Кристальная ложь

Кирилл Казанцев, 2013

В середине девяностых у Сергея Лазарева все было «в шоколаде»: полные карманы «зелени», крутая тачка и красавица-подруга. Вот только кончилось это в один момент. Попал Лазарев на нары по сфабрикованному делу, и потянулась совсем другая жизнь: шмоны, отряды, паханы и вертухаи… И так на протяжении долгих двенадцати лет. А когда освободился, то встретила его не любимая девушка – та давно вышла замуж, – а усталая женщина-следователь, которая когда-то вела его дело. Она-то и рассказала бывшему зэку, кто в действительности посадил его…

Глава 1

По заснеженной трассе катила старая побитая «шестерка». В машине находились двое молодых мужчин. За рулем сидел атлетического телосложения парень с короткой стрижкой и наглым прищуром. На нем была явно не по погоде турецкая кожаная куртка, спортивные штаны и кроссовки. Он старался ехать аккуратно, учитывая зимние погодные условия. А если учесть, что «шестерку» и в обычных условиях особо не разгонишь, то получалось, что скорость держали так себе.

— Главное до Москвы добраться, а на тот свет мы всегда успеем, — раздувая щеки, говорил «атлет» сидевшему рядом высокому блондину.

Из-за странной привычки раздувать щеки водила получил погоняло Бульдог. Оно ему настолько нравилось, что собственного имени почти и не называл.

— Ты не каркай, а то накличешь чего ненароком, — спокойным, но твердым тоном отвечал блондин. Кроме высокого роста и широких плеч, он выгодно отличался от шофера ясным блеском серых глаз, в которых читались не «семь коридоров начальной школы», а что-то большее. Глядя в эти глаза, многие, особенно женщины, сразу делали вывод, что перед ними достаточно умный молодой мужчина. На нем было серое пальто, темные джинсы и зимние спортивные ботинки. Так же, как и водитель, блондин хотел быстрее оказаться в Москве, но понимал, что в этих условиях торопиться следует не спеша…

«Ветер в харю, а я шпарю. Что мне грусть, моя печаль», — тихо подпевал Бульдог песню, которая доносилась из радиоприемника. Блондин машинально обернулся и посмотрел на заднее сиденье. Оно было полностью завалено ящиками с яблоками, заставлено банками с консервированными огурцами, помидорами, патиссонами. Кроме этого, там хватало другого барахла хозяйственного назначения. Внешне могло показаться, что два простых парня везут с подмосковной дачи в столицу летние заготовки. Однако на самом деле все было далеко не так. Под банками и вещами лежал туго набитый брезентовый рюкзак. Строго говоря, ящики и банки были нужны лишь для того, чтобы этот рюкзак замаскировать и не дать возможности любопытному взору увидеть то, что видеть не положено. Вот блондин время от времени и проверял, не вылез ли из-за тряски рюкзак наружу. Это была явная перестраховка…

Песня по радио закончилась. Ведущий принялся неудачно шутить про необходимость потуже затянуть ремни и тут же поздравлял слушателей с Новым годом.

— На шее бы ты себе ремень потуже затянул, — огрызнулся Бульдог, имевший обыкновение разговаривать с радио. Видя, что блондин на это никак не отреагировал, он спросил:

— Лазарь, как ты думаешь, каким будет новый 1994 год?

Лазарь, а так называли блондина из-за его фамилии Лазаренко, смотрел на дорогу и говорил:

— Ты так спрашиваешь, будто я бабка Ванга какая-то. Что будет, то будет. Наверное, кое-что устаканится после того, как мы доставим груз в Москву.

— Это да, — согласился Бульдог и восхищенно заметил: — Миллион баксов — это ж сумасшедшие деньжищи.

— А ты думаешь, мандат депутата Госдумы стоит меньше? — отпарировал Лазарь.

— Да что мне думать! Я все равно ничего не решаю. Я мелкая сошка. Вот ты хотя бы «бригадир». Рулишь братвой в Подмосковье. Ближе к «старшакам».

— Ну, и что с того? Я эти ценники не устанавливаю. Обходятся и без меня, и без тебя. Но мы сами выбрали для себя этот путь. Так что не хрена скулить.

— А я и не скулю. Просто константирую факты, — говорил Бульдог, будучи уверенным, что произносит все слова правильно.

Лазаренко усмехнулся и сказал:

— Во-первых, не «константирую», а «констатирую». А во-вторых, нечего здесь констатировать. У нас есть задание, и мы его выполняем. Да, наш «старшой» решил податься в депутаты. Но от этого он не перестал быть для нас «старшим». А значит, наше дело — выполнять то, что нам сказали. Завезем рюкзачок с «лимоном» «бакарей» в Москву, отдадим кому надо по указанному адресу. А потом спокойно укатим в свой Подольск.

— Вот же придумали перевозить «бабки» на этой развалюхе. Хрен кто подкопается! — воскликнул водитель. — Кому нужны эти чертовы закатки или яблоки! Нас даже менты не останавливают. Думают: что с этих лохов на добитой «шестере» можно взять. Ну, не соленые же патиссоны, бляха-муха!

— Не, а что ты удивляешься? «Старшой» наш с головой. Знает, что где подтянуть, поджать, чтобы вышло на уровне.

— Ой, Серега, чего прибедняешься, — Бульдог обратился к блондину по имени. — Можно подумать, что ты совсем тут не при делах. Вот мне сдается, что без тебя там не обошлось. Ну, признайся, это ведь ты «старшому» подсказал, как безопаснее доставить «лимон» в Белокаменную?

Лазарь попытался сделать серьезное лицо. Но в то же время еле сдерживал улыбку.

— Да какая разница? Может, пару слов и сказал. А там уж «старшой» сам докрутил до нужной кондиции. Да и перевозка ведь только часть дела. Ты не забывай про секретность всего плана. Об этих деньгах знаем только ты, я, «старшой», встречающий нас в Москве человек да Витя-Бита. Все люди надежные. Никаких неожиданностей случиться не должно.

— Ха-ха, — водила проронил смешок. — Сам себя не похвалишь — никто не похвалит. Как там, кстати, Витек? Готов отдать сестру за лучшего друга?

— А что Витек? — пожал плечами Серега. — Витек нормально. «Бригадирствует», как и я. За меня и Алену рад. А почему не радоваться? Сестра-то выходит замуж не за какого-то встречного-поперечного, а за человека, которому он доверяет как самому себе. Да и я не против того, чтобы у меня был такой шурин. Это тот редкий случай, когда я уверен в человеке. Сечешь? Дорогого стоит. А тут еще и дело общее делаем.

— Ой, Лазарь, об этом можешь даже не рассказывать. Это я и знаю, и понимаю, — не забывая следить за дорогой, молвил Бульдог. — Я вот только насчет свадьбы не уловил. Когда вы с Аленой собираетесь пожениться?

— Точно пока не определились. Скорее всего, весной следующего года. Я хочу, чтобы где-то в конце апреля или начале мая. Когда сады цвести будут. С детства люблю, когда сады цветут. И чтоб не жарко было. Так и вижу эту картину. Деревья в цвету, холодок идет за ворот, а нам с Аленой родичи и братва кричат «Горько!».

— Ну, ты как придумаешь, так аж дрожь пробирает, — заметил шофер и добавил: — За это бабы тебя и любят. Я так не могу. Ну, и бабы у меня, сам знаешь, какие…

Серега хотел отпустить вдогонку какую-нибудь шутку на поднятую тему. Однако впереди замаячил пост ГАИ, и блондин сосредоточился на нем. Да, все предыдущие посты они проезжали без проблем. Но мало ли что могло стукнуть в голову очередным гаишникам. Веря в положительный исход, Лазарь все же не сбрасывал со счетов пусть и мизерной вероятности опасного поворота событий именно на посту ГАИ. Он кивнул Бульдогу. Бульдог кивнул в ответ. Остаток отрезка пути до поста они ехали молча. На случай, если гаишники придерутся из-за скорости или еще из-за чего-то, у «бригадира» имелось несколько зеленых банкнот. Чтобы дать на лапу. Лишь бы они не лезли в салон и не стали докапываться до рюкзака. Вот тогда бы пришлось шлепнуть постового и гнать. По промерзшей дороге на «шестерке» от преследования ментов уйти проблематично…

Бульдог и Лазарь напряглись. Машина все на той же до безобразия низкой скорости проехала мимо поста ГАИ. Как и в прежних случаях, никто ее останавливать не стал. Гаишники даже не посмотрели в ее сторону. Ну, еще бы! Зачем им нужна какая-то замызганная «шестерка», если они уже успели тормознуть вполне респектабельный «мерс».

— Пускай их доят. Если получится, — прошептал Серега, когда пост оказался за спиной. Он продолжал наблюдать через зеркало заднего вида, пока, наконец, пост не исчез за поворотом.

— Пронесло, — пробормотал Бульдог.

— Сколько до Москвы осталось?

— Километров пятьдесят, наверное. С нашей скоростью еще целый час уйдет.

Из радиоприемника продолжали звучать поздравления с наступающим Новым годом, чередуясь с песнями. Бульдог к песням подходил избирательно. Какие-то сразу подхватывал, до хохота смеша своим пением «бригадира», а какие-то игнорировал.

— Почему «так узнала мама моего отца» ты подпевал, а на «девочке моей синеглазой» приглушил звук? Ведь и там, и там про любовь, — попытался выяснить Лазарь.

— Так и любовь же разная… — начал отвечать водитель, но осекся.

Фура, которая только-только обогнала их «шестерку», резко повернула и заблокировала собой обе полосы трассы.

— Это еще что за хренотень! — недовольно воскликнул Серега.

Бульдог ударил по тормозам. В кабине фуры мелькнуло лицо, которое обоим показалось знакомым.

— Бляха-муха, да это же Монгол! — Бульдог узнал водителя фуры.

— Что? Один из пацанов Витька? — недоверчиво переспросил «бригадир». — Да не может такого быть!

— Да ты сам посмотри! Это он!

— Черт. Точно он. Что же происходит?

— Да ничего хорошего! Давай уносить ноги.

— Погоди. Вдруг просто план поменялся.

Серега осмотрелся по сторонам. Сзади на высокой скорости подкатил огромный черный джип. Мысли о том, что кто-то сейчас начнет вести с ним переговоры, испарились из головы Лазаря после секундного замешательства. Он схватил пистолет и крикнул водиле:

— Давай задний ход! Помнишь, там был поворот? Туда давай!

Бульдог попытался сделать так, как сказал «бригадир». Однако джип не позволил это осуществить. Он стал прижимать «шестерку» к обочине. Большого труда для огромного джипа это не составило. Он буквально выдавил «жигуль» на край промерзшей дороги. Боковые стекла опустились, оттуда открыли стрельбу. Лазарь и его напарник пригнулись, будто это могло как-то помочь. Не помогло. Одна из выпущенных пуль угодила Бульдогу в голову. Стреляли из пистолетов. Если бы огонь велся из автоматов, то стрелявшие враз изрешетили бы машину.

Понимая, что стрельба не прекратится, Лазарь сиганул через убитого напарника, выскочил наружу, открыл заднюю дверь, выдернул один за другим несколько ящиков, освобождая доступ к рюкзаку. Из джипа продолжали стрелять. Яблоки, закатки, рулоны рубероида защитили его от нового града пуль. Он видел, как разлетались щепки от ящиков, а банки лопались, освобождая свое содержимое. В нос ударил смешанный запах яблок и солений. Прямо как в старом овощном магазине. Серега рванул за шлейки рюкзака. Тот сразу же подался и спустя секунду уже был в руках у «бригадира».

Вариантов дальнейших действий у Лазаренко, по сути, было немного. Поэтому он выбрал самый очевидный. Под прикрытием обстреливаемого «жигуля» рванул вниз под откос и по снегу побежал в направлении близлежащего леска. Снежный покров мало напоминал беговую дорожку. Ноги то и дело утопали почти до колена. Но желание вырваться из западни и остаться живым оказалось гораздо сильнее, чем неудобство в виде сугробов. Из джипа успели выбежать какие-то парни. Используя «шестерку» в качестве прикрытия, они возобновили стрельбу. На этот раз стрельба была прицельной. Пытающийся скрыться в лес блондин казался неплохой мишенью. Особенно на фоне снега. Лазарь и сам это прекрасно понимал. Поэтому старался петлять и периодически отстреливался.

Добежав до леска, Серега услышал грохот железнодорожного состава. Стало ясно, что за небольшим лесным массивом находилась станция. Попасть туда и где-нибудь среди вагонов или построек скрыться от преследователей выглядело куда более реально, чем беготня по лесам и долам. А стрелявшие уже успели выбежать из-за «жигуля» и двинулись в погоню. Не выпуская рюкзак из рук, «бригадир» прибавил ходу. Но теперь, помимо снега, препятствием стали еще и деревья. Нужно было и быстро бежать, и мгновенно ориентироваться в массиве, чтобы не столкнуться с деревом. Впрочем, деревья одновременно и помогали убегающему, так как прикрывали блондина от преследователей. По крайней мере, последним стало очень трудно целиться и предугадывать, где в следующий момент появится их цель. Да и то, что Лазарь отстреливался, серьезно тормозило их действия.

Лесок закончился. Впереди в каком-то десятке метров находилась железнодорожная насыпь. Она была довольно высокой. И если добраться до нее, а затем побежать вниз, то можно было минут на пять исчезнуть из вида преследователей. Тем самым шансы спастись резко возрастали. Серега бросился туда и стал подниматься на насыпь. Казалось, что еще пара движений — и он окажется в невидимой для преследователей зоне. Однако едва ему удалось ступить на самый верх насыпи, как раздался очередной выстрел. «Бригадир» схватился за плечо. Хлестала кровь. Он сжал зубы, чтобы не закричать от боли и обиды. Ранившая его пуля вдобавок оборвала и шлейку рюкзака. Тот упал вниз и покатился к основанию насыпи. Лазарь хотел было податься за ним. Однако из-за плотного огня со стороны преследователей не рискнул это сделать. Скрылся за насыпью, посчитав, что жизнь дороже, чем миллион долларов. О других вероятных последствиях инцидента он в те секунды не думал. Главное, что до заветной станции было рукой подать.

Преследователи добежали до места, куда скатился рюкзак, и остановились. Один из них поднял и проверил содержимое. Чисто на глаз он определил сумму. Улыбка удовлетворенности мелькнула на его лице. Но только буквально на секунду.

— Так, быстро, за ним. Свидетель нам не нужен, — в приказном тоне объявил он остальным. Все дружно начали подниматься по насыпи, возобновляя преследование.

Лазарь времени зря не терял. Пока преследователи не могли его видеть, он успел добежать до станции. Пересек несколько путей. Пробежался вдоль формирующегося состава «товарняка». Выбрал один из вагонов в качестве убежища. Забрался вовнутрь и задвинул за собой дверь. Он отошел в дальний угол и затаился там.

Между тем преследователи поступили вполне разумно. Еще на насыпи им стало ясно, что блондин ранен. По пятнам крови на снегу определили. И дальнейший свой путь они строили, исходя из кровавых следов и отметин. Да, не везде кровь виднелась четко. Да, случались пробелы, когда крови вообще не было видно. Но все равно кровоточащая рана Лазаря привела бандитского вида парней сначала на станцию, а затем и к составу товарного поезда. Пара человек на всякий случай остались на платформе. А другие два начали шустрить возле вагонов «товарняка». Здесь следы крови полностью исчезли.

— Наверное, в каком-то из вагонов приховался, — заметил один из парней. — Сейчас делаем так. Ты стоишь с «пушкой» наготове, я дергаю дверь вагона. Если где-то что не так, сразу пуляй.

Так и стали делать. Подходили к вагону, один останавливался и направлял пистолет на дверь, а второй резко отодвигал ее. Поскольку никакой угрозы изнутри не исходило, они бегло осматривали «чрево» вагона и подавались к следующим. Там действия повторялись в таком же порядке. С нулевым результатом они исследовали пять вагонов. Настала очередь шестого. Едва дверь оказалась открытой, как изнутри вагона раздался выстрел. Пацан, стоявший наготове с пистолетом, попросту не успел отреагировать. Пуля угодила ему в шею. Его товарищ, не маяча в проеме, выставил в руку с пистолетом и принялся стрелять наобум. А вдруг повезет, и одна из пуль зацепит блондина. Однако Серега сразу заметил этот выпад и быстро отпрянул в непростреливаемую зону. Хотя от потери крови он успел ослабнуть.

Стрелявший выругался, так как закончились патроны. Он хотел было поднять пистолет убитого напарника. Но этой короткой заминкой воспользовался Лазарь, открыв ответную стрельбу. Преследователь согнулся, стараясь избежать пуль. Блондин чертыхнулся, сетуя на то, что запас патронов иссяк.

Преследователь, услышав это, без раздумий поднялся и быстро полез внутрь вагона. И вот тут Серегу ожидало невероятное открытие. Он впервые четко увидел того, кто гнался за ним со своими подельниками от самой трассы. Это был Витя-Бита — лучший кореш и брат его невесты. В замешательстве Лазарь подумал, что Витек ни при чем. Что тот просто вовремя подоспел на станцию, чтобы выручить друга. Однако в следующую секунду иллюзии исчезли. Бита набросился на Лазаря с кулаками. Лазарь не мог орудовать рукой, пробитой пулей. Ему-то и пистолет пришлось держать в левой руке. Дружбан, воспользовавшись замешательством, зарядил ему кулаком в челюсть. Серега от удара едва устоял на ногах, оказавшись прижатым к стене вагона. Нападавший не собирался сбавлять обороты и уж тем более не намеревался вести переговоры или что-то объяснять. Вся его энергия была устремлена лишь на одно — нейтрализовать перевозчика миллиона долларов. Последовало еще несколько ударов, прежде чем Лазаренко собрался с силами и духом.

— Что ж ты творишь, братан? — спросил он у Витька, пытаясь одной рукой блокировать его выпады.

— Просто прими все как есть, — прошипел тот в ответ и с новой силой навалился на Серегу.

Серега сжал зубы. Невероятным усилием воли, превозмогая адскую боль, он вскинул раненую руку и двинул Витьку в висок. Тот никак не ожидал такого поворота. По инерции попятился назад. Но не настолько далеко… Лазарь махнул левой рукой, в которой держал пистолет. Держал за ствол, а ручкой норовил ударить Витю по голове. Тот быстро среагировал и отстранил голову, как сумел. Пистолетная ручка прочертила ему по щеке, задев скулу. Образовалась бороздка, из которой проступила кровь. Бита зарычал от злости и прыгнул на раненого, снова пытаясь свалить его с ног. Серега, однако, резко присел и кинулся под ноги нападавшему. Тот потерял равновесие и упал, распластавшись на полу вагона. Лазарь не хотел терять больше ни секунды. Оказавшись возле Вити, он несколько раз ударил того локтем в грудь, после чего стал выталкивать из вагона. Витя сопротивлялся. Однако дверь была очень близка, а решительные действия Сереги не давали противнику опомниться. Единственное, что сумел сделать Бита, это схватить блондина за ногу и резко дернуть. Блондин рухнул на пол, но все равно продолжал выталкивать, но уже не руками, а ногами. Все происходило как бы на автомате. Инстинкт самосохранения вкупе с чувством справедливости задействовали скрытые резервы организма даже тогда, когда перед глазами Сереги начинали мерцать синие пятна, а обзор заволакивала мутная пелена. Как бы там ни было, потеря крови давала о себе знать. Раненый подспудно понимал, что вот-вот потеряет сознание. И чем ближе развязка боя, тем ожесточеннее он норовил избавиться от человека, который из лучшего друга внезапно превратился в кусок дерьма. И хотя Бита упирался, Лазарю все равно удалось его вытолкнуть наружу.

Оказавшись на снегу, Витя тут же пополз к трупу своего подельника. Хотел все-таки забрать пистолет и уже с его помощью окончательно решить вопрос с Серегой. Оставлять его в живых он не планировал. Завладев пистолетом, Бита повернулся к вагону. На это раз он не собирался стрелять вслепую. Намеревался забраться внутрь вагона и пустить пулю в лоб неугомонному Лазарю. Чтобы наверняка. Едва он сделал первый шаг, как вдруг по вагонам прошелся громкий металлический грохот. Сомнений не было — состав начал отходить, постепенно набирая скорость. Видя это, Бита рванул к вагону, норовя забраться прямо в него на ходу. Лазарь в который раз собрал силы и дернул двери, чтобы закрыть их. В какой-то степени ему это удалось. Двери подались в нужную сторону, ударяя собой пытавшегося вскарабкаться Витю. Тот не сумел удержаться и упал. Состав набирал скорость.

Витек был не в состоянии нагнать нужный ему вагон. В отчаянии он опустошил остаток обоймы, навскидку стреляя в направлении удаляющегося вагона, в котором находился Серега. Ни одна из выпущенных пуль не достигла желаемой цели. В гневе Бита метнул пистолет в сторону и выругался, проклиная Лазаря и его ангела-хранителя. Сам Лазарь не слышал тираду ругательств, ее смысл не уловил. Сознание неумолимо покидало его. Стук вагонных колес и мерное покачивание убаюкивали. Не сводя глаз с небольшого зазора, образованного не до конца закрытой дверью, он отключился.

* * *

Обессилевшего от потери крови Сергея Лазаренко обнаружили железнодорожные рабочие. Произошло это на станции Москва-Сортировочная. Туда прибыл состав товарного поезда, в одном из вагонов которого лежал без сознания молодой мужчина. Его правое плечо было заляпано кровью. В левой руке он даже в бессознательном состоянии держал пистолет. На рукоятке пистолета также были заметны следы крови. Железнодорожники не стали разбираться и размышлять, чья это кровь. Они просто-напросто связались с начальством. Доложили обстановку. А уже начальство с подачи рабочих вызвало милицейский наряд и «Скорую помощь».

Прибывшая на станцию милиция довольно быстро выяснила личность раненого. Портреты «бригадиров» местных организованных преступных группировок были хорошо известны правоохранительным органам. Лазаря под усиленной охраной вывезли в тюремную больницу и разместили в специальный бокс, который тщательно охранялся. Медицинский осмотр показал, что Лазаренко нуждался в срочном хирургическом вмешательстве. В тот же день была произведена успешная операция. Пару дней Сергею дали на то, чтобы оклематься. Затем он был переведен в больничный корпус «Матросской Тишины».

С самого начала делом «бригадира» занялась прокуратура. При этом подача обстоятельств случившегося выглядела по меньшей мере странно. Согласно прокурорской версии, Лазарь во время поездки повздорил с Бульдогом и смертельно ранил его. А тот перед смертью якобы успел прострелить Лазарю плечо. После этого, опять же по версии прокуратуры, Сергей попытался скрыться с места преступления, добежал до подмосковной станции, забрался в вагон товарного поезда, где и потерял сознание, держа в руках пистолет.

Лазаренко отрицал данную версию и требовал проведения следственного эксперимента вплоть до выезда на место трагедии. К тому же он ссылался на то, что «жигуль», на котором они с Бульдогом ехали, был изрешечен выстрелами. А об этом прокуратура ничего не говорила. Требование провести следственный эксперимент было отклонено без объяснения причин. В отношении «жигуля» было заявлено, что многочисленных пулевых отверстий в нем не обнаружили. Обвиняемый настаивал на проведении дополнительного осмотра машины. В этом ему также отказали, мотивируя тем, что автомобиль уже успели утилизировать. Сам Сергей рассказал все, как оно было на самом деле. Утаил лишь те моменты, которые противоречили бандитским понятиям: не сообщил о перевозимом рюкзачке с миллионом долларов и о личности нападавших. Ему не спешили верить. Если не считать женщину-следователя, которая напрямую занималась делом. Это была Татьяна Гребенникова.

Татьяна как-то сразу приняла сторону обвиняемого. Не то чтобы это было безоглядное доверие к его показаниям. Она заметила многочисленные нестыковки в деле. Следователь понимала, что Сергея планомерно топят, и пыталась восстановить справедливость. Вначале Лазарь отнесся к ней с большой настороженностью. Полагал, что она просто хитрит, преследуя какие-то свои цели. Но чем дальше, тем все больше и больше Татьяна становилась ему симпатичной. Особенно когда для него стало очевидным, что женщина не притворяется, а реально идет против навязываемой сверху версии дела. Симпатичной она стала для него не только как человек, но и как женщина. Красивая, умная, порядочная, скромная, честная — все это можно было по праву сказать о ней. А в ситуации, когда о недавней невесте ни слуху ни духу, Сергей начинал питать к Татьяне более глубокое чувство, нежели просто симпатию. В очень скором времени выяснилось, что это светлое чувство стало взаимным. Да, Сергей был бандитом. Но кто в ту пору из его ровесников не стремился к романтике! Гребенникова влюбилась в него такого, каким он был. Надеялась вытащить из передряги, чтобы затем он смог перечеркнуть свое прошлое и начать жизнь с чистого листа.

— Ну что нового, Танюша? — спрашивал Лазарь во время очередной встречи с ней.

— Сережа, все по-прежнему, — объясняла она в ответ. — Пытаюсь раздолбить все ту же стену. Требую от начальства то, чего оно не хочет делать. Они там сидят в полной уверенности, что расследование пора прекращать, а дело следует передать в суд. Но все равно я их закидываю требованиями дополнительных экспертиз. Стараюсь доказать целесообразность расширения круга свидетелей. Я пытаюсь ткнуть их носом в те неувязки, которыми полна официальная версия. Они слушают и морщат носы. Мол, что ты, цыпочка, дергаешься, когда есть установка засадить Лазаренко в тюрьму.

— Так, может, ты бы и не дергалась? А то ведь отыграются на тебе. Я не хочу, чтобы из-за меня у тебя были неприятности, — с заботливостью в голосе говорил Сергей.

— Перестань. Я знаю, что делаю. — Татьяна не собиралась отказываться от своих намерений. — Вот если бы ты дополнил свои показания, рассказал бы о том, куда вы тогда ехали, и так далее…

— Я считаю, что достаточно рассказал обо всем случившемся, — настаивал он, несколько напрягаясь при этом.

Их руки невольно сплетались. Дыхание у обоих становилось прерывистым. Казалось, что вот-вот произойдет то, что не должно произойти между ними в стенах «казенного дома». Потому что он преступник, а она следователь…

Гребенникову отстранили от дела… Однажды утром Лазаренко увидел вместо нее незнакомого мужчину в форме. Это был новый следователь. Он не только не искал противоречия в деле. Он сделал все возможное, чтобы на основе уже имеющихся в официальной версии «фактов» сварганить формулировку «отягчающие обстоятельства». Не случайно этого «следака» называли садистом. Причем называли как обвиняемые, так и многие из его коллег. Он довел дело до конца и на суде потребовал для Лазаренко двенадцать лет строгого режима. Его требование было удовлетворено. Лазаря «закрыли» именно на этот срок.

Витя-Бита, отчитываясь перед «старшим», убеждал, что милицейская версия событий близка к истине.

— Да у него план заранее был, — говорил он несостоявшемуся депутату. — Он и место не случайно выбрал. Возле станции. Чтобы следы замести и исчезнуть. Вальнул Бульдога. Только не рассчитал, что у того хватит сил пальнуть в ответ. Вот эта рана Лазаря и погубила.

— Ты хочешь сказать, что Лазарь скрысятничал? — с некоторой долей недоверия уточнял «старшой».

— Ну, конечно. Я об этом и базарю.

— Так где тогда «бабло»?

— Припрятать успел.

«Старшой» волей-неволей поверил в версию Вити-Биты. Все то время, пока велось следствие, он отправлял своих пацанов на поиски «припрятанного Лазарем бабла». Но ни в леске, ни по дороге на станцию, ни на самой станции, ни еще черт знает где денег найти не удалось. Оставалось ожидать суда и отправки Лазаря в колонию. Уж там-то возможностей достать его было немало. На зоне за «крысятничество» Сереге не сносить головы. Заслать «маляву» кому следует, и «крысу» уберут в два счета. Однако буквально за пару дней до суда случилось то, что случалось тогда со многими главарями организованных преступных группировок. «Старшой», намеревавшийся за исчезнувший «лимон баксов» стать депутатом Госдумы, внезапно сделался мертвецом. Претендента на депутатство вместе с ближайшими соратниками взорвали неизвестные в его собственном «Порше». Перенимать «бразды правления» было некому. Руководимую им преступную группировку пытались подмять под себя конкуренты. Получилось это лишь частично. По сути, группировка очень быстро распалась. Пацаны разбежались кто куда. О том, что один из прежних «бригадиров», возможно, «скрысятничал» в отношении к «старшому», забылось. Во-первых, мало кто слышал об этой версии с Лазарем. Во-вторых, даже тем, кто что-то знал или вполуха слышал, было просто недосуг лезть в это дело. Гибель «старшого» и без того проблем подкинула. Вот с ними-то и разбирались.

Отошел от дел и Витя-Бита. В очень скором времени после того как «тачка» со «старшим» взлетела на воздух, Витек и его ближайшие друзья выехали за границу. Там и отсиживались несколько лет. Когда же все утряслось, он вернулся обратно в Россию. О возобновлении преступной деятельности в новых условиях не было и речи. Бандитский «бригадир» середины 90-х превратился в крупного преуспевающего бизнесмена. Та же метаморфоза случилась и с его друзьями. Свое прошлое Виктор Битов старался не афишировать. Ну а поводов для того, чтобы кто-то вдруг стал ворошить прошлое или копаться в его грязном белье, он старался не давать.

Алена Битова, которая должна была выйти замуж за Сергея Лазаренко, не пришла в свое время даже на суд. Все клятвы любви в один момент оказались пустым звуком. Она не пыталась ни увидеться с Серегой, ни написать ему на «зону» хотя бы пару строчек. Алена просто вычеркнула его из своей жизни. Вычеркнула, будто его там никогда и не было. А далее ее, как и брата, закружили совсем другие заботы и проблемы. Прятаться за границей, правда, не пришлось. Оставаясь в России, Алена вышла замуж за бизнесмена армянского происхождения. Этот брак казался ей вполне удачным и счастливым. Ну а с точки зрения Виктора имелась в этом браке и целесообразность — польза для бизнеса.

Сергей Лазаренко отсидел все двенадцать лет «строгача» от звонка до звонка. Он не попал ни под одну из амнистий. Хотя казалось, что все поводы для этого имелись. Серега держался, вынашивая все это время планы мести. Мести тем, «благодаря» кому он оказался за решеткой. Мысли об этом не давали ему сломаться. Впрочем, жажда мести не была для него единственным мотивом, заставлявшим его держаться. Забытый всеми на свете, Лазарь получал письма только от одного-единственного человека. Этим человеком была Татьяна Гребенникова. Вот уж если кто и не забывал о его существовании, так это именно она. Постоянно давала о себе знать, и не только через письма. Регулярно, насколько позволял режим «зоны», ездила к Сереге на «свиданки». То самое чувство, которое возникло между ними еще во время следствия, никуда не исчезло. Наоборот, с каждым месяцем и годом оно лишь усиливалось. Иногда чувство улетучивается после первых же трудностей. Кто-то не выдерживает испытание вынужденным нахождением на расстоянии. Кому-то трудно выдержать испытание временем. Сергея и Татьяну эти испытания лишь закалили. Сделали их чувство невероятно крепким…

* * *

Когда ты на свободе, то не воспринимаешь происходящие вокруг тебя изменения. Что-то приходит. Что-то уходит. Ты просто живешь со своими радостями и заботами. Изменения происходят постепенно. Декорации окружающей действительности не меняются в одночасье. Не бывает так, что однажды утром ты просыпаешься, а мир вдруг стал полностью неузнаваем. Нет, безусловно, можно возразить и вспомнить какой-нибудь глобальный катаклизм или там инопланетное вторжение. Однако, по сути, каждый живущий на свободе человек обитает в постоянно изменяющемся мире. Его не станет шокировать новая модель заморского телефона с кучей функций или пристрастие жителей средней полосы России к изыскам японской традиционной кухни. Для него это просто жизнь.

Но что можно сказать о человеке, который волею судьбы оказался на долгое время в изоляции? В условиях, когда изо дня в день ты находишься в одних и тех же стенах. Когда видишь (если видишь вообще!) один и тот же кусочек неба над головой. Когда об изменениях в мире знаешь лишь понаслышке и с трудом представляешь, как оно там, в действительности, за линией охраны. Да, Лазаренко многое узнавал из рассказов Гребенниковой, новых сидельцев и реплик «вертухаев». Однако цельного представления о жизни на свободе у него не было. Поэтому в первое время после освобождения Серега пребывал если не в шоке, то в состоянии, близком к тому. Вокруг все стало совсем другим, не таким, каким было в 90-е. От мелочей до вещей серьезных. К примеру, пейджеры. В то время, когда Серега был «бригадиром» организованной преступной группировки, пейджеры считались едва ли не роскошью и признаком определенного достатка. Теперь же с большим для себя удивлением он отметил наличие у многих, даже у детей, мобильных телефонов. Смотрелось это по меньшей мере непривычно. Но это был всего лишь один из элементов технической стороны прогресса. А большие перемены случились и в других сферах. Все эти «терки», «наезды», «стрелки», которые были актуальными во времена «бригадирства» Лазаря, ныне ушли в прошлое. Причем безвозвратно. Ушли, став неотъемлемыми атрибутами воспоминаний и городских легенд под смачным ярлыком «лихие 90-е». Лазаренко, листая газеты или смотря телевизор, видел много знакомых по той ушедшей эпохе лиц. Кем они были тогда? Да теми же «бригадирами» или «старшими» в разных группировках. Кем они стали нынче? Люди большого бизнеса. Возможно, не всеми уважаемые, но… Сергей догадывался, откуда у тех взялись стартовые «бабки» для начала серьезного бизнеса.

«Откинувшись с зоны», Лазарь вернулся в Москву. Вернулся тихо, полагая, что излишняя спешка может навредить его планам мести. «Месть — это блюдо, которое подают холодным», — любил повторять он. Нужно было обжиться, осмотреться, притереться. В конце концов, следовало просто привыкнуть к реалиям новой жизни…

В Москве Серега сумел отыскать кое-что из своих старых сбережений. Не зря все-таки откладывал доллары в тайник. Конечно, за двенадцать лет с тайником могло произойти все что угодно. Однако бог миловал — деньги по-прежнему находились в том самом месте, где их когда-то оставил «бригадир». Сумма не была баснословной, но и совсем маленькой ее назвать нельзя. Лазарь снял квартиру на окраине. Обзавелся мобильным телефоном. Купил скромную машину. Наступало время начинать отслеживать всех тех, кто его предал. Кое-что о том же Вите-Бите он уже знал. Однако этого явно недостаточно. Необходимо знать гораздо больше. Со многими деталями и подробностями теперешней жизни Биты, Монгола и всех остальных, кто был втянут в тот предательский заговор против Лазаренко. Сделать это за короткое время, да к тому же еще и в одиночку, было непросто. Впрочем, Сергей не сомневался, что посильную помощь ему окажет Татьяна. С возлюбленной еще предстояло встретиться…