Девочка Кая

Катерина Колесница (2024)

— Чувствуешь, как бьется мое сердце? Ты же медсестра. А я смертельно болен тобой. Не оставишь же ты меня умирать? Спасай меня, Ксень.– Вадим, перестань, пожалуйста.– Нет. Я не могу отказаться от тебя. Разве не видишь? Не могу каждый день любоваться тобой, но не иметь права даже прикоснуться.– И все же ты постоянно это делаешь.– Я хочу большего. Хочу обнимать тебя, целовать. Хочу, чтобы ты была моей. Думать больше ни о чем не могу.– Вадим, между нами все кончено.– Плевать. Я все равно заберу тебя себе.***Он уверенный в себе мужчина, который всегда добивается того, что хочет. И он добился меня. Но, получив желаемое, просто испарился. А я в отчаянии осталась бороться за жизнь нашего малыша, о котором он, надеюсь, никогда не узнает.

Глава 6

(Вадим)

Смотрю на нее и мысленно уже целую. Была хороша, а сейчас стала еще краше. Сидит передо мной в красном вязаном платье. От глинтвейна на щеках играет румянец, глаза блестят. О чем думает? Хотелось бы, чтобы о нас. Но, увы. Нет больше никаких"нас".

— Ты счастлива?

Поднимает она на меня удивленный взгляд. Да, мне, черт возьми, важно это знать. И не потому, что я охрененно благороден и желаю ей счастья. Нет. Не желаю. Я каждый день мечтаю, чтобы она страдала рядом со своим хлюпиком. Так у меня хотя бы была призрачная надежда, что она уйдет от него.

— Счастлива, — растягивает фальшивую улыбку.

— Врешь, — вспоминаю слова ее сына о том, что она часто плачет. Давлю ее тяжелым взглядом. Правильно, как не плакать, если вместо нормального мужика одно разочарование. Помню, как она сама же жаловалась мне на него. Почему тогда с ним осталась?

— Вадим, что ты от меня хочешь? — устало вздыхает и делает еще один глоток ароматного напитка.

— Ксюш, скажи честно, ты меня любила или все твои слова и эмоции были лишь игрой? — это для меня сейчас важнее, чем знать, как там у нее дела с недомужем. Но она молчит. Замечаю едва заметное подрагивание ресниц. — Я хочу знать.

— Любила, Вадим. Очень любила. Но это уже ничего не значит, — как же она ошибается. Для меня значит. — Мне пора, — вскакивает, чтобы уйти.

— Я провожу. Вскакиваю практически одновременно с ней.

— Нет, — резко выставляет ладонь, тормознув меня. — Мне не хотелось бы, чтобы Слава знал, что ты здесь. Ему будет неприятно.

— А с какой радости я ему должен приятное делать? — злюсь и одним рывком хватаю ее за руку. Кожу моментально обжигает. Теплая колючая волна бежит от кончиков по руке к самому сердцу. А мысли будоражат воспоминания. До мельчайших подробностей помню все ее изгибы и нежность кожи. Каждый ее стон помню. Томный, сладкий, как мед. Услада для моих ушей. Интересно, под Гуровым она так же стонет?

— Оставь меня, — вырывается и цокает каблучками в сторону гардероба.

Сдерживаю себя из последних сил, чтобы не рвануть за ней и не прижать к стенке силой в каком-нибудь узком коридорчике. Знаю, что сама она в руки никогда не дастся. Я и тогда ее практически силой заставил обратить на себя внимание. В этом вся Ксения. Сама ни на что не решится. Скромная и правильная слишком. Я бы и сейчас забрал ее у этого ушлепка Славика. Но все изменилось с появлением у них ребенка.

Чего греха таить, я ведь даже когда узнал о ее беременности, подумал, что от меня ребенок. Но нет. Когда Ксенька родила, сразу стало понятно, что не от меня была беременна. По моим подсчетам, залетела она, когда я уже три недели как на задании был. Быстро же она отказалась от меня и под мужа подмялась. Если бы не Бес тогда, я точно пулю себе в лоб пустил.

Опрокидываю остатки пива и возвращаюсь к своим. Все уже разбрелись по комнатам. Вот бы и мне сейчас к Ксюхе под бочок, как раньше. Но свободный бок только на диване, рядом с Бесом.

— Ты чего тут один сидишь? — спрашиваю у Беса, бросив куртку на кресло.

— Ну не за тобой же в бар бежать, — отвечает, уткнувшись в телефон.

— Я там с Гуровой пересекся.

— Да? — откладывает телефон и удивленно смотрит на меня. — И?

— Что и? Сбежала, как обычно, — заваливаюсь рядом с Бесом.

— Кай, давай на чистоту. Ты ж до сих пор убиваешься по ней. Надеешься, что сможешь снова увести?

— У нее ребенок теперь. Это не в моих правилах, — наливаю горькую в рюмку и тут же опрокидываю.

— Хорош, не загоняйся ты так, — забирает у меня бутылку. — А если до сих пор по ней с ума сходишь и серьезно настроен, то и ребенок не помеха.

— Бес, я тебя не узнаю. Ты все время за совесть и справедливость топишь. А сейчас мне такие советы раздаешь?

— Не советовал бы, если не знал, что за человек этот Гуров. От него гнильцой за версту прет. Еще и торчал раньше. А Ксения хорошая девушка, не под стать ему. Она даже разводиться хотела, но почему-то так и не решилась. Я не удивлюсь, если там надавили на нее хорошенько.

Черт, вот зачем еще и Стас меня подначивает? Сорвусь же. Да уже, блин, сорвался.

— Слушай, Бес, а помнишь, как мы этого Славика накидали на корпоративе? — вспомнив, смеюсь. Тогда меня крепко размазало, когда поцеловал Гурову. Башню сорвало конкретно. Всеми фибрами души почувствовал, что мое это. И отступать был не намерен.

— Как не помнить, мы ж его тогда специально с Зевсом домой оттащили, чтоб вам не мешал, — ржет Бес. — Да, раньше как-то все проще было, — перестав смеяться, грустно вздыхает и снова берет телефон в руки. Взглянув на экран, выключает и швыряет обратно на стол.

— Тоже с девушками непонятки? — киваю на его мобилу. — И че ты не женишься?

— У нас в стране, Кай, многоженство запрещено, если ты не в курсе. А я уже женат. На работе. А девушкам нужен мужик стабильный, заботливый. А со мной как на пороховой бочке, сам знаешь, — возвращает бутылку на стол и наполняет обе рюмки. — Ты сам-то сказал Ксюше, что вернулся?

— Нет. Сама узнает после праздников.

— Ладно, война план покажет.

Расходимся с Бесом только после полуночи. Заваливаюсь в кровать и пытаюсь заснуть. Вроде рубит, а мысли все равно скачут, возвращаясь в прошлое. Тянусь за телефоном и открываю фотки. До сих пор их не удалил. Самые любимые, те, на которых Ксюша спит в моей футболке. А главное, в моей постели. Гурова, хоть и нерешительная особа, но со мной расцветала, особенно в сексе. Так извивалась, так стонала, что с виду и не скажешь, что она может быть такой отзывчивой. А я каждый раз улетал с ней. Сердце колотило так, что ребра задевало. Каждой минутой наслаждался рядом с Ксюшей. Не просто спал с ней, любил.

Я тогда как чувствовал, то не стоит ехать на это задание. Все похерил. А ведь как лучше хотел. Думал, заработаю денег и заберу Ксеньку у этого слизняка Гурова. А она не дождалась. Уже через три недели забеременела от своего муженька. Гадина.

Утром, едва разлепив глаза, выхожу на улицу. Набираю полные легкие морозного воздуха. Думаю свалить с этой турбазы, чтобы больше не пересекаться с Гуровой. Не хочу портить ей праздник.

Топаю по узкой тропинке по направлению к выходу. Прохожу мимо строения с большими окнами в пол. Вижу, как там уже скачут детишки вокруг елки. Вместе с Дед Морозом и снегурочкой хороводы водят. И только один ребенок стоит в сторонке с мокрыми глазами. Так это ж знакомый мой. Данька, Ксюшин сын. Сам не знаю зачем, но какого-то черта дергаю за дверную ручку и захожу внутрь. Застываю на пороге, увидев Ксеньку. Она стоит ко мне спиной и пытается успокоить сына.

— Это не настоящий Дед Молоз, — всхлипывает он. А у меня екает в груди. Почему-то хочется подойти, взять мальца на руки и самому успокоить.