Любовь, жизнь и далее по списку

Кейси Уэст, 2018

Что делать, если чувствуешь, что влюбляешься в лучшего друга? Лето семнадцатилетней Эбби Тернер проходит совсем не так, как бы ей хотелось. Ее чувство к Куперу не является тайной, но точно не взаимно. К тому же мама девушки все хуже справляется со своей тревожностью, и работы Эбби не приняли на художественную выставку, куда она так мечтала попасть. Оказывается, в ее картинах «нет души». Поэтому, когда Эбби представляется шанс проявить себя, она подходит к задаче со всей серьезностью. Так появляется список. Эбби дает себе месяц, чтобы выполнить десять заданий и выйти из зоны комфорта. Например, узнать историю незнакомца (№ 3) или влюбиться (№ 8). Эбби точно знает: если она справится, то станет тем художником, которым она всегда хотела быть. Но чем ближе последний день эксперимента, тем очевиднее правда: завершить список будет труднее, чем она ожидала. Похоже, чтобы вдохнуть жизнь в свое творчество, Эбби придется измениться по-настоящему.

Четыре

— Кому-нибудь попадалась на глаза моя клиновидная кисточка? — крикнула я с лестничного пролета.

Вообще-то мне крупно повезло. Родители всегда поощряли мое творчество и оборудовали одну из пустых спален под художественную студию. У меня было лучшее в доме освещение, разные рамки и полотна, а комод буквально ломился от красок и кистей.

Мама вошла ко мне с пропажей в руке.

— Нашла в баночке под раковиной.

— Спасибо.

На вопросы о выставке я отвечала, что мистер Уоллес рассмотрит мою кандидатуру. И опускала конец предложения — в следующем году. Я притворялась, что его и не было, и собиралась продолжать свою игру в своеобразные «прятки». Я могла прожить и без этой выставки. Существуют и другие, на которых я могу показать свои работы. Прямо сейчас ничего не приходит на ум, но они точно есть.

— Что ты рисуешь? Потрясающе… — Она присмотрелась к плакату на мольберте. — Или не очень потрясающе.

— По-моему, плакат получается очень даже клевым.

— Зачем каждый раз рисовать Куперу новый плакат? Забыла о том, что такое вторичное использование?

— В том-то и прелесть, мам. Я повторно использую старый плакат, всего лишь наслаиваю рисунки.

— Хорошо, плакат и правда клевый, — признала она. — Но краска. Ты расходуешь так много краски.

На уже готовый оранжевый фон я наносила мазки всевозможных оттенков голубого — они отвечали за динамику, и поверх этого хоровода красок легли воодушевляющие слова.

Мама и не заметила, как я забрала у нее кисточку.

— Понимаешь, мама, художнику нужна свобода творчества.

Она прошла к окну и открыла его:

— Я думала, мы обсудили проветривание. Не забывай впускать свежий воздух, когда рисуешь здесь. Испарения вредят твоим легким.

— Не чувствую никаких испарений.

— Ты просто принюхалась.

— Мамуль, веками художники писали, не имея хороших систем вентиляции.

— И, наверное, все они умерли от рака легких.

Иногда спорить с ней было бесполезно.

— Договорились, открою окно. Но тогда я рискую получить переохлаждение.

Она похлопала меня по спине и глянула на часы:

— Я думала, что гонки начинаются в два.

— Так и есть. Подожди, который час?

— Без пятнадцати.

— Что? Черт. — Я довела черным последние слова и сняла плакат с мольберта. — У тебя же нет серьезных планов на вечер? Можно взять машину?

Мама предпочла пропустить сарказм мимо ушей и вместо этого слегка подтолкнула меня к выходу.

— Напиши мне, как только доберешься. И когда будешь возвращаться.

— Может, сойдемся на том, что я напишу в случае какого-то непредвиденного обстоятельства?

Она смерила меня взглядом.

— Ладно, я отправлю сообщение.

— Спасибо.

— Приберусь, как только вернусь, — бросила я через плечо, вылетая из комнаты.

— Солнцезащитный крем! — прокричала мама мне вслед.

Я притормозила, зарулила на кухню, сделала пит-стоп у ящика, схватила одну из двадцати баночек солнцезащитного крема и вышла из дома.

Надеясь, что по дороге полотно успеет досохнуть, я бережно разложила его по дну кузова и залезла в машину.

Поверх обычных топа и шорт на мне была рабочая рубашка — с длинными рукавами, на пуговицах и укрытая разноцветными созвездиями засохшей краски. Я вытерла руки о полы этой страдалицы и завела машину, скрестив пальцы, что Купер выступает не первым.

* * *

Примчалась я прямо к началу гонки, поэтому у меня не было времени искать родителей или сестру Купера, хотя они точно были где-то там. Я подняла плакат повыше и болела за друга от старта и до самого финиша. Хотя, признаться, уследить за его умопомрачительными маневрами на дюнах было задачей не из простых. И, конечно, я всегда беспокоилась о нем во время гонок. На заверения Купера, что «он был рожден на дюнах» и «нет поводов для тревоги», я всегда отвечала «отвратительно, и нет, не был». Но я знала, что имеется в виду — он действительно сидел за рулем с самого детства, и сейчас пожинал плоды — как правило, он выигрывал каждую гонку, и эта не стала исключением.

После того как Купер пересек финишную линию первым, он встал и триумфально поднял кулак вверх. Я продиралась через толпу зрителей, по большей части туристов, к трейлеру, на который он погружал квадроцикл после гонок. К моему приходу Купер уже стоял там с семьей. Под мышкой у него был ярко-зеленый шлем, а на лице широко растянулась улыбка.

— Эбби! Мы здесь!

Я кивнула и направилась к ним.

— Привет!

— Добрый день, Эбби, — поздоровалась его мама, в то время как папа просто кивнул. Его сестра Амелия приветствовала меня объятием. До Куперов я не видела семьи, где все были бы так похожи друг на друга: высокие, стройные и светловолосые.

— Всем привет. Отличная гонка, Куп.

Амелия окинула взглядом мой рисунок. За ней на него засмотрелся и Купер. Он прочитал вслух: «Купер — номер один».

— Ага, я первый!

Тогда я попросила его посмотреть ниже. В кавычках меньшим шрифтом его ждало: «Или номер два».

Он слегка толкнул меня плечом:

— Но это неправда.

— Люблю приходить подготовленной.

— Так же сильно, как любишь приходить с ног до головы в цветных разводах?

Я осмотрелась и убедилась, что оставила свою рабочую рубашку в машине, прежде чем спросить:

— У меня краска на лице?

— В точку. — От того, как он провел пальцем сначала по моему виску, а потом и по левой щеке, меня будто пронзило током, и пришлось постараться, чтобы вернуть над собой контроль.

— Приехала впритык? — спросил он.

— Но ведь успела, — ответила я, вытирая лицо. — И не пропустила ни минуты. И плакат, вот, со мной.

Отец Купера похлопал его по спине:

— Хорошая работа, сын.

Раньше родители Купера не одобряли его увлечение, но, когда поняли, что гонки — его страсть, начали чаще выбираться на подобные мероприятия.

— Спасибо, пап.

— Загружаем твои колеса в трейлер?

— Да, спасибо. — Он кивнул мне и похлопал по сидению. — Давай, Эбби, поехали!

— Нет уж, я не попадусь в эту ловушку смерти.

Его сестра рассмеялась:

— А я каталась с Купером.

— Похоже, ты доверяешь брату больше, чем я.

Театрально прикрыв рот ладонью, он прошептал (разумеется, ничуть не тихо):

— Эбби у нас жу-у-уткая трусиха.

— Так уж и быть, за бургер с беконом в честь твоей победы я сделаю вид, что ничего не слышала, — сказала я.

— Я сегодня еду праздновать с родителями, но ты можешь присоединиться. Правда, мам? — спросил Купер.

В ответ его мама улыбнулась, хотя искренность улыбки и вызывала у меня сомнения:

— Да, конечно.

Не скажу, что его родители меня ненавидели. Напротив, их отношение ко мне, как и отношение самого Купера, было исключительно дружелюбным. То есть я знала, что они не обрадовались бы, будь я девушкой Купера. Они мечтали о лучшей спутнице для своего ребенка. Не о девушке с самодельными плакатами, чудаковатой мамой и отцом, который месяцами не появляется дома. Купер ни разу не подтверждал моих предположений, но все и так было очевидно: по их реакции на мои истории из жизни, рассказы о творчестве или семье.

— Хорошо, — согласилась я, не уверенная в правильности своего решения, но уверенная в том, что хочу отпраздновать победу с ним.

— Встретимся в «Чизкейк Фэктори» в пять, — уточнила его мама. — Так у всех нас будет предостаточно времени заехать домой и освежиться.

Она имела в виду, что у меня будет предостаточно времени. Но я не могла ее осуждать. Появляться в ресторане с краской на лице — не лучшая идея.

— Да, договорились… До встречи. — Я развернулась и зашагала вперед, но Купер догнал меня.

— Что такое? — коротко спросил он.

— Что?

— На тебе лица нет. Что случилось?

— Ничего. Скоро увидимся.

— Прекрасно. Зачем что-то мне рассказывать? — Он надулся и поспешил к семье.

— Перестань вести себя как ребенок, — отправилось ему вдогонку.

— Но это мое любимое амплуа.

Я знала, что в конце концов придется пересказать ему недавний разговор с мистером Уоллесом, но оттягивала этот момент на «потом». Возможно, после ужина выпадет подходящая возможность.