Хаос по наследству

Катерина Калюжная

Меня зовут Марина Хитрова, и я – лиса. Мечты о бессмертии привели меня прямиком в мир Хаоса. Кто ж знал, что все происходящее со мной, начиная от неожиданного стремления разыскать сверхъестественных существ и заканчивая встречей с мужчиной моей мечты, было предопределено тысячи лет назад, когда Принц Хаоса пытался захватить Землю, а потерпев неудачу, оставил здесь некий артефакт, который однажды откроет врата и призовет своего властелина. Так вышло, что этот камушек достался мне по наследству.

Глава 3

Всю обратную дорогу ехали молча. Я боялась, если скажу хоть слово, слезы хлынут неудержимым потоком. Дома до глубокой ночи я щелкала кнопками на пульте, переключая каналы телевидения, Андрей сидел на кухне и читал какую-то книгу на незнакомом мне языке и, судя по обложке, явно нечеловеческого издания, но любопытства во мне не было. Скорее безразличие.

Так прошла вся следующая неделя. В институт меня, конечно, не пустили. Что будет именно так, мне стало это ясно уже днем в воскресенье, поэтому утром в понедельник я не стала ничего спрашивать, молча позавтракала и легла листать какой-то глупый роман о любви. Андрей ненадолго уехал, предварительно окружив всю квартиру волшебными нитями пронзительно голубого цвета. Видимо, это была защита от нежданных гостей. Вечером он сообщил, что все улажено, память преподавателям подправлена, диплом я получу, как и планировалось в июне, и посещать занятия мне для этого не надо. Раньше я бы обрадовалась такой прорве свободного времени, но теперь, сидя в четырех стенах, будучи запертой в квартире, которую отныне следовало называть домом, только вот упорно не получалось, безумно хотела послушать профессоров и вместе с одногруппниками поужасаться сложности выпускных экзаменов. Еще больше хотелось поговорить с девчонками. Но… Посоветовавшись, мы с Андреем решили, что будет лучше, если я позвоню им и скажу, что заболела, но отлежаться решила не дома, а у своего парня. Естественно, они очень удивились. Пообещав рассказать все при встрече, я приуныла окончательно. Никогда и ничего объяснить им не получится. Еще какое-то время они будут звонить, задавать вопросы, предлагать встретиться, но раз за разом получая отказы в конце концов обидятся и постепенно забудут мой номер. От всех этих мыслей я замкнулась в себе, потеряла аппетит, целыми днями курила, по вечерам пила мартини и ночи напролет таращилась в идеально белый потолок.

Андрей вел себя замечательно, делал только то, что мне хотелось, исправно готовил еду, есть которую я отказывалась, каждый вечер менял букеты цветов и ставил большую вазу на кухонном столе. Думаю, он их просто наколдовывал, потому что я не видела, чтобы после первого понедельника, который мы провели под одной крышей, оборотень хоть раз выходил из дома. С работы он уволился, сказал, что в своем мире монстров имеет неплохой заработок, поэтому может позволить себе бездельничать в нашем.

Вопросов я задавала мало, и ответов на них исправно не получала. Магию при мне Андрей не использовал, только раз или два я заметила, что он прикуривает сигарету без помощи зажигалки, но лишь тогда, когда считал, что я не вижу.

Было еще кое-что…

По ночам, когда устав от собственных терзаний и беспросветной скуки, я ложилась спать, мне снился молодой человек с огромными глазами в обрамлении густых ресниц — Филипп. Каждый раз я таяла от звука его голоса, сходила с ума от его поцелуев и просыпалась в холодном поту от ощущения острых клыков на своей шее. Я прижималась крепче к Андрею, ища защиты у его мощного тела оборотня, и лежала без сна до самого утра. О своих переживаниях в царстве Морфея я ему не рассказывала. Было в этом что-то глубоко личное, хотя что именно, объяснить я не могла. Весь день я старалась не думать о тревожных кошмарах, чтобы Андрей не прочитал о них в моих мыслях.

К концу второй недели нашего совместного заточения, во время ужина, к которому, по обыкновению, я почти не притронулась, Андрей решился на откровенный разговор:

— Марин, послушай, — начал он как-то неуверенно, — я понимаю, вся эта ситуация просто не может тебе нравиться, но, пойми, это действительно совершенно необходимо. Я стараюсь спасти твою жизнь.

— От Филиппа? — прошипела я вертевшееся на языке имя, не дав оборотню закончить.

— И от него в том числе. Но не только. Если бы дело было лишь в нем, я просто попробовал бы прикончить его, и ты смогла бы снова зажить как раньше.

— Так в чем проблема? — снова не удержалась я. — Раз все так просто, почему бы не пойти и не сделать это? — я начала распаляться.

— Ты слишком много узнала о нас в тот вечер. Если Совет пронюхает, то доберется до тебя, а против них я ничего не могу. — Он обеими руками взял меня за плечи и заставил посмотреть себе в глаза. — Я очень не хочу, чтобы ты пострадала….

Он отпустил меня, в его взгляде читалась такая боль, что от нее начинало щипать в глазах и сводить зубы. Я сидела не шевелясь. Андрей поднял мою руку и поцеловал в середину ладони. Последнее время он был со мной очень нежен, и я начинала понимать, что его чувства далеко выходят за пределы фразы: «ты мне нравишься» и стремительно приближаются к сакральному «я тебя люблю». Мысль о его любви грела мне душу и одновременно ранила сердце. Мне не хотелось обманывать ни себя, ни его: Андрей мне просто нравился, и я очень сомневалась, что это когда-нибудь изменится.

— Но ты же не можешь держать меня взаперти вечно, — констатировала я факт. — Тебе все равно придется либо отпустить меня, либо убить, либо все же найти способ сделать одной из вас.

— Не могу, в этом ты права, — Андрей налил нам обоим по бокалу рома с колой. Я уже заметила, что алкоголь действует на него также, как и на обычных людей, только эффект менее выражен и исчезает гораздо быстрее, — и не собираюсь. Когда ты получишь диплом, а ты его получишь в июне, как и планировалось, мы с тобой уедем отсюда. У меня есть друг среди гномов. Мы сможем отправиться к нему, посмотреть на Кордильеры изнутри — это очень интересно, — в голосе оборотня появилось неподдельное воодушевление, которое при всем желании я не могла с ним разделить. Оказаться запертой под горой никогда не было мечтой моей жизни. Хотя, должна признать, что увидеть гномов да еще и в естественной для них среде настоящее приключение. Вот только… смогу ли я когда-нибудь выбраться оттуда?

— Интересно, зачем думать о том, что кто-то там подумает, заботиться о дипломе и прочей ерунде, если я все равно никогда не увижу никого из знакомых? — резко сказала я, а произнеся вслух, осознала всю горькую правду своего утверждения. Непрошенные слезы уже в который раз за последние недели навернулись на глаза.

— Не плачь, прошу тебя. — Андрей расстроился не меньше моего, мне показалось, что прямо сейчас он принимает какое-то решение. И я была права. Через несколько секунд он очень серьезно произнес — Хорошо. Я готов сделать все, чтобы ты была счастлива, даже пойти на риск. В конце концов, кроме нас с Филиппом никто не знает о твоей осведомленности, а ему также не выгодно, чтобы нашу маленькую тайну раскрыли, как и мне, он ведь сообщил тебе не меньше моего.

Андрей говорил быстро, и я совершенно не понимала, к чему он клонит. Пока я пыталась сообразить, чем мне грозят его рассуждения, он продолжил:

— Мы съездим к твоим родителям. Будем вести себя как самая обычная пара и навещать их раз в неделю, и еще, я думаю, что нужно позвать твоих подружек. Они, наверное, сходят с ума от любопытства, что за таинственный бойфренд у тебя организовался!

От радости я потеряла дар речи! Снова посплетничать с девчонками! Об этом я даже не мечтала. Я бросилась к своему парню с такими крепкими объятиями и жаркими поцелуями, что не будь он оборотнем, обязательно оказался бы на полу.

Это был первый вечер со времени моего переезда сюда, который мы провели, как и положено влюбленным. Я заснула быстро, предвкушая предстоящий визит к родителям и встречу с девочками. К сожалению, ни радость, ни ожидание предстоящих удовольствий не смогли избавить меня от снов об одном очень наглом вампире. Так что утром я проснулась по обыкновению злая и не выспавшаяся.

В ближайшую пятницу мы отправились к родителям. Они еще больше влюбились в моего волка, который превзошел сам себя в обаянии и галантности. На обратной дороге я была настолько счастлива, что испытывала по отношению к Андрею почти влюбленность, напевала под радио старые хиты и ежеминутно просила себя целовать, что он и делал с явным удовольствием.

К сожалению, нашему хорошему настроению не суждено было продлиться долго. Мы уже дошли до подъезда, когда от двери отделилась фигура в темном плаще. Мое сердце испугано екнуло, а потом забилось, словно ему было тесно в груди. Перед нами стоял Филипп — такой, каким я его запомнила с прошлой встречи: умопомрачительно красивый, с улыбкой голодного тигра на прекрасных губах. В свете тусклой лампы под козырьком мне, наконец, удалось рассмотреть, какого цвета у него глаза. Они сияли потрясающей голубизной — раньше видеть такие мне не доводилось.

— Плохо ты маскируешься, пес, — не дал нам опомниться обладатель мелодичного голоса, который тревожил меня во снах. Андрей быстрым движением задвинул меня себе за спину. Я не сопротивлялась, но выглядывая из-за его плеча не могла оторвать взор от Филиппа.

— Пришел устроить новое побоище? — прорычал оборотень. — Что ж, я готов, Марина, иди домой, — продолжил он, обращаясь уже ко мне

— Марина, красивое имя, тебе идет, — протянул вампир. Мое имя в его устах прозвучало как музыка. Сердце ухало под ребрами, и я была отнюдь не уверена, что это от страха. Меня накрыло волной воспоминаний о моих ночных грезах, тех, где он меня целовал.

— Не смей с ней разговаривать! — ярость Андрея ощущалась физически.

Как и в прошлый раз, его начало трясти. «Видимо, это происходит с ним перед трансформацией», — подумала я.

— Красавица, он тебя ревнует, — съехидничал Филипп, не сводя с меня глаз. Я чувствовала, как под толстым слоем тонального крема щеки приобретают малиновый оттенок.

— Ты очень неосторожен, страж. Остался на том же месте, да еще и по улицам гуляешь, не боишься, что сюда нагрянет отряд карателей? — продолжил вампир, пристально глядя на Андрея.

— Ты пришел, как один из них? — в голосе оборотня я впервые заметила страх, — хотя вряд ли, ты же со мной в одной лодке в этом деле. Не так ли?

— Так, — кивнул Филипп, — так. Не волнуйся, песик, я пришел по своей воле, хотел показать тебе, как неразумно ты себя ведешь. Беги, зверь, беги. Я не люблю легкой добычи, — из глотки вампира вырвался ледяной смех, а потом, я не поверила своим глазам, он стал подниматься в воздух в окружение красноватого дыма. На уровне второго этажа Филипп еще раз пристально посмотрел прямо на меня и просто исчез, растворился. От изумления я раскрыла рот, да так и стояла, тупо пялясь, туда, где только что был вампир, а теперь мирно светилось окно чьей-то квартиры. Андрей дернул меня за руку и отнюдь не бережно затолкал в подъезд.

Оказавшись дома, волк принялся ходить вдоль стен и что-то бормотать себе под нос. С его пальцев одна за другой срывались голубые нити, опутывая стены, пол, потолок. Я, как завороженная, таращилась на столь явное волшебство. Раньше он никогда не позволял себе демонстрировать свою сущность так открыто. Несмотря на то, что защитный кокон, как я назвала для себя эту паутину, был мне уже знаком — Андрей оставлял его, когда уходил в первый день нашей совместной жизни — наблюдение за его созданием завораживало.

Закончив, оборотень посмотрел на меня и, не сказав ни слова, прошел в спальню. Я отправилась следом, рассчитывая получить ответы хотя бы на часть накопившихся у меня вопросов.

— Кто он, этот Филипп, в конце то концов? — задала я свой главный вопрос.

— Вампир, созданный, — устало ответил Андрей.

— Это ты уже говорил, — отмахнулась я. — Что ты ему сделал? Почему он дал ту клятву?

Андрей посмотрел на меня, словно раздумывая, отвечать или нет. Потом медленно произнес:

— Филипп Себастьян Лефевр родился в 1636 году. Его отец был богатым торговцем в Марселе. Предполагалось, что старший сын унаследует его дело и все состояние. В 1661 году Филипп собирался жениться на единственной дочери делового партнера своего родителя. Брак был выгодный, но жениха привлекало не только это. Нинон Мерсье, так звали его избранницу, была прекрасна. Она сочетала в себе все качества, которые ценились в женщине того времени: пышные формы, черные, как смоль, волосы, огромные глаза шоколадного цвета, добродетель и уж не знаю что еще. Ей было пятнадцать, ему двадцать пять, и они любили друг друга со всей пылкостью юных сердец. Брак по любви тогда был редкостью, а уж чтобы любовь совпала с расчетом — и вовсе нонсенс. Венчание назначили на двадцать первое августа. А семнадцатого я прибыл в Марсель. Я был молод, любознателен и горяч. Мне страстно хотелось повидать мир. В портовый город я попал проездом и не собирался задерживаться дольше двух — трех дней, необходимых, чтобы найти корабль, готовый взять меня на борт — путешествовать с помощью магии казалось мне жутко неромантичным, — Андрей усмехнул, но как-то совсем не весело. — В ожидании, я остановился у знакомого со времен Академии оборотня. Помимо меня к нему приехал погостить его кузен — мерзкий тип, прославившийся своими злыми шутками и ныне уже упокоенный карателями за одну из них. Вечером мы выпили, разошлись, и Вацлав (тот самый кузен) подлил мне саваж… Это зелье из омелы и чабреца. Оно абсолютно безвредно для всех рас кроме нашей, мы же, приняв его, полностью теряем разум. Чем моложе оборотень, тем сильнее действие снадобья, — он закрыл глаза, полностью погрузившись в воспоминания. — Мне не было и ста лет. По нашим меркам это очень мало. Естественно, от зелья я полностью потерял контроль, вырвался в город и… напал на девушку. Нет, я ее не убил. Правда, моей заслуги в том нет. Поняв, что натворили, приятели бросились меня искать и смогли остановить. К сожалению, я успел ее укусить, а значит, сделать одной из нас. Этой девушкой была Нинон. Будучи ревностной католичкой, она считала таких, как мы, нечистью и предпочла покончить с собой — первое время после трансформации это еще не сложно. Меня судили за обращение без разрешения Совета, которое привело к гибели человека, но приговора не вынесли, так как формально вины за мной не было: зелье я выпил не по собственному желанию, а контролировать себя под его действием не мог по определению. — Андрей снова открыл глаза и посмотрел прямо на меня. — Филипп случайно увидел свою невесту во время первого превращения, а значит, должен был умереть или стать одним из нас. Он выбрал второе, только оборотнем быть не захотел категорически. Так как он в той ситуации считался пострадавшей стороной, ему пошли на уступки. Сама Селина Вайон — дочь члена Совета создала его. Став вампиром, он принес клятву крови. Теперь Филипп должен отомстить за невесту, уничтожив меня.

Я слушала, затаив дыхание. Их история сама по себе напоминала роман, а Андрей был хорошим рассказчиком. Когда он закончил, в глазах у меня стояли слезы. Несколько минут мне потребовалось на то, чтобы прийти в себя и переместиться с улиц средневекового Марселя в уютную квартиру современной Москвы. Андрей выглядел расстроенным. События сегодняшнего дня и пережитые вновь воспоминания сильно вымотали его. Я прижалась к нему всем телом. Глубоко вздохнув, он спросил:

— Теперь, когда ты знаешь, что я убийца, тебе не страшно находиться рядом? — чувствовалось, что мой ответ очень важен для него, и я ответила совершенно искренне:

— Я всегда знала, что оборотни убивают, чтобы получить энергию, да и просто не всегда могут владеть собой, — и, немного помолчав, добавила, — я знала это, когда искала вас.

Андрей выглядел слегка удивленным. Он внимательно посмотрел на меня:

— Нет, мы не убиваем, чтобы получить энергию — у нас ее и так достаточно. Трагедии случаются, когда мы теряем контроль над эмоциями. Не надо никому отрывать голову или делать что-то подобное, наш укус опасен сам по себе. Он превращает человека в оборотня… в ста процентах случаев. У вампиров иначе. Кровь необходима им в качестве пищи. Они получают ее из живых источников, а после укуса, как правило, стирают своим донорам память. Проснувшись утром, люди думают, что выпили лишнего или перенапряглись на работе. Чтобы превратить кого-то в вампира, необходимо обменяться с ним кровью.

— А что бывает с теми из вас, кто убивает людей? — поинтересовалась я.

— Такое случается крайней редко. Все человеческие города и более или менее крупные селение охраняются стражами. Если существо, наделенное магическими способностями, совершает убийство, то энергия жертвы переходит к нему полностью. При этом происходит всплеск магической активности, который мы и фиксируем. Найти преступника обычно не сложно, поймать — труднее. Потом его передают суду, но результат чаще всего один — встреча с карателями.

— Ты — страж? Так тебя назвал Филипп.

— Да, — не стал спорить Андрей, — с тех пор как по моей вине погибла Нинон, я не мог найти себе места. Я долго бродил по миру, думал, вспоминал, пытался понять, как я мог предотвратить несчастье. Иногда мне хотелось, чтобы Филипп добрался до меня и прикончил, но первые сто лет он был недостаточно силен и не искал встречи. Однажды в Каире я познакомился с местным стражем — оборотнем Али. Он обожал дело, которому посвятил жизнь, считал, что, охотясь за преступниками, помогает людям, защищает их. Несколько лет я жил у него, наблюдал, размышлял. А потом принял решение. Я отправился в Совет и предложил свою кандидатуру на должность стража. С тех пор моя судьба связана с людьми: я живу среди них, у меня есть смертные друзья, я встречаюсь с человеческими девушками. Иногда мне кажется, что вы гораздо лучше нас…

— А каратели? Кто они такие? — спросила я, раз уж сегодня Андрей отвечает на мои вопросы, грех было не попытаться выяснить как можно больше.

— Каратели служат Совету напрямую. Им отдают тех, кому вынесен смертный приговор. Только существа, которые имеют максимальный потенциал в области магии нападения и находятся в идеальной физической форме, могут стать палачами. Чаще всего это вампиры. Энергия караемого переходит карателю. Это дает возможность реже «питаться», что облегчает жизнь. В конце концов каратели становятся сильнее всех остальных, они очень опасны.

Я замерла. В памяти всплыл недавний разговор с Филиппом: «Не боишься, что сюда нагрянет отряд карателей?», «Ты пришел, как один из них?» Тогда в голосе Андрея мне послышался страх… Выходит, мне не показалось.

— Филипп — каратель, — я скорее утверждала, чем спрашивала

— Да, — подтвердил мои худшие предположения Андрей. — Он — каратель, причем один из лучших. На самом деле, я не знаю, почему он до сих пор меня не убил. Сколько бы раз я ни говорил обратное, факт остается фактом — моей силы не хватит, чтобы противостоять ему, если он возьмется за меня всерьез. Такое ощущение, что он играет со мной, как кошка с мышкой. Наверное, ему кажется, что просто прикончить меня мало…

От слов Андрея мне стало дурно. По нашим следам шел ангельски красивый профессиональный убийца с многовековым стажем. Я не могла объяснить, что именно меня так шокировало. Ведь не думала же я, что вампир может быть невинен как овечка? Нет, конечно, нет. Но одно дело убивать ради того, чтобы жить, и совсем другое быть наемником.

Я вдруг пугающе остро осознала, что если Филипп решит добраться до меня, Андрей не сможет ему помешать. Это откровение было сродни холодному душу в сорокоградусную жару. Впервые мне стало по-настоящему страшно. Я встала и обошла комнату по кругу, по пути дотрагиваясь до оплетающих стены голубых нитей. Они были абсолютно непроницаемы, от прикосновения к ним пальцы кололо словно крохотными иголочками. Наверное, нежданного гостя, если он попытается забраться в квартиру и взломать защиту, встретит мощный заряд энергии, подумалось мне. Или не встретит? Возможно, каратель способен обезвредить кокон еще на подходе?

Больше я ничего не хотела знать. Не сегодня. Я отправилась на кухню, плеснула в бокал для виски чистого рома и закурила сигарету. Андрей за мной не пошел. Он понял, что мне надо побыть одной, чтобы переварить полученную информацию. Я сидела и смотрела на темное небо за окном. В доме напротив светились окна, на балконе какая-то пара, презрев моросящий дождь и мартовский холод, исступленно целовалась. Я открыла раму. Проем тоже опутывали нити, поэтому высунуть наружу голову не получилось. Страшный мир. Совсем не похожий на мир из фэнтези, который я по глупости искала.

Через некоторое время я услышала, что Андрей лег спать. Посидев еще немного на сквозняке и окончательно замерзнув, я решила к нему присоединиться.