Бездна

Катя Бологова, 2019

Там, среди разгоряченных стен города, порой невозможно уловить смену времен года, разобрать день сейчас или ночь. Дни проносятся стремительно, сминаясь в одну разноперую толпу, через которую прорывается только стук сердца, безуспешно пытающегося подстроиться под ритм мегаполиса – причудливый и неудержимый, как звук тамтама у виска. Содержит нецензурную брань.

1.

Он не знал, что надломилось в нем, оборвав линию рассудка. Единственное, что он помнил, это смутные, едва различимые обрывки чужого прошлого… Когда-то у того человека была семья. Родители и, кажется, даже жена. Их лица иногда всплывали в неразборчивых, полубредовых снах. Но было ли это давно или же только вчера — увы, он не помнил.

— Вам пора разобраться в себе, слышите? — тонкорукая женщина, приписанный от больницы психоаналитик, склонилась к нему через стол. Ее длинные, прямые волосы цвета меди коснулись гладкой, отполированной поверхности. — Попытайтесь сделать это сами. Важно, чтобы вы сделали это без посторонней помощи…

— Без посторонней помощи? — усмехнулся Рулл, вставая. — А какого черта тогда я вам плачу?

Не смотря на нее, он пересек комнату и подошел к широкому панорамному окну.

— Сколько бы мы с вами ни встречались, то, что вы боитесь вспомнить, знаете только вы. — произнес бесстрастный голос. — И вам придется побороть этот страх, если вы действительно хотите узнать…

Рулл не слушал. Он предпочел промолчать. Это стало его универсальным оружием. В молчании проходили дни, месяцы…а он все так же забывался, вставая перед раскрытым настежь окном и ощущая за собой теплоту разобранной постели. Внизу мелькали огни города, долетали откуда-то отдельные звуки, обрывки фраз, кипящая речь горожан. Как из глубины поднимались, пробиваясь на поверхность, мучительные воспоминания.

Там, внизу, протекала когда-то его жизнь. Там, где среди разгоряченных стен города порой невозможно уловить смену времен года, разобрать день сейчас или ночь. Дни проносятся стремительно, сминаясь в одну разноперую толпу, через которую прорывается только стук сердца, безуспешно пытающегося подстроиться под ритм мегаполиса — причудливый и неудержимый, как звук тамтама у виска.

Встряхнув головой, Рулл отошел от окна. Сколько прошло времени? Психотерапевт уже возилась возле двери, собираясь уходить. Он помог ей накинуть кремовый плащ на худенькие, узкие плечи и проводил до лифта.

— Если у вас возникнут какие-то сложности, да и просто мысли, чувства, странные ощущения, запишите их, пожалуйста, я прочитаю потом. — она, помедлив, застегнула своими быстрыми, тонкими пальцами, похожими на лапки паука, верхнюю пуговицу его рубашки и, ободряюще улыбнувшись, скрылась за дверьми лифта. Кабина медленно тронулась вниз.

Он быстро вернулся обратно в квартиру. Иногда казалось, что он вполне смог бы обойтись без помощи психоаналитика, но эта женщина так искренне старалась помочь, что он не мог или, скорее, не хотел мешать ей.

— Чертовы мозгоправы…-пробормотал Рулл, доставая из кармана помятую пачку сигарет и медленно закуривая. Даже если его внезапная амнезия не позволяла вспомнить себя курящим, организм любезно напомнил об этой привычке, исправно требуя своей дозы никотина.

***

— Итак, вы-мистер Рулл Джейкобс? — полицейский поднял на него глаза, брови его хмуро сползлись на переносице.

Рулл кивнул, с трудом свыкаясь с таким незнакомым, режущим ухо именем, как с новой одеждой, неловко пытаясь освоиться в ней и почувствовать себя комфортно.

–Хорошо. — полицейский уткнулся взглядом в бумаги, лениво перебирая их. — Ваш паспорт будет готов через две недели. Приходите. И больше не теряйте его, сделайте одолжение…

— А о моей жене…Вам удалось узнать что-нибудь о ней?

Полицейский поднял на него глаза.

— Повторю еще раз, никаких данных о вашей жене мы не нашли. Судя по документам, вы были холосты. Если бы вы помнили хотя бы имя этой женщины, или принесли фотографию…

— Мог бы я сделать это, нашел бы ее сам. — ответил Рулл, забирая справку и резко отходя от окошка. Выходя из помещения, он успел поймать на себе пару настороженных взглядов как служителей закона, так и сидящих в очереди посетителей. Полиция относилась с недоверием к его словам, ровно как и ко всей этой истории, что выводило из себя. Если бы он мог знать, отчего должен теперь терпеть все эти унизительные процедуры, день за днем обивая пороги офисов и терпя высокомерный тон их обленившихся сотрудников. Если бы только мог вспомнить, что произошло в тот злополучный день…и почему у него так мало связующих нитей, дающих хоть какой-то шанс узнать больше о том человеке, которого звали Рулл Джейкобс? Но, увы, с тех пор как он очнулся в вонючем переулке с пробитой головой пару месяцев назад, его память больше походила на белый лист бумаги. Кажется, он сильно надрался и пострадал в пьяной драке или просто упал с лестницы — ни свидетелей, ни виновников события так и не нашли, да и дела никому особого не было. Все эти вопросы не давали покоя только ему самому.

От участка он взял такси, и вернулся в свою квартиру, ставшую неким подобием убежища, островка стабильности в окружившем его хаосе. Накопленные деньги позволили продолжать оплачивать счета и подсоединиться к интернету, так что теперь он был дома не один. Всемирная сеть тянулась отныне и в его полутемную квартиру, скрашивая одиночество. Он не помнил, как и при каких обстоятельствах научился веб-дизайну, но прекрасно осознавал, что является одним из лучших специалистов в городе. Заказы приходили почти каждую неделю, а то и раз в два-три дня, позволяя ему не задумываться о деньгах. А теперь, после увольнения из офиса, появилась возможность работать, не выходя из дома, что позволяло экономить время и силы, а заодно и свести до минимума общение с людьми.

Разумеется, полностью избежать этого не удавалось. Психотерапевт проводила с ним по два часа в неделю и, конечно, как и все люди этой профессии, настаивала на более частых и регулярных встречах. Иногда так же звонил один старый друг, которого, как он узнал, зовут Джейк. Он был преуспевающим врачом и заядлым походником, делившим с ним когда-то университетскую скамью. Говорить им было практически не о чем, и Джейку лишь оставалось пытаться заново выстроить отношения, опираясь на прошлое, о котором он, очевидно, имел куда более конкретное представление.

— Такое чувство, будто тебя у нас украли…-как-то сказал Джейк. Его дыхание тяжело раздавалось в трубке. — Помню, иногда мы все вместе — ты и я с Кейт — собирались у тебя дома и долго…

— Не надо. — оборвал его Рулл. — Я не помню этого…

— Что ж… очень жаль.. Мне не стоит, наверное, больше звонить? — вздохнул Джейк по ту сторону провода. — Я делаю это вовсе не для того, чтобы наступить тебе на больную мозоль, ты это пойми…Сам никак не могу свыкнуться с мыслью, что потерял лучшего друга так нелепо. Ты ведь знаешь, я был привязан к тому человеку, которого ты оставил в прошлом. Хотя… это ведь ты и есть. Бред какой-то. Забудь. — он положил трубку. Рулл устало закрыл глаза, слушая частые гудки.

Кем он был раньше? Каким он был? Кто все эти люди, с которыми он был близок? Его коллеги, друзья…Все исчезло, потеряло смысл. Вся его прошлая жизнь, выстроенная по кусочкам, рассыпалась, как стекло, на тысячи мелких осколков, и утонула в вязком, немом небытии.

2.

Он не видел ничего, кроме пустоты и не слышал ни слова из пылкой мотивирующей речи, которую толкала психотерапевт. Ее полные, большие губы мерно шевелились на узком лице. Глаза, карие, редкой миндалевидной формы, горели.

–…можешь принять обстоятельства, оставаясь при этом в согласии с окружающими тебя…

— Доктор Гринберг…Лора, послушайте… — Рулл прервал ее пустой монолог. — Просто верните мне память. Вы можете?

Она сцепила пальцы на столе перед собою и на мгновение отвела глаза.

— Нет. Не могу. — сказала она, снова впиваясь в него внимательным взглядом. — Вас это сильно расстроило?

–Да нет…Я ждал чего-то подобного. — он поднялся из-за стола и подошел к окну. Город опять мерцал под ним колючим светом. Распахнув дверь, Рулл вышел на узкий балкон. Он был почти символическим, едва хватало места для одного человека, но благодаря нему в квартиру попадал свежий воздух. Спустя мгновение ухо уловило едва различимые, тихие шаги по ковру. Доктор встала рядом с ним.

— Что вы чувствуете, когда смотрите туда?

Рулл пожал плечами.

— Глубокая, затягивающая бездна…И этот город… он как колодец. Попадая в его водоворот, уже не выбраться.

Психотерапевт кивнула. В ее глазах отражался блеск огней.

— Сейчас еще холодно, чтобы так распахивать. Вы простудитесь. — она, поеживаясь, отошла вглубь. — А что это, саженцы? Что-то выращиваете?

Он обернулся и посмотрел на длинный ящик с землей, стоящий на полу, слева от балконной двери.

— А, это… Да, что-то вроде того. Они были здесь… думаю, принадлежали… — он помедлил. — В общем, решил не выбрасывать, дать жизни шанс.

Лора понимающе кивнула.

— Тогда не забудьте вынести их на балкон когда потеплеет.

— Да. Да, конечно.

— Идемте, я вам кое-что покажу. — бодро сказала она, подталкивая его вглубь комнаты.

Вытащив из сумки папку, врач улыбнулась.

— Это все, что мне удалось найти в наших архивах. Немного, но, может, вы вспомните что-нибудь… — она протянула ему бумаги, в числе которых находились копии прошлогодней страховки и выписки из больницы, где ему удаляли аппендицит. Все это были его медицинские справки за последние пару-тройку лет, ничего важного.

Рулл снова пробежал их глазами. Ничего не отозвалось.

— Это все? Или вы прячете в своем портфеле еще что-то?

Лицо ее напряглось.

— Прячу? — она чуть помолчала прежде, чем продолжить. — Вы не думаете, что пора перестать видеть во всех окружающих вас людях врагов?

Рулл посмотрел на нее.

— Вокруг меня, если вы заметили, находится не так много людей. Так что, я бы не стал обобщать.

— Пока вы продолжаете подозревать вокруг себя заговор, ваше состояние не улучшиться. Вам нужно выйти из этого вакуума и начать жить дальше. Просто сделать этот шаг.

— Тогда может, скажите, куда пропала моя жена?

— Опять вы говорите о ней? — психотерапевт устало вздохнула. — Вы никогда не были женаты. Мы же уже пришли к выводу, что она — плод вашего воображения, образ, за который вы прячетесь…

— Я не помню ее лица и имени, но я помню наши отношения. — перебил ее Рулл. — Черт побери, со мною рядом был человек, а сейчас на этом месте — сплошная пустота!

Психотерапевт молча смотрела ему в глаза.

— Так, заполните ее. — проговорила она, наконец.

— Вы мне не верите. — с досадой сказал Рулл, отворачиваясь. — Впрочем, как и полиция.

Она помедлила.

— Ваше состояние меня беспокоит. Не забывайте принимать нейролептики строго как я вам назначила. Нельзя позволять навязчивым идеям брать верх над вашим разумом. Вы сейчас слишком уязвимы.

Он обернулся.

— По-вашему, потеря памяти автоматически делает меня сумасшедшим? Когда я очнулся, то еще ощущал в воздухе запах ее духов, и в больницу обо мне сообщил женский голос! Здесь со мной жила женщина, вот тут она сидела…-он ткнул пальцем на диван. — мы ели вон за тем столом и занимались сексом на вот этой кровати…

Психотерапевт опустила глаза и прошла мимо него.

— Вы же сами сказали, что полиция не нашла никаких свидетельств ее существования. И в ту ночь вы были один. — она подошла к стулу и взяла с него свою сумку-портфель. — Я правда, искренне желаю пролить свет на ваше прошлое. Потому и принесла все эти документы. Как только они попали мне в руки, я сочла своим долгом передать их вам. Тем более, что сегодня я уезжаю, и, боюсь, это наш последний сеанс.

— Вот как? Уже?

Рулл устало опустился на край кровати.

— Вам назначат другого врача, пожалуйста, продолжайте наблюдаться, не пропускайте сеансы. Сейчас вы нуждаетесь в поддержке больше, чем кажется. — она обернулась в дверях, крепко сжав сумку. — Надеюсь, я хоть чем-то смогла вам помочь.

— Вы помогли мне… — Рулл, кивнув, посмотрел на нее. — Да-да, помогли поверить в себя. Не в свое исцеление, а в силу пережить это. За что говорю вам спасибо. А эти бумаги… — он собрал документы и протянул ей. — Их можно разорвать или выбросить…как вам угодно…Толку в них мало.

Конец ознакомительного фрагмента.