Интрижка

Катя Лоренц, 2023

– Сюда нельзя! Там Костик! Неодетый! – сжимаю в руках часы мужа и стреляю в сиротку взглядом полным ненависти. Приютила на свою голову.Отодвигаю ее в сторону и толкаю дверь.А там картина маслом. Мой дорогой и горячо любимый муж лежит на кровати, прикованный наручниками к изголовью.Он цепляет ногой одеяло, прикрывая причинное место.– Лена, – выдыхает сдавленно.В груди трещит от яркого огня предательства, в котором сгорает сердце. Остается лишь пепел.За что он так со мной? Грязно, банально, пошло. Разрушил нашу семью, жизнь. Двадцать лет брака! Ради чего? Простой интрижки?Ни одно доброе дело не останется безнаказанным? Убедилась на личном опыте. Предал муж. Я увидела своими глазами. Наше окружение смакуют его интрижку. А он говорит, что ничего не было? Так кому доверять? Кого слушать? Друзей или сердце?

Пролог

Стучусь в дверь и нечаянно нажимаю на ручку. Как в лучших традициях фильма в жанре триллер, дверь со скрипом открывается.

— Оля? Ты дома?

Вот кто меня заставлял полночи смотреть глупые фильмы? Один в один, картинка перед глазами, как вместо героини на полу в луже крови лежит Оля.

К счастью, она выходит из спальни живая и здоровая, завязывает пояс на коротеньком халате.

— Тетя Лен? Что-то случилось? — глаза испуганные, а щёчки горят румянцем.

— Я тебя разбудила? Прости, я стучалась, потом дверь неожиданно открылась. У меня сломалась машина возле твоего дома. Эвакуатор приедет минут через пятнадцать. Вот и решила заглянуть к тебе…

Говорю много. Несу какую-то чушь. Я так рассчитывала что могу хоть с кем-то обсудить семейные проблемы.

Просто выпить чашку чая.

— Да вы проходите, тетя Лена, — Оля словно чувствует мое упадническое настроение.

Я смотрю как она накрывает на стол, смахиваю крошки носовым платком.

Лена детдомовская. Ее никто не приучили наводить порядок. Может предложить ей свою помощь?

Ее родители скончались от беспросветной пьянки. Доверчивая миленькая девочка. Так хотела любви, а парень оказался мерзавцем. Отобрал квартиру, по его вине она ребенка потеряла. И если бы мы с Мишей не проезжали по той дороге, неизвестно осталась бы живой.

После всех пинков судьбы не потеряла детской непосредственности и открытости.

Я ее полюбила как дочку. За то короткое время, пока она жила у нас, мы стали подругами. Она рассказывала мне все о себе.

— Пейте тетя Лена, — поставила кружку с желтым от накипи ободком передо мной.

Не рискну здоровьем. Слишком брезгливая.

— Мы же договорились, чтобы ты называла меня просто Леной. Без «тетя». Чувствую себя старухой, — обняла кружку руками.

— Простите тетя… Просто Лена… — она мелодично рассмеялась. — Дурацкая привычка с детского дома. Так что случилось? — она накрывает мою руку своей и смотрит чистыми как ясное небо глазами.

Может рассказать ей все?

Я могу поделиться с подругой Машей, но та не успокоит, а наоборот накрутит до предела.

Она вечно подозревает мужа в измене, порой это доходит до абсурда.

— Да нет. Все хорошо. Просто…

— Не бойтесь. Мне можно довериться. Я же вам рассказывала про Никиту. Я знаю, нельзя в себе держать. Вы мне тогда помогли, теперь моя очередь.

— Мне кажется, у Миши появилась другая, — выпалила на одном дыхании.

— С чего вы так решили?

— Он стал отстраненным. Чужим. Все время в себе. За двадцать лет брака мы стали одним целым. Понимаешь? Ему не надо говорить, чтобы я это почувствовала. А потом он стал прятать от меня телефон. Однажды пришла Смска, я просто хотела ему принести телефон. Он так бежал, что чуть не упал по дороге. И эти задержки в офисе. Говорит много работы. Скажи, ты ничего не замечала? Может на работе появилась новенькая сотрудница?

— Нет, что вы! Михаил и правда работает целый день. Порой даже на обед не хватает времени. Я с ним постоянно. Не ухожу, даже когда рабочий день закончился. Так что если бы кто появился, — я бы заметила, — из спальни раздается скрип кровати. Оля бледнеет. — Тетя Лена, вы извините. Я хотела сегодня генеральную устроить…

— Там твой Костик? — улыбаюсь. Она кивает. — Что ж ты не сказала то? Я бы не стала вам мешать. Понимаю, — встаю, поправляю юбку и беру сумочку. — Мы в институте с Мишей то же из кровати не вылезали…

Взгляд падает на подоконник, на котором стоит спатифиллум.

Вспоминаю, когда Оля переехала сюда и что я говорила, когда дарила его. Мне становится дурно.

« — Я дарю тебе на новоселье этот прекрасный цветок. Его еще называют «женским счастьем».

Возле горшка лежат часы Миши! Моего мужа! А он снимает их очень редко, перед тем как лечь в постель, или делая работу по дому.

— Откуда у тебя часы моего мужа? — беру их в руку и провожу пальцем по гравировке «любимому»

— Он… — заикается, в глаза боится посмотреть. — Приходил как-то. Забыл, — теребит поясок от халата.

Ну да. Кто ж в обед спит-то!

Меня осеняет догадка. В которую я отказываюсь верить, но факты говорят сами за себя.

У моего мужа любовница! И эта Оля! Я подарила ей свое «женское счастье».

Сама привела в дом, выхаживала ее. К мужу устроила секретаршей. Мы с Мишей помогли вернуть ей квартиру. Чтобы он спал с ней. Здесь. А я так и жила в неведении.

Я пулей несусь к спальне. И лишь взявшись за ручку медлю.

Господи, пусть мне просто показалось, пусть это просто ревность играет во мне.

— Сюда нельзя! Там Костик! Неодетый! — сжимаю в руках часы мужа и стреляю в сиротку взглядом полным ненависти. Приютила на свою голову.

Отодвигаю ее и толкаю дверь.

А там картина маслом. Мой дорогой и горячо любимый муж лежит на кровати, прикованный наручниками к изголовью.

Я опираюсь плечом о косяк, ноги становятся ватными.

За окном рокочет гром и потемневшее небо пронзает молния, отбрасывая блики на распятое тело любимого.

Он в одних боксерах, прикованный пошлыми розовыми наручниками. Рубашка, которую я вчера весь вечер гладила, — распахнута, а на груди, животе отпечатки алых губ, и заканчиваются они у резинки трусов.

Он цепляет ногой одеяло, прикрывая причинное место.

— Лена, — выдыхает сдавленно.

Перед глазами пролетает двадцать лет жизни. Свадьба в студенческой столовой, рождение дочери, наши посиделки с друзьями, радость, когда дочка поступила в престижный институт.

В груди трещит от яркого огня предательства, в котором сгорает сердце. Остается лишь пепел.

Я подхожу к нему, кладу на тумбочку дорогие часы, подаренные мной на день рождения.

— Ты даже здесь разбрасываешь свои вещи.

Я бы могла закатить скандал, надавать ему пощёчин, оттаскать неблагодарную за светлые локоны, а потом бы выкинула вещи мужа и его самого из дома. Но сил хватает, чтобы выбежать из квартиры и спуститься на улицу.

Привалившись к машине, стирать слезы вместе с крупными каплями дождя.

Он мне кричал что-то вдогонку. Что я все не так поняла и между ними ничего нет. Орал на Олю, чтобы отстегнула и дала ему меня догнать.

А я не хочу!

Не могу больше его видеть! Не хочу слышать. Никогда больше! Он предал меня. Человек роднее которого только дочь, всадил в спину нож.