Михаэлла и Демон чужой мечты

Катерина Полянская, 2017

Если, спасаясь от преследователей и нелепых обвинений, ты случайно увидишь, как ведьма творит свои черные дела, мой совет: пробегай мимо, и чем быстрее, тем лучше! Я вот не смогла. Загляделась. Чем нечаянно ей помешала. И теперь за мной охотятся очень злые наемники, не менее злая ведьма и… озабоченный красавец, результат прерванного колдовства. Последний, наверное, чтобы поблагодарить. Хотя…

Глава 2

Как вышли из дома, в памяти моей не отложилось вообще. Соображать что-то начала в лесу, когда мы снова огибали селение, только на этот раз с другой стороны.

Сразу же дернула плечом, высвобождая руку. Беловолосый тут же отпустил. Впрочем, я так и продолжала следовать за ним, попросту не зная, как теперь быть.

Он все еще здесь.

И убил Ффруа и его слугу. Как минимум. Покровители! Худощавый мужчина с изящными руками, будто никогда не видевшими работы, легко и просто в считаные мгновения справился с двумя здоровыми мужиками! Это заставило присмотреться к нему внимательнее. Смущения почти не было, в лечебнице я чего только не перевидала, просто странно было, что он вот так запросто расхаживает нагишом, хоть и по лесу. В дом ворвался в таком же виде. И, судя по всему, отнюдь не испытывал по данному поводу никаких терзаний. Наши, деревенские-то, стыдливые, их даже на приеме у лекаря приходится уговаривать раздеться, и то всегда оставляют исподнее, и даже взрослые мужчины отчаянно краснеют.

Результат осмотра яснее ситуацию не сделал: кое-где под бледной кожей просматривались мышцы, что свидетельствовало о том, что мой спутник не увлекается обжорством и худо-бедно поддерживает себя в форме… уж не знаю, что для этого делают аристократы… но на воина он все равно не походил.

Страхов в этот день было уже достаточно, и все же в моей душе хватило места еще для одного. Никто ведь не знает про наколдованного мужчину, возникшего из цветка! Сомневаюсь, что госпожа ведьма призналась в преступном ритуале. И теперь в доме два мертвеца, а я сбежала… Вдруг подумают на меня?!

Ноги так и подогнулись.

Словно почувствовав, что я не иду, спутник тут же остановился и оглянулся.

— Что ты сделал с женщинами в доме? — спросила напряженно, поправляя платок.

Чувствую себя увереннее, когда лица не видно.

— Запер в кухне, — пояснил мужчина так спокойно, будто не видел в случившемся ничего особенного. — А хозяйку закрыл в кладовке, она так противно визжала, что у меня чуть голова не разболелась.

Фу-ты, какие мы нежные!

Хоть не убил больше никого, и на том спасибо.

— Почему у тебя ожог на щеке? — Его я успела заметить, пока переваривала новые сведения.

— Когда тебя увели, ведьма очнулась.

Если он думает, что сейчас что-то объяснил, то глубоко заблуждается. Но мне в голову уже пришел вопрос поважнее, так что о госпоже Арине я временно забыла. Да и глупо заботиться о сохранности того, кто почти наверняка захочет осложнить тебе жизнь.

— А меня ты почему спас? — В людское бескорыстие я не верила довольно давно. — Нет, ты не подумай, я благодарна, очень-очень, просто ничего не понимаю…

— Ты мне нужна.

И опять ну очень понятно!

— А зачем?

Наколдованный защитник как-то странно оглядел меня, шумно вздохнул, зябко поежился и обхватил себя за плечи руками.

— Слушай, как насчет поговорить в более комфортном и теплом месте?

Ему холодно, что ли? Оно и неудивительно, лето уже почти вошло в свои права, но по вечерам до сих пор прохладно, а сейчас за кромкой леса уже виднелись подступающие сумерки.

Я кивнула.

За что тут же и поплатилась: меня сцапали за руку и снова потащили вперед.

Но идти молча не получилось, шаге на десятом в голову пришел очередной очень важный вопрос:

— А куда мы идем?

Спутник глянул так, будто вот прямо сейчас боролся с желанием прибить одну не в меру разговорчивую особу.

— К тебе, конечно, — все же соизволил сообщить он. — Кстати, где ты живешь?

Изумление заставило меня опять остановиться, к вящему неудовольствию беловолосого. Видать, я ему и правда зачем-то очень нужна, раз он так старательно сдерживается. Но это мало утешало.

— К-ко мне? — переспросила тоненьким, будто чужим голоском.

— У меня тут жилища нет, поэтому к тебе. — Суждения наколдованного выглядели логично и в то же время как-то неправильно.

Прислушавшись к себе, я довольно быстро смогла понять, что именно мне не нравится в них больше всего.

— Нельзя ко мне. После того что ты устроил в доме Ффруа, нас будут искать.

Меня. Скорее всего, меня одну. Но говорить этого ему не стану, а то еще бросит самостоятельно расхлебывать все неприятности! А в них частично есть и его вина. Большей частью.

Беловолосый довольно долго раздумывал, после чего уверенно покачал головой.

— Что-то мне подсказывает, что не будут. — А вот это заявление показалось мне весьма странным. — Но если придут, выкрутимся. Я обещаю.

Видела я, как он выкручивается. Стоит представить — кровь в жилах стынет. Не нравится мне все это.

— Ну, не знаю…

— Есть предложения лучше? — Он держался так спокойно, будто вообще не способен испытывать эмоции, а недавно замеченное недовольство на его лице — лишь плод моего воображения.

— Нет, — призналась честно.

— Тогда идем. — Он снова потянул меня за руку. — Тебе надо умыться и… не знаю, что еще. А мне надо подумать.

Странный он все-таки. Хотя каким ему еще быть, учитывая способ его появления. Интересно, он появился откуда-то или просто появился?

Так и не придя к внутреннему согласию, я покорно поплелась к дому, заодно указывая направление. Когда вошли в селение, еще по сторонам глядеть стала, не хотелось, чтобы мой странный спутник попался кому-нибудь на глаза. Но народу на улице прямо сейчас не было ни души, а мой дом крайний, следующие два — бесхозные развалюхи, так что и из окна нас видеть никто не мог.

— Сюда? — с легкой тенью отвращения уточнил беловолосый, когда я направилась к незапертой калитке.

Понять его было можно. Домик маленький, ни за что не скажешь, что когда-то в нем жила семья из четырех человек. И стены его когда-то были выкрашены в красивый голубой цвет, но было это давно, еще при жизни мужа мамы Мианны. Последние же пятнадцать лет дом обходился без мужских рук. За это время краска облупилась, фигурка с крыши отвалилась, я уж и не вспомню, что там было, ставни покосились, да и само здание заметно просело. Но денег на то, чтобы привести тут все в порядок, даже при маме не было, так и жили. Нам терпимо, а соседи если и шпыняли, то из-за моего уродства, дом на фоне его мерк. В общем, чувства своего гостя я примерно понимала, но все равно в глубине души стало обидно. А все старый скряга Ритхель виноват! Мама Мианна наверняка даже не знала, что мне что-то причитается.

— Не нравится, можешь оставаться на улице! — прошипела я, а сама настойчиво втолкнула его в скудный дворик.

Заметят еще, объясняйся потом, что это за голый мужик у моего дома вертится!

Нагнувшись, я достала ключ из-под крыльца и отперла дверь. Пропустила вперед гостя, а сама еще на мгновение задержалась, присмотрелась, прислушалась, удостоверилась, что по нашу душу никто не спешит, и тоже вошла. Сразу же опустила щеколду и зажгла лучину. Толстых ароматных свечей и тем более магических светильников в доме не водилось.

— Будешь морщить нос, выгоню, — пригрозила не очень-то правдоподобно и бросила беловолосому шерстяное одеяло.

Тот с легкостью поймал и сразу же закутался.

— Колючее, — пожаловался минуту спустя.

— Зато теплое, — правильно расставила акценты я.

— Угу. — Наколдованный украдкой почесал плечо, но смирился с судьбой легко, что внушало определенную надежду — может, мы и поладим. С любопытством оглядев скромную обстановку, он в очередной раз поставил меня в тупик: — Мне чего-то хочется…

— Мечтаешь, чтобы я угадала? — уточнила настороженно и устроилась на стуле, поближе к полке с тяжелыми статуэтками, изображающими покровителей. Мало ли что…

— Прости, я еще плохо соображаю и с телом не до конца освоился. — Он даже на извиняющуюся улыбку сподобился, что не убавило жути от сказанного им. — Дай мне пару часов.

Странное требование можно было исполнить. Мне и самой хотелось умыться, вылезти из грязного изодранного платья и осмотреть себя на предмет повреждений. Еще немного передохнуть и что-нибудь съесть. Но есть ли у нас эти часы? Вдруг вот-вот сюда вломятся? Впервые в жизни я чувствовала себя не в безопасности в собственном доме. И почему мой неожиданный заступник так уверен, что никто не придет? Думает, его побоятся?

Решив, что в подвешенном состоянии два часа точно не продержусь, я встала и из-под платка сверкнула на гостя упрямым взглядом.

— Нет уж, сначала объяснись! Кто ты?

Гость раздумывал мгновение, а затем начал перечислять:

— Мужчина. Аристократ. Примерно двадцати пяти или тридцати лет от роду. Волосы светлые, длинные. Глаза тоже светлые. Кожа бледная. Телосложение худощавое, ступни и ладони небольшие. Голос приятный. Умен, грациозен, обучен светским премудростям, как то: танцы и этикет. Люблю лошадей и собак. Не воин, но постоять за себя способен.

Угу, видела я, на что ты способен.

Но что он несет? Как будто юная девица перед гаданием в Ночь покровителей рассказывает, какого суженого ей хотелось бы получить от судьбы.

В глубинах души неприятно заворочался червячок сомнений, но я сперва решила рассмотреть более логичный вариант:

— Блаженный?

Гость целую минуту раздумывал:

— Вроде бы нет.

Предполагается, что я вот так на слово должна поверить? Если бы он не вытащил меня из очень неприятной ситуации, точно бы не поверила. А вытащил ли? Не засунул ли в нее еще глубже?

— Ладно, зайдем с другой стороны, — решила дать ему шанс я. — Что за ритуал проводила ведьма? Она тебя призвала? Откуда? Назад можно вернуть?

Кажется, он что-то сказал про свое аристократическое происхождение. В таком случае ему правда не страшны Ффруа. И меня он защитить сможет. И как знать, возможно, даже поможет вернуть наследство и наказать Ритхеля. Вот хорошо бы было!

— Не призвала, а создала, — поправил результат ведьминого ритуала, чем вдребезги разбил мои мечты.

— Живого человека из ничего?! — Я так и ахнула.

Лучше бы уж блаженный.

— Да. — Ответ оказался коротким и неутешительным.

— Но так не бывает!

— Именно. — Результат запрещенного ритуала неожиданно не стал спорить. — Поэтому я чувствую в себе как минимум две личности, спаянные в одну, а от разнообразных знаний голова, кажется, готова взорваться. Пожалуйста, дай мне немного прийти в себя.

Прозвучало так жалобно, что я невольно прониклась, даже всей душой захотела помочь. Но сделать я ничего была не способна, во всяких магических штучках совершенно не разбиралась, а потому только и могла, что разглядывать странное магическое явление в моем одеяле.

Нового ничего не увидела. Разве только ногти у него черные, и на руках, и на ногах. Жутковато выглядят. Сам же страдалец настолько глубоко погрузился в себя, что, казалось, ничего вокруг не замечал.

Ладно, если нагрянут непрошеные гости, буду громко кричать. Надеюсь, он очнется.

Прошел почти час, прежде чем я смогла немного расслабиться. Двигаясь на цыпочках, чтобы не мешать, я прошла к сундуку, взяла чистое платье и вместе с ним отправилась на кухню, не забыв задернуть плотную занавеску, служившую дверью. Здесь еще осталась вода, принесенная с утра, хватит, чтобы умыться.

Избавившись от одежды, превратившейся после бурного дня в кусок изодранной тряпки, я осторожно осмотрела и ощупала себя. Синяк на боку выглядел ужасно, от малейшего прикосновения к нему на глаза набегали слезы.

Прохладная вода не только смыла грязь, вроде бы даже и боль стала меньше ощущаться. Хотя, может, я просто начала привыкать к ней. Хотелось лечь и уснуть, а проснувшись, понять, что этого дня не было. Ведь за него произошло столько всего, чего вроде бы не могло случиться… Вот бы мне и правда привиделось!

Однако когда я влезла в чистое платье, желудок сжался вполне по-настоящему. Это заставило вспомнить о лепешке с зеленью, припасенной на завтрак, но так и не съеденной. Она, конечно, давно остыла, и гостю половину отделить придется, но от одного только запаха я почувствовала себя чуточку счастливее.

— Есть хочешь? — Я осторожно сунулась к беловолосому, который так и сидел с отсутствующим видом.

Но при моем появлении… вернее, когда запахло едой, сразу же оживился.

— Ага. Так вот чего мне хотелось! — и жадно потянулся за своей долей.

Ужин был скудный, но от комментариев по этому поводу кое-кто воздержался. Хотя свою половину лепешки умял в минуту и время от времени поглядывал на мою, но я не изъявила готовности ее уступить, а он не стал просить. Что ж, может, мы и поладим.

— Откуда зелень? — нарушил молчание он, когда я уже доедала.

Видимо, чтобы отвлечься.

— В кухне на подоконнике вырастила, — отозвалась я и торопливо запихнула в рот последний кусочек.

Голубые с золотом зрачка глаза оглядели меня как-то странно, и их обладатель медленно произнес:

— У тебя бок сильно ушиблен. Но прости, лечить пока не рискну. Я точно не уверен, что умею это делать.

— Переживу, — отмахнулась я. Только бы наемники Ффруа не нагрянули, а остальное все неважно! — Кстати, надо имя тебе придумать, а то без него неудобно.

Мужчина наморщил лоб, но уже миг спустя уверенно покачал головой.

— Спасибо, но у меня уже есть. Тавиш.

Непривычно. Но ничего, запомнить несложно.

— А я — Михаэлла, — вспомнила, что так и не представилась.

— Красиво. — Никогда раньше даже близко применительно ко мне не говорили этого слова, и я, признаться, немного растерялась. Под платком щеки непривычно защипало. — Даже слишком красиво для простой деревенской девки.

Вторая часть похвалы прозвучала малость снисходительно, но восторг, захлестнувший меня изнутри, и смущение нисколько от этого не померкли. А еще вдруг отчаянно захотелось узнать, какой бы я была, если бы меня не обезобразила болезнь. То есть, разумеется, я могла это себе вообразить, но сейчас, как никогда, захотелось хоть на миг увидеть свое лицо без уродливых следов.

— Моя родная мама была не из этих мест, — призналась, будто оправдываясь.

— Заметно, — пробормотал Тавиш, аккуратно придерживая одеяло, чтобы не сползало. А потом вдруг попросил: — Можешь снять платок?

— Зачем? — Такие просьбы у меня всегда вызывали резкое неприятие, и сейчас я инстинктивно вцепилась в свою защиту от мира. Крепко. Только ощутив легкую ломоту в пальцах, поймала себя на этом движении.

Мимика странного создания, сидящего передо мной, была не очень богата, будто бы он действительно к телу пока не привык и даже стеснялся им пользоваться, но сейчас он слабо улыбнулся. Наполовину. Одним уголком губ.

— На минутку. Пожалуйста.

Сначала хотела отказаться и уйти спать, но переборола себя. Это, наверное, на меня так подействовало его заступничество и еще то, что впервые после смерти мамы Мианны я вот так сижу с кем-то, ужинаю, разговариваю. Вот и мысли непрошеные выплыли: о том, что было бы, если бы лицо мое не было испорчено, как Тавиш, оказавшийся знатным и влиятельным, смог бы заступиться за меня… Надо это прекращать.

И я, словно противореча чему-то невидимому, упрямо сжала губы и молча сдвинула платок назад, как если бы он был капюшоном.

Тавиш медленным изучающим взглядом прошелся по моему лицу.

— Да уж, — выдавил он через некоторое время.

— Ага…

Странная реакция. Непривычная для меня. Не было в ней ни отвращения, ни попытки обидеть, ужалить побольнее, ни даже сострадания. Он просто смотрел, как смотрят на прохожих на улице. Как на нормального человека смотрел.

Хотя чему я удивляюсь, он сам немного ненормальный!

Оправдав таким образом для себя странное поведение нового знакомого, я все равно не смогла побороть желания спрятаться и уже через минуту снова скрылась в недрах платка.

Пока мы ужинали и знакомились, вечер не просто наступил, но и плавно перетек в ночь. Я оставила в распоряжении гостя жесткий скрипучий диван и вытащила из шкафа подушку, а сама направилась в крохотную спаленку, которую прежде делила с мамой Мианной, а теперь занимала одна. Опасность все еще пугала, и червячок сомнений в глубине души неприятно ворочался, но усталость была так сильна, что я согласна была упасть где угодно и немедленно уснуть.

Будь что будет…

— Не волнуйся, никто не придет. А если придет, я с ними разберусь, — словно почуяв мои мысли, заверил непонятный и немного пугающий гость.

Я не особо поверила, просто возражать не осталось сил. Это был очень долгий день.

— Надо будет завтра раздобыть тебе штаны, — пробормотала одновременно с зевком.

Скрывшись за шаткой дверью, я краткий миг жалела, что на ней нет замка, а потом прямо в одежде забралась под одеяло и мгновенно уплыла в темноту.

Утро началось внезапно. Привычка просыпаться в определенное время взяла свое.

Было еще темно, и я позволила себе минутку полежать, вспоминая, почему оказалась под одеялом в одежде и отчего чувствую себя не лучшим образом. Вспомнила. Весь вчерашний день чередой картинок промелькнул перед глазами. Совсем тоскливо стало.

Но делать нечего, письма за меня никто не разнесет, надо вставать и идти работать.

Осторожно выскальзывая из единственной в доме спальни, я старалась не шуметь, поскольку думала, что Тавиш еще спит, и не хотела его тревожить. И уж точно не ожидала застать гостя не просто бодрствующим, но сидящим за столом, притом в штанах и длинной рубахе. Ему не особенно шло, но главное — одежда была. А на столе лежали овощи, хлеб, сыр, яйца и кольцо домашней колбасы.

Э-э-э?! Может, я еще сплю? И мне снится красочный, на диво правдоподобный сон? Потому что такого съестного изобилия в моем домике еще накануне вечером точно не водилось. Я бы знала.

Желание по-детски потереть кулачками глаза подавила.

А тут и Тавиш меня заметил.

— О, рано ты. Чего стоишь, как не родная, садись, ешь и пошли отсюда.

Все же не сон. И что-то мне подсказывает, что в самое ближайшее время я еще не раз об этом пожалею.

— Мне письма разнести надо, — пробормотала я, обхватив себя за плечи — просто вдруг потребовалось куда-то деть руки.

— Забудь, — отмахнулся беловолосый результат ведьминского преступления и указал на стул.

— Что значит — забудь?! — Я искренне возмутилась, даже глазами из-под платка сверкнула. — Это моя работа. Другой мне не найти. Тебе-то что, может, ты вообще ненастоящий и завтра развеешься, а я тут с голоду умру!

Тирада бессовестного гостя не впечатлила. Вообще.

— Все сказала? — вкрадчиво уточнил он и, когда я кивнула, поделился своим видением ситуации: — Я настоящий и никуда деваться не собираюсь. Тебя не брошу, можешь не бояться. А теперь садись и ешь.

Желудок был с ним полностью согласен. У, предатель! Но половины лепешки, которую только и удалось съесть за вчерашний день, ему было как-то маловато.

— Но письма…

— Жить надоело? — вскинул тонкие светлые брови мужчина. Хм, а сегодня его лицо куда живее и эмоциональнее… — Ведьма уже наверняка восстановила силы. И Ффруа уже достаточно пришли в себя после моего визита. Не думаю, что тебя будут разыскивать официально, но все же лучше нам, пока не рассвело, убраться отсюда.

Чувство самосохранения пинком отправило меня за стол. Лучше когда-нибудь потом умереть от голода, чем прямо сейчас — от пыток. И вообще, почему он говорит о Ффруа во множественном числе? Там же одна Беата осталась. Или у них есть еще родственники? Сколько ни ломала голову, ничего о хозяевах земель вспомнить так и не смогла. Впрочем, очень быстро у меня в голове, а потом и на языке возник иной вопрос:

— А откуда вся эта еда? И твоя одежда?

Лицо Тавиша озарила такая довольная улыбка, будто ему вот прямо сейчас как минимум орден вручали.

— Не назвал бы эти тряпки одеждой, но, согласись, у тебя есть повод для восхищения.

Он отхватил себе половину колбасы, отломал хлеба и принялся жадно это все уминать, что нисколько не мешало ему ждать моей реакции. Вполне определенной реакции.

— Откуда? — переспросила с нажимом.

Внутри неприятно ворочался целый клубок сомнений, но я не хотела им верить.

— На соседней улице есть дом из красного кирпича, — скрывать своих подвигов эта жертва запрещенной магии не собиралась. — Я залез к ним на летнюю кухню. Ну и пару тряпок из тех, что на заднем дворе сушились, взял.

— То есть ты это украл?! — Я пришла в ужас.

Покровители, ну как я сразу не узнала эти штаны! В них зять купца Валея на охоту ходил, я из окна видела. И назад возвращался с несколькими зайцами. Они хорошо живут, везучие, что в делах, что в карты или на той же охоте, и из-за украденных продуктов не обеднеют, но все равно противно. И угораздило же связаться на свою голову!

А еще страшно: это же получается, он ночью уходил, я одна оставалась — что, если бы за это время ведьма или наемники Ффруа нагрянули?

— Взял, — назвал это так, как сам понимал, Тавиш.

Захотелось его стукнуть оставшейся колбасой по лбу.

— Украл! — рявкнула я. — Ты хоть знаешь, что за это розгами секут, а если повторно поймают, сажают в тюрьму?!

— Ну и как, многих посадили? — равнодушно уточнил мой кошмар.

Ответом ему стало насупленное молчание.

На самом деле, нет. Своей тюрьмы в селении не было, только старый сруб, похожий на сарай, при патруле. Там на пару суток запирали особенно буйных дебоширов. А мальчишек, которых постоянно ловили у торговых рядов, чаще сдавали родителям, всего пару раз на моей памяти кого-то действительно били.

— Меня не поймали, — оправдываться у Тавиша получалось из рук вон плохо. — И посмотрю я на того, кто рискнет со мной связаться.

Молчу. А живот предательски сжимается, что почти больно.

Ну за что мне все это?!

— Михаэлла, ну не будь такой букой, — не мог угомониться этот ворюга. — В следующий раз и тебе что-нибудь прихвачу.

— Что-о?! — ахнула я. — Да я иголки никогда чужой не взяла!

— Потому и прозябаешь в нищете, — парировал наколдованный. — Ешь уже. Ты же сама вчера сказала, что мне нужна одежда. Денег на нее у тебя нет, ты себе нормальное платье купить не можешь. Ну и где бы ты ее раздобыла?

Наверняка в «рецепте приготовления» беловолосого мужчины аристократической наружности совесть не значилась.

Сначала я не собиралась притрагиваться к украденной еде. Ни за что! Но Тавиш так аппетитно жевал, а мой собственный желудок отчаянно требовал его накормить, что здравый смысл взял верх. Будет лучше, если после нашего ухода продуктов тут не останется. И вообще, я ничего не крала, просто помогаю избавиться от всего этого. А муки совести куда удобнее терпеть сытой.

И, игнорируя понимающую улыбку напротив, я потянулась к хлебу и сыру.

— Есть идеи, где можно спрятаться ненадолго? — деловито спросил этот неугомонный, когда еды на столе почти не осталось.

Понятное дело, селения он не знает, так что с местом определяться мне. Первым в голову отчего-то пришел неизвестный дом, который, оказывается, принадлежал мне по праву, но эту мысль я сразу же прогнала. Понятия не имею, который. Не у Ритхеля же спрашивать! Дальше думала уже целенаправленно… и довольно быстро достигла вполне удовлетворительного результата.

— На болотах есть домики. Пойдем в дальний.

— Туда точно никто не сунется? — уточнил Тавиш.

— До самой осени, когда сезон охоты на койрна начнется. Это местная нечисть, мясо несъедобное, но мех ценный и яд на лекарства сцеживают, — с полной уверенностью пояснила я, поднимаясь из-за стола.

Тавиш сразу же последовал моему примеру.

Светать уже начало, и лучше бы нам поскорее убраться как можно дальше отсюда.

Когда беловолосый сотворитель проблем извлек из-под стола сумку с продуктами, я даже злиться не стала. Только закатила глаза и помогла сложить внутрь то, что мы не съели. А про себя подумала, что в таком размере кража точно не останется незамеченной. И на молодежь, которая по вечерам собирается на улицах, тоже не спишут. Они если и таскали что, то не так много.

— Не воруй больше, — все-таки попросила, пока запирала дверь и прятала ключ в привычном месте под крыльцом.

— Обещать не могу, — безмятежно отозвался наколдованный, поправляя полотняную торбу на плече.

Я бросила прощальный взгляд на дом, долгие годы бывший мне родным, и уверенно зашагала к лесу. Покидать его было не жалко, жалко было оставленных здесь воспоминаний. В груди поселилось волнующее тянущее чувство, будто оставляю что-то важное позади. Что-то такое, к чему уже никогда не вернусь.

Пришлось углубиться в лес, чтобы обогнуть село и при этом точно остаться никем не замеченными.

— Странно, что нас еще накануне вечером не схватили. — Мне никогда в жизни так страшно не было, и этот страх требовал выхода.

— Поверь, после встречи со мной и ведьме, и Ффруа понадобится много смелости и тщательная подготовка, чтобы захотеть рискнуть во второй раз. — Тонкие губы на миг сложились в жутковатую улыбку. — По правде сказать, я не уверен, что они сунутся к тебе в ближайшие дни. Но лучше перестраховаться.

Что же такое сотворила Арина? Он разумный, сильный… опасный и пугающий! Вот уж не думала, что она настолько одаренная. Помнится, лет семь назад, когда на погосте умертвие объявилось, она сама еле ноги унесла, пришлось скидываться и вызывать мага из города. Но тогда Арина моложе была… Почем мне знать, может, у ведьм дар с возрастом крепнет?

Но неужели она не оставила себе какого-нибудь способа контролировать опасное создание? Я бы на ее месте точно оставила, и понадежнее.

Соблазн позволить беловолосому, которого, по идее, вообще не должно существовать, утонуть в болотах, честно признаюсь, имелся, но я довольно быстро переборола его. Что бы там ни было, он мне жизнь спас. И без него мне не выпутаться.

— Возьми меня за руку и старайся идти след в след, — предупредила спутника и подала ладонь. — Ступишь мимо тропы — тебя тут же начнет затягивать, а у меня сил вытащить не хватит.

Тавиш хмыкнул, будто каким-то образом подглядел мои недавние мысли, но просить дважды его не пришлось.

Дорогу я помнила хорошо и все равно дважды едва не оступилась. Оба раза наколдованный удержал. Сам же Тавиш двигался так уверенно, будто это он, а не я тут не раз ходил и в провожатых совсем не нуждался. Признаться, это раздражало. Одно дело чувствовать себя полноправным участником действий, хоть и вовлеченным в них не совсем по своей воле, и совсем другое — быть чуть ли не обузой. Неприятно. И страшно. Вдруг странному беловолосому надоест со мной возиться и он мне шею свернет, а потом по-тихому скинет в болото, и поминай как звали. Впрочем, вряд ли многие припомнят эту малозначительную деталь.

Такой поворот не казался чем-то невероятным. Если украсть для него нормально, кто знает, что он думает о лишении жизни другого разумного существа? Помнится, после посещения дома Ффруа мук совести он не испытывал. Только есть хотел и подумать.

— Ты хорошо знаешь места, — отметил спутник, словно почувствовав, что меня пора отвлечь.

И, поразмыслив миг, я решила, что не прочь отвлечься.

— В детстве старый Алит брал меня с собой на охоту. Он приходился то ли дядей, то ли еще каким-то родственником маме Мианне и ко мне относился хорошо. — Я поддержала разговор, тщательно следя за тем, куда наступаю. — А потом уже одна сюда бегала, когда соседские дети сильно доставали.

— Тебя не приняли, — прозвучало скорее как утверждение, чем как вопрос.

Странно, но воспоминание о том, как изуродованную болезнью девочку не брали в игры, закидывали камнями и с улюлюканьем норовили загнать или в дом, или в лес, не отозвалось привычным уже едким чувством внутри. Прохладная ладонь служила неплохой опорой не только на едва различимой в траве тропе, но и в неожиданно ставшем зыбким, как болото, мире.

— Тогда, пятнадцать лет назад, от лихорадки половина села вымерла, а я осталась жива. Думаю, мне этого так и не простили. — После короткого раздумья я произнесла то, что, наверное, всегда знала, но никогда прежде не решалась сказать даже себе.

— Тебе не место здесь, — с неожиданной твердостью заявил живой результат нарушения магических законов и сжал мои пальцы крепче.

Хотела спросить, где же, по его мнению, мне следует быть, но с языка сорвалось другое:

— Ай!

— Что? — Опомниться не успела, как одной рукой Тавиш резко прижал меня к себе, обхватив за плечи, а вторую выбросил вперед — ее тут же окутал холодный белый свет, точь-в-точь как я видела в доме Ффруа, а короткие черные ногти прямо на глазах стали отрастать и заостряться.

Потребовалась минута, чтобы восстановить дыхание. Чуть не придушил, злодеюка!

Но как защищать меня ринулся… прямо приятно!

— Я ногу порезала, — объяснила свой вскрик, как только голос снова стал послушным. — Тут трава острая.

Выходя из комнаты, я ведь письма разносить шла, а не на болотах прятаться, вот чулки и не надела. Поздняя весна на дворе, даже ночами уже сильно не замерзнешь.

Рука, обнимавшая меня, мгновенно исчезла.

— Не могла бы ты впредь контролировать свои эмоции? — Тавиш не сдержал раздражения. — А то у меня…

И замолчал.

— Что у тебя? — Не то чтобы я любопытная, но мне с ним под одной крышей несколько дней провести предстоит. Хорошо бы знать, с чем имею дело, чтобы нечаянно не нарваться.

— Магия нестабильная, — буркнул внезапно утративший разговорчивость беловолосый.

Прозвучало как ложь или отговорка, что нисколько не помешало мне изумиться:

— Ма-агия?!

— Ты еще на весь лес проори, а лучше в село вернись и объявление на новостном столбе повесь, — одернул меня Тавиш, ставший вдруг угрюмым и недовольным.

Что ему не так? Косой взгляд, брошенный на спутника, причин его испортившегося настроения не выявил, зато меня деликатно подтолкнули в спину, призывая не стоять на месте и двигаться дальше. Делать нечего, пришлось перебирать ногами. Подумаешь, цаца какая! Между прочим, это у меня нога болит и в туфле от крови мокро. Подол наверняка измазала, а другого платья нет, переодеться, чтобы это выстирать, не во что. По всему выходит, что это мне злиться надо на весь свет и на ситуацию в отдельности. Но я вдыхала не особенно приятный прелый болотный воздух и совершенно не к месту думала о том, что никогда еще со мной в считаные дни не происходило столько всего сразу. Ну, в сознательном возрасте. А Тавиш брел следом, время от времени недовольно сопел… но ловко подхватывал, когда я поскальзывалась. Правда, сдерживался не всегда и иногда отпускал обидные замечания, но упасть же не давал!

Магия… В наших местах она только у Арины была, еще у покойной бабки ее. Некоторые местные старухи тоже баловались, но у них ничего по-настоящему не получалось. Теперь вот еще Тавиш есть… И то, что он творит, не идет ни в какое сравнение с заговорами и простенькими ритуалами, которые практиковала наша ведьма. Получается, он сильнее? Как маг из города? Хотя ритуал с лилией простеньким и безобидным не был…

— Так понимаю, пришли, — выдернул меня из задумчивости голос магического создания, которое топало за спиной.

Вздрогнула, моргнула, обозрела полуразвалившуюся избушку.

— А… Да.

— Так бы сразу и призналась, что у тебя неестественная тяга к готовым вот-вот развалиться домам, — проворчал крайне недовольный Тавиш, подозрительно поглядывая на покосившуюся избушку, по сравнению с которой даже мой дом казался вполне приличным.

Я почувствовала почти незнакомый жар под кожей на лице и шее. Стыд.

Пф! Он что же, ожидал найти на болотах терем расписной?!

— Михаэлла, за последние два часа нам попались три охотничьих домика куда приличнее, — продолжал негодовать мой спутник. — Тебе обязательно было притащить нас в эту развалину?

— Зато тут искать точно никто не станет, — объяснила, чем руководствовалась, я. — Об этом месте мало кто знает, сюда трудно пробраться.

И, не дожидаясь очередной порции недовольства этого неженки, решительно направилась к почти вросшей в землю двери.

Морща нос и бурча вполголоса что-то страдальческое, Тавиш тем не менее покорно поплелся следом.

Поддержка тут мне была не нужна, можно было ступать, не опасаясь поскользнуться или провалиться. Домик стоял будто на небольшом островке, окруженный колючими зарослями дикой малины. Если бы дело было летом, можно было бы полакомиться сладкими ягодами, их тут всегда было много, потому что жители окрестных селений не совались к болотам, боясь страшной болезни. Почему-то считали, будто она отсюда приходит. Сейчас лакомства не было и оставалось разве только любоваться мелкими цветочками и отпечатавшимися в траве и грязи следами диких животных.

Дверь поддалась легко и открылась только наполовину. Мне-то ничего, а Тавиш… тоже пролез. Пожалуй, и неплохо, что он помельче большинства знакомых мне мужчин.

Внутри же нас поджидало целых два открытия. Оба сделал наколдованный, пока я глазела по сторонам, восхищаясь тем, что ничего не поменялось за несколько лет, которые я тут не была.

— А не так уж никто и не знает про этот домишко, — протянул Тавиш, продолжая морщить свой наколдованный нос.

Понадобилась целая минуту, чтобы понять, что это он принюхивается, а не демонстрирует брезгливость.

— Мм-м? — Я слишком устала, чтобы говорить развернуто. Особенно когда не видела причин усердствовать.

— Обгоревшие тряпки в очаге. На столе и вон там, в шкафчике, остатки еды, — перечислил он и, не сходя с места, поделился выводами: — Недавно сюда кто-то наведывался.

Спину облизал холодок, отчего шерстяное платье сделалось неприятно колючим. Этот домик не был моим, и уж тем более не был тайным, но от знания, что сюда приходил кто-то еще, я почувствовала себя неуютно.

Скрипя и треща половицами, Тавиш прошел к покрытому копотью очагу и подцепил пальцем кусок лохмотьев.

— Как интересно…

Меня же больше заинтересовали оставленные продукты: бекон, буженина, несколько видов сыров, черный и белый хлеб — ничего еще не успело испортиться. Значит, времени прошло не так уж много. Не больше суток.

И корзинку я узнала, такие в одном из соседних селений плетут. Там еще ферма, а при ней дорогущая лавка, где всякими деликатесами торгуют.

— Еда хорошая, а судя по остаткам одежды, тут будто бродяга побывал. — Я тоже пыталась рассуждать, но концы с концами плохо сходились.

— Я недавно тебе наглядно продемонстрировал, как можно добыть нормальной еды, — осклабился Тавиш.

Слова эти должны были вызвать во мне естественное отторжение, но вместо него внезапно нахлынуло облегчение. В чем-то наколдованный, конечно, прав. Не его вина, что ведьма про совесть забыла. К тому же нам нужна была еда, и он украл обычные продукты, а этот неизвестный ворюга позарился на дорогие яства, которые только проезжие богачи или успешные купцы могли себе позволить. Так, может, и есть в нем что-то человеческое?

Скрип-скрип-скриииип… Пол под его ногами опасно проседал.

— Наступай осторожнее, — взмолилась я. — И вообще, нам лучше уйти.

— Почему это? — тут же вскинулся Тавиш и, еще раз оглядев, забросил обгоревшую тряпку обратно в очаг.

Неужто это надо объяснять?!

— Наш предшественник может вернуться. — Я жалобно глянула на странного мужчину, волею непонятно каких сил оказавшегося единственным союзником и защитником.

Таинственный некто уже был уверенно отнесен к нехорошим, опасным людям, и встречаться с ним мне категорически не хотелось.

Однако Тавиш придерживался иного мнения.

— Отлично, пускай возвращается, — зловеще произнес он и многозначительно пошевелил в воздухе длиннющими черными когтями.

Пока шли, он успел научиться по своей воле отращивать и скрывать их, и теперь откровенно забавлялся. Впрочем, смысл сказанного от этого менее жутким не стал.

— Ты не убьешь его! — заранее откуда-то зная, что ко мне не прислушаются, практически взвыла я.

— Прости, Михаэлла, но у меня не останется выбора, — буднично сообщил беловолосый монстр. — Не хочу, чтобы нас здесь видели.

— Так давай просто уйдем! — Я почти умоляла. — Тебе же не нравился этот домишко. Засядем в одном из охотничьих, они крепкие, в некоторых даже одеяла есть.

Дура я, дура, что сразу не повела его туда! Побоялась нечаянно натолкнуться на какого-нибудь смельчака, хоть таковых и не ожидалось, теперь вот не знаю, как спасти жизнь неизвестного вора. Ладно, на саму вороватую личность мне плевать, но не хочется, чтобы на Тавише была еще кровь.

— Сразу не нравился, теперь понравился, делов-то, — не сдавался этот упрямец.

— Почему? — почти простонала я.

Он всегда отвечал, если я прямо спрашивала. Вряд ли потому, что так сильно доверял, скорее всего, просто еще не научился как следует увиливать и выкручиваться.

Прямо ответил и сейчас:

— Я чувствую здесь магию.