Берлинская лазурь

Каттана Игоревна

Как стать гением и создавать шедевры? Легко, если встретить двух муз, поцелуй которых дарует талант и жажду творить. Именно это и произошло с главной героиней Лизой, приехавшей в Берлин спасаться от осенней хандры и жизненных неурядиц. Едва обретя себя и любимое дело, она попадается в ловушку легких денег, попытка выбраться из которой чуть не стоит ей жизни. Но когда твои друзья – волшебники, у зла нет ни малейшего шанса на победу. Книга содержит нецензурную брань.

II

На подъезде к Германии началась самая настоящая снежная метель — редкость для Европы. Машину мотало из стороны в сторону, и Кате пришлось снизить скорость, встать в правый ряд и плестись вместе с теми, кто ехал на летней резине. Уже стемнело, в лобовое стекло летел снег, и видимость стремилась к нулю. Да и двадцать часов за рулем сказывались. Хотя ей это было не впервой. В юности она славилась тем, что могла одним махом доехать до Крыма и, вместо того чтобы без сил рухнуть спать, отправиться купаться и несколько часов радостно плескаться в воде, развлекая друзей и глотая из горлá теплый, тягучий южный портвейн: я же только что приехала на море, и вот так взять и просто лечь спать?! Жалко тратить на это время! А на все попытки приписать ей употребление бодрящих веществ, отвечала: «Что вы, нет! Любые пороки — никакой зависимости». И это была абсолютная правда. Она могла попробовать тот или иной волшебный порошок, отметить его достоинства, но желания повторить не возникало. Даже с алкоголем и табаком у нее были хоть и дружеские, но вовсе не постоянные отношения. И в этом была вся Катя, она сама управляла своей жизнью, своей машиной, своей Вселенной. И совершенно ничего не боялась.

И, конечно, Лиза ей очень завидовала. Ее жизнь, напротив, будто совершенно не принадлежала ей. В детстве она делала то, что хотела мама, в юности поступила в институт, который выбрала мама, вышла замуж за мужчину, которого… правильно, выбрала мама. А потом делала то, что хочет он. Но недолго. Он совершенно не хотел ее. Да и несколько последующих мужчин относились к ней весьма прохладно.

Это было странно. Недостатка внимания со стороны противоположного пола Лиза не ощущала. Интересная работа и свободный вход на кинопремьеры обеспечивали постоянный приток новых знакомств. И да, она была красива: светлые волнистые волосы, большие голубые глаза, чуть вздернутый носик, пухлые губы, столь модные в этом сезоне, роскошная фигура — с приятными округлостями в нужных местах, но в то же время довольно стройная. И все-таки не везло. Казалось, она специально привлекает исключительно моральных уродов. И было совершенно непонятно, почему с ней до сих пор дружит такая искрометная, яркая и свободная Катя. Может, она приставлена к ней ангелом-хранителем? Почему бы и нет, кто сказал, что ангелы непременно белы и крылаты? Рыжие тоже очень даже хороши. Очень.

— Что я делаю не так? — она адресовала этот вопрос не то Вселенной, не то Кате, не то кому-то, кто был в ее обличии.

— Хм, хороший вопрос, но позволь уточнить: а для чего ты делаешь то, что ты делаешь не так? Что ты хочешь получить? — Катя сделала большой глоток горячего латте и прикурила длинную сигарету, последняя заправка-перекур перед пунктом назначения.

— Сейчас уже и вовсе не знаю. Раньше думала про семью и детей, а теперь кажется, это совсем не для меня.

— Ну, сейчас-то понятно, обожглась на молоке, еще какое-то время будешь дуть на воду. Это хорошо. Всегда нужно время сделать работу над ошибками, залатать дыры, а не затыкать их первым попавшимся субъектом. Но все же, что ты подразумевала под семьей?

— Как обычно, мама-папа-дети-собака, совместные ужины, походы в зоопарк, летом на морько.

— Подожди, но все это у тебя вполне могло быть, насколько я помню, Лёша был не против детей.

— Не был, особенно против совершеннолетних с третьим размером груди.

— Ну, пардон, дорогая, напомни, плиз, где вы познакомились?

— В «Тиндере».

— Угу. И ты уверена, что он зашел туда исключительно затем, чтобы познакомиться с тобой для создания крепкой семьи.

— Да нет, конечно, и я в самом начале была не единственная, просто, видимо, готовила лучше остальных. Ну и своя двушка в центре поди тоже была не у каждой, а он очень ценил удобства.

— Вот. И все же ответь честно, чего ты хотела от отношений?

— Да я просто хотела, чтобы меня кто-то ждал дома, хвалил еду, делал совместные селфи в поездках, ну… и секс… м-да.

— И ты ровно это имела.

— Да. Про любовь и уважение я как-то забыла уточнить, думала, оно в комплекте, вроде же, оно всем надо.

— М-м-м, не всем. Например, девочкам, охотящимся за кошельками, вообще пофиг на всяческие чувства: главное, чтоб вовремя счет пополняли. А иные легко предпочтут любовь послушанию или, напротив, жаждут снять с себя ответственность за свою жизнь, выбирая в мужья этаких отцов. Ты же хотела красивую картинку. Что ж, вы неплохо смотрелись вместе: изящная блондинка и роскошный чернобровый мачо. И детишки наверняка бы красивые вышли. Только рыбу надо ловить там, где она водится. Невелик шанс найти примерного семьянина на сайте знакомств — все равно что искать непьющего по барам.

— Вот почему ты не рассказала мне об этом в начале? Ты же все видела. Ты всегда видишь все и сразу!

— Рассказала — что? Что он говнюк редкостный? По уши влюбленной в красавчика подруге? Я себе враг, что ли? Ты б меня взглядом испепелила, как почетного врага народа. А так — видишь, я вовремя появилась и везу тебя в Берлин на ретрит.

— Ведьма.

— Ну, хочешь, я его прокляну?

— Не надо, я уже, — Лиза кинула свой бычок в урну, и он, ударившись о стенку, рассыпался искрами, — и детей он не хотел, он держал это как наживку на ниточке. Сперва — чтобы я бросила курить и пить по выходным винишко. Ну, это ладно, это понятно, я тогда бросила. Потом — чтоб похудела: мол, разнесет же, а так хоть фора будет… Ну, окей, в здоровом теле здоровый дух. Затем он занялся моим психическим равновесием: мол, не может мать моих будущих детей страдать от ПМС-ов и вообще так активно выражать свои эмоции, максимум «ах, смотри, бабочка», а вовсе не «какого хрена ты задержался до пяти утра на работе, если ваша контора наглухо закрылась еще в девять?» Под конец он чуть не загубил мне карьеру, потому что его бесило, что я работаю ночью. Ты же знаешь, что тогда у меня самое вдохновение. А ему, видите ли, клавиши спать мешают, из другой комнаты, так, на минуточку. Ну… и в результате он просто перестал меня трахать. И вуаля!

— М-да, а с виду, конечно, прям идеальная пара. Позволь, а зачем ты так долго терпела?

— А я все думала, что вот сейчас что-то еще в себе изменю — и тогда уже точно хорошо станет. Вот еще чуть-чуть! Ведь вначале же все было отлично! Конфетно-букетный, поездки, яхты, фестивали, острова. Красиво. Надо соответствовать. Веришь, даже на полном серьезе под нож собиралась, здесь отрезать, тут добавить, ну и губы подкачать.

— Твои-то губы? Они же у тебя и так как у Джоли…

— Именно, мои, да, но ему было недостаточно.

— Козлина, блять. Так, все. Ты докурила? По коням. Поехали, найдем тебе годного ебабельного немца, их есть там, я, поверь, не понаслышке знаю.

В Берлин они въехали чуть за полночь. По московским меркам, здесь все еще вполне была середина осени. Любимое время Лизы. Когда можно бродить по паркам, пиная разноцветные листья, и, не зная зачем, собирать каштаны, а потом перебирать их прямо в карманах, заодно согревая руки. Или сидеть у воды, глядя, как отражается в ней густое серое небо, а ветер уносит по волнам воспоминания о знойном зеленом лете, обещая вернуть все на круги своя, но уже весной.

Они припарковались возле небольшого трехэтажного здания, простенького, желтоватого, но с симпатичными бело-синими балконами, придававшими ему немного приморский вид. Свободное место оказалось аккурат возле нужного подъезда. Катя очень гордилась этой своей суперспособностью — всегда находить самые удобные парковочные места. Даже там, где это казалось совершенно невозможным. Да, хорошая дорожная карма отрабатывала и в этом тоже.

Забрав сумку с заднего сидения, Лиза подошла к багажнику, чтобы помочь подруге выгрузить вещи. Та явно собиралась сюда не на неделю, забила машину под завязку. Похоже, твердо решила переехать. «Так что же, в Москве больше не будет этого рыжего чуда? Как же так?! Это нечестно». Лиза взялась за ручку большого красного саквояжа.

— Ой, нет, брось. Оставь. Все завтра. Сегодня возьму только зубную щетку и бутылку… эээ… «Соплицы»? Ха-ха-ха, какая прелесть! Зато вишнёвенькая! — она засунула в маленькую сумочку бутылку польской настойки, прихваченной на заправке с целью истратить оставшиеся злотые. — Все остальное завтра. Как гласит моя первая заповедь — не суетись.

— А что гласит твоя вторая заповедь? — спросила Лиза, когда они, закурив, угнездились на уютном балконном диванчике, а Берлин растекся по венам сладким вишневым ликером.

— Перестань засовывать в себя ненужные вещи.

— Например алкоголь и сигареты?

— Зависит. Сейчас, например, немного градуса мне необходимо, чтобы расслабиться после суток за рулем и снять эту дурацкую качку, иначе не дадут уснуть «вертолеты». А дым издавна использовали для лучшего коннекта с местом — и чтобы привести в порядок мысли. Но, конечно, если ты начнешь употреблять когда надо и не надо, просто за компанию, потому что все так делают, или (не дай бог!) чтобы закрыть глаза на что-то, или даже просто потому что привыкла — это уже очень нехороший знак.

— Понятно, и людей тоже?

— Людей особенно. Это, мне кажется, — и есть главная проблема человечества: совать в себя всех людей без разбора, потому что отказываться неприлично. Начиная от никому не нужных детей и заканчивая неподходящими партнерами. Нет, конечно, если сперва натянуть его на свой идеальный образ, он войдет полегче, но, знаешь, люди от этого чаще всего лопаются. Избегай по возможности.

— Детей, скорее, высовывать.

— Пожалуй, но смысл от этого, заметь, не меняется.

— Воистину, Катя, я скоро буду ходить за тобой и записывать новое евангелие. Какие еще заповеди ты нам поведаешь?

— Ты знаешь, по сути-то это всё. Я бы добавила еще «не жадничай», но нам всё детство продавали под этим брендом отказ от собственности в пользу каких-то там приличий, так что теперь очень сложно отделить «не бери больше, чем тебе нужно» от «отдай то, что нужно тебе, тому, кто сам ни на что не способен», так что лучше эту заповедь пока опустим.

— А как же «не убий»?

— А что «не убий»? Если очень надо, убий, но не суетись только!