Удачный брак

Кимберли Маккрейт, 2020

Давнего друга Лиззи обвиняют в убийстве жены, и только она, как юрист, может помочь ему избежать обвинения. Поддавшись его просьбам, она берется за дело, хотя по-настоящему не уверена в его невиновности и ненавидит работать с криминалом. Более того, у самой Лиззи есть пара мрачных секретов, о которых не должна знать общественность, и которые могут всплыть, если она не будет осторожна. И чем больше Лиззи погружается в запутанную историю убийства, которое произошло после легкомысленной светской вечеринки, тем больше тревожных параллелей она проводит с собственной жизнью. Вскоре под угрозой оказываются ее репутация, карьера и отношения с мужем. Никому и ничему нельзя верить, Лиззи всегда это знала. Но раз за разом она совершает эту ошибку. «Захватывающая история, которая разворачивается с головокружительной скоростью». – Тейлор Дженкинс Рейд, автор бестселлера «Семь мужей Эвелин Хьюго» «Персонажи Кимберли Маккрейт имеют внешне идеальную жизнь, однако их величайшее мастерство – сокрытие за блестящими фасадами адюльтеров, запрещенных веществ и личного и финансового краха…» – New York Times Book Review «Восхитительная история с интригами, предательствами и убийством». – People

Лиззи

6 июля, понедельник

Солнце садилось все ниже в лесу небоскребов за окнами моего офиса. Я представляла, что сижу за столом, пока вокруг сгущается тьма. Интересно, поглотит ли сегодня она меня целиком. Как же я ненавидела этот идиотский офис.

В высотке напротив зажегся свет в одном окне. Скоро зажжется в другом, потом в третьем. Люди работали, люди жили. Учитывая все обстоятельства, стоит признать, что я в очередной раз задержалась после окончания рабочего дня. Наконец я потянулась к выключателю и включила свет у себя.

В маленьком круглом пятне света — нетронутый ланч, который утром собрал для меня Сэм. Индейка с перцем по особому рецепту и швейцарский сыр на правильном ржаном хлебе с морковью, поскольку Сэм обеспокоен, причем весьма справедливо, что у меня нехватка витаминов. Он упаковывает мне ланч все одиннадцать лет, что мы живем в Нью-Йорке — восемь из них в браке, — даже в те дни, когда ничего не берет с собой.

Я нерешительно отодвинула контейнер с ланчем и посмотрела на время на компьютере. Семь часов семнадцать минут. Не так уж и поздно, но в нашей конторе «Янг & Крейн» время для меня всегда ползет еле-еле. Я сгорбилась, пытаясь сосредоточиться на довольно невнятном письме в Министерство юстиции, которое правила для еще одного старшего юриста с полным отсутствием опыта в уголовных делах. Наш клиент — производитель аккумуляторов для мобильных телефонов. В отношении нескольких членов правления ведется расследование по поводу разглашения инсайдерской информации третьим лицам. Обычное уголовное дело для подобной компании: неожиданная загвоздка для ранее существовавшего корпоративного клиента.

У «Янг & Крейн» нет конкретной программы ведения процессов по экономическим преступлениям. Вместо нее у нас есть Пол Гастингс, бывший шеф нью-йоркского управления по борьбе с организованной преступностью и преступлениями против личности. А теперь вот и я. Пол трудился до меня в прокуратуре и близко общался с моей наставницей и боссом Мэри Джо Браун, которая четыре месяца назад настояла, чтобы Пол нашел мне работу в этой конторе. Вообще-то Пол был впечатляющей фигурой, известным юристом с многолетним опытом, но в «Янг & Крейн» он всегда напоминал мне недавно вышедшую в тираж скаковую лошадь, которая отчаянно жаждет, чтобы ворота с треском открылись по сигналу еще один последний раз.

«Эм энд эмс». Вот что мне нужно, чтобы покончить с этим письмом, которое, несмотря на все мои потуги, так и оставалось тремя неубедительными абзацами уклончивых витиеватых фраз. Шоколадные драже лежат в этой многолюдной конторе почти в каждом шкафу с закусками — дополнительный бонус, чтобы облегчить каторжный труд любителей поработать по ночам. Я собиралась было отправиться за конфетами, как на экране телефона всплыло оповещение о новом письме, которое пришло по электронной почте. Я специально положила телефон на дальний край стола, чтобы он меня не отвлекал. Это было письмо на мой личный ящик от Милли, тема «Позвони мне!». Уже не первое за прошедшую пару недель. Обычно Милли не проявляла подобной настойчивости, но прецеденты бывали. Это не обязательно означало, что дело и правда не терпит отлагательств. Я провела пальцем по экрану, перемещая сообщение в папку «Старые письма», даже не открыв. В конце концов я обязательно прочту это и предыдущие письма Милли, как всегда бывает, но не сегодня.

Я все еще не сводила глаз с мобильника, когда начал трезвонить рабочий телефон. Уже по одной только мелодии я поняла, что звонят на мой прямой номер, но не из конторы, а извне. Наверное, Сэм. Не так уж много людей знают мой новый рабочий телефон.

— Вам поступил телефонный звонок за счет абонента из исправительного учреждения города Нью-Йорк от заключенного по имени… — произнес механический голос, после чего повисла бесконечно долгая пауза.

Я затаила дыхание.

— Зак Грейсон, — произнес человеческий голос.

Затем снова заговорил робот:

— Если вы согласны взять на себя расходы, нажмите «один».

Я с облегчением выдохнула. Но Зак… Ничего не понимаю! Стоп, это Зак Грейсон, с которым мы вместе учились на юрфаке в Университете Пенсильвании? Я не вспоминала о нем по меньшей мере пару лет после того, как прочла об успешном логистическом стартапе ЗАГ, которым он управлял в Пало-Альто. Эта фирма предлагала эквивалент премиального членства многочисленным маленьким компаниям, пытаясь соревноваться с «Амазоном». Перевозки — не ахти как гламурно, но явно прибыльно. Но мы с Заком не общались с самого выпускного. Механический голос повторил инструкции, предупредив, что время на исходе. Я нажала «единицу», чтобы принять звонок.

— Это Лиззи.

— Слава богу! — дрожащим голосом выдохнул Зак.

— Зак, что происходит… — Задать подобный вопрос значило допустить промах с профессиональной точки зрения. — Погоди, не отвечай. Эти звонки записываются. Ты же в курсе, да? Если ты звонишь мне как юристу, то не стоит думать, что это конфиденциально.

Даже искушенные юристы порой до смешного тупы, когда сами решают свои юридические проблемы. А в криминальных делах и вовсе никуда не годятся.

— Мне нечего скрывать, — сказал Зак. Так говорят все юристы, которые обнаружили себя не на той стороне закона.

— С тобой все нормально? — поинтересовалась я. — Давай начнем с этого.

— Ну, я в Райкерсе, так что… — негромко произнес Зак. — Бывало и получше.

Я с трудом могла себе представить Зака в Райкерсе, тюрьме, которая разрослась настолько, что занимала целый собственный остров. Это безжалостное место, где содержались члены банды «Латинские короли», убийцы-садисты, но рядом мог ждать суда и парень, толкнувший пакетик травы за десятку. Зак отнюдь не был воротилой преступного мира. Он всегда казался мне… как бы это выразиться… мягкотелым. Его на части разорвут в Райкерсе.

— В чем тебя обвиняют? Мне нужны только формулировки обвинения, а не детали того, что там произошло.

Очень важно не предавать огласке ничего, что инкриминировано, и об этом слишком легко забыть. Однажды у нас все обвинение строилось на одном-единственном записанном звонке из тюрьмы.

— Нападение на офицера полиции. — В голосе Зака слышался стыд. — Это вышло случайно. Я был расстроен. Кто-то схватил меня за руку, а я дернулся и попал офицеру локтем в лицо, отчего у него из носа пошла кровь. Мне очень жаль, но я не нарочно. Я даже не знал, что он стоит позади меня.

— Это случилось в баре?

— В баре? — озадаченно переспросил Зак, и мои щеки зарделись. Странный вопрос. Проблемы у большинства людей начинаются отнюдь не в баре. — А! Нет, не в баре. Это случилось в нашем доме в Центр-Слоуп.

— Центр-Слоуп? — По соседству с нами, ну, или почти по соседству. Технически мы жили в Сансет-Парк.

— Мы переехали в Бруклин из Пало-Альто четыре месяца назад, — сказал он. — Я продал свою компанию и полностью отошел от дел. Тут я запускал новый проект. Совершенно новая территория. — Его голос напрягся.

Зак всегда был таким, слегка чудаковатым. Моя соседка по комнате в общаге Виктория называла его «долбанутым», а то и похуже, когда была не в духе. Но лично мне Зак нравился. Да, он был ботан, но надежный, умный, он умел слушать и не боялся рубить правду-матку. Еще он был одержим учебой, как и я, и меня это радовало. Но у нас было и еще кое-что общее. Когда я поступила в Пенсильванский университет, то только-только выкарабкивалась из горя, поскольку в старшей школе лишилась обоих родителей. У Зака умер отец, и он понимал, каково это — тянуть себя вперед самому. На нашем юрфаке не все это осознавали.

— Я живу в Центр-Слоуп, — подала я голос. — На углу Четвертой авеню и Восемнадцатой улицы. А ты?

— Монтгомери-Плейс, между Восьмой авеню и Проспект-Парк-Уэст.

Ну конечно. Единственный раз я ходила в эту дорогущую часть Центр-Слоуп, чтобы прицениться (и только лишь) к продуктам на таком же дорогущем фермерском рынке на Гранд-Арми-Плаза.

— Что полиция делала у тебя дома? — спросила я.

— Моя жена… — Зак осекся. Он молчал довольно долго, а потом продолжил: — Аманда лежала у подножия лестницы, когда я вернулся домой. Это было очень поздно. Мы в тот вечер ходили на вечеринку к соседям, но вернулись по отдельности. Аманда ушла домой раньше, а когда я вошел… Господи! Все было залито кровью, Лиззи. Просто море крови. Честно говоря, меня чуть не вывернуло наизнанку. Я с трудом заставил себя проверить ее пульс. Гордиться особо нечем. Что я за мужик, если так испугался вида крови, что не бросился на помощь собственной жене?

Его жена мертва? Вот черт!

— Мне очень жаль, — выдавила я.

— Но я заставил себя набрать 911, — продолжал он. — Потом попробовал сделать искусственное дыхание… но она уже умерла, Лиззи, и я понятия не имею, что с ней произошло. Я так и сказал полиции, но они не стали меня слушать, хотя это именно я их вызвал. Думаю, все из-за того парня в костюме. Он буравил меня взглядом из угла комнаты. Но от Аманды меня попытался оттащить другой детектив. Она лежала там на полу, и я не мог просто взять и уйти… — Его голос снова дрогнул. — Прости, но твой голос — первый дружелюбный голос, который я слышу. Честно говоря, мне трудно уложить случившееся в голове.

— Это понятно, — ответила я. И правда понятно.

— Неужели они не видели, в каком я состоянии? Стоило бы дать мне минуту прийти в себя.

— Стоило бы.

Тот факт, что полицейские не дали Заку очухаться, не сулил ничего хорошего. Наверняка полиция заподозрила, что Зак ответственен за смерть жены. А лучше всего контролировать потенциального подозреваемого, заперев его в тюрьме за менее серьезное правонарушение.

— Мне правда нужна твоя помощь, Лиззи, — произнес Зак. — Мне нужен хороший… даже нет, отличный адвокат.

Не в первый раз бывшие однокашники звонили мне за помощью в уголовных делах. Очень непросто найти высококлассного защитника, и мало кто из выпускников юрфака Пенсильванского университета занимается уголовным правом. Но обычно это всякая ерунда: вождение в нетрезвом виде, хранение мелких доз наркотиков, экономические преступления. И всегда для родственников и друзей. Но никогда они не просили о помощи для себя и уж точно не названивали из Райкерса.

— С этим я точно тебе смогу помочь. У меня есть несколько знакомых адвокатов…

— Знакомых? Нет, нет. Мне нужна ты.

Положи гребаную трубку.

— Ой, я тебе совершенно не подхожу. — Слава богу, это абсолютная правда. — Я только недавно начала работать защитником, а весь мой опыт ограничен экономическими…

— Прошу тебя, Лиззи. — В голосе Зака сквозило ужасающее отчаяние. Но он был мультимиллионером, и ему на выручку готовы были броситься уймы адвокатов. Почему я? Если подумать, мы с Заком отдалились задолго до выпуска. — Мы же оба знаем, что происходит? Мне скорее всего придется сражаться не на жизнь, а на смерть. Ведь обычно все заканчивается тем, что обвиняют мужа. Нельзя, чтобы в этот момент рядом со мной стоял какой-то хлыщ в костюмчике. Мне нужен кто-то, кто понимает, кто знает меня. Кто-то, кто сделает все возможное и невозможное. Мне нужна именно ты, Лиззи.

Что ж, я ощутила прилив гордости. Я всегда была в хорошем смысле амбициозной до ужаса. Это моя основная характеристика. Я определенно не могла считаться самой умной ни в Стэвисент Хай Скул, ни в Корнелле, ни на юрфаке в Пенсильванском. Но не было никого, более сосредоточенного на учебе. Родители научили меня безыскусной решимости. Особенно папа, это правда. Наше усердие сослужило и мне, и отцу одинаковую службу: оно стало той веревкой, за которую мы неоднократно вытягивали себя из трясины, но на ней же нас могли и вздернуть.

Я все равно не собиралась брать дело Зака.

— Мне лестно слышать комплимент, Зак. Правда. Но тебе нужен адвокат, у которого больше опыта в защите подозреваемых в убийстве и правильные завязки в бруклинской прокуратуре. У меня нет ни того ни другого. — Все так и есть! — Но я смогу найти тебе великолепного адвоката. Кандидат приедет к тебе прямо утром, до того, как предъявят обвинения.

— Слишком поздно. Мне уже предъявили обвинения. И отказались выпускать под залог.

— Ох. — Видимо, его арестовали раньше, чем я думала. — Это несколько удивительно, когда человека обвиняют в нападении на полицейского.

— Нет, если они считают, что я убил Аманду, — сказал Зак. — Это следующий шаг, да?

— Не исключено, — согласилась я.

— Наверное, стоило позвонить тебе до того, как мне предъявили обвинения. Но я был так… шокирован происходящим. Мне выделили государственного защитника. Довольно приятный парень и даже, кажется, вполне компетентный. Определенно радеет за результат. Но если быть совсем уж честным, то я был в прострации во время слушаний. Словно бы притворялся, что ничего этого не случилось и быть такого не может. В итоге я выглядел полным придурком, я знаю.

Вот тут я могла бы расспрашивать его о подробностях. Когда его арестовали? В какой именно последовательности происходили события тем вечером? Все эти вопросы задаст Заку адвокат. Но я-то не его адвокат и меньше всего хочу, чтоб он меня в это втягивал.

— Это обычная человеческая реакция, — вместо этого сказала я. По моему опыту, когда тебя обвиняют в преступлении, с катушек слетают и самые здравомыслящие люди. А если обвинение ложное? Даже хуже.

— Мне нужно выбраться отсюда, Лиззи, — испуганно проговорил Зак. — Немедленно.

— Не волнуйся. Какова бы ни была стратегия обвинения, тебя не смогут держать в Райкерс по обвинению в нападении на полицейского, ни при каких обстоятельствах. Найдем тебе подходящего адвоката, и прошение о залоге удовлетворят.

— Лиззи, — взмолился Зак. — Ты и есть подходящий адвокат.

О нет. Я неподходящий адвокат без нужных связей. И не случайно я никогда не бралась за дела об убийствах и впредь не планировала. Но даже если оставить эти доводы в стороне, моя жизнь и так уже вышла из-под контроля, и меньше всего мне нужно было участвовать в балагане вокруг моего давнего приятеля, а ситуация, в которую угодил Зак, напоминала именно это, если уж на то пошло.

— Зак, прости, но я…

— Лиззи, прошу тебя, — прошептал он, и теперь в его голосе явственно звучало отчаяние. — Честно говорю, я в ужасе. Можешь ты хотя бы меня навестить? Чтобы мы просто поговорили.

Черт. Я не собираюсь представлять интересы Зака ни под каким соусом. Но у него погибла жена, а мы раньше дружили. Может, мне и впрямь стоит его проведать. Наверное, Заку будет легче принять, почему я не могу быть его адвокатом, если я скажу это ему в лицо.

— Ладно, — наконец процедила я.

— Отлично! — Зак явно испытал огромное облегчение. — Сегодня? Посещения разрешены до девяти.

Я посмотрела на часы. Семь часов двадцать четыре минуты. Надо пошевеливаться. Я снова взглянула на черновик письма, взывающий с экрана моего компьютера, а потом подумала о Сэме, который ждет меня дома. Мне не придется задерживаться в офисе. Может, одной только этой причины достаточно, чтобы рвануть навещать Зака в Райкерсе.

— Еду, — сказала я.

— Спасибо, Лиззи! — воскликнул Зак. — Спасибо!