Возвращение

Кира Измайлова, 2012

Все хуже и хуже обстоят дела с раскрываемостью преступлений в Арастенском королевстве. Катастрофически не хватает судебных магов! В такой ситуации Флоссия Наррен, потомственный судебный маг, просто не может остаться в стороне. Десять лет назад она была вынуждена покинуть Арастен. Ведь тогда речь шла о безопасности близких людей. Но теперь не время думать о личных проблемах – нужно выполнять долг! И Флоссия с головой погружается в раскрытие множества запутанных преступлений, еще не зная, что ей предстоит встретиться с грозным противником, отыскать потерянную любовь и наконец избавить королевство от безумного злодея, который… Впрочем, это пока секрет!

Глава 7

Маски

Дорогу в самом деле замело, и преизрядно. Лошади утопали в рыхлом снегу мало не по брюхо, и думать нечего было двигаться с приличной скоростью. Такими темпами мы бы добрались до имения Ильзор еще не скоро!

— Лауринь, прикажите своим людям двигаться в ряд по двое, только поближе к тем, кто впереди, — попросила я, подъехав поближе.

— Вы что-то задумали? — покосился он на меня.

— Пустячок, — хмыкнула я, не выпуская трубки из зубов.

Да, придется мне немного потрудиться, если я не хочу остаться не только без завтрака, но и без обеда. Конечно, я привыкла пускать в ход магию только в самых крайних случаях, когда без этого не обойтись, но… Нужно было торопиться, а если уж это не именно такой случай, тогда я и не знаю, что назвать крайним!

Лауринь передал команду, наш отряд растянулся по дороге. Лошади двигались плотно — задние едва ли не касались мордами крупов передних. Сойдет, пожалуй… Главное, чтобы не начали нервничать.

Отличный прием — «воздушная дорожка». Тонкая прослойка над ненадежным местом вроде болота или того же рыхлого глубокого снега — и вы можете преспокойно разгуливать там, сколько заблагорассудится. Помнится, один ловкий конокрад использовал этот прием, чтобы вывести лошадей из конюшни, не оставив следов… и, кстати, те лошади вроде бы не ударились в панику, хотя магию они чувствуют преотлично и очень не любят. Что ж, будем надеяться, мне повезет…

Моя кобыла зафыркала и встала как вкопанная, прижав уши. То, что появилось перед ней, ей вовсе не нравилось, и идти дальше она не желала. Вот дрянная скотина! Я хлестнула кобылу перчаткой по крупу, она снова заартачилась, попятилась даже, но в итоге мне все-таки удалось заставить строптивую животину вступить на «воздушную дорожку». Почувствовав под копытами твердую поверхность вместо ненадежного снега, кобыла вроде бы даже приободрилась, перестала нервно хлестать хвостом и прижимать уши, сделала несколько шагов вперед. Ничего, привыкнет еще…

Гвардейцы наблюдали за моей борьбой с непослушной лошадью не без любопытства. Их кони немного нервничали, но беситься ни один не начал, и на том спасибо!

— Что встали? — поинтересовалась я, убедившись, что «дорожка» работает хорошо, а особых усилий по ее поддержанию не требуется. — Вам нужно особое приглашение, господа?

Первым двинулся Лауринь, за ним — верный ординарец. Остальные потянулись следом, не забывая держать строй. Две или три лошади заартачились было, но их живо усмирили: строевые кони, чарремы в большинстве своем, могли похвастаться отменной выучкой и послушанием, не то что моя беспородная кобыла.

— Вот что вы имели в виду… — Лауринь снова ехал со мной бок о бок. Его жеребец, казалось, удивлялся тому, что рысит не по колено в снегу, а как бы над ним, во всяком случае, ушами он прядал очень забавно. — Насколько мне помнится, раньше вы не пускали магию в ход направо и налево.

— Просто случая не выпадало, — пожала я плечами. «Дорожка» простиралась на три шага перед нами и заканчивалась сразу за последними в строю. Некоторое внимание ей уделять было все же необходимо, чтобы весь отряд внезапно не обрушился на грешную землю. Людям-то ничего, а вот лошади могут ноги повредить. — И потом, мы ведь заняты расследованием, и у нас каждая минута на счету, не так ли?

— Именно, — сухо ответил капитан, а я, чтобы сменить тему, поинтересовалась:

— Лауринь, скажите, вы вполне доверяете своему ординарцу, как там его?..

— Почему вы спрашиваете? — насторожился он.

— Потому, что этот, вне всякого сомнения, достойный юноша постоянно крутится рядом с вами, — ответила я, дымя трубкой. — Оно бы и ничего, но мы вот с вами давеча обсуждали крайне интересные вопросы… Я, положим, прикрыла нас от посторонних ушей с помощью кое-какого приема, но не думаю, чтобы те, с кем вы встречаетесь по делам службы, поголовно были магами.

— Понимаю вас… — Лауринь, нахмурившись, смотрел на снег. — С одной стороны, у меня нет повода сомневаться в Зибо, он служит истово, вы сами видите. С другой…

— С другой — его можно и напугать, и подкупить, и небо знает, что еще, — закончила я. — Это ведь не вы, не то воспитание. Вам он, конечно, благодарен и предан, только насколько далеко простирается эта преданность, Лауринь?

— Вы умеете сеять сомнение в людях, — медленно выговорил он, искоса взглянув на меня. — Но вы правы. Зибо служит у меня совсем недавно, и ни на какие по-настоящему серьезные задания я его с собой не брал, слишком неопытен. Он всегда очень живо интересуется происходящим, но это обычное мальчишеское любопытство, я сам таким был.

— Вот только этим любопытством может кто-то воспользоваться, — хмыкнула я. — Мало ли желающих выведать секреты охранного отделения?

— Я не посвящал Зибо ни в какие тайны, — ответил Лауринь. — Из тех же соображений, которые вы озвучили только что. Конечно, его проверяли перед тем, как взять на службу, но… Это все-таки не офицерский состав, низшая ступень. К таким приглядываются далеко не так пристально, как… к людям вроде меня, — закончил он, усмехнувшись.

— Вот именно, — сказала я. — Вы сами все прекрасно понимаете, Лауринь. Но вы все же слишком доверяете людям! И как только вам удалось сделать этакую карьеру?

— Не иначе как вашими молитвами, — усмехнулся он.

— Вот уж нет! — решительно отвергла я это предположение. — Признаться, мне было вовсе не до вас.

Конечно, Лауриня я на протяжении этих лет вспоминала, и не раз (такое забудешь!), но обычно недобрым словом.

— Я помню, вы никому не доверяли, — сказал Лауринь негромко. — Разве что вашему уважаемому дедушке… Да, невежливо с моей стороны было не поинтересоваться, как поживает господин Нарен?

— Превосходно, — ответила я. Если я и солгала, то лишь самую малость. — Ни в чем себе не отказывает, гоняет прислугу в хвост и в гриву, командует всеми, по обыкновению, а вечерами распивает кружку-другую хорошего пива в компании князя и его приближенных и делится воспоминаниями. — Я выдохнула дым. Утро выдалось морозным и ясным, снег сверкал под солнцем так, что глазам делалось больно. — Но вы увели меня от темы нашей беседы, Лауринь. Вы правы, я никому не доверяю, кроме разве что деда. Но вам я доверяла больше, чем всем остальным. Ну, за исключением еще Его Величества, хотя…

— Польщен, — усмехнулся Лауринь. — Вы поставили меня на одну доску с Его Величеством.

— Выше, — улыбнулась я в ответ. — Его Величество, подозреваю, без колебаний бы мною пожертвовал, потребуй того интересы страны. А вы — тогда — вряд ли.

Лауринь сделал вид, что не заметил моего нарочитого уточнения, не стал уверять меня в том, что я и теперь могу ему доверять целиком и полностью. И на том спасибо!

— Этого вашего урока я так и не сумел усвоить, — сказал он серьезно. — Я все же склонен верить людям.

— Подозреваемым в том числе? — приподняла я бровь.

— Это другое, — ответил Лауринь. — Это служба.

— А если придется подозревать кого-то из тех, кому вы… хм… доверяете во внеслужебное время?

— А вы полагаете, мне не приходилось этого делать? — Лауринь взглянул на меня в упор. Позади горестно сопел Зибо, отчаявшись расслышать хоть что-то из нашего разговора.

— Даже так… И чем кончилось дело?

— Вина того человека не подтвердилась, — коротко ответил Лауринь, отвернувшись. Я видела, что разговор ему неприятен.

— Но?..

— Что? — Лауринь посмотрел на меня с недоумением.

— Вы так произнесли эту фразу, будто подразумевали какое-то «но», — заметила я.

— Вы снова правы, — невесело усмехнулся Лауринь. — Я больше не мог общаться с ним так же, как до… обвинения. Знаете, Флоссия, вы снова оказываетесь правы. Намного проще не верить вообще никому. Тогда, если человек совершит невозможное и завоюет ваше доверие, вы сможете быть в нем уверены…

— Вы думаете, это так просто — никому не верить? — поинтересовалась я, и Лауринь умолк.

Забавно. Прежде нам с ним не доводилось вести столь долгие беседы на отвлеченные темы, говорили все больше о делах насущных. На прочее не хватало времени… Но я уже тогда заметила, что Лауринь далеко не глуп, а теперь лишний раз в этом убедилась. Любопытно бы знать, что происходило с ним все эти годы! Досужий интерес мне мало свойственен, но это был особый случай — хотелось узнать, как же из наивного донельзя лейтенанта получился этот суровый немногословный капитан…

Беседа дальше не клеилась, ехали молча.

Благодаря моей «дорожке» двигались мы намного быстрее, чем можно было рассчитывать, и до поместья Ильзор добрались, как по торному тракту, что следовало почитать за большую удачу: погода снова начала портиться, а путешествовать во время метели мне вовсе не нравилось…

Поместье встретило нас гробовой тишиной и траурным убранством. «Быстро же вдова распорядилась!» — подумала я, оглядывая обширный холл. Судя по всему, нейр Ильзор избрал своей покровительницей Тох-Авеску, многоликую богиню, благосклонную к торговцам, политикам и актерам, словом, тем, кто по роду занятий вынужден менять маски не то что ежедневно, а и ежечасно. (Впрочем, также эта ветреная богиня дарила своим вниманием всевозможных мошенников и надувал, но на то она и богиня, чтобы не делать различий между людьми, кем бы они ни были.)

Я сделала это заключение по одному простому факту: холл убран был белым, а этот цвет мало в какой религии является цветом траура. Насколько я помнила, в белое одевались, скорбя, приверженцы этой самой Тох-Авески да еще двух или трех божеств, веру в которых занесли в Арастен с далекого востока. Но вряд ли нейр Ильзор предпочитал столь экзотические верования… Да, верно, вот над дверью знак Тох-Авески — искусно вырезанная маска. Посмотришь слева — вроде бы плачет, справа — смеется, прямо — гневается, и так до бесконечности, и не разобрать, мужское это лицо или женское. Чем талантливее мастер, сделавший эту маску, тем больше выражений можно разобрать на деревянном или каменном лике. Эту вырезал явно человек небесталанный…

Но я отвлеклась. Встречали нас безмолвные слуги, не столько скорбящие, сколько перепуганные, с траурными белыми повязками на рукавах. Впрочем, при виде их хозяйки такое поведение становилось более чем понятным.

Нейра Ильзор оказалась высокой, очень худой женщиной с тем типом внешности, который не позволяет верно определить возраст его владелицы. Не знай я, что нейра всего двумя годами моложе мужа, могла бы принять ее за девушку… в полумраке, правда. Стоило ей выйти на ярко освещенное место, становилось ясно, что эта дама далеко не так молода, как хочет выглядеть.

В белом траурном одеянии она казалась статуей; созданию этого впечатления способствовало совершенно неподвижное лицо (маска Тох-Авески была живее, право слово!), бледная кожа и очень светлые, с серебристым отливом волосы.

Впрочем, на хозяйку я обратила внимание не сразу, меня больше интересовал тот факт, что и в этом имении не чувствовалось никаких следов общения с потусторонними силами. Времени прошло еще недостаточно, чтобы эти следы рассеялись, так что… «Неужели правда политическое дело? — мысленно скривилась я. — Не хотелось бы…»

— Нейра Ильзор… — Лауринь склонился перед вдовой в изысканнейшем придворном поклоне. — Позвольте принести вам свои искренние соболезнования по поводу трагической гибели вашего супруга…

— Благодарю. — Голос у нейры оказался таким же холодным, как ее внешность. Кстати, такой уж болезненной она мне не показалась. Не удержавшись, я предприняла небольшую проверку и была приятно удивлена открывшимися мне обстоятельствами. — Вы, полагаю, капитан Лауринь?

— Совершенно верно, нейра Ильзор.

— А кто эта дама? — Взгляд ледяных светлых глаз пробирал до печенок… но только не меня.

— Независимый судебный маг Флоссия Нарен к вашим услугам, — отрекомендовалась я, не дожидаясь, пока Лауринь соизволит меня представить. — Присоединяюсь к соболезнованиям, нейра Ильзор. Однако у нас нет времени предаваться скорби, уж простите.

— Я понимаю, — величественно наклонила она голову. — Прошу, пройдемте со мной. Ваших людей разместят со всеми удобствами, господин капитан, можете не беспокоиться.

— Благодарю, нейра Ильзор, — снова поклонился он и неодобрительно посмотрел на меня. Увы, я не собиралась тратить время на расшаркивания, и так уж оно уходило, как песок сквозь пальцы, а эта дама, не сомневаюсь, могла вести светские беседы часами!

Нам предложили снять верхнюю одежду — ее мгновенно унес невесть откуда появившийся безмолвный слуга, — указали дорогу в гостиную, обставленную по моде столетней давности. Очень дорого, с большим вкусом обставленную: мебель из лучших пород дерева, обивка из дорогой ткани, превосходный данжерский ковер на полу (изделие с ворсом такой длины и такого изумительного цвета — бежевого с серебром — должно было стоить безумных денег), великолепные портьеры, лепнина на потолке, картины на стенах… Признаться, я почувствовала себя будто среди зимнего леса, и даже огонь в камине с отделкой из белого эрса не рассеял этой иллюзии. Идеальная гостиная. Красивая, холодная и неуютная.

— Слушаю вас, господа. — Нейра Ильзор расположилась в кресле у камина, величественным жестом указав нам на свободные места, взяла в руки вышивание. Что-то белоснежное с серебряной нитью, кто бы сомневался…

— Боюсь, слушать будем мы, — опередила я Лауриня, готового выдать очередную куртуазную фразу. — Лауринь, займитесь слугами, а я побеседую с хозяйкой… Нейра Ильзор, будьте любезны, расскажите нам о последних днях жизни вашего мужа. По возможности подробно.

Если нейра и была оскорблена моим тоном, она никак этого не выказала. Ровным и монотонным голосом она описала несколько суток, предшествовавших смерти ее мужа. По всему выходило, что ничего странного не случалось: он, как обычно, приехал из города, отдохнул, затем решил навестить старого друга. Все как всегда. Выглядел немного уставшим, но бодрым, говорил о службе — очень мало, правда, пересказывал жене последние светские сплетни…

— Вас это интересует? — перебила я.

— Немного, — пожала точеными плечами нейра Ильзор. — Кавис полагал, что мне должно быть любопытно, и я не стремилась разочаровывать его. Он, видите ли, чувствовал себя несколько виноватым из-за того, что живет в столице, тогда как я не могу присоединиться к нему…

— Почему же? — спросила я напрямик.

— Я немного нездорова, — помолчав, ответила она. — Город для меня слишком шумен, слишком… Я скверно чувствую себя там. Лучше всего мне в поместье, в тишине и покое.

«Как же! — подумала я. — В тишине и покое… Рассказывай сказки кому-нибудь другому…» Мне было ясно как день: нейра Ильзор не желает жить в городе по иной причине, чем та, которую она только что озвучила. Вернее, совсем наоборот — она стремится туда всеми силами души, но что-то ей мешает. Впрочем, тут и думать нечего: я помнила о том, что она урожденная арнайя, а муж ее был всего лишь нейром, пусть родовитым и богатым. Надо думать, в столице немало народу помнят ее еще в прежнем статусе… Жену нейра придворные арнайи в свой круг не примут, а с нейрами она сама общаться, я полагаю, не желала, почитая это зазорным… Словом, ни туда ни сюда, белая ворона! Думаю, нейра Ильзор поняла это очень быстро, тогда и приняла решение удалиться в поместье, отговорившись нездоровьем. Интересно, сколько она платила магам-медикам, которых, несомненно, приглашал ее заботливый муж, за молчание? Вернее, за невинную рекомендацию — ей действительно будет лучше в тишине и покое, на природе… И любопытно, какие же все-таки у нее были отношения с мужем?

— Вы любили вашего супруга? — спросила я прямо.

— Не думаю, госпожа Нарен. — Нейра Ильзор опустила глаза к вышиванию. — Но он был хорошим человеком, я привязалась к нему за столько лет замужества. Кавис всегда был добр ко мне и ни в чем не ограничивал. У нас прекрасные дети и…

— А он вас любил? — продолжала я допытываться.

— Он говорил, что да, любил, — все тем же ровным тоном ответила она. — Я склонна была ему верить.

«Интересно, ты тоже веруешь в Тох-Авеску? — с веселой злостью подумала я. — Содрать бы с тебя маску и посмотреть, что ты на самом деле испытывала к мужу! Сдается мне, даже если сначала была благодарна за то, что вытащил тебя из нищеты, очень скоро возненавидела… И немудрено, быть запертой в этом доме, отказаться от светской жизни… причем из-за собственных принципов, я уверена!» Такой типаж мне был очень хорошо знаком, так что я могла быть уверена в правильности своих выводов. Увы, даже если эта дама и ненавидела своего мужа, вряд ли Гончих вызвала она. Во-первых, я не чувствовала следов контакта, а во-вторых, подобная ей скорее хладнокровно отравит супруга или наймет убийцу, чем свяжется с нечистью!

— У нейра Ильзора была любовница? — задала я очередной вопрос.

— Что?.. — кажется, мне удалось заставить ее потерять самообладание. Пусть на мгновение, но все же…

— Я спрашиваю, имелась ли у вашего мужа любовница? Или, может, он был завсегдатаем веселых домов?

— Если и так, — со сдержанным достоинством произнесла нейра, — мне об этом ничего не известно. Кавис знал, как губительны для меня любые потрясения, поэтому, даже если он… — Она замялась. — Если что-то и было, он тщательно это скрывал. Я могу принять и простить это. Я уже сказала, что нездорова, а он еще молод…

Эта боящаяся любых потрясений дама сейчас держалась с удивительным хладнокровием, вдобавок — я могла ручаться — была здоровее ломовой лошади. Опять же, трое детей — не так уж мало, а она выглядит превосходно! Нейра Ильзор лгала, как дышала… Впрочем, не исключаю, она сама верила в свою ложь. Такое мне тоже было отлично знакомо.

— Значит, вы не в курсе, могла ли какая-нибудь женщина ненавидеть вашего мужа настолько, чтобы желать ему смерти, — протянула я.

— Мне ничего об этом не известно, — повторила она.

— Хорошо, вернемся к его службе, — сменила я тему. — Не рассказывал ли он о каких-то недоброжелателях? Проблемах?

— Нет, Кавис крайне мало говорил о службе, — ответила она. — Если у него и были какие-то неприятности, меня он в известность не ставил.

— Разумеется, вам ведь вредно волноваться, — участливо покивала я. Нет, похоже, от этой дамы я ничего больше не добьюсь… Я не могла не добавить: — Просто поразительно, как хорошо вы держите себя в руках, нейра Ильзор! Завидую вашему самообладанию…

— Я вынуждена крепиться, — сказала она, поджав тонкие губы. Должно быть, в юности эта женщина была дивно хороша, но несколько переборщила в своем стремлении выглядеть как статуя из белого эрса, а в итоге получилась такая вот… снежная дева. Могу представить, насколько неуютно чувствовал себя бедняга Ильзор в этом доме (спорю на что угодно, обстановку выбирала жена), потому и наведывался сюда крайне редко, да и то норовил поскорее улизнуть к товарищу, в уютный старый особняк. — Теперь мне придется заниматься всем хозяйством.

— А как же дети? — поинтересовалась я. — У вас ведь есть сын.

— Да, но вряд ли он оставит военную службу ради того, чтобы взять на себя все это. — В голосе нейры прозвучала затаенная гордость. Очевидно, сын, по ее мнению, вел себя, как настоящий арнай. — Придется мне, слабой женщине…

Я подозревала, что слабая женщина уверенной рукой перехватит бразды правления хозяйством и подавит любые попытки к сопротивлению. Вон тут слуги какие дрессированные, появляются, будто тени, и явно побаиваются хозяйку. Видимо, она их муштрует от безделья…

— Полагаю, вы справитесь, — хмыкнула я, поднимаясь.

Нет, нейру Ильзор можно было пока не принимать в расчет. Конечно, если предположить, что у нее имелся любовник и любовник этот невзлюбил ее мужа… Но о таких вещах лучше расспрашивать слуг, и именно этим сейчас занимается Лауринь. Кстати, работать в паре, с одной стороны, удобно — времени уходит меньше, но с другой… Как я могу быть уверена, что он задал все необходимые вопросы, причем именно так, как нужно? То-то и оно…

— Я тоже так полагаю, — с достоинством ответила нейра и, кивнув в ответ на мою просьбу, вызвала слугу. — Вас проводят, госпожа Нарен.

— Благодарю, — кивнула я и вышла. Поманила слугу пальцем, спросила: — Строгая у тебя хозяйка, любезный?

Слуга, длинный тощий тип с унылой физиономией, только посмотрел на меня с укоризной, но ничего не ответил. Я вынула пару тессов. В глазах слуги мелькнул огонек, но тут же погас. Ну-ка, а если показать ему ар?..

Сработало.

— Строгая, госпожа, — выдавил он, опасливо косясь через плечо, будто ожидая, что нейра Ильзор в любой момент может появиться из ниоткуда.

— А ты кто таков будешь? Управляющий? — Я намеренно повысила его в звании.

— Никак нет, госпожа. Просто… в услужении. Подать, принести… Обычно при хозяйке, она говорит, — слуга замялся, — говорит, что внешность у меня самое то. В смысле, не рожа деревенская, поперек себя шире, а это… как у слуг арнаев.

— Ясно… — Это уже было интересно. Я взяла его за локоть и увлекла в ближайший коридор. — Вот что, любезный, расскажи-ка мне, что поделывала хозяйка, когда хозяин в гости уехал? Раз ты при ней, то должен знать. Скажешь правду — дам ар. Если что интересное вспомнишь из предыдущих дней, получишь второй. Уяснил?

— Оно, конечно, так… — протянул слуга. — Только если хозяйка узнает…

— Не узнает, если ты не расскажешь, — хмыкнула я и сунула первый ар ему за обшлаг ливреи. — Ну, я жду!

— Так нечего особенно рассказывать, — повинился слуга. — Проснулась хозяйка рано, она до свету встает. Позвала служанку, чтоб одеться помогла. Потом на кухню спустилась, всех довела… Простите, госпожа, не хотел…

— Ты говори, говори, — подбодрила я. Кажется, в этом доме хозяйку нежно любят!

— Ну… Словом, проверила, что да как готовят, повариху выбранила, кушанье выплеснула, велела заново готовить, потом судомойке пощечин надавала — та вроде как тарелки не досуха вытерла… Потом уже и хозяин проснулся. Вместе они завтракали, я подавал. — Слуга призадумался, потом выдал: — Видать было, что хозяину невтерпеж уже. Он тут дольше трех дней не выдерживал, сбегал к другу своему, нейру Текеру… А хозяйка будто нарочно тянула — о том говорит, о другом, хозяин, бедный, извелся просто. Ясно ж: промедлишь — потемну поедешь, зимой-то рано темнеет… А она-то тоже знала, потому и болтала, — припечатал парень. — Но хозяин все одно уехал… Бакко взял, он его всегда с собой брал. Хозяйка у себя заперлась и не велела беспокоить, до вечера одна просидела, потом спустилась туча тучей, опять всем нагорело. Тут не подметено, здесь пыль, там еще что-то…

Он махнул рукой.

— И давно так у вас?

Такое поведение нейры Ильзор тоже мне было понятно. Ни себе, ни другим… Я все больше сочувствовала покойному второму казначею!

— Да давно, — подумав, ответил слуга. — Я-то шестой год всего служу, но застал еще те денечки, когда тут молодые хозяева жили. Тогда-то хозяин подолгу оставался… ну, если служба дозволяла. А как те разъехались — сынок хозяйский служить, дочки замуж повыходили, — тут и началось. Признаться, госпожа, — понизил он голос, — мне иной раз прямо жалко хозяина становилось! Он к ней и так, и этак, и с подарками… А она как статуя! Слуги, которые дольше меня тут, говорят, очень он ее любил раньше, так деткам радовался…

Ясно. Видно, нейра Ильзор сумела повернуть дело так: это не ты, дорогой, взял меня, нищую, из милости, это я за тебя, худородного, пошла по великому одолжению… Тоже знакомо. В самом деле, жаль Ильзора.

— Потом уж поостыл, — добавил слуга. Видимо, блеск золотой монеты, которую я крутила в пальцах, добавил ему словоохотливости. — Бывало, заглядывал в деревню какую…

— А вот с этого места поподробнее, — насторожилась я. — Что там с деревнями?

— А что с ними? — философски ответил парень. — Девки там молодые. Они ж особо не возражали: хозяин щедрый был, на лицо ничего себе, да и силком никого не тянул…

Это уже интереснее!

— Знаешь небось, в какой деревне последняя его зазноба проживает? — спросила я.

— Последняя… — слуга призадумался. — Это бы у Бакко лучше спросить, он же всегда с хозяином ездил. Я-то все больше в доме… Но вроде в Озерную он ездил. А может, не в Озерную, а в Выселки. Не знаю наверно, госпожа, врать не буду, — закончил он и повторил: — Вы лучше Бакко спросите.

— А что за парень этот Бакко? — поинтересовалась я.

— Парень как парень, — раздумчиво ответил слуга. — Силушкой не обижен, с мозгами похуже, но охранник из него справный вышел. Хозяин его всегда с собой брал. Городских своих слуг оставит — чтоб потом не сплетничали, надо знать, — а сам с Бакко на гулянку. Видно, хозяйка знала, потому что бедолагу поедом ела. Когда хозяина не было, он в соседнюю деревню сбегал, ко вдове одной.

Совсем хорошо! Нужно и эту вдову проверить…

— Молодец, — искренне сказала я, вручая ему второй ар. — Заслужил. Иди, тебя, кажется, хозяйка зовет. Да языком не трепли!

— Ни в жизнь, госпожа! — Слуга, кажется, проникся ко мне самыми теплыми чувствами. — Она ж, если узнает, со свету сживет…

Постояв с минуту в задумчивости, я отправилась разыскивать Лауриня. Тот как раз выпроводил очередного слугу и мрачно смотрел в крохотную чашечку с горячим и черным, как колесный деготь, ойфом^[5].

— Что вы пьете всякую гадость, Лауринь? — поинтересовалась я. Сама я к ойфу равнодушна, а вот дед пристрастился на старости лет. Правда, в последнее время отказался от этой привычки: слишком дорого это зелье на северных островах!

— Подали, — ответил Лауринь и отставил чашечку. — Из личных запасов хозяйки…

— А если бы вам воду из лужи подали? — хмыкнула я, усаживаясь напротив, и спросила, не дождавшись ответа: — Как успехи?

— Пока что скверно, — сознался Лауринь. — Твердят, будто сговорились: все было как обычно, хозяин приехал, уехал, хозяйка вела себя обыкновенно…

— Ясно, — усмехнулась я. Понятно, ничего ему не расскажут, эта вымуштрованная челядь без позволения хозяйки слова лишнего не промолвит!

— А вы что-то узнали? — спросил Лауринь. — Нейра…

— Нейра ничего интересного не поведала, — ответила я. — Впрочем, впечатление я о ней составила и полагаю, это не она прикончила нейра Ильзора. Не тот типаж, уж поверьте.

— Охотно верю, — хмыкнул Лауринь. — Тоже доводилось встречать таких… дам. Это все?

— Никак нет, — я улыбнулась шире. Лауринь, сжав губы, отвел взгляд. И хорошо, не стоит забываться, когда разговариваешь со мной… — Еще мне удалось выяснить, что нейр Ильзор рад-радешенек был сбежать к своему приятелю, что с женой у него давно уже не ладилось, хотя он по-прежнему ее любил. А также всплыл крайне интересный факт: оказывается, наш нейр в сопровождении того самого сбежавшего слуги частенько наведывался в окрестные деревни, красивых девок пощупать. Впрочем, я его понимаю… — Я начала набивать трубку. — Наш Бакко, скорее всего, был в курсе любовных дел хозяина, а хозяйка наверняка это знала и парня терпеть не могла. Но это так, к слову. От одного приезда хозяина до другого Бакко жил в соседней деревушке, у какой-то вдовы. Думаю, найти ее труда не составит… Может быть, перед тем как удариться в бега, парень объявился у нее. Это мы проверим… — Я замолчала, раскуривая трубку, потом продолжила: — Ну а еще мне сообщили, что последняя пассия нейра Ильзора проживала в одной из близлежащих деревень. Но это мы выясним, когда найдем Бакко. Как знать, может, нейр девицу чем-то обидел, вот она свору на него и натравила… Никогда не угадаешь, что деревенские бабки знают, могли девку научить!

Лауринь молчал.

— Ах да! — спохватилась я. — Не забудьте приписать к моему гонорару еще два ара. Так сказать, на служебные расходы: увы, информация нынче недешева…

— Непременно, — сдержанно кивнул Лауринь. — Выходит, слуг можно дальше не опрашивать?

— Не вижу особого смысла.

— А вашему осведомителю можно верить? — поинтересовался вдруг он, явно злясь на себя: за четверть часа я вызнала больше, чем он за целый.

— Думаю, да, — пожала я плечами. — Но можно проверить. Прикажите-ка пригласить вот кого…

Спустя еще полчаса я с усмешкой посмотрела на Лауриня.

— Убедились? — весело спросила я. — Повариха мрачнее некуда, кому ж понравится, когда твою стряпню на пол выплескивают? Видать, до сих пор от обиды не отошла. У судомойки след на щеке, обратили внимание? Такой остается, если кто-то ударил по лицу, а на руке у этого кого-то было массивное кольцо. Вроде того, что у нейры Ильзор. Сознаться служанки не сознаются, но…

— Убедили, — наклонил голову Лауринь, взглянул хмуро. — Значит, это все просто… хм… семейные дрязги. Тем более, вы говорите, в имении следов общения с Гончими нет.

— Именно. Нужно найти этого Бакко, и поскорее, — сказала я, нетерпеливо покусывая мундштук трубки. — Для начала хотя бы эту его вдову расспросить, может, знает, куда он подался!

— Выедем с утра? — только и спросил Лауринь.

Я встала, выглянула в окно. Час еще не самый поздний, но уже темнеет. Зима, что тут поделаешь…

— Сейчас, — решила я. — В крайнем случае переночуем в деревне, Озерная тут недалече. Не знаю, как вам, а мне в этом доме не нравится.

— Мне, признаться, тоже, — усмехнулся Лауринь. — Будто в храме каком-то…

— Скорее, в усыпальнице, — скривилась я. Вот любопытно: нейра Ильзор теперь прервет свое затворничество? Она еще далеко не стара, может составить неплохую партию с каким-нибудь вдовым арнаем… Впрочем, это неважно. — Кстати, Лауринь, брать с собой весь отряд необязательно, мы так местных перепугаем, а против Гончих ваши люди все равно не годятся. Так что захватите, пожалуй, этого Трейса и второго… как его?.. ах да, Агера. И хватит, думаю… Если что, пошлем за остальными хотя бы птицу.

— Я распоряжусь. — Лауринь встал и вышел.

Я мирно курила: собираться мне не нужно, надеть куртку, набросить плащ, вот и все.

— Господин капитан! — раздался за дверью жалобный голос. Я насторожилась.

Что-то неразборчиво ответил Лауринь.

— Господин капитан, позвольте мне отправиться с вами! — Я узнала ординарца Лауриня и ухмыльнулась. Должно быть, парень понял, что мы намерены уехать без него, и теперь клещом вцепился в командира. Лауринь в юные годы вел себя примерно так же, только не ныл настолько противным голосом, а либо увязывался за мною тайком, либо ставил перед фактом — он будет меня сопровождать, и все тут! — Господин капитан, это же опасно! Темень такая, а с вами всего двое! И деревня какая-то, откуда вам знать, вдруг убийца там и прячется, а местные его покрывают?..

Все верно, о Слепых Гончих мы с Лауринем никому не обмолвились ни словом, а я тщательно закрывалась от прослушки, так что случайно подслушать наши беседы не мог даже этот вездесущий ординарец. Он, бедняга, думает о каком-то зловредном убийце с топором (а чем еще может быть вооружен сиволапый крестьянин?) или там с арбалетом (а это уж привилегия наемных убийц). Вряд ли он рассматривал тело покойного, — кто бы ему дал! — а значит, и не знает, что на теле нейра Ильзора нет никаких ран, кроме разве что царапин на лице — на ветки натыкался, когда бежал сломя голову через лес.

— Зибо! — возвысил голос Лауринь. — Приказы не обсуждаются, вы не забыли, часом? Нет? В таком случае — марш к остальным! Ждать меня здесь, без распоряжения никуда не отлучаться. Вам все ясно?

— Так точно, господин капитан… — уныло ответил парнишка, а Лауринь распахнул дверь.

— Госпожа Нарен, — обратился он ко мне, как обычно на глазах подчиненных, вполне официально. — Можем выезжать.

— Прекрасно. — Я поднялась на ноги, вышла в коридор. Зибо проводил меня откровенно завистливым взглядом: мало того что я отправлялась на какое-то, вне всякого сомнения, опасное и сложное задание, я еще и ехала вместе с его капитаном! — Остальные?..

— Ждут за воротами.

Примечания

5

Ойф — напиток из семян одноименного растения, широко распространенного на юге. Правильно приготовленный ойф помогает долго сохранять бодрость. Напиток обладает ярко выраженным специфическим ароматом и терпким вкусом.