Путеводитель ботаника по цветам и судьбам

Кейт Хавари (2023)

Лондон, 1923 год. Непростое время для женщины, страстно желающей продвинуться в академических кругах. Но Шафран — девушка необычная. Она уже раскрыла опасное дело о ядах и заодно спасла университет от банкротства, а теперь ей доверили вести собственное исследование! Кажется, все мечты сбылись, но стук в дверь меняет абсолютно все… В Лондоне объявился серийный убийца: его жертвы — женщины, никак не связанные друг с другом, и единственное, что их объединяет — необычные ядовитые букеты, перевязанные черной лентой. Шафран тут же становится консультантом по делу, ведь на кону человеческие жизни. Вместе со своим коллегой, доктором Майклом Ли, ей придется отправиться в самое злачное местечко Лондона, где каждый посетитель вызывает подозрение, в роскошный загородный особняк таинственного лорда и в пышную театральную ложу, за портьерами которой рождаются коварные замыслы. Сможет ли Шафран поймать убийцу до того, как он отправит следующий букет?

Глава 4

Два дня спустя Шафран позвонила инспектору Грину из университета, чтобы поделиться своими догадками насчет букетов.

Она вновь обошла все возможные книжные магазины и библиотеки, но ей так и не удалось отыскать хоть один цветочный словарь. Впрочем, даже не имея другого источника для подтверждения своей теории, Шафран могла с уверенностью сказать инспектору, что первый букет, похоже, означает обвинением, а второй — своего рода предупреждение.

«Странно, что цветы прислали перед убийством, — подумала она, поднимая трубку. — Что за убийца предупреждает свою жертву таким необычным способом?»

Девушка сомневалась, стоит ли вообще делиться своей идеей с инспектором Грином, но испытывала вину за то, что предоставила ему так мало полезной информации, когда он обратился за помощью именно к ней.

Шафран попросила соединить ее с полицейским участком и устроилась на табурете, примостившемся в телефонной будке, стоявшей на первом этаже северного крыла. В ожидании соединения она намотала шнур на палец и принялась разглядывать слова, нацарапанные на белой стене озорными руками.

Вскоре в трубке раздался голос инспектора:

— Мисс Эверли, чем могу помочь?

Сделав глубокий вдох, Шафран ответила:

— Знаю, что шансов мало, но я попыталась интерпретировать значения букетов, используя викторианский словарь по флориографии, и похоже, они оба имеют довольно специфические послания.

К будке подошел мужчина, явно желавший сделать звонок. Он был темноволосым и невзрачным и нервно постукивал ногой по черно-белой плитке. Шафран с извиняющимся видом улыбнулась ему.

Немного помолчав, инспектор спросил:

— Что такое флориография?

Разумеется, он подумает, что Шафран сошла с ума, предложив ему столь странную теорию. С неожиданной для самой себя храбростью она приступила к объяснению:

— Эту практику применяли в викторианскую эпоху для передачи посланий через цветы. Сказать что-то напрямую считалось бестактным, вместо этого посылались особым образом составленные букеты.

— Ясно, — задумчиво ответил инспектор.

— Я изучила каждый цветок, и, согласно толкователю, первый букет говорит о богатстве, тщеславии и неискренности. Второй, тот, что с аконитом, кажется, предупреждает об опасности или жестокости. Знаю, все это кажется немного надуманным, но…

Ожидавший мужчина насмешливо фыркнул. Шафран высунула голову из укромного уголка и устремила на него взгляд.

— Не возражаете? Это личный разговор.

Мужчина, казалось, хотел было возразить, но затем взглянул на наручные часы и зашагал прочь.

Инспектор продолжал говорить, поэтому Шафран поспешила прижать трубку к уху:

–…согласно цветочному словарю, эти букеты что-то сообщали жертвам.

— Да, — подтвердила Шафран, ощутив лучик надежды от того, что инспектор Грин не стал смеяться над ней. — Но опять же, кто-то мог случайно составить композицию, в которой оказались цветы со специфическими значением, большая часть которых к тому же была ядовитой.

— Но вы так не думаете.

Шафран перевела дыхание, не зная, как ответить.

— В общем-то, нет. Никто не станет заходить в сад и выбирать гранат или крапиву, когда есть огромный выбор среди более красивых цветов. А если расшифровать их значение с помощью словаря, то этот выбор покажется логичным. Флориография превращает обычный подарок в важное послание.

— Благодарю, мисс Эверли, это… уникальная теория, которая может оказаться полезной.

Инспектор говорил так, будто собирался завершить разговор, но теперь любопытство одолело Шафран пуще прежнего.

— Инспектор, вы не знаете, была ли какая-то связь между жертвами и цветами?

Он на мгновение замолчал, и Шафран затаила дыхание.

— При вскрытии в организме обеих жертв были обнаружены барбитураты.

— Барбитураты? Как веронал? — Когда они занимались делом Эвансов, Ли рассказал ей о солях барбитуратов и их применении при судорогах, и, само собой, она слышала об успокоительном препарате, известном как веронал. Шафран была уверена, что ее мать употребляла его.

— А также сильный наркотик в теле второй жертвы.

Шафран удивилась:

— Но эти вещества имеют совершенно противоположные эффекты. Наркотик стимулирует, а веронал успокаивает.

— Так и есть, — ответил инспектор. — Пока неясно, связаны ли это с убийствами. Многие люди принимают веронал, чтобы уснуть, а наркотики не так уж сложно достать. Разумеется, употреблять их и уж тем более злоупотреблять ими не стоит. Оба вещества очень опасны.

Не зная, что еще сказать, Шафран произнесла:

— Ясно. Если могу сделать что-то еще, прошу вас, дайте мне знать.

Инспектор Грин поблагодарил ее и повесил трубку.

Шафран медленно шла по тихим коридорам обратно в свой кабинет. Задушить женщину, лишить ее кислорода… Этот способ убийства был по-настоящему ужасным, даже варварским. Шафран вздрогнула.

Когда она открыла дверь кабинета, то увидела Ли: прислонившись к своему столу, он опутывал своими чарами юную девушку в наряде нежного персикового оттенка. Ее коротко подстриженные рыжие волосы слегка подрагивали, когда она смеялась.

Ли поймал взгляд коллеги и выпрямился.

— Шафран Эверли, позвольте представить вам мисс Лизу Деннис.

— Приятно познакомиться, мисс Деннис, — Шафран вошла и протянула ей руку. Мисс Деннис имела довольно миловидное личико, с надутыми розовыми губками и карими глазами цвета ирисок. Она легонько пожала в ответ руку Шафран.

— Вы родственница доктора Денниса, коллеги доктора Ли?

— О, да, — ответила мисс Деннис тонким голосом, слегка приблизившись к Ли. — Мой дядя преподавал у доктора Ли когда-то давно. Тогда мы впервые и познакомились.

— Недавно он оставил преподавание, чтобы снова заняться медициной, — добавил Ли.

Шафран не смогла скрыть улыбку, когда он посмотрел на нее через плечо Лизы Деннис. Его умоляющая гримаса говорила о том, что за привлекательностью собеседницы скрывается весьма заурядный ум. Ли нравились красивые девушки, но за недалекость ума он высмеивал представителей обоих полов.

— Как мило. Вы тоже интересуетесь медициной?

Мисс Деннис поморщила маленький носик.

— Нет, разумеется, нет. То есть, — поспешила она добавить более любезно, бросив взгляд в сторону Ли, — это ужасно важно и так увлекательно, но я была бы бесполезна в подобных делах. Хотя, конечно, я иногда подрабатываю волонтером в женском совете больницы Святого Томаса, участвую в их торжественных мероприятиях и все такое.

Девушка стояла и смотрела на Шафран, а та в свою очередь не знала, отступиться или настоять на том, чтобы мисс Деннис ушла, и тем самым спасти Ли. Ей не очень хотелось ждать, пока гостье надоест неловко улыбаться, поэтому она сказала:

— Приятно было познакомиться, но, боюсь, мне нужно спешить в библиотеку. Нам с доктором Ли предстоит сдавать доклад. — Улыбнувшись Ли чересчур любезно, она спросила: — У вас с собой тот раздел, который мне нужно пересмотреть? Мне бы не хотелось прерывать столь приятную беседу.

Ли передал ей папку с едва уловимой ухмылкой.

— Вы знаете, нам уже пора приступать к заключительной части.

— Я справлюсь с этим сама, а вы можете провести время со своей подругой. — Шафран вышла, весело помахав рукой.

Работа в библиотеке не шла. На смену шуткам Ли пришли мрачные мысли о деле инспектора Грина, и Шафран вновь принялась ломать голову над букетами, хотя ей давно следовало приступить к докладу.

Вернувшись через час, она обнаружила Ли за своим рабочим столом. Прищурившись, он печатал на пишущей машинке.

— Боже, зачем ты печатаешь? Только потратишь хорошую бумагу и чернила! — укорила Шафран.

Ли мрачно посмотрел на нее поверх черно-золотых клавиш «Ундервуда».

— Это был единственный способ заставить мисс Деннис уйти. Она настаивала на том, чтобы остаться и понаблюдать за моей работой.

— Полагаю, она посчитала, что тебе это польстит.

— Так и было бы, если бы я проводил настоящие обходы в больничных палатах или что-то в этом роде. Думаю, от стука клавиш у нее разболелась голова, и она наконец откланялась. — Ли откинулся на спинку стула и праздно потянулся. — Теперь ты вернулась и можешь сама всё напечатать.

— Нет, думаю, тебе стоит продолжить. Полезно для практики. Может, однажды станешь настолько хорош в этом, что сможешь печатать самостоятельно. — Шафран ответила притворно ободряющим голосом. — И вам, доктор Ли, под силу справиться с работой машинистки.

— Боже, не могу дождаться, — пробормотал Ли, уставившись в лист бумаги, торчавший из верхнего отсека пишущей машинки. Он вырвал его и поднес ближе к лицу, чтобы перечитать. — Еще один в мусорное ведро.

— Вероятно, — сказала Шафран, подойдя к нему сбоку и давая понять, чтобы он освободил ее стул, — тебе нужны очки, но ты слишком тщеславен, чтобы признать это.

Не двигаясь с места, Ли усмехнулся и сменил тему:

— Как прошел телефонный разговор с инспектором?

В голове снова возник образ женщины с остекленевшим взглядом и пепельно-серой кожей.

— Женщины, получившие цветы, были убиты. Одна была задушена руками или веревкой, второй перекрыли доступ к кислороду, вероятно, подушкой.

Ли встал и оперся бедром о стол.

— И?

Шафран скрестила руки.

— И?! Они были убиты! Кажется, это достаточный повод для грусти!

— Людей убивают каждый день, Эверли. Почему это дело ты принимаешь так близко к сердцу?

— Потому что они были убиты жестоко, а убийца может прямо сейчас преспокойно ходить по улице и выбирать, кому отправить очередной ядовитый букет, а затем убить этого человека. Разве можно не относиться к этому серьезно? — Ли молчал. Взгляды голубых и зеленых глаз пересеклись. — Не каждый может так легкомысленно относиться к смерти, как ты.

Ли принялся задумчиво поглаживать пальцем красный галстук.

— Легкомысленно? Я бы так не сказал… Скорее, с пониманием. Когда видишь смерть так часто и в таких разных ситуациях, то она престает быть зловещей, становится обыденной. Все умирают, рано или поздно.

Это была на удивление философская мысль, но Шафран никогда бы не призналась, что так подумала.

— Некоторые способы абсолютно бесчеловечны, и их надо предотвратить.

— Это правда. И что теперь будешь делать?

— В каком смысле?

Ли поднял бровь:

— Для расследования.

— А! — спохватилась Шафран. — Не знаю, могу ли я что-то сделать. Разве что следить за пропажей ядовитых растений по всему городу. Или расспрашивать людей с наркотической зависимостью — может, помогут получить представление о второй жертве.

— С наркотической зависимостью? Вторая жертва умерла от передозировки?

— Нет, но в ее организме нашли разные вещества, в том числе веронал. Она задохнулась.

Ли с отвращением поморщился.

— Вещества? И она не умерла от их смешения? Боже правый! А она регулярно принимала таблетки?

— Не знаю.

— В ее аптечке или ящиках нашли еще что-нибудь?

Шафран нахмурилась, испытывая беспокойство.

— Я не знаю.

— Она была старой, молодой? Замужем? Замешана в скандале?

Вопросы Ли только подчеркивали, что жизнь этой женщины оборвалась внезапно, и у Шафран не было ничего, кроме викторианского толкователя языка цветов, чтобы помочь инспектору Грину найти убийцу.

— Без понятия. Знаю только, что теперь она мертва. — С тяжелым вздохом Шафран опустилась в кресло.

Ли цокнул языком.

— Что вы за детектив, мисс Эверли? В конце концов, к тебе за помощью обратился инспектор. Я уверен, ты бы смогла помочь, если бы знала больше.

Шафран сомневалась в этом.

— Скорее, я бы больше развлекла тебя жуткими подробностями убийств.

— Вряд ли, — ответил Ли, подходя к своему столу. — У меня профессиональный интерес.

— Это как? Думаешь стать судебно-медицинским экспертом?

— Вскрытие за вскрытием и я, растрачивающий свое обаяние на мертвецов? Чем больше ты забиваешь голову такими мыслями, тем больше отвлекаешься от нашей работы.

Шафран сдержалась, чтобы не фыркнуть. Вообще-то в их паре именно она следила за тем, чтобы они не сбивались с курса, а не наоборот.

— Кто сказал, что инспектор сообщит мне хоть какие-то подробности?

— А ты не пробовала спросить?

Шафран задумалась.

— Вообще-то, он рассказал мне, как умерли жертвы, когда я спросила. Но я не хочу, чтобы он решил, что я сую нос не в свое дело. — Она не стала упоминать, что именно так вела себя в прошлый раз.

— Эверли, — вздохнул Ли, откинувшись на спинку стула, — он попросил тебя проконсультировать его по этому делу. По сути, он открыл для тебя дверь — пора совать нос!

Шафран расслабила напряженную спину и задумалась. В расследовании дела Беркинга и Блейка она проделала неплохую работу, хоть и была совершенно неопытна. Пару раз она принимала глупые решения и теперь точно знала, что надо было сделать иначе. И Ли был прав, инспектор Грин пришел к ней за помощью…

«На этот раз, — подумала она, открывая свежую страницу блокнота, — все кончится иначе, меня не заставят выпить яд под дулом пистолета».