Месть и примирение

Карл Веттерберг, 1859

«Не знаете вы, баловни судьбы, как часто в больших городах счастье и безысходное горе, роскошь и нищета живут друг подле друга. Да и как вам знать это? Вы вокруг себя видите только дворцы и прекрасные дома; вы смотрите на все сквозь ясные зеркальные стекла ваших окон; мимо вас беспрестанно мелькают богатые экипажи, а суетящийся и вечно хлопочуший народ придает в глазах ваших только более жизни и разнообразия прекрасной картине…»

Несколько слов о Веттерберге и шведской литературе

Шведская литература у нас вообще так мало известна, что я, намереваясь теперь познакомить публику с сочинением Карла Антона Веттерберга (Wetterbergh), занимающего одно из первых мест не только между современными писателями своего отечества, но и вообще, считаю нелишним сказать несколько слов и о литературе этой нации, богатой и разнообразной, и начало которой относится еще ко временам язычества, ко временам бардов и викингов, когда написаны скандинавские саги и столь известные северные поэмы: обе Эдды. — С введением христианства, саги изменили свой дикий характер, явились легенды; шведский язык начал все более и более развиваться; сохраняя свое скандинавское начало, он уже стал языком отдельным, самостоятельным. Правда, что вместе с католицизмом латинский язык стал языком ученых и имел пагубное влияние на развитие шведского; долгое время ученые, литераторы и даже поэты почти исключительно писали на этом языке. В этот период творения национальные были или забыты, или искажаемы противными народности переделками. Наконец, шведский язык стал вытеснять латинский; но раз поддавшись иностранному влиянию, Швеция не могла вдруг от него освободиться, и Франция, в свою очередь, имела сильное влияние на её вкус и литературу. Потомки викингов принялись разыгрывать роль маркизов, всячески стараясь подражать героям Версаля и Трианона. Муза саги уступила свою лиру музе берегов Сены. Закрывали глаза и затыкали уши, чтоб не видеть величественных скал отечества, не слышать бурного голоса его лесов и озер. Все великие и славные воспоминания искажались и уничтожались под влиянием неудачного подражания. В это время Швеция не хотела и не умела понять, что первое достоинство всякой нации есть национальность.

Чрез несколько лет после смерти Густава III, то есть в начале нынешнего столетия, и для Швеции, наконец, пробил час возрождения отечественной литературы. Образовались два литературные общества; одно называлось «Аврора» (Aurora Förbundet), другое «Готическое общество» (Götiska Förbundet). Оба стремились к одной общей цели — национальности, но старались достичь её разными путями. В главе первого из них, основаного в Упсале 10 октября 1807 года, находился Аттербом (Atterbom). Членами этого общества, издававшего периодический сборник «Фосфорос» (Phosplioros), были: Пальмблад (Palmblad), Стенгаммар (Stenhammar), Ингельгрен (Ingelgren), Эльгстрем (Elgström), Хедеборн (Hedeborn), Сондён (Sonden) и м. д., Романтизм и германская туманность были преобладающими чертами фосфористов; они, так сказать, все парили в облаках: ничего ясного, определенного, положительного. Труды их, в сущности, не принесли большой пользы. «Готическое общество», основанное в Стокгольме 16 февраля 1811 года и издававшее сборник под заглавием «Идуна» (Iduna), ознаменовалось, напротив, замечательными творениями, и сборник его приобрел почетное место в истории шведской литературы. Членами «Готического общества» были: Гейэр (Geijer), Тегнер (Tegnér), барон Адлербет (Àdierbeth), Афцелиус (Afzelius), Гумелиус (Gumaelius), Никандер (Nicander), Лидман (Lidman), Бруцелиус (Bruzelius), Бесков (Beskow) и м. д. «Готическое общество» восставало против подражания иностранному, но преимущественно в самой сущности, а не в форме, и занималось предметами отечественной истории.

Сколько-нибудь знакомые с современными шведским романом и повестью знают имена Альмквиста (Almqvist), Веттерберга (Wetterbergh), Риддерстада (Ridderstad), Пальмблада (Palmblad), Топелиуса (Z. Topelius). Фредерика Бремер (Frederika Bremer) известна своими романами вседневной семейной жизни, переведенными на английский, немецкий и французский языки. Жаль только, что романы её слишком однообразны и односторонни, и по этому только очень немногие из них будут нравиться нашей публике; сочинения её никогда не приобретут популярности. Эмилия Карлен (Emilie Carlen) гораздо более понравится нам; в её романах более жизни, действия, энергии, разнообразия.

Карл Антон Веттерберг (Wetterbergh), занимающий столь почетное место в шведской литературе и издавший большую часть своих истинно-замечательных произведений под заглавием: «Очерки дяди Адама» (Genremålniugar of Onkel Adam), родился в Генкенинге (Jönköping) 6 июня 1804 года. Первоначальное его воспитание было во многих отношениях оригинально, что, быть-может, и было причиною тому направлению ума, которое так ясно отразилось в его творениях. Отец его, советник гофгерихта, Иоган Веттерберг, бывший первым его учителем, был убежден, что ум человеческий нельзя развивать по наперед-установленным формам, и считал все разделения между науками на высшие и низшие излишними и бесполезными. Потому-то преподавание почти исключительно ограничивалось изустными объяснениями и чтением. Надобно заметить, что и относительно чтения, отец Карла Веттерберга имел свой особый взгляд: сыну предоставлена была полная свобода читать все заключающееся в огромной библиотеке отца, так что мальчику часто попадались книги, которые были не по его летам. — В 1822 году Веттерберг поступил в лундский университет. Желая как можно скорее иметь возможность не обременять собою своих очень небогатых родителей, Веттерберг решился избрать карьеру юриста; но с год после поступления его в университет, отец его, совершенно непредвиденно, лишился последних средств и всякой возможности по желанию поддерживать сына. Известие об этом сильно потрясло юношу, но он не упал духом и отвечал отцу, чтоб тот не заботился о нем, что он, с помощью Божией, и сам как-нибудь да пробьется.

И действительно, с этих пор Веттерберг получал из дому только на одежду, обо всем остальном он должен был сам заботиться; правда, что, несмотря на все лишения, многое все же приходилось брать в долг, в ожидании более благоприятного времени. Не имея уже теперь прежней причины спешить, скорее, окончить свое образование и создать себе независимое положение, Веттерберг решился последовать своему призванию и быть врачом. Скоро он приобрел хорошие познания в химии и заслужил общее внимание профессоров и товарищей, так что многие студенты стали брать у него уроки. Это несколько поправило его обстоятельства, но ему все же вряд ли бы удалось пробиться, еслибы не принял в нем участия профессор Прамберг (Job. Bernh. Pramberg), который не только всячески поддерживал и поощрял его, давал ему полезные советы, но даже, несмотря на то, что был человек недостаточный, нередко давал ему в займы денег, без всяких иных ручательств, кроме — отметки в календаре.

Литературное поприще Веттерберга началось с 1832 года, рецензией о книге «Harolden II», написанной шутя и помещенной в газете «Stockholms Posten». Познакомившись чрез это с редактором этой газеты, Веттерберг стал помещать в ней небольшие статьи «Норброского философа» (Filosofen pâ Norrbro) и тому подобные.

Эти литературные занятия продолжались недолго и с отъездом Веттерберга из Стокгольма прекратились до 1840 года, когда случай снова заставил его взяться за перо. В Эстерсунде (Oestersund), где он в то время был доктором, Веттербергу часто нечего было читать.

Год этот был тяжелым годом для Веттерберга: в течении трех месяцев он потерял малютку дочь, отца и тестя. Это нетолько его жестоко огорчило, но совершенно убило нежно-любимую им жену — а чем развлечь ее, чем сократить бесконечно-длинные зимние вечера? И вот Веттерберг снова принялся писать, написал очерк, прочитал его жене и знакомым; статья понравилась всем, и он продолжал. Таким образом у него постепенно накопилось довольно много рукописей, часть которых потом была затеряна или уничтожена; некоторые же из них Веттерберг отослал к другу своему в Стокгольм, тот передал их редактору «Aftonblaclct» и они были напечатаны в этой газете.

По просьбе г. Герта (L. J. Hjerta), Веттерберг стал после этого отсылать свои статьи к нему, для помещения в «Aftonbladet». Большая часть их напечатана под псевдонимом «дяди Адама»; в числе их были и очерки, перепечатанные потом под заглавием: «Очерки дяди Адама» (Genremålningar of Onkel Adam), «Гувернантка» (Guvernanten), «Четыре подписи» (De fyra sugnaturerna); последнее есть собрание небольших повестей и очерков, из которых особенно хороши «Месть и примирение» (Hämd ach Fürsoning), «Инвалид» (Invaliden) и «Четыре студента» (De fyru studenter).

Сочинения Веттерберга скоро приобрели известность; они принадлежат к числу повестей и романов, в которых особенно развита какая-нибудь мысль (tendenz-romaner); но это более происходит от взгляда Веттерберга на вещи, чем от желания высказывать свои взгляды, свое направление. Вот что сам он говорит относительно этого: «Когда ставят скирд, то втыкают сперва шест и потом кладут вокруг снопы; случается иногда, что шест торчит из скирда, когда он готов, и кто же может запретить людям думать, что скирд поставлен для шеста, хотя это сделано совершенно наоборот. Так тоже нередко случается, когда, избрав какую-нибудь мысль, разовьешь вокруг ней повесть».

Из прочих сочинений Веттерберга заслуживают особенного внимания его очерк Får gå! (Куда ни шло), Ett Namn (Громкое имя), Träskeden (Деревянная ложка), Hat ach kärlek (Любовь и ненависть). Впрочем, его сочинения так хороши, что пришлось бы все их назвать, и поэтому мы ограничиваемся приведенными. Большая часть их переведена на немецкий и датский язык, и некоторые на английский и французский. Желая познакомить русскую публику с этим замечательным писателем, мы предлагаем ей перевод повести: «Месть и примирение».

Наталья Шпилевская