Хочу тебя проучить

Кира Фарди, 2023

Он – мажор, который привык получать все, что ему хочется. И теперь в игрушки он решил заполучить меня. Но я не собираюсь становиться его очередной куклой! – Матрёшка, не зли меня, – он так близко, что волосы на руках стоят дыбом. Испуганно оглядываюсь. В ресторане пусто. – Не приближайся ко мне! – взвизгиваю не своим голосом. – Господин… – Не приближайся ко мне! – Господин… – он наклоняется, взгляд хищника парализует, сводит с ума. – Я научу тебя послушанию, крошка. Повторяй! И я повторяю, стиснув зубы: – Вам эспрессо или латте? Господин…

Глава 9

Эта безумная смена наконец-то заканчивается. В ней всего было слишком много: сволочной клиент, оказавшийся наследником империи, перепалки с Натальей, увольнение и новое возвращение к работе.

Какое счастье, что мне девятнадцать лет и ещё полно сил, чтобы выдержать все испытания. Но судьбе, видимо, и этих было мало, она приготовила мне новый сюрприз.

В раздевалке несколько минут сижу, закрыв глаза, и прихожу в себя. Нельзя возвращаться домой с помятым лицом и поникшей головой. Мама чувствует мое настроение с порога. Одна надежда на позднее время. Надеюсь, она уже поужинала и спит.

Когда я занята, за мамой приглядывает соседка. Она заходит в гости словно невзначай, приносит угощение, разогревает маме еду. Я расплачиваюсь с ней по-своему: иногда деньгами, иногда продуктами, но чаще помогаю вести группы в соцсетях. Тетя Нина — профессиональная швея. Она работает над заказами, а я продвигаю ее бренд в массы. Вот в таком симбиозе и выживаем уже год.

Другие девушки тоже молчат, даже Наташка притихла. Это и понятно: смена выдалась трудной, как всегда, в выходные дни. Хорошо, что ресторанный автобус развозит нас по домам.

Входит Надя с пакетами в руках.

— Девочки, возьмите продукты.

Это ещё один бонус ресторана, кроме чаевых, которых я сегодня не заработала совсем. Не востребованные клиентами заказы складываются в контейнеры и отдаются сотрудникам. Никто не спорит и не ищет лучшие блюда, мы рады и тому, что достанется.

Разбираем пакеты и тащимся к выходу, едва передвигая ноги.

Завтра у меня выходной, наконец-то высплюсь и займусь домашними делами. А ещё у меня наполеоновские планы: мечтаю в следующем году поступить в вуз, пусть не в такой престижный, как планировала, но все же. Результаты ЕГЭ ещё действительны, надеюсь, суммы баллов хватит, чтобы попасть на бюджет. Завтра планирую подать документы на курсы при университете, потому что у вуза есть свои внутренние экзамены.

Только выхожу на крыльцо черного хода, как кто-то хватает меня за руку и тянет в сторону. От неожиданности реагирую как девчонка: вскрикиваю, испуганно оглядываюсь и столбенею…

Сзади стоит мажор и ухмыляется кривым ртом. Он очень высокий, выше меня почти на голову. И сильный. Нависает мощной стеной, закрывает личное пространство так, что не остаётся чистого воздуха, нечем наполнить легкие.

Зато в нос бьет запах алкоголя, смешанный с ароматом парфюма. Резкий, раздражающий, вызывающий головокружение, тошноту и… какое-то непонятное волнение. Я впервые оказываюсь так близко к взрослому мужчине, и эта близость тревожит не на шутку.

— И куда куколка собралась? — без предисловия спрашивает он и крутит на пальце ключи от машины.

— Простите, это вы мне говорите? — с тоской смотрю на близкий автобус, освещённый огнями, и коллег, уже забравшихся в салон.

— Ну да. Поехали?

— К-куда?

— Ко мне.

Жаром опаляет щеки и уши. От такой наглости перехватывает дыхание. Толкаю его что есть силы в твёрдую грудь, но он ловко перехватывает запястья и прижимает руки к стене. Каменная крошка больно впивается в кожу.

— Господин, вы пьяны. Вам вызвать такси? — стараюсь быть предельно вежливой.

— Не хочешь ко мне, давай в отель. Развлечемся, покувыркаемся. Джакузи, шампусик, лабух (скрипач — сленг) наяривает на скрипке…, и мы такие… в до мажоре…

О Боже! О чем он говорит!

— Да, пошёл ты…, — уже не сдерживаю отвращения.

— А ты борзая! — верхняя губа мажора дергается, обнажая белые зубы.

— Если не отпустишь, закричу!

— Попробуй! — короткий смешок почему-то кажется угрозой.

Набираю в легкие воздуха:

— Надя! Помо…

Договорить не удаётся. Мажор вдруг наклоняется и захватывает мой рот губами. От неожиданности реагирую не сразу. Мгновенно отключаются мозги, поэтому инстинкт самосохранения срабатывает быстрее, чем разум. Я сгибаю ногу в колене и резко дергаю вверх.

— Ах, ты… змея!

Мерзавец отталкивает меня, и я несусь к автобусу. Будь, что будет! Но терпеть приставания пьяного мужика не намерена. Яростно вытираю рот. И какой идиот придумал, что поцелуй сладкий? Нет, он противный и слюнявый. А ещё мерзкий язык лезет внутрь, и такое чувство, словно тебя хотят проглотить.

Уже влетая в автобус, слышу голос блондинки.

— Котик, ты почему оставил меня одну? — капризно хнычет она.

Плюхаюсь на сиденье и пытаюсь остановить дрожь от только что пережитого ужаса. Рядом тут же оказывается Надежда.

— Степаныч, чего стоим, кого ждём? Все на месте, — тормошит она водителя. — Трогай! Быстро.

— Молчать, женщина! — шутливо отвечает тот. — Без твоих команд справлюсь!

— Что делать теперь? Что мне делать? — тихо повторяю я, а в голосе дрожат непролитые слёзы.

— О Боже! Что опять случилось?

— Этот зажал меня и полез целоваться?

— Кошмар! А ты?

— Двинула ему?

— Куда? — серые глаза Нади становятся похожи на круглые пуговицы.

— Туда… вниз…

— По яйцам?

— Н-наверное. Не знаю. Он вскрикнул.

— Согнулся пополам? Схватился за пах?

— Да, не знаю я! Не видела, — оглядываюсь: мажор тащит подружку к стоянке машин. Идёт ровно, не хромает. — Вроде бы жив…

— Да, девка! Нажила ты себе врага!

— Я не хотела. Само вышло, — хватаюсь за голову. — Он же меня уволит! Как жить дальше?

— Погоди, может, ещё отстанет. Ты не в его вкусе.

— Правда? — от облегчения вырывается нервный смешок.

— Скоро сама увидишь. Все его подружки на одно лицо. Он их пластиковыми куклами называет. А ещё Барби и матрёшками.

— Почему?

— Брови, носы, скулы, губы у всех девиц на один манер сделаны.

— Деньги есть, вот и совершенствуются, — пожимаю я плечами: как далеки проблемы этих девиц от меня!

— У Алекса нет иллюзий на этот счёт, развлекается, как может. Это в основном дочки политиков, богачей, актрисы и теледивы. И сегодня Алекс был с известной блогершей и светской дивой. Постоянно ее искусственное личико мелькает в сми.

— Да? То-то я смотрю, что она кажется знакомой.

— Ты у нас другая. Темненькая, титечки с дулю…

— Неправда, второй размер, — обижаюсь я.

— Да ты что? Дай пощупать! — Надя хватает меня за грудь, едва успеваю вывернуться. — Правда. Ловко ты их прячешь.

— Чтобы не лезли пьяные клиенты.

— И то верно! Хотя… может, и зря. Завела бы себе папика и одним махом все проблемы решила. Вон, как Натаха… то с одним в номерах скроется, то с другим…

— Не так воспитана.

— Т-ю-ю-ю… кто сейчас на это воспитание смотрит?

Надежда права, но пока не могу себя пересилить. Кажется, как впряглась в телегу проблем, так и волоку воз на себе. Вот поступлю в универ, тогда и посмотрим. А пока… пусть остаётся так, как есть.

— Короче, будем верить, что все обойдётся.

Но говорит Надя так неуверенно, что я понимаю: не обойдётся. Я теперь мишень для мажора, очередная игрушка, кукла, и только в его власти казнить меня или миловать.

От этих мыслей тянет в сон, даже не замечаю, как оказываюсь возле родного дома. Наша сталинская пятиэтажка спит, в редких окнах горит свет. Нахожу взглядом свою квартиру на третьем этаже — темно. От облегчения становится легче на душе. Главное, с мамой все в порядке, остальное перемелется — мука будет, как говорил когда-то папка.

Папка… сердце сжимается от боли, а на глаза наворачиваются слёзы. Смахиваю их испуганно рукавом и открываю дверь, стараясь не греметь ключами.

Прислушиваюсь — тихо. Мама уже спит. Кил выбегает из комнаты, стуча коготками по паркету, и рычит. Так, на всякий случай. А вдруг чужак в дом ломится?

Он крутится у меня между ног, не давая закрыть дверь, я улыбаюсь, и все неприятности дня остаются в стороне. Присаживаюсь прямо на пороге и ласкаю Кила по голове.

— Тихо-тихо, — он довольно тянет ко мне мордочку, шершавый язык так и норовит лизнуть в нос, но с меня на сегодня поцелуев достаточно. — Как вы тут? Все хорошо?

— Тяф, — отвечает Кил.

И вдруг ушки тойчика напрягаются, он наклоняет голову, словно прислушиваясь к звукам. Я тоже настораживаюсь, но в подъезде тихо, только с верхнего этажа доносятся слабые звуки музыки. Встаю, чтобы закрыть дверь, и тут Кил заходится неистовым лаем и проскальзывает между ног к лестнице…

— А-а-а, — эхом отдаётся от стен чей-то крик.

Я срываюсь с места…