Нырнуть без остатка

Катя Саммер, 2021

Мы из разных миров. У него есть все – успешная карьера в спорте, богатые родители и невеста с обложки модного журнала. У меня не осталось ничего, даже крыши над головой. Он быстрыми гребками рук собирается первым доплыть до олимпийского золота, а я мечтаю просто выжить. Нам нельзя, не нужно даже смотреть друг на друга, но судьба постоянно сталкивает нас. Что пытается доказать?

Глава 5

Рада

Я достаю зажигалку и выдыхаю клубы дыма. Мы все еще вдвоем, все на том же месте.

— Не против? — произношу первые слова за… сколько мы уже здесь?

Горский смотрит на меня без ответа. Так пристально, что хочется прожевать сигарету и больше никогда не притрагиваться к ней. Но я настырно продолжаю, глядя на него через туманную поволоку, пока тот не отворачивается. Незаметно расплываюсь в улыбке.

Многие скрывают, что выросли в детдоме. Я — никогда. Так на подступах к моей зоне комфорта отсеиваются люди. Большинство. Да почти все. Не знаю, что отталкивает их, но даже те, кто поначалу казался дружелюбным, постепенно сводят общение на нет. А я просто экономлю время — и свое, и других.

Когда я впервые сказала Горскому о детском доме, то полагала, это наш последний разговор. Где он и где малолетка из приюта, какой многие меня считают. Когда я увидела его во второй раз, решила, что он не расслышал или страдает амнезией. А тот с ходу обозначил, что все прекрасно помнит и понимает.

Я не стремилась найти компанию, но на понтоне было суше. Да и Горский не настолько противен, чтобы его избегать.

Тушу и прячу окурок в пустую коробку. Лимит затяжек исчерпан. Две сигареты в неделю — все, что могу себе позволить. В мой скромный бюджет не входит никотиновая зависимость.

— Едва знакомы? — спустя время разрезает тишину голос с хрипотцой.

— То, что я знаю твое имя, не делает тебя более знакомым.

— А что делает?

Его глаза блестят в ночном свете. Сейчас в них ничего не разобрать, но голос у Горского такой же спокойный и плоский.

Если он думает, что я стушуюсь, его ждет разочарование. Я смотрю на закатанные рукава фирменной ветровки. Точнее, ниже.

— Откуда у тебя шрамы?

Мне было интересно утром, и сейчас интерес не угас. А я привыкла удовлетворять любопытство.

Горский даже бровью не ведет: снова безразличный взгляд, снова прямые губы. Он только слегка чешет щеку, покрытую щетиной, прежде чем заговорить.

— Первенство в Египте. Было очень мелко и очень много ракушек. И очень хотелось выиграть. Есть еще шрамы, показать? — похоже на провокацию.

Губы плохо слушаются, но я заставляю себя выдавить глухое «да» и вижу насмешку в заломе бровей. Горский впервые за все время улыбается. Не глазами, но губы и правда красиво складываются в улыбку. Он светит ровными зубами и задирает штанину, хвастаясь тонкими полосками на голени.

— Бутылки в Дону и спор на пять тысяч.

Он тычет выше колена на стянутое пятно.

— А это медуза в Карибском море. Достаточно подробная экскурсия? — спрашивает вроде бы шутливо, а в следующую секунду снова серьезен как никогда. — Ты сказала, что фамилию тебе дали. А родители? Ты хоть что-то о них знаешь?

Я мотаю головой.

— О ком-нибудь из родных?

— Нет.

— Пыталась искать?

— Нет, — отвечаю резче.

— Почему?

— Потому что не хочу, — сдерживаюсь, не договаривая сразу, но на выдохе добавляю: — Не хочу разочароваться. Что бы там ни было, я не имею права их осуждать.

Прикусываю язык, потому что выдаю слишком личное. Он тоже замолкает.

— Почему тебе это интересно? — спрашиваю скоро Горского.

Люди спрашивают о многом. Но о том, искала ли я родителей, — никогда.

— Есть вещи, которые тяжело представить.

Разговор дальше не клеится. Мы оба не хотим углубляться в детали, оба не стесняемся задавать прямые вопросы. Каждый ловит волну и плавает в собственных мыслях.

Я чуть вздрагиваю, когда тишину пляжа нарушает заливистый смех. Смотрю в сторону, откуда доносятся голоса, а после и мелодия гитары. Там своя вечеринка, на нас никто не обращает внимания.

Я знаю эту песню — про ночь, стоны и страдания скорпионов², сама не замечаю, как начинаю подпевать. Замираю, только когда на откровенной фразе встречаю взгляд Горского. Холодный, кажется, даже бездушный и при этом пронзительный до дрожи. В его глазах явно запаяны магниты, иначе не могу объяснить то, что происходит.

Музыка стихает, но продолжает играть в голове. Я совсем не моргаю, глаза печет. Не моргаю, потому что боюсь. Боюсь закрыть их и даже на миг представить то, о чем думаю сейчас. Нельзя. Глупые мысли.

Я слишком долго не дышу и давлюсь воздухом. Из легких вырывается странный хрип, который портит магию. Я возвращаюсь на землю откуда-то из космоса. Мысли восстанавливаются в логические цепочки и приводят к одному-единственному выводу: мне здесь не место.

Не успеваю я открыть рот и даже пошевелиться или встать, Горский резким движением скидывает верх вместе с майкой. Я пытаюсь подобрать слова, но чертовски теряюсь.

— Поплывешь со мной? — прорезает ночь его голос.

— Нет.

— Тогда приятно было познакомиться, девочка Рада.

Он стягивает штаны и ныряет с понтона вперед. Я долго вглядываюсь в пустоту, чувствую, как в ожидании замедляются удары сердца.

Когда Горский выплывает, я уже едва могу его различить. Небольшая точка вдали по имени Никита.

— И мне, — шепчу в пустоту. — Наверное.

Примечания

2

Имеется в виду песня «Ночь» исполнителя Горький