Переплывшие океан

Кейт Гладьо, 2020

Каково это – сходить с ума? Что толкает человека бросить семью, дом, разум ради невероятных иллюзий? История о двух безымянных героях, написанная в жанре сюрреалистической исповеди, не дает готовых ответов на эти вопросы. Но она дает возможность читателю найти их самому. Одинокий писатель, возомнивший себя божеством, и девочка, ставшая узником тоталитарного лагеря, – им обоим придется пройти через горечь утраты и внутреннюю борьбу. Но даже немилость стихии не остановит их на поиске друг друга и самих себя.

5.

Не доплыть — значит получить наказание. Это всегда был бег на закате, но, добежав последний штрафной круг, вместо облегчения нам внутрь поселили тревогу, когда главная из наставников Рода сказала, что в поздние часы зайдет к каждому и проведет с ним беседу.

Рода была ненормальной. Что-то в ее рассудке было изломано до таких крайностей, что бросалось в глаза даже незнакомому человеку. Конечно, мы все были больными и у каждого в душе имелась некая темная, разъедающая изнутри часть, живущая там с самого рождения. Но в отличие от Роды, мы научились хорошо скрывать ее. Мы поняли, что раскрыться полностью — значит выбрать изгнание, а абсолютная свобода влечет за собой отрешение и разрыв всех связей. Мы осознали это сами, это казалось нам естественным правилом пребывания среди людей. Надень образ и притворяйся сыном своего отца или дочерью своей матерью, и лишь когда ты уверен, что ты один — что за тобой не может наблюдать твой друг или брат, и есть вокруг тебя невидимая крепость, в которой не может неожиданно распахнуться дверь — только тогда ты можешь понять, каково это — быть собой. Но даже тогда, вспомнишь ли ты самого себя? Не потрясет ли тебя собственное отражение? Не покажется ли тебе, что твой настоящий облик теперь стоит рядом, словно чужой человек? Как друг, в один день ушедший из дома, теперь явившийся перед тобой через годы странствий в ином, истрепанном ветром и ходьбой виде?

Как любят нас наши братья и сестры, как обожают наши отцы и матери, когда не говорим мы им, что творится в наших безумных головах. Оттого ли мне так часто одиноко, что вся эта любовь принадлежит не мне, а глупому слепку, что я создала за годы среди людей? Как часто хочется признаться, но даже не знаешь в чем. Как много скрываешь, что в каждом слове нетрудно подметить лживый подтекст. Импульсы раскрыться — как вдруг мысли: «Быть может, это и есть я? И внутренний мир, и голос, и мысли, и мечты, и волнение, смешанное с тревогой и болезненными страхами, не исключают игры в слова и любезность.» Да, все так, но все-таки, где та граница между тем, что удерживать в себе, и тем, чем делиться с окружением? Мне чувствовалось всегда, что, скажи я чуть больше, мне стало бы легче. Но стоит приблизиться к темам, далеким от сплетен и шуток, как в горле появляется какое-то странное чувство.