

Привычные методы могли не сработать. Окружающий мир изменился слишком сильно — эпоха Сэнгоку Дзидай минула сотни лет назад, а неумолимое время изрядно изменило проживавший в этих землях народ, особенно поизмывавшись при выдумывании новых привычек, вкусов в одежде и особенностей поведения. Раствориться в толпе Котаро не смог бы при всём желании.

Силовой прорыв виделся синоби единственно верным решением. Мастер Огня и Дыма считал себя способным преодолеть жидкое оцепление солдат, даже если те смогут оказать серьёзное сопротивление. Котаро откровенно скучал и позволил себе небольшое развлечение — подошёл к решению проблемы творчески…

«Всевидящее око» видеокамеры синоби спалил с особым удовольствием — короткая тонкая струя пламени превратила её в сплавленный воедино кусок пластмассы, стекла и микросхем. Серия из ещё нескольких «огненных стрел» подпалила скудный интерьер палаты, превратив её в очаг зарождающегося пожара. Люди всегда боялись этого бедствия, и, как считал Котаро, этот страх не мог так просто сгинуть из их памяти. И всё же современность смогла преподнести синоби очень неприятный сюрприз.

Взвывшая противопожарная сигнализация затрезвонила на весь этаж, порождая цепную реакцию среди больничного персонала и больных. Люди хлынули в коридоры, пришпоренные объявлением, данным по интеркому:

— Внимание! Пожарная тревога! Это не учения. Пожарная тревога! Всему персоналу приказано оказать содействие в эвакуации! Внимание! Пожарная трево…

Напустив полную палату густого чёрного дыма, Котаро направил его и в ближайший коридор, где косматые клубы должны были посеять дополнительную панику. Создав необходимую панику и суету, синоби уже собирался приступить к следующему этапу своего плана, когда в палату ворвался закреплённый за ней санитар. Приметив пациента-подопечного, застывшего в самом эпицентре пожара, санитар не долго думая применил достижение прогресса — окатил Котаро пеной из огнетушителя. Качественно, с ног до головы, превращая ошалевшего от такого обращения синоби в грубое подобие снеговика, слепленного из липких хлопьев стабильного раствора из мелких пузырьков с высоким содержанием диоксида углерода.

Останавливаться на достигнутом «спаситель» не стал. Пригнувшись, он коршуном накинулся на пациента и, ухватив за шиворот больничной пижамы, на буксире потащил вконец охреневшего Котаро в коридор. Тем временем температура возгорания достигла того уровня, на котором срабатывала система тушения.

Струйки льющейся с потолка воды окончательно уверили гостя из средневековья в творящейся вокруг него чертовщине. Взревев, как раззадоренный тореадором бык, синоби вывернулся из рук санитара и побежал, на ходу теряя куски пены, смываемые с него падающей сверху водой. Освещение в коридоре замерцало, сменяясь тревожным красным светом аварийных ламп, который то гас, то загорался вновь, погружая уже опустевшие помещения больничного этажа то в сумерки, то в декорации фильма ужасов. «Ужастиков» Котаро смотреть не доводилось, поэтому такая обстановка поневоле вызвала у него некий дискомфорт.

А сзади его уже настигал санитар, окончательно вошедший в образ отважного героя-спасителя. Его истошные вопли привлекли внимание рыжеволосого здоровяка — синоби оглянулся. Перекошенное энтузиазмом лицо не внушило доверия, но и отреагировать Котаро не успевал. Столкновение произошло на лестнице. Руки санитара скользнули по покрытому клочьями пены плечу пациента, который, в свою очередь, ещё и подправил траекторию полёта успевшего надоесть ему человека…

Сотрудники дворцовой полиции не успели дойти даже до регистрационной стойки, возле которой их ожидал предупрежденный звонком главврач. Звуки пожарной тревоги и последовавший за ними поток людей, эвакуирующихся со всех шести этажей учреждения, не оставили полицейским ни единого шанса. Неблагоразумно попытавшись разрезать толпу встречным движением, оперативники пали, сметённые людской волной. Только активированные в последний момент «доспехи духа» спасли оперативников от травм и смерти под ногами обезумевших от страха пациентов…

Серия мощных разрушительных взрывов сотрясла здание больницы до основания. Котаро в бешенстве бомбардировал фонтанирующие водой потолки, избавляясь от помехи и распространяя пожар. Первоначальный план дал трещину.

Четыре этажа здания уже полыхали, когда Котаро наконец достиг второго этажа и аккуратно выглянул в одно из окон, что находились с торца здания. Оцепление из спецназовцев и прибывающих каждую минуту полицейских смутило синоби своим вооружением. Смутило и заставило задуматься.

— Мушкеты. И наверняка они гораздо мощнее, чем те, с которыми я сталкивался, — заключил он, недовольно шепча себе под нос и просчитывая варианты. Большое количество неизвестных и переменных в этой задаче делали её необычайно сложной для решения одним махом.

Фума Котаро знал толк в огнестрельном оружии. Он и бойцы его клана вошли в историю страны именно как выдающиеся стрелки и сапёры, славившиеся своей меткостью и хитроумными тактическими приёмами, основанными на применении взрывчатки. Синоби знал, сколько проблем могут доставить вооруженные огнестрельным оружием воины, прошедшие хорошее обучение. А, судя по увиденному, как минимум половина бойцов вокруг больницы была отлично обучена и снаряжена.

Мощный взрыв разнес окно и часть больничной стены вдребезги. А следом из зияющего провала, прямиком из весело полыхавшего пламени, одна за другой выпрыгнули шесть окутанных дымкой человеческих фигур. Взбудораженные происходящим спецназовцы тем не менее успели рявкнуть требование остановиться. Многократно усиленное рупором мегафона и повторённое дважды, оно не дало ни малейшего результата — дымящиеся силуэты успели вдвое сократить дистанцию. И только тогда спецназ, а за ним и полицейские открыли огонь по ногам множественных целей.

Огнестрельное оружие отчасти уравняло Одарённых и простых людей на поле боя. Полковник Кольт воистину смог создать нечто такое, с чем были вынуждены начать считаться даже повелевающие Стихиями бойцы. Шквал пуль прошил воздух и… Не нанёс никакого вреда стремительно бегущим фантомам. До оцепления им оставалось около пяти метров.

Мастер Дыма обладает весьма скудным арсеналом для атак по площади. Стихия сложная, как в освоении, так и в использовании. Вот только Мастер — всегда Мастер, а значит, способен на нечто весьма разрушительное и смертоносное.

Фантомы врезались в солдат, как раскалённый нож в теплое сливочное масло. Дым обрёл материальность. Почти каждый удар фантома сопровождался отвратительным влажным хрустом и щелчками ломающихся костей. Исключение составили лишь спецназовцы-Одарённые, но и для них противостояние такому противнику вызвало множество сложностей.

Стихийные атаки фантомы игнорировать не могли. Но они умели практически моментально развоплощаться, превращаясь в стелющийся вдоль земли дым. Развоплощаться и восставать вновь, чтобы нанести ещё серию мощных и смертоносных ударов.

Схватка разгоралась. Ещё три фантома незаметно устремились к ней, посланные Котаро для развития успеха и последующей атаки. Синоби понаблюдал за боем, отметил ужасающую скорострельность огнестрела и только тогда начал выбираться из больницы, уверенный, что его расчёты в этот раз обязательно должны быть верными.

Стоявшие в оцеплении силы стянулись к месту прорыва, оголив периметр сразу в нескольких местах. В одном из них Котаро и смог проскользнуть незамеченным. Оглушенный любопытный зевака с белой кожей и светлыми волосами подходящей комплекции без возражений поделился с синоби одеждой. Трудно возражать, находясь в кустарнике без сознания. Одеваясь, Котаро подивился количеству чужеземцев на улицах, вспоминая предупреждения сёгуна Токугавы, что наказывал не пускать подобных им в страну, предрекая их будущее засилье. Признав правоту бывшего врага, бывший вассал рода Ходзё покачал головой и двинулся сквозь парк, к которому примыкала больничная территория.

Его спасением были места массовых скоплений людей. Они же были его гибелью. Предстояло сделать сложный выбор. Однако Судьба в очередной раз вмешалась в происходящее, тем самым подтверждая — у неё на этого человека свои планы.

Кумико выполнила просьбу своего любимчика, хоть ей и пришлось для этого взять два отгула подряд и уехать в другой город, где она не сразу, но смогла отыскать представительство клана Такэда. Отдельных трудов ей стоило заставить представителя клановой службы безопасности доложить своему начальству о столь странной просьбе. Шестерёнки механизма всё же с неохотой провернулись, запуская процесс извещения компетентных людей. Кланы хорошо знали историю и, в отличие от своей Императрицы, Такэда не стали сомневаться, а поверили в имя «Фуума Котаро» сразу же. Кумико же окончательно убедилась в своих романтичных предположениях о том, кем был её подопечный — буквально спустя несколько часов была развита бурная деятельность, результатом которой стала просьба главы кланового представительства. Просьба проводить представителей клана к рыжеволосому гиганту со столь звучными именем и фамилией…

— Это — он… Смотрите! Это точно — он! Я не могу ошибаться! — радостно воскликнула Кумико, указывая пальцем в сторону парка. — Котаро! Это я! Иди сюда скорее, здесь твои друзья! Котаро!

«Безопасники» Такэда коротко переглянулись и вновь обрели надежду. Их машина припарковалась неподалёку от полыхавшей больницы, и они не сомневались, что интересующий их человек является причиной яростной перестрелки, стихшей только пару минут назад. А эмблемы Императорской Армии на плечах снующих по округе бойцов прямо указывали на участников этого боя.

Указанный девушкой человек услышал крики девушки и отреагировал на диво разумно — сделал жест, целью которого было заставить болтливую женщину захлопнуть свой рот и больше не привлекать внимания посторонних. Оправляя непривычную одежду, Котаро неторопливо подошёл к чёрной железной повозке, в окне которой увидел свою знакомую. Ромбовидные значки на пиджаках сидевших в машине мужчин обозначили их принадлежность, наверное, к самому враждебному для него клану во всей Японии — клану Такэда. Но именно они, с точки зрения синоби, спустя столько веков могли стать его заклятыми друзьями, поскольку не нуждались в рекламе его талантов и способностей.

— Господин Фуума? — спросил сидевший за рулём мужчина и, получив утверждающий кивок, сделал приглашающий жест рукой: — Садитесь. Я доставлю вас к главе клана. У вас будет возможность говорить с ним.

Длинная фраза так и осталась не до конца понятной, синоби уловил смысл лишь нескольких слов, но среди них было самое главное.

— Говорить, — сказал он и снова кивнул. — Котаро надо говорить с Такэда…

* * *

Для самурая совместный сон — своеобразная форма доверия. Спящий уязвим как никогда. Поэтому для отдыха всегда избирается защищённое место, разделить которое с кем-то значит признать его достойным. Пьяная девушка умудрилась прямо во время разговора прикорнуть на моём плече, и я долго размышлял, стоит ли мне следовать её примеру или нет.

Илана во сне вела себя беспокойно. Возилась, устраиваясь поудобнее, хмурилась, изредка девушка начинала дрожать и даже всхлипывать, прижимаясь ко мне ещё теснее в поисках тепла и защиты. Мой чуткий сон прерывался не менее десятка раз, прежде чем взошло солнце. Его любопытные лучи проникли в шатёр через оконце в натянутой из выделанных шкур стенке и расползлись по нашему ложу, пытаясь на ощупь изучить всё, до чего способны дотянуться. Щекочущие прикосновения светила решительно прогнали завладевшую мной под утро полудрёму, подталкивая к свершениям и деяниям вопреки сопротивлению невыспавшегося организма. Последний эту битву проиграл, уступив напору подключившихся требований разума, привычки и бурчанию деда.

— Использовать божественный дар семьи для соблазнения врага и остановиться в нескольких шагах от достижения цели… — недовольно закряхтел предок, стоило мне пошевелиться.

— Мне её трахнуть надо было, чтобы ты не ворчал? — едко парировал я, аккуратно, стараясь не разбудить девушку, выскальзывая из-под медвежьей шкуры, служившей нам обоим защитой от холода. — Тогда ты не по адресу. Ищи себе другого внука, мне воспитание не позволяет.

— И это мне говорит человек с распухшими от поцелуев губами! И я видел, как ты её лапал, можешь не отнекиваться! Не стыдно?

— Лапал, — признал я этот неоспоримый факт и довольно прищурился, вспоминая сам процесс. — Это было тактильное изучение потенциального противника, её слабых и сильных сторон. Ничего личного, только военная хитрость! И вообще, хватит продсматривать!

— Судя по тому, как часто твои руки задерживались на её нижних полушариях, слабое место в обороне врага ты всё же нашёл. Или это было сильное?

— Кхм… скорее упругое.

Дед заржал. Я тихо усмехнулся, потягиваясь и делая короткую разминку, продышался и, как был, босиком вышел наружу. Стоило мне распахнуть полог шатра, как обнаженное тело обжёг кусачий, холодный воздух. Шатёр расположился на самой границе тайги и снежной равнины, простирающейся до самого горизонта, укрывшись на фоне высоких тёмно-зелёных елей и пихт от любопытного взгляда любого случайного наблюдателя.

Морозное дыхание утра взбодрило не хуже холодного душа. Колючие снежинки под ступнями протестующе захрустели — тонкий наст, образовавшийся на снегу за ночь, не выдержал и провалился под моим весом.

Вокруг стояла непривычная тишина. Илана жила на отшибе своего селения, потому что расстояние до ближайших куполообразных жилищ составляло не менее пятидесяти метров — они во множестве рассыпались за опушкой тёмного, колючего леса, острыми пиками верхушек елей устремившегося в чистые, ясные небеса. Из верхушек жилищ вверх поднимались тонкие, извивающиеся струйки дыма, ветер доносил отголоски запахов готовящейся пищи и чего-то ещё — незнакомого и от того непонятного, но не отталкивающего. Между ними по протоптанным улочкам деловито сновали укутанные в одежды из меха и шкур фигуры местных жителей.

Взломав кулаком наст на ближайшем сугробе, я зачерпнул полные ладони чистого хрустящего снега и приступил к утренним «водным» процедурам. Растираться снегом вместо умывания было не впервой — в моём детстве, проведённом в горах, подобное было делом привычным и полезным для здоровья.

Холодная крупа снега обжигала, бодрила, таяла, втираемая в кожу частыми движениями ладоней, оборачиваясь каплями воды, что пытались немедленно замёрзнуть и превратиться в кристаллики льда. Потянувшись к бахиру, я аккуратно и дозированно зачерпнул разлитую в мире Силу, сложил пальцы в замысловатую фигуру ещё одной известной мне мудры — То — и на выдохе произнёс необходимую для её активации формулу:

— ОН-ДЗИ-РЭ-ТА-РА-ШИ-И-ТА-РА-ДЗИ-БА-РА-ТА-НО-СО-ВА-КА…

Эта синергетическая практика встраивала применившего её человека в энергетику окружающего пространства — тонкие «каналы» духовного тела стали частью системы, пронзающей мир десятками и сотнями тончайших энергетических линий. Сила хлынула в меня, омывая прохладным ручейком как дух, так и тело. Бахир послушно отзывался, следуя малейшему усилию воли — его было так мало, что он не мог навредить моему надорвавшемуся организму, наоборот, такие практики восстанавливали и совершенствовали пострадавшие во время битвы «каналы».

Расцепив пальцы и открыв глаза, я удовлетворённо хмыкнул — моё тело исходило паром, ощущение холода отступило, уступив место ровному размеренному жару, распространяющемуся из пульсирующего комка Силы внутри меня.

Шаг вперёд. Длинный, размашистый, сопровождаемый одновременным толчком двух рук — незримая волна нейтрального бахира выплеснулась в пространство передо мной и покатилась вперёд подобно цунами. Вытянув руки вперёд и распластавшись в выпаде, я дождался нужного момента и плавно, одним текучим движением вернулся в прежнее положение, закручивая волну на месте, не давая ей сорваться с натянутого поводка сконцентрированной воли…

* * *

Илана проснулась от странного ощущения дискомфорта, отчётливо ощущая, что лишилась чего-то очень хорошего, приятного и теплого. А спать дальше без этого уже не хотелось.

Открыв глаза, девушка обнаружила себя в собственной постели. Голова после возлияний с применением плодово-ягодного напитка отказывалась работать в полную мощность. Воспоминания о прошлом вечере и части ночи не вызвали в ней ничего, кроме крайней степени недоумения — дать отчёт собственным действиям оказалось непосильной задачей. Хотя стоило быть честной и не обманывать саму себя. Девушке всё понравилось. Ей не нравилось только своё поведение.

Возмущения Силы она ощутила с некоторым удивлением. Шаманы относятся к числу тех Одарённых, что практически не способны напрямую воздействовать на энергии. Любое оперирование подразумевало подготовку, инструментарий и активатор с использованием слов или жестов. Поэтому чутьё девушки не должно было сработать, только если…

Взметнувшись с постели, Илана вихрем промчалась по шатру и вылетела наружу, словно пробка из бутылки, ожидая увидеть готовую к применению стихийную технику высокого ранга, что вот-вот должна была уничтожить её поселение. Иного объяснения столь сильным возмущениям Силы у девушки не нашлось.

Очаровавший её пленник то ли танцевал, то ли упражнялся на покрытой снегом поляне возле шатра — его движения были плавными и ритмичными, взвешенными и отточенными за многие годы практики, грациозными и текучими как вода. Потоки Силы, видимые даже невооружённым взглядом, скручивались вокруг парня в тугой кокон, становившийся всё плотнее и насыщеннее, в воздухе дрожало зыбкое марево, передавая напряжение пространства, раздираемого буйством энергий.

Илана испуганно замерла, боясь выдать своё присутствие лишним звуком. Ведь если он отвлечётся, если контроль над потоками Силы окажется недостаточным, если…

Его отрешённое лицо выражало лишь улыбчивую безмятежность. Казалось, Леон Хаттори относился к тому, что он делает, как к любимому развлечению, а не как к тяжёлой тренировке, требующей от него максимального сосредоточения и продолжения всех доступных ему сил.

Видящая уже потеряла счёт времени, залюбовавшись неожиданным зрелищем, когда парень засветился изнутри от переполняющей его энергии. Чёрно-белая татуировка ожила и пришла в движение — дракон чуть ужался в размерах и невообразимым образом переместился на левую руку юноши, завозился, устраиваясь поудобнее, и вдруг посмотрел на Илану. Девушка почувствовала обращённый на неё взгляд древней потусторонней сущности, подобной тем, что обитали в Астрале. Почувствовала и всерьёз испугалась этого нарисованного монстра, который сделал то, что хотел, спокойно уложил голову на облюбованное им плечо и вновь стал обычным рисунком.

Взметнувшийся до небес кокон Силы запульсировал и начал уменьшаться в размерах, втягиваясь в Леона, застывшего в напряжённой позе готового к битве воина. Илана с облегчением выдохнула и тут же ойкнула:

— Я же только проснулась! Он не должен меня видеть ТАКОЙ!

* * *

— Но слава богу, есть друзья… — звучно пел темноволосый и смуглый юноша, аккомпанируя себе на пошарпанной испанской гитаре. — Но слава богу, есть друзья…

— А у друзей есть шпаги! — грянул хор как минимум из пяти разных, но тоже весьма юных голосов.

Геннадий Лаптев вежливо кашлянул, прерывая музыкальный вечер, устроенный сумасшедшей бандой подростков-кадетов в ангаре на территории частного аэродрома, принадлежавшего клану Во Шин Во. Все они сразу же прервали свои дела и повернулись к вошедшему, от которого ждали хороших новостей.

— Что скажете, Крокодил? — Алексей вслух выразил общую мысль, складывая колоду непривычно больших гадальных карт из тисненой кожи в футляр. Расклад его вполне устраивал, а других важных вопросов для ещё одного пока не находилось. — Они дадут нам самолёт, или придётся ехать на колёсах?

— Аренда подтверждена. Даже скидку предложили в тридцать процентов. Сейчас транспортник заправляется. После его сразу подгонят к нам для погрузки и полностью подготовят к вылету. Пилот будет наш, ему только доехать надо. Ориентировочное время отправления через четыре-пять часов, — устало ответил Гена, садясь на оружейный ящик и окидывая взглядом всю честную компанию. — Вы точно уверены, что хотите лететь? Мои парни справятся и без вас. Только без обид…

— Какие могут быть обиды, Крокодил? — засмеялся парень с гитарой. — Мы прекрасно знаем, кто мы и на что способны. И справимся ничуть не хуже. Потому что там не кто-то, а наш брат!

— Диего, на этого прожжённого циника не действуют подобные воззвания, — одернул испанца Хельги, вновь возвращаясь к полировке боевого топора, входившего в комплект вооружения его лёгкого МПД «Гончий». — Вам, господин Лаптев, всё объяснили ещё в самом начале мероприятия. Повторим изученный материал или одного раза достаточно?

Гена поморщился и раздражённо потёр лысину. Пацаны были в своём праве. Тем более что это они и никто другой своевременно предупредили его о похищении Леона и даже умудрились отследить его местоположение. Единственным условием было участие в операции по спасению своего друга. Отказать этой организованной банде благородных отморозков Гена попросту не смог, так как ни один приведённый им аргумент не возымел своего действия. Наоборот, эти наглые юнцы на пальцах доказали, что без них он Леона будет искать очень и очень долго. И может опоздать.

— Геннадий, как бы то ни было, вы свою задачу выполнили. Ваши люди уже на подходе, снаряжение готово к транспортировке, маршрут почти готов, — влез самый невысокий из парней, возившийся с настройкой цифрового прицела для снайперской винтовки. — Кстати, сколько будет ваших бойцов?

— Со мной двадцать один. По трое на каждого из вас.

— Это вы зря, — отреагировал Алексей. — Не вздумайте нас опекать, господа военные. Сами как-нибудь разберёмся. Ещё начнёте в героев играть, тогда точно кто-то пострадает.

— Тут и речи об опеке не было. Это скорее попытка достичь максимальной эффективности, пацаны.

— А вот с этого момента поподробнее! — хором попросили братья-близнецы, пугавшие Гену своей холодной идентичностью. Платиновые блондины с одинаковыми причёсками и татуировками даже говорили зачастую вместе. — Брифинг?

— Хорошая идея, — поддержал братьев-варягов Хельги.

— Верно, — заметил молчавший до сих пор татарин, меланхолично перебиравший патроны к своей крупнокалиберной самозарядной винтовке.

Подход к делу у этих ребят всё же оказался на высоте для их возраста. Скоординировав действия, они на сдвинутых вместе ящиках расстелили карту местности, на которой предстояло проводить операцию. Обведённый красным фломастером район обитания эвенкийских племён изобиловал пометками мест потенциальных стоянок этого кочующего народа. Гена наносил их сам и даже составил маршрут, который позволил бы максимально быстро исследовать большинство из них и отыскать одно из становищ, но рыжий предводитель банды заявил, что сможет дать стопроцентное указание местонахождения пленника, как только они окажутся в регионе, сославшись на радиус действия одной из своих способностей.

В тот момент Крокодилу было, в принципе, неважно как, важен был результат. Однако чуть позже он всё-таки надолго призадумался над обещанием парня и пытался найти ему логичное объяснение.

— Покажу на примере, — вооружившись фломастером, Гена раскинул поверх карты ещё одну, другого масштаба, позволявшего в деталях видеть рельеф местности. — Предположим, что вот здесь находится становище. Нам следует максимально эффективно обложить его как минимум с трёх сторон. С учётом специфики вооружения, четыре кавалериста в одном месте… Слишком высокая огневая мощь. Поэтому я вас разделю и приставляю к каждому трёх своих штурмовиков.

— Так и одного кавалериста может оказаться много, — иронично хекнул татарин. — Это ж дикари!

— Ты сам-то давно из степи, Чингизид? — тут же заржал Соколов. — Давно с лошади слез?

— Мы не дикари! — вскинулся потомок ордынцев.

— Они тоже, — потушил Гена зарождающийся спор одной фразой и строго посмотрел на веселящегося Алексея: — Своих людей в таких случаях следует пресекать, а не подъе…вать. Иначе эта говорильня будет продолжаться бесконечно. Вам понятно, господин будущий офицер?

— Так точно, господин Лаптев! — козырнул Соколов, всерьёз вытянувшийся по стойке смирно.

— Вольно, кадет. Продолжим. Значит, здесь и здесь мы помещаем по две таких группы с разными направлениями удара…