Староверы Псковского Поозерья. Опочецкий и Великолукский уезды. Изд. 2-е, дополненное

Кирилл Кожурин

В книге рассказывается о наиболее значительных старообрядческих духовных центрах Псковского Поозерья в XVIII – XX вв., расположенных на территории Опочецкого и Великолукского уездов Псковской губернии. Автор вводит в научный оборот уникальный архивный материал, до сих пор невостребованный учеными.

© Кирилл Кожурин, 2022

ISBN 978-5-0055-2831-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Введение

Псковская земля с самого начала церковного раскола середины XVII века стала одним из главных оплотов того духовного движения, которое оставило весьма существенный (хоть и не всегда очевидный) след в истории государства Российского и у историков получило название русского старообрядчества, движения, благодаря которому удалось сохранить такие чудеса отечественной культуры, как древнерусская икона, знаменное пение, традиции книгописания, многие традиционные народные промыслы, наконец, сам старинный уклад русской жизни.

В 1910 году старообрядческим издателем Л. А. Гребневым было издано федосеевское сочинение «О степени отеческой, московских, псковских, поморских и вятских стран от последних благочестивых священнопастырей и их преемников, страдавших за древнее благочестие, иноков и простых, правящих духовными делами, коих учению и мы всеусердно последуем». В нем перечисляются многие мученики за старую веру, в том числе и просиявшие на Псковщине. Это протопоп Псковского Троицкого собора «великий отец Варлаам», сожженный в 1683 году в Клину по приказу патриарха Иоакима¹; его ученик и «страдалец и первый от простых учитель тоя страны», великолуцкий купец Иоанн Дементьев (в старообрядческом крещении Карп), сожженный в срубе после многих мучений²; сострадалец протопопа Варлаама Василий Диев Лисицын и ученик Варлаама Петр Иванов; брат Василия Лисицына Михаил, до смерти забитый камнями и палками, Сампсон Ильин, инок Пахомий…

Мартиролог псковских мучеников за «древлеотеческие предания» XVII столетия завершает имя «чудного учителя» Феодосия Васильевича, «ревнителя и подражателя во всем первым отцем и страдальцем», происходившего из древнего рода Урусовых. Также упоминаются и имена его сподвижников: «Феодосиева общежительства страдалец Симеон Иванов. Того же общежительства учитель Илия Яковлев, пострадавший за благоч [естие]. Того же общежительства учитель изрядный Феодор Феодотов. Того же Федосеева общежительс [тва], псковския страны, бяху сии учительныя мужи: Спиридон Максимов, Симеон Григорьев, Прохор Матвеев, Иван Кондратов. И еще того же общежительства мужие благочестивыи исправляюще духовныя нужды: Иаков Яковлевич, Симеон Сергеев, Стефан Волонский, Антонии Абрамов, болярин Димитрий Негоньский, Феодор Афанасиев, Никита Иванов, Игнатии Трофимов»³.

Рукопись сочинения «О степени отеческой…» XIX в. РГБ

Именно учение Феодосия Васильева (1661—1711), так называемое федосеевское согласие, получило в XVIII—XIX веках в псковско-новгородских пределах наибольшее распространение. Основанное им в 1699 году на землях юга Псковщины, входивших тогда в состав Речи Посполитой, знаменитое Невельское общежительство, или Русановская обитель, сыграло для староверов северо-запада России роль не меньшую, чем Выгорецкое общежительство в Поморье — главный духовный центр поморского согласия. С разрешения польских властей на землях пана Куницкого близ деревни Русановой Крапивенской волости Невельского уезда были устроены две обители: мужская и женская. Всего собралось в обителях Феодосия «мужеска пола до 600, девиц же и жен до 700». Были здесь люди разного звания — от простых крестьян и посадских людей до людей знатного происхождения — дворян и бояр. Но всеми ими двигал один мотив: спасти свою душу, поскольку сохранение правой веры в чистоте на их родине стало невозможным. Настроение их лучше всего выразил Феодосий Васильев: «А я, грешный, того ради скитаюся за имя Исус Христово, чтобы мне во веки душою и телом не погибнути, и от Бога и святых Его не отлучитися, и царства небеснаго не лишитися, и пищи райския не удалитися, и избавитися бы мне муки вечныя, и плача неутешимаго, и скрежета зубнаго. Да аще мне и скорбь приходит, ино Господь меня утешает Своими пречистыми усты, — тако глаголет: аще кто Мене ради оставит отца, или матерь, жену и чада, рабы и рабыни, — и Аз вам буду отец и мати, и жена и чада, и рабы и рабыни, и послужу вам яко братиям и другам»⁴.

На первых порах было немало трудностей — приходилось сначала расчищать землю от леса, а затем только возводить деревянные постройки. Но всему предшествовала и во всем помогала молитва. Первыми в обителях были поставлены соборные моленные. «В обителях же овиих (обеих. — К. К.) служба Божия: вечерня, павечерня, полунощница, утреня, часы, молебны и панихиды, со чтением и сладкогласным пением, святым старопечатным книгам вся по уставу, чинно и красно вельми, на кийждо день исправляшеся». Устав в обителях был положен «иноческий, Василия Великого», во многом напоминавший уставы монастырей прежних подвижников Святой Руси — преподобных Пафнутия Боровского и Иосифа Волоцкого. Во время трапез, которые были общими, читались поучения. Хлеб и другие продукты тоже были общими. Одежда, обувь и прочие необходимые вещи выдавались из общей казны.

Главными чертами Невельской обители были суровая монастырская дисциплина, послушание своему настоятелю, многочасовые службы и общность имущества. Согласно постановлениям Новгородских соборов все члены общины должны были соблюдать безбрачие. Для решения важных религиозных, догматических или хозяйственных вопросов в общине созывались собрания или соборы, в которых участвовали наставники, книжники и другие члены общины. Решения на этих соборах принимались сообща.

Феодосий, как духовный руководитель общины, сам отправлял в обители основные церковные службы и требы, крестил, исповедовал, отпевал умерших. В религиозной и хозяйственной жизни его главным помощником был умный, кроткий, образованный и весьма сведущий в Священном Писании выходец из дворянского сословия Захарий Бедринский. Другим помощником был Стефан Валацкий, проводивший службы в храме в отсутствие Феодосия. Из других «християнских учителей» известны имена Спиридона Максимова, Симеона Григорьева, Прохора Матвеева, Ивана Кондратьева и Ивана Семенова, сопровождавших Феодосия Васильева во время его поездки на Выг в 1706 году. Среди его многочисленных учеников и последователей упоминаются многие, имевшие высокое происхождение, — «Антоний Авраамов, муж духовный, Дмитрий Негановской, Герасим Злобин, патриарший дворянин, духовный, Феодор Афанасиев, Никита Иванов, Иаков Хмелев. Тако же и от болярынь благородных не мало, яже суть сии: Небаровых вдова и две сестры девицы, Полонских девица, Нееловых вдова со дщерию, Дириных жена, Дядевкиных три девицы, Стоговых девица, Елагиных две сестры и прочии». «Многие, — говорится в Житии Феодосия, — от благородных боляр оставляху домы, высокия чести, поместия, крестьян своих, и прочия стяжания вся в уметы вменяюще, наставника же и учителя его себе имети желающе, прихождаху во общее житие к нему и, свою во всем волю отлагающе, любезно повиновахуся ему…»

Кроме соборных моленных, имелись в обителях больницы, богадельня, многочисленные хозяйственные постройки, в которых постоянно на общую пользу работали все члены общины. Насельники обителей, в основном, занимались хлебопашеством. «Праздность — училище злых», — часто любил напоминать Феодосий, сам подававший пример трудолюбия и принимавший деятельное участие во всех работах. Феодосий пользовался у своих единомышленников огромным духовным авторитетом. Он был человеком начитанным, энергичным и уверенным в правильности своих идей, а главное, слово и дело у него не расходились друг с другом: «вся заповеди Божия и святых добродетели делом совершати наставляя, сам прежде не словесы точию (только. — К.К.), но творением, во образ всем сия исполняя — веру, любовь, надежду, правду, мужество, мудрость, целомудрие, молитву, воздержание, кротость, смиренномудрие, безгневие, непамятозлобие, долготерпение, милосердие, странноприятие, пост, бдение, нищету, малословие». Его знали и любили в самых отдаленных местах. Наличие же двух обителей позволяло давать приют многим беглым старообрядцам из России.

Однако, несмотря на общность имущества и соблюдение правил безбрачия, Феодосий не считал свои общежительства монастырями. Для его последователей Невельская община и подобные ей были всем «христианским миром», где они жили отдельно от греховного мира, завоеванного антихристом. «Это был особый мир людей, почитавших себя избранными Богом для спасения, которые решительно отмежевывались от постороннего, греховного и погрязшего в светскую жизнь человечества. Вне общины все принадлежало антихристу, в домах, на полях, на торгах была его печать, и извне общины были возможны лишь грех и великая погибель»⁵.

Но это осознание своей избранности было не плодом духовной гордыни, а, скорее, тяжелым бременем, которое ложилось на плечи людей, избравших узкий путь спасения души и отказавшихся от компромисса с собственной совестью. После падения священства вся ответственность за сохранение истинной веры и тем самым за судьбу Третьего Рима ложилась на плечи простых мирян. В «последние времена» человек должен быть особенно бдителен, должен находиться в постоянном духовном напряжении. «Се Жених грядет в полунощи: и блажен раб, его же обрящет бдяща…» Эти слова, звучащие во время ночного богослужения (тропарь на полунощнице), были восприняты невельскими староверами особенно близко к сердцу. Отсюда вытекала и особая требовательность со стороны федосеевской общины к нравственным качествам своих членов. По сути, каждый член этой Церкви («молящийся») по своим нравственным достоинствам должен был соответствовать тем каноническим требованиям, которые предъявлялись к дораскольному священству и монашеству. Конечно же, подобные требования всегда, во все времена стояли перед каждым верующим христианином. Еще апостол Петр писал, обращаясь к малоазийским христианам: «Вы — род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет» (1 Пет. 2, 9). Однако в тех экстремальных условиях, которые сложились в России после раскола, эта мысль получала особое значение.

Теперь нельзя было уповать на то, что «попы да монахи все наши грехи замолят». Теперь каждый отвечал за свои поступки непосредственно перед Богом, минуя посредников. Эта идея личной ответственности присутствовала и ранее в произведениях отцов Церкви, на которых староверы должны были теперь ориентироваться с особенным вниманием. Так, преподобный Ефрем Сирин, чьи произведения старообрядцы и тщательно переписывали от руки, и неоднократно издавали в подпольных типографиях, писал о пустынниках, живущих «далече от вселенныя» и не имеющих ни церкви, ни священников, ни возможности причаститься видимым образом: «Сами суть священницы себе, исцеляют наши недуги молитвами своими»⁶. Подобную же мысль высказывал и св. Афанасий Великий. На вопрос о том, кто суть истинные поклонники, упоминаемые в Притчах Соломона, он отвечал: «Сии суть, иже в пустынях и горах, и в вертьпех, и в разселинах земли живуще: иже, кроме собрания церковнаго, делы благими божественным Духом просвещаеми, духом и истинною поклоняются Богу и Отцу нашему, иже есть на небесех, непорочно живуще и Богу благочестно мудрено служаще, во всяком благочестии и чистоте добродетелей сияюще. и не требуют церкви, или места, но сами себе храмы творяще благими деланьми, на всяком месте и везде благоугождают Богу, непрестанно и чисте Ему служаще вся дни живота своего»⁷.

Впервые мысль о духовном священстве, выраженную со всей четкостью, мы находим в сочинении «Щит веры» («Ответы древняго благочестия любителей на вопросы придержащихся новодогматствующаго иерейства»), составленном в 1789—1791 годах и содержащем ответы на 382 вопроса старообрядцев-поповцев. Однако и ранним поморским отцам эта мысль была не чужда. Так, в «Поморских ответах» Андрей Денисов ссылается на приведенные выше слова преподобного Ефрема Сирина о древних подвижниках: «Сами суть священницы себе…» Андрей Денисов был склонен видеть в личности каждого правоверного христианина «церковь духовную» — «душевленныя церкви благодатныя, по апостолу, вы есте церкви Бога жива». Так говорит он об отцах соловецких, желая показать, что они не нуждались в видимых храмах, разрушенных никонианами в Куржецкой обители.

В условиях наступающей секуляризации Феодосий Васильев призывал своих последователей уходить из мира в обособленные общины: «И паки апостол рече: изыдите братие от мира и нечистот его не прикасайтеся; возлюбите безмолвие. Да познайте Бога и откровенным умом славу Его узрите, что всуе метемся в жизни сей… Побегайте и скрывайтеся во имя Христа»⁸.

В Крапивенской волости федосеевцы прожили девять лет. Трудолюбие и аскетический образ жизни вскоре привели общину к хозяйственному процветанию. Но тут же явилась и оборотная сторона медали: основанные Феодосием обители начали подвергаться грабительским нападениям польских солдат (жолнеров), прослышавших об их процветании. Многие из братии во время этих набегов погибали. Так, в 1707 году солдаты неожиданно напали на обитель, «учиниша великую стрельбу, единаго стараго добраго мужа именем Даниила убиша, а иных раниша». Тогда решено было искать новых мест.

Религиозная и полемическая деятельность Феодосия Васильева и его последователей в Невельской обители «весьма прослыла» не только среди беспоповцев, но и во всем старообрядчестве. Благодаря успешной проповеднической деятельности самого Феодосия и десятков его учеников в северо-западной части Российской империи и в северо-восточной части Великого княжества Литовского федосеевское учение получило весьма широкое распространение. В обитель на собеседование «от Святых Писаний о Древлецерковных Святых содержаниях и о Никоновых новопреданиях» неоднократно приезжали представители русской аристократии и высшие чиновники империи: боярин Борис Петрович Шереметьев, любимец царя Петра князь Александр Данилович Меншиков, боярин и дипломат Симеон Григорьевич Нарышкин, торопецкий и великолуцкий комендант Антоний Алексеев, боярин Яков Корсаков и другие.

Особенно плодотворными в творческом отношении были последние десять лет жизни Феодосия. За время своего пребывания в Невельской обители он закончил обширное богословско-полемическое сочинение «Обличение» (декабрь 1707 года), в котором, отвечая на работу Рязанского митрополита Стефана Яворского «Знамения пришествия антихриста и кончины века» (1703), обосновал учение о духовном антихристе. Беседовал Феодосий Васильев и с одним из талантливейших богословов раннего старообрядчества Андреем Денисовым, обменивался с ним посланиями (известны два послания — около 1701—1702 годов и около 1705 года), дважды (в 1703 и 1706 годах) посещал Выг, где состоялись его беседы с поморскими отцами. Но именно в период существования Невельской обители произошла размолвка Феодосия с выговцами в некоторых вопросах вероучения, в результате которой образовалось отдельное старообрядческое согласие, впоследствии получившее название федосеевского (самоназвание — старопоморское согласие).

Однако несмотря на разделения и полемику, которая порой принимала весьма ожесточенный характер, предпринимались неоднократные попытки объединения двух братских беспоповских согласий. Так, например, известно, что после разрыва Феодосия Васильева с выговскими отцами (а разрыв этот произошел во время отсутствия Андрея Денисова на Выге) возвратившийся в обитель выговский киновиарх был весьма опечален случившимся, а по прошествии двух лет встретился для переговоров в Старой Руссе с Феодосием, после чего в одной из окрестных деревень они совместно отслужили всенощное бдение, положив, таким образом, начало общению между собой.

Впоследствии, уже на рубеже XVIII—XIX веков, произошло окончательное обособление федосеевцев от поморцев, когда последние ввели у себя так называемый бессвященнословный брак, объявив федосеевцев «бракоборцами». Но вместе с тем большинство федосеевских общин в Российской империи уже до революции 1917 года постепенно перешли на позиции поморцев в вопросе о браке и фактически стали поморскими.

Примечания

1

Варлаам (в миру Василий; ум. 22 октября 1683), протопоп Троицкой церкви в Пскове, позднее принял постриг в Псково-Печерском монастыре, оттуда бежал и жил 15 лет в пустыни на р. Силке в Новгородском уезде. Сожжен в Клину за проповедь идей староверия.

2

Иоанн Дементиев — новгородский посадский человек, пропагандируя староверие много ездил, бывал в Москве, где жил в доме боярыни Ф. П. Морозовой и встречался с протопопом Аввакумом. Казнен в 1683 году.

3

О степени отеческой московских, новгородских, псковских, поморских и вятских стран от последних благочестивых священнопастырей и их преемников, страдавших за древнее благочестие, иноков и простых, правящих духовными делами, коих учению и мы всеусердно последуем. Старая Тушка, 1910. Л. 10 об.

4

Цит. по: Смирнов П. С. Вопросы первой четверти XVIII века, вызванные положением раскола в православном государстве // Христианское чтение. СПб., 1909. С. 1132.

5

Зеньковский С. А. Русское старообрядчество. В 2 т. М., 2006. С. 449.

6

Ефрем Сирин. Слово 111.

7

Цит. по: Щит веры, или Ответы древняго благочестия любителей на вопросы, придержащихся новодогматствующаго иерейства. М., 2005. С. 23.

8

Увещание Феодосия, написанное в 1701 г. // Христианское чтение. СПб., 1909. С. 58.