История моего моря

Кирилл Борисович Килунин, 2021

Ты слышишь море, оно шумит, там, за стеной, или в твоей голове. Ты думаешь, что твоя жизнь – это вечное возвращение к этой волнующейся воде. Ты чувствуешь вкус соли на губах и, зажмурившись, видишь аквамариновую глубину, пронзенную солнечным лучом. Тогда ты такой же, как я, и внутри тебя плещется собственное море или, возможно, целый океан…. Это – история моего моря.Содержит нецензурную брань.Обложка сгенерирована самостоятельно с помощью нейросети Сбер Кандинский. Использование картинки разрешается правилами этой нейросети.

4. Ветра. Контора

Девяностые и нулевые, это была эпоха сильных ветров, и главным в эту ветреную эпоху было уцепиться за что-то для тебя очень важное и держаться. И я держался, из последних сил. Наверное, потому что верил в разные светлые глупости: любовь, правду, дружбу, отвагу и бескорыстное служение великому делу, хотя толком не понимал суть этих вещей.

* * *

2001-вый, в ветреных нулевых был последним годом, когда мне пришлось увидеть настоящих бандитов в их естественной среде обитания, снимавших дань с очередного ларька. Когда-то эти самые ларьки были раскиданы по всему нашему району и городу. Они располагались целыми островами по три — четыре, и в одиночку, склепанные из ржавого железа, похожие на большие сейфы с амбразурами окон. В них торговали паленой польской водкой и спиртом Рояль, сигаретами из тех же Палестин, жвачкой, лимонадом, презервативами, колбасой, и всем, что, угодно, от нижнего кружевного белья, и до турецких дубленок.

Бандиты были приземистыми, с лицами испещренными угрями и шрамами, с большими черными пистолетами, засунутыми под резинку спортивных штанов, как они у них не выпадали… во время ходьбы. Все как в дурацком кино — бандиты в солнечных зеркальных очках и с совершенно квадратными плечами и физиономиями.

Они ржали как кони и громко матерились, я заскочил в подошедший трамвай и умчался в сторону 1905 года, кажется, срочно нужно было купить пару кг картошки на местном Колхозном рынке.

В другой раз, проходя по улице Дружбы, в каких-то дворах, я обуреваемый юношеским оптимизмом и пофигизмом, решил сократить свой жизненный путь или срезать его — пересекая линию отчуждения — глубину между заброшенками и пустырями. Там они и стояли — друг против друга, несколько черных машин и еще люди характерной наружности в кожаных куртках, бритые наголо с пистолетами и автоматами в руках. Я здорово испугался и приобрел от этого излишне деловой вид, стараясь не прибавить и не убавить свой шаг, глядя под собственные ноги, я поспешил ретироваться. Думая о том, что если чихну, запнусь или издам еще какой ни — будь — неприличный звук, то, возможно начнется стрельба.

На следующий — 2002 год все бандиты уже куда — то резко исчезли. Наверное как и везде — самых отмороженных перестреляли, и они заняли свое место на Северном кладбище — в Аллеях братвы. Кого-то, закрыли лет на десять или двадцать. А самые продвинутые, и не глупые, стали нашими депутатами, как мистер Т — бывший спортсмен дзюдоист, занимающий и сейчас один из высших постов государства в далекой северной провинции, еще далече чем мы. Думаю, если бы не его темное прошлое, он мог бы вполне оказаться нашим очередным президентом, тем более очередность эта так давно не менялась.

* * *

В лихие 90-е и в начале 2000-х меня пару раз пытались ограбить, раз зарезать и несколько раз втянуть в какую — то очередную аферу, грозившую потерей всего, что имею, или длительным сроком заключения.

А Ленка Гулена, говорила, что бандитов не бывает, их выдумали вы журналисты (обращаясь ко мне), чтобы заработать бабла. Я возмущался, во-первых, от того, что видел эти самые мифы вблизи, а во — вторых, что журналист в нашем болоте может заработать только мозоли на ногах и цирроз печени. Я давно уже бросил это глупое занятие, особенно после того как Маша привела меня в Контору.

* * *

Контора, это было прибежище потерянных душ. Неприметный подвал с выходом или входом на пустыре возле 9 — той детской больницы. На этом пустыре мы иногда жарили шашлык, и пили коньяк в тиши больших старых деревьев и непролазных кустов шиповника.

Чем мы занимались?

Делали работы на заказ, писали все от эссе до выпускных и дипломов, решали задачи, чертили чертежи. Естественно это было подполье.

Сначала, я просто диктовал Маше тексты из очередного учебника, а она клепала из них реферат, а затем сам втянулся, и начал зарабатывать деньги.

Конечно, мы были бандой.

Могучий полноватый Степан, напоминающий кого-то из сильно сдавших битлов, вечно с засаленной и нестриженной шевелюрой волос, в круглых очках, грозный и мудрый. Он был самым опытным из нас, поэтому делал работы по праву, к нему часто приходили милиционеры и ФСБшники, а еще из службы УФСИН.

Ленка — Гулена, вторая встретившаяся мне за целую жизнь настоящая нимфоманка, шатенка с носом горбинкой, невнятной внешности, но с сумасшедшим обаянием дикой кошки. Она постоянно крутила романы и разные аферы, поэтому единственная из нас еще тогда сама купила машину, квартиру, периодически устраивалась на новую хорошую работу, но всегда возвращалась в наше подполье.

Рыжая Лера — фигуристая девчина, принимавшая заказы и строившая всех нас по необходимости. У нее была мама бухгалтер, нерусский любовник, брат страдавший аутизмом и без вести пропавший отец. Она была очень хорошим человеком, заменяла многим из нас, наверное, маму.

Худой и длинный Виталик, он все время жил в нашем подвале, охраняя компьютеры и другое имущество, кажется, скрывался от армии. Он был вечно всем должен, но занимал понемногу от этого его и прощали и не били. По ночам он иногда подрабатывал частным извозом на своей разваливающейся копейке, один раз его пытались задушить пара наркош, закинув на шею удавку, но он был юркий и, выскользнув — убежал.

Еще было много ребят, они постоянно приходили и уходили, я не помню всех лиц.

В подвале, мы часто работали по ночам, днем работать не давала учеба. Виталик распугивал многочисленное мышиное семейство, проживающее, где — то за стеной, и навещающее нас в самый неподходящий момент, заявляя о себе пронзительным писком, ставил чай с сушками и приглашал посмотреть очередную пиратскую копию голливудского фильма, скачанную им из Всемирной сети. Без нас он по ночам, когда не шоферил, смотрел лишь одну порнуху.

В общем, мы не скучали, отмечали вместе все праздники и Дни рождения, Степан и Ленка выступали в качестве главных спонсоров сих мероприятий, реже им являлся хозяин конторы — начинающий бизнесмен лет 30-ти — Витька, еще торговавший лесом и б/ушными принтерами.

* * *

Работая вместе с Машей в Конторе, мы практически разбогатели, конечно, в понимании вечно нищих студентов. Однако: купили мне пейджер, его подарила Маша на День варенья, Маше накупили новых нарядов, приобрели складной обеденный стол, старый новый телевизор и еще оклеили холодильник модной импортной пленкой в цвета натурального дерева, хотя я настаивал только на желтом — солнечном цвете.

Но, ничего не изменилось…

— Устрой свою жизнь! — кричала Маша.

— Я пытаюсь жонглировать, — вздыхал я. — Но эти чертовы апельсины постоянно валятся из рук.

* * *

Иногда вспоминая все это, я просыпаюсь и долго не могу заснуть. Лежу, думаю, вспоминаю.

Иногда, проснувшись, я опускаю свою ладошку вниз, чтобы ощутить тепло моего невидимого пса, любимой собаки. Ее уже давно нет, но иногда, я встречаю ее в своих снах.