Экивоки. Сказочная повесть кота Василия

Карен Арутюнянц (2024)

Эта история рассказана от лица обычного кота Василия, который волею судьбы стал спасителем первых волшебников Земли — экивоков. Экивоки вернулись на родную планету из дальних миров в поисках Рубиновой пирамидки. Без её волшебной силы, дающей им жизнь, они могут погибнуть. Но кот Василий, ставший волшебным и говорящим, мальчик Никита, живущий в доме, где ведутся поиски пирамидки, и восьмилетние близнецы Маша и Саша — общими усилиями обязательно помогут экивокам! Кстати, это именно они — лучшие футболисты Вселенной! Все вместе они пройдут сложные испытания, справятся со всеми кознями мошенников и найдут Рубиновую пирамидку! Для среднего школьного возраста.

© Арутюнянц К. Д., текст, иллюстрации, 2024

© Копченов П. Н., карта на форзаце, 2024

© Оформление серии. АО «Издательство «Детская литература», 2024

Глава первая

Полным-полна коробушка!

Я сидел у прикрытого окошка почтового отделения № 1 города Синеграда, косился на объявление «Приглашаем на работу почтальона», прикреплённое к дверце, и возмущённо бормотал:

— Возьмёте, никуда не денетесь! Где вы ещё найдёте говорящего кота? Я ж прирождённый почтальон, хоть и рыжий! Дисциплинированный — никогда никуда не опаздываю! Ответственный — любое дело довожу до конца! А главное, коммуникабельный — общительный я! Пенсию старушкам могу разносить!

Одного я не учёл: было без одной минуты восемь вечера. А почта закрывалась ровно в двадцать — ноль-ноль.

За окошком нетерпеливо кашлянули. Заведующий почтой, молодой человек Пётр Игнатьевич Кукушкин, шикнул и махнул рукой, отгоняя меня:

— Иди давай отсюда! Не до тебя! Закрываемся!

Пётр Кукушкин торопился на свидание к милой девушке Глаше. А ещё надо было успеть купить цветы. Кто ж ходит на свидание с девушкой без цветов? Разве что коты.

— А я завтра приду! С утра приду! И заявление принесу! — пригрозил я.

— Вот завтра и поговорим, — отрезал Кукушкин и захлопнул перед моим кошачьим носом дверцу. — Брысь!

Я с достоинством мяукнул и спрыгнул на пол. Оглянувшись в последний раз — вдруг у Кукушкина заговорит совесть и он всё-таки примет меня, — я медленно прошёл к выходу и нехотя выскользнул на улицу.

Было ещё светло. Только самые яркие звёзды мерцали над головой.

Я обиженно зевнул, вспомнив, как Пётр Игнатьевич шуганул меня, и собирался уже нырнуть в родной подвальный проём, темневший под почтовыми окнами, как вдруг!..

Я не поверил своим глазам. В вечернем небе, совсем низко, прямо над крышами домов засияло несколько десятков ярких звёздочек, они промчались по дуге к недавно отремонтированному старому особняку на Большой Моховой улице и так же внезапно исчезли.

Я оторопел. Такого я ещё никогда не видел. Захлопнув рот и мяукнув для убедительности — не привиделось ли это мне, я заторопился к дому.

Любопытство разбирало меня. Был бы я простым котом, промчавшиеся по небу звёздочки не показались бы мне чем-то необычным. Но я — кот учёный. Как-никак, когда-то выступал в цирке у самого известного синеградского дрессировщика и клоуна Модеста Конфеткина.

Через минуту-другую я подбежал к двухэтажному особнячку, где раньше кроме голубей обитали разве что мыши. Теперь в нём жили люди: красивая тётенька Ангелина Воеводина, от которой всегда пахло конфетами, её сын Никитка Воеводин — капризный мальчишка — и добрая старушка Агнесса Степановна. Недельки две назад она угостила меня сметаной. Но сейчас их дома не было. Уехали в Турцию, позагорать.

В былые времена летними жаркими денёчками я захаживал в старый дом. Любил я этот особнячок, прохладный, с толстыми стенами, в жару — одна благодать! Ворковали голуби, стрекотали кузнечики, и никому не было дела до меня — бродячего кота.

Я бесшумно перемахнул через новую кирпичную ограду, подкрался к развесистому дубу, росшему прямо у стены, быстро вскарабкался по нему и затем по одному из толстенных суков подобрался к чердачному окошку. Заглянув в него, я обомлел.

По чердаку кружились и парили невероятные светящиеся крошечные существа!

— Да это же!.. — пробормотал я. — Неужели они?!

Я не мог оторвать от них глаз. У меня отличная память, поэтому я сразу же вспомнил рассказы Модеста Конфеткина об экивоках — волшебных существах, которые когда-то населяли Землю.

Экивоки — самые первые, самые древние волшебные существа на нашей планете. Только очень маленькие, ростом с ноготок. Считается, что от них произошли динозавры, волосатые обезьяны, люди, кошки, некоторые инопланетяне и даже звёздные привидения.

У одних экивоков мордочки человеческие, у других — обезьяньи, а туловище, лапки и ребристый хвостик покрыты мягкой, вьющейся шерстью. Светлой — у девушек-экивош, тёмной, с подпалиной — у юношей.

— Экивоки, — рассказывал клоун Конфеткин, — добрые, отважные, великодушные, свободолюбивые волшебники, но и сами нуждаются в теплоте и любви. Порой они капризничают, балуются, способны натворить такое, о чём потом сами жалеют.

Экивоки наделены невероятной силой, стремительно перемещаются с места на место, прекрасно летают и плавают, но могут и полениться, при этом они или целый день спят, или сидят без движения, на что-нибудь уставившись. Экивоки очень разговорчивы и умеют читать чужие мысли. Словом, это удивительные волшебники, которых на Земле осталось мало.

Так рассказывал Конфеткин, но никто ему не верил, кроме меня — кота Василия.

Когда-то экивоков можно было встретить в любом уголке Земли, например неподалёку от Дырявого Полюса, о котором сейчас никто не помнит, потому что он давно закрылся.

Через Дырявый Полюс экивоки попадали в любую точку Вселенной, в частности на Трукукуйю — маленькую планету, где они раз в тысячу лет добывали волшебные рубиновые камешки для подвигов. С Земли Трукукуйю не видно даже в мощный телескоп.

— Но она существует, честное слово! Чтоб мне стало пусто и выросла капуста! — клялся клоун Конфеткин, и я ему снова верил.

Через тот же Дырявый Полюс экивоки научились путешествовать во времени.

Вот подумает кто-нибудь из них: «А не попасть ли нам, скажем, во времена динозавров или волосатых обезьян?» И экивоки тут же переносились к динозаврам и волосатым обезьянам.

Возвращались они при помощи Рубиновой пирамидки. Поэтому те, кто путешествовал во времени, всюду её с собой таскали.

Кроме этого Рубиновая пирамидка выполняла и другие желания экивоков. Она была нужна почти всегда и почти всем. Но те, кто путешествовал во времени, не могли всё время отправляться в будущее. Ведь тогда остальным экивокам без пирамидки приходилось туго.

Например, без Рубиновой пирамидки невозможно было печь булочки с волшебной корицей или варить манную кашу на молочке дивных птиц. Без Рубиновой пирамидки нельзя было выращивать сиреневые арбузы, которые экивоки обожали.

Без Рубиновой пирамидки не получалось обучать мух и жуков засеивать поля магической кукурузой, из которой потом варили лекарство. Ведь экивоки, хоть и были волшебниками, тоже болели. Например, у них вяли уши от чрезмерного вранья.

В конце концов произошла беда. Экивоки из-за Рубиновой пирамидки перессорились, потому что не знали, как её между собой поделить.

Разругавшись, они разлетелись кто куда. Некоторых из них занесло в будущее. А сама пирамидка бесследно исчезла, словно провалилась сквозь землю.

С тех пор главной целью жизни каждого экивока стало одно — отыскать Рубиновую пирамидку. Ведь без неё экивокский род мог исчезнуть навсегда, что очень печально.

Такие вот сказки на ночь, а может, и не сказки, рассказывал Модест Конфеткин мне — своему коту. Но однажды нашей совместной цирковой дружбе и весёлому житью-бытью пришёл конец.

Как-то раз в ужасную грозу в моего любимого клоуна и дрессировщика в очередной раз попала молния. Почему «в очередной раз», потому что молнии в Конфеткина попадали часто. Каждый год. Он их к себе притягивал. Может, поэтому и стал ясновидящим и всё знал о волшебниках-экивоках.

Молнии не причиняли вреда Модесту Конфеткину. Напротив, с каждым ударом клоун становился умней и прозорливей. Он научился понимать меня с полумяу.

Скажем, когда я мурлыкал тоненьким голоском, Конфеткин нежно смотрел на меня и соглашался:

— Кто ж спорит, Васька? Так оно и есть — всё в твоей жизни хорошо. Да и в моей — грех жаловаться. Приятно слушать тебя, дружок!

И чтобы сделать мне приятное, Конфеткин доставал свою любимую, видавшую виды балалайку. Ах, как он на ней играл! Особенно в его исполнении мне нравилась песня «Коробейники».

— Ой, полным-полна коробушка! — подпевал-подмяукивал я. — Есть и ситцы, и парча! Пожалей, душа-зазнобушка, молодецкого плеча!..

Однако последняя молния, попавшая в Конфеткина, была такой сильной, что клоун упал в обморок.

Меня же молния отбросила в кусты, и я пролежал там без сознания целые сутки. Никто этого не заметил, а Конфеткина увезли в больницу, в другой город. С тех пор я больше никогда не видел моего друга.

Ну а потом, после того как меня задело молнией, я стал говорящим.

Я переживал разлуку с дрессировщиком так горько, что не заметил, как цирк уехал на гастроли.

Я превратился в бродячего кота, жил в разных укромных местах, иногда ночевал в заброшенном особняке на Большой Моховой и наконец нашёл себе убежище в подвале почтового отделения.