На всякого блатного найдется пуля

Кирилл Казанцев, 2011

В суровый переплет попал бывший опер убойного отдела, а ныне инкассатор Степан Асколов! Двигаясь по городу в служебной машине, он увидел, как огромный черный внедорожник сбивает людей на улице. Степану удалось скрутить молодчика и сдать его в милицию. Но в итоге в камере оказывается он сам… Убийца на джипе оказался сынком самого губернатора, и теперь все его преступления вешают именно на Степана! Асколову удается бежать, но на него открывают беспощадную охоту. Ну что ж, раз его поставили вне закона, значит, и для него теперь закон не писан…

Глава 3

Эдику не спалось. Он не находил себе места, курил в предрассветных сумерках и мерил шагами палату. На него навалилась депрессия. Очень хотелось взбодриться, но ничего не осталось. Выписывать его должны были после обеда, но Эдик чувствовал, что так долго он не выдержит. Переодевшись в костюм, он вышел в коридор и натолкнулся на угрюмых телохранителей.

— Эй, пропустили быстро! Я еду домой.

— Павел Игнатьевич велел, чтобы вы оставались здесь до дальнейших распоряжений, — пробасил Стас Липкин, бритый мордоворот в сером костюме.

— Плевать, что отец сказал! Мне здесь надоело. Если попробуешь меня остановить, пожалеешь, что на свет родился, — визгливо заорал Эдик, пихнул оторопевшего секьюрити и ринулся к лестнице. Телохранители молча последовали за ним. Стас с обреченным видом достал сотовый и набрал номер губернатора.

— Что еще? — раздался недовольный голос шефа.

— Ваш сын решил уйти из больницы. Остановить его без применения физической силы не можем, — виновато доложил секьюрити.

— Дайте мне его, — зло потребовал губернатор.

— Вас, — Липкин протянул сотовый Эдику.

Тот брезгливо покосился на аппарат и бросил:

— Сам с ним разговаривай.

— Он не хочет говорить, — сообщил телохранитель губернатору, ожидая бури, однако тот воспринял новость спокойно.

— Ладно, потом с ним разберемся, — вздохнул губернатор и добавил: — Отправляйтесь с ним и не спускайте глаз с его квартиры, головой отвечаете.

— Да, будет сделано, — с готовностью выпалил Липкин. В ответ послышались гудки.

— Че, настучали папашке, выслужились, — язвительно заметил Эдик, спускаясь по лестнице. — Если я захочу, он вас в момент уволит.

— Извините, мы всего лишь выполняли приказ, — сдерживая гнев, пробормотал Липкин; перспектива оказаться на улице ему вовсе не улыбалась. — Это для вашей же безопасности.

— Да пошли вы оба! Кто меня тронет-то? — самоуверенно ухмыльнулся Эдик, потом вспомнил о недавнем происшествии, и улыбка погасла. Тронуть могли те, кто не знал, чьим сыном он является. Идиотов хватало даже среди гаишников. Пару раз его задерживали за вождение в нетрезвом виде, и приходилось звонить отцу. Те, кто его задерживал, уже больше не работали в органах, а остальные гаишники выучили наизусть номер его машины. Но потом опять придет какой-нибудь раздолбай, не обученный манерам, и тормознет его…

Дома Эдик первым делом плюхнулся на огромный круглый кожаный диван, врубил плазму и обзвонил приятелей, которые могли достать дури. Ответил лишь один, но и тот сказал, что у него ничего нет.

— Сволочи, — прокричал Эдик в потолок, чувствуя, как все его тело буквально разваливается на куски.

Только зря он злился на приятелей. Накануне к каждому из них явились серьезные парни в аккуратных костюмах и предупредили, чтобы никто не смел приближаться к Эдуарду Юхно, а тем более продавать ему кокаин или какую-другую дрянь. Дилеры в округе также были строго предупреждены о последствиях своих необдуманных действий. Очень скоро Эдик понял, что за время его недолгого отсутствия наркотики каким-то непостижимым образом исчезли из их города. В расстроенных чувствах он махнул бокал виски и принялся обшаривать квартиру в надежде найти какую-нибудь забытую заначку. Однако все заначки, как назло, кончились. В отчаянии он налил себе еще виски и поплелся на кухню, где все было перевернуто вверх дном. Его взгляд упал на сахарницу. Тут-то уж точно он не додумался спрятать дурь. К нему захаживали родители, и это было бы верхом безрассудства. Без особой надежды он поднял крышку и заглянул внутрь. Сахарница была заполнена наполовину. Прямо поверх сахарного песка лежал небольшой пакетик с белым порошком. От радости Эдик едва не расцеловал сахарницу. Выудив пакетик, он освежился понюшкой и почувствовал себя заново родившимся. Мир снова лежал у его ног. Ушли проблемы и депрессия, развившаяся после разговора с отцом. Переполняемый радостью, Эдик стал скакать по квартире и гоготать, точно переевший дурмана жеребец. Врубил музыку, начал подпевать и с удовольствием отметил, как беснуются соседи сверху и снизу. Бабка снизу — какая-то там заслуженная писательница, член и ветеран чего-то — принялась резво колотить по батареям, а директор театра сверху орал благим матом с балкона, чтобы он выключил эту чертову музыку. Счастливо улыбаясь, Эдик сделал музыку погромче и продолжил беззаботно напевать.

* * *

Гудков отозвал дежурного в сторону и негромко сказал:

— Слышь, Витя, давай не будем предавать огласке всю эту ерунду. Напишем в рапорте, что задержанный был невменяемым, распихал нас, разогнул решетку и выпрыгнул в окно. Про остальное не надо. И так скандал будет конкретный. Мы сами все порешаем. Найдем его…

— Нет, на хрена мне это нужно, — резко ответил Стариков. — Он вас связал, разоружил… А если он уже кого завалил из твоего табельного?! Я напишу все как было, а вы уж сами решайте все с Санычем.

— Майор, ты чего быкуешь? — натянуто улыбнулся Гудков. Несмотря на улыбку, глаза оперуполномоченного светились злобой; он едва сдерживался и старался говорить спокойно. — Можно было бы вообще замять тему, будто мы его не арестовывали и не приводили сюда. Зуб даю, мы бы его потом из-под земли достали. Но знаю ведь, ты хрен согласишься, вот и прошу тебя о пустяке. Сам подумай, ты ведь мог и забыть по запарке, что мы были связаны. Столько событий, бежал опасный преступник, в городе объявлен план «Вулкан»… И про табельное оружие откуда тебе знать, разоружил он нас или нет. Я че, о многом прошу?!

Конец ознакомительного фрагмента.