Пантеон реплик. Реквием по человечности

Карафуто Миляй, 2023

Дантей – ипостась инобога, брошенный с частичной амнезией и деревянной катаной в страдающий от мистических и природных катаклизмов Краснодар 2027 года, облачившись в домашний халат на пороге весны. Будучи только выпустившимся студентом археологического профиля он столкнулся с суровой историей во плоти: безумные императоры, губители чудес света, мифические персоны, графини-людоедки – это лишь малая часть реплик, пробудившихся от вечного сна. В череде событий инобоги дестабилизируют ноосферу – формирующуюся человеческим сознанием оболочку Земли. Из оболочки под действием коллективной памяти полезли существа от домовой нечисти до божеств. Большинство гуманоидов потеряло изначальные силы и адаптировалось под новые реалии методом мгновенного вживления 9-летнего школьного курса, тем не менее амбициозные личности возвращают позиции, пытаясь установить свою гегемонию в полисе, раздираемый тварями как внутри, так и за границами в лице чудовищ, порождённых больным человеческим разумом.

Неслепая справедливость

Через пару часов мумия в медицинских бинтах и несколько пойманных тружеников, больше всех среди выживших знающих о произошедшем, предстали перед судьями, играющих в этом театре абсурда роль глашатаев. Помимо новых законов, сочиненных пробужденным Хаммурапи, звучали и статьи из уголовного кодекса РФ, например, 105-я за умышленное причинение смерти другому человеку. Присутствия адвокатов не наблюдалось, лишь пустые взгляды мужчин в возрасте сверлили душу обвиняемых. До самого конца Дантей надеялся на оправдательный вердикт, или же исправительные работы. Но судьба вновь пошутила: ссылка, именуемая операцией по зачистке пути к кладбищу, упомянутой еще пару дней назад на масленице, с очевидным расчётом на благополучную кончину всех главных свидетелей. Прокурор, стыдливо пряча глаза в написанный иным лицом текст, подвёл итоги судебного процесса:

— За проявление искры героизма, не перевесившей чашу весов в пользу присутствующих, решено дать вам шанс на искупления грехов. У вас имеются боевые, либо вспомогательные навыки, необходимые группам храбрецов, отправляющихся к Ленинскому кладбищу. К вам приставят надсмотрщиков, которые за заслуги вынесут вердикт помилования. Да, экспедиция смертельно опасна, но ваш долг — спасти как можно больше жизней для омовения крови с рук.

После заключительного упоминания смертельной ссылки Дантей не выдержал, даже без проявления дара безумия его трясло, нервный зуд пробирал каждую частичку тела, а глаза, проклиная всех пустословных голов в этом помещении, не прекращая дергались тиком:

— Гнильё… Какие же вы прогнившие, лживые твари!

Удар судейского церемониального молотка по специальной подставке должен был перебить говорящего, но подсудимый только набирал темп:

— Как вы вообще смеете что-либо говорить своими людоедскими ртами, если ничего не предприняли к той живодёрне? Можете, блять, не отвечать, чтобы запах обеда костями моих ровесников не вырвался из ваших пастей! Вы лишь кучка трусливых сукиных детей, готовых убить ради замалчивания своих ошибок! А как рассцениваете террористов, людоедов, маньяков? Считаете их людьми? В какой категории? Человек как биологический вид или социальное существо? Если придерживаетесь второго, то Салтычиху смело можно вычёркивать! Она давно отделилась от него, натянула маску и пользуется людьми как игрушками для удовлетворения нижайших потребностей. При любом раскладе человеком её назвать язык не повернётся, как и её приспешников. Наказывать меня за уборку мусора не вижу смысла!

— Замолчи, пока не стало хуже, — сквозь зубы прошипел судья.

— Хуже? Что может быть хуже смерти? А, точно! Наверно продадите меня в рабство, как делали подручные графини?! У них то явно были влиятельные покупатели и покровители. М, судейка, сколько за таких как я отваливал?!

Начался гул, сопроводивший насильное покидание суда обвиняемых. Крикуна угомонили болевыми приемами, уведя заломав руки. Порезы на них еще не зажили, боль сломала порыв.

На улице охранники передали Дантея блондину для дальнейшего экскурса, остальных же повели в неизвестном направлении.

— Всё-таки не сдержался? — сказал он сухо, жестами прося окружающих разойтись.

— Хоть перед смертью выговорюсь, чтобы на том свете не жалеть, — сказал Дантей, дрожа от боли.

— Понимаю, я сам чуть не сорвался на руководство. Благо сестра нашлась и приходит в порядок, за что очень благодарен тебе. Пошли, сменим повязки, по пути расскажу о дальнейшем.

На улицах виднелись приготовления к заключительным обрядам масленицы. Горожане несли мусор, чтобы сжечь с чучелом, а некоторые даже обменивали собственноручно приготовленные блины на хлам других, чтобы воздать больше почестей предкам и просто от чистого сердца. Глядя на такую доброту и слаженность в голове не укладывалось, что власть имущие над ними совершенно ни во что ставят их труд и жизни. При таком новом правлении не понять, где на самом деле заседают чудища.

Блондин, поясняя за хитросплетения новых административных структур, вёл Дантея к пункту, до которого роковая ночь не позволила добраться. Он знал только о Мискеллани, часто захаживающим туда, но не более.

— У тебя на горизонте за содеянное виднелась лишь гильотина или карцер. Мне еле как удалось напрячь все свои связи и определить тебя в самый подающий надежды отряд, — продолжал дрозд непрекращающийся с момента встречи диалог, длиною в километр. — Товарищи там невероятные, некоторые несколько войн прошли в авангарде. Главное не создавать напряжения в коллективе. Вы как моряки дальнего плавания будете — сбежать некуда, за бортом смерть.

— Раз уж туда пихают отчаянных преступников, то вряд ли все пушистые будут. После пережитого не смогу без ярости смотреть в глаза насильникам и убийцам.

— Грехи у каждого найдутся, как и мотивы на их свершения, поэтому ради своего же блага подружись с ними, хотя бы фиктивно.

— Кстати, — перебил Дантей, — если же меня отправляют на верную смерть, ради сокрытия неприятных секретиков, то какова вероятность «прощения» меня по возвращению в город?

— Преценденты имеются и предаются огласке, так что о вкладе в безопасность Царьграда знает и помнит каждый гражданин. Хоть детали той ночи будут скрываться, но твои дальнейшие действия будут документироваться с момента отбытия.

— Не совсем понял. То есть моя репутация отбелится если я эффектно себя продемонстрирую?

— Да, в принципе, сейчас многие аспекты работают на демонстрации заслуг перед публикой. Система слухов, известности, пронизывает каждого.

— Даже в ваши ряды смогу устроится?

— Что? — растерялся надсмотрщик. — Вряд ли, хотя… А зачем тебе быть бельмом на глазу перед заказчиками этого судебного процесса?

— Пока что просто интересно. Но, если окончательно пойму свои способности, то постараюсь легально добраться до этих гадов.

— Из гроба в гроб запрыгнуть хочешь. Дело твоё, а пока сосредоточься на подготовке к ссылке. Попробовал я по памяти карту с возможными препятствиями нарисовать, на, изучи.

На помятом офисном листе минималистично красовались зарисовки с различными чудищами в приграничных районах. Больше походило на бестиарий какого-то подростка, только вот после встречи с уроборосиком в сердце города отторжение существования мифических тварей улетучилось.

После обсуждения нарисованного Дантей случайно упомянул про карту Бегонии с похожими пометками. Опасные зоны совпадали, но вот безопасные обходные пути абсолютно нет. Большинство зеленых линий навигаторши пролегали сквозь жилые массивы и стены, на что дрозд заявил: «А, вот значит как устроены контрабандные пути, про которые ты упоминал. Похоже на сплетение канализации с подземными этажами и парковками… С колдовскими приемами не будет проблем пробить брешь в несущих стенах, но вот опасность нечисти канализационной в таком случае обязана спасть на нет. Хм, слушай, кураторы вам объявят маршрут перед выходом, но сильно на него не надейся. Почуешь неладное — вспомни о “зеленых линиях” и веди группу по ним. Контрабандисты вряд ли окажутся страшнее каких-нибудь десятиметровых клещей.»

Прервался дрозд на перекур. Странная самокрутка подписана именем малоизвестного философа, а содержимое больше походило на перемешанные с пеплом чайные листы. После сильного вдоха горе-знакомый еще раз пробежал взглядом карту Бегонии, а на выдохе задал абсурдный вопрос про наследство, которое мог бы оставить паренек близким в случае гибели.

— С этого филиала Ада мне удалось вынести лишь проблемы и горький опыт. У меня карманных даже на перекус нет, отправят в ссылку вот такую галету.

— Эх, если бы не счета за психиатров и прочих реабилитологов сестры — устроил тебе целый пир, но, сейчас могу поделиться лишь грошами. С таким бюджетом сможешь пару раз такси заказать и купить придорожный чебурек.

— Спасибо, мне хватит. Перед смертью всё равно пирожками не наемся, а визуальной пищей в виде памятников и парков надеюсь успею поужинать.

— А, замашки чувствительных к меморису… Вас не понять: как можно «окультуриваться», когда для тебя открылись новые горизонты удовольствий?

— Удовольствия? С момента пробуждения мне даже искренне улыбнуться не удавалось. Или ты про масленицу? О, не-е, спасибо, еще раз неосознанно продать душу радушному гуляке…

— Не продавай — купи. Купи сказочную любовь хотя бы на час, сангвиков точно хватит, если меня упомянешь.

— Для тебя проституция — нечто сказочное?

— Не говори так, это совсем не грязные вещи, о которых думает большинство. Апартаменты Сатании — это место, где люди в сотрудничестве с суккубами и прочими прошедшими проверки мифическими существами, стараются максимально ублажить душевно и физически друг друга. Кстати, помимо различных услуг Сатания владеет инструментарием по починке душ. Твоя осквернилась графиней, да и воспоминания из прошлой жизни запрятались, верно?

— Настораживает завлекаться сомнительными магическими практиками. Потом на том свете расплачиваться…

— Поверь, всё безопасно. Просто мне последние две недели поручали осуществлять контроль за этой конторой. Так увлёкся, что целых два раза отказывался от предлагаемой роли администратора заведения. Адрес на всякий случай оставил на карте.

После одобрительного кивка пришлось разбежаться в разные стороны, ибо за разговором не заметили, как очутились около ресторанчика Фунга, а там Дроздов не жалуют.

Курета, опять встречающая гостя на корточках с сигаретой, едва вспомнив кто перед ней, подскочила, окликнула знакомую троицу и повела юношу в узкий переулок между рестораном и соседним зданием.

Игнорируя любые вопросы, девушка проводила жёсткий осмотр на наличие прослушивающих, либо отслеживающих устройств, которые могли прикрепить незаметно Дрозды. Постороннего не нашлось, только колдовская метка, обязывающая носителя подчинятся указаниям, а в нынешнем случае — явиться на место сбора ссыльных и затем выйти за границы барьера. Метка приведёт к летальному исходу в случае побега.

— Беда… Мы думали о менее жестком вердикте тебе, но метка говорит за себя, — сказала Курета, тяжко вздохнув.

— «Мы»? Это вы про тех безумцев, что отправили меня на верную смерть?

— Отринь обиды, мальчик. Ты еще до встречи с Геростратом обрёк себя на контакт с графиней. Ваши пути всё равно бы пересеклись даже в случае отказа. Эти голодные до полезных рабов твари, еще на стадии вербовки пустили слюни и точно бы не отпустили тебя.

— Здоров, братец, сколько раз удалось помереть там?! — прокричал пьяный Железный Майк, пытаясь разрядить обстановку.

— Ох, ну, я пытался, не успел, вот теперь за границами города думаю наверстать упущенное! — саркастически, повышенным тоном отвечал Дантей.

Герострат, стоя за спиной прихрамывающего Мискеллани, суетливо пытался что-то разглядеть, шёпотом совещаясь с образом своей жены.

— Приятель, — успокаивающим тоном говорил Мискеллани. — Твоими решительными действиями спаслось множество жизней. Давай и дальше поддерживать образ храброго героя, иначе весь негатив к тебе будет выплёскиваться на меня, всё-таки ты мой апостол.

— Блядство! Понимаю, бессмысленно уже кого-то винить, но вы бы могли предупредить обо всех возможных рисках, а не гадить мне в уши бесполезными напутствиями!

— Мы и сейчас не знаем кем на самом деле была та людоедка, поэтому спрогнозировать риски было невозможно, — сказал Герострат, продолжая с восхищением, — морализаторство оставим на потом, пока не спугнули душечку!

Все вопросительно смотрели на Герострата, водящего руками по области возле Дантея.

— Так вот почему ты моей жёнушкой интересовался, любопытно, любопытно! Стажировка не прошла даром!

— Я не в настроении, ближе к сути…

— Так вот же! — перебил Герострат, — не ощущаешь вуаль около меча? Ты же при знакомстве интересовался этим.

— Меч? Ну, он произвольно двигался и стал каким-то… намагниченным.

— Да! Да! Это синергия душ! А когда подобное происходило?

— В критические моменты.

— Ага, всё сходится! Зачарованием или иными методами, но эта деревяшка теперь сосуд для души человека, оберегающего тебя. Не припомнишь такого?

— Забыл даже откуда у меня халат и шрамы на теле, а остальное подавно.

— Печально, зато в походе теперь точно не будешь обузой для команды: пока в руках крепко лежит это оружие — врагам придется забыть о преимуществе. При правильном использовании тебе удастся наносить урон сквозь все преграды, добираясь до самого нутра. Точные замахи аннигилируют систему жизнеобеспечения, уверяю, доводилось видеть подобное с артефактом Люмпена.

— Позже переварю эти мысленные мюсли, дайте смириться с проблемами за алкоголем…

Десятисекундную гробовую тишину прервал резкий смех Майка, разливающего в тот же момент всем по рюмочке виски. Дальнейший спиртуозный разговор сопровождался лишь вопросами и советами.

Курета попросила поваров ресторана насушить пряных сухарей в дорогу Дантею, так как пайки выдадут скудные. Майк подарил бутылку выдержанного виски: для внутреннего и наружного применения, вряд ли выделят каждому набор первой помощи со средствами для обработки ран, а хороший алкоголь проверен столетиями в бытовых баталиях. Большего компашка предложить не могла: трое и так волочат маргинальное существования, не обладая боевым опытом, а Курета, даже живя в эпоху мифов, поделится знаниями о чудищах и методах противодействия им не могла. Компашке удавалось избегать вылазок за границы или в опасные городские места, только Майк, будучи в алкогольном забвении, ненадолго здоровался со смертью от когтей местного контингента.

В помутнённом состоянии от «горячей воды» и меланхолии Дантей начал суетиться, задумав оставить свой след перед возможной смертью. Хоть ему и приводили доказательства неплохой вероятности выжить в ссылке — полусломленным, пустоголовым в чуждом мире, где опыт двадцати лет отвергается новоявленными аспектами, остаётся лишь опираться на единственный метод, имеющий под собой эмпирическую основу. Начало этому методу воскрешения положил человек, настроивший против себя весь цивилизованный мир античности поджогом чуда света — Герострат, жадно уплетающий лишнюю партию сухариков. Однако, за оставшуюся половину дня даже радикальными способами вряд ли можно закрепить свой образ в памяти горожан, насытившихся практиками пиар-агентств, популяризирующих клиентов, иногда даже доводя планируемые мероприятия до массовой резни. Поэтому оставалось лишь отплачивать добром.

Подарить что-то кроме своей одежды не мог, да и не особо хотел. Ради спасения их друга и так нахватал грехов с путевкой в один конец, но с Мискеллани дела обстояли по-другому. Хоть этот бог в большей степени был вызволен из плена руками Дантея и одарил благословением, которое больше вредит, нежели помогает, тем не менее, за совместно проделанный путь на волю хотелось отблагодарить.

— Кстати, Мискеллани, а у тебя дом то есть? Просто про богов мне мало что понятно, вы там как, на небесах спите? — спросил Дантей, попрощавшись с остальными.

— Хах, было бы неплохо понежиться в облаках. А так да, администрация пробудившимся жильё выдает, правда моё настолько далеко, что проще возле ресторана переночевать, всё равно кроме обслуживания интересов здешних, дел у меня в других районах нет.

— Даже храма нет? Или вам и церквушки выдают? — с искренним интересом продолжал юноша, ведя собеседника к стоянке извозчиков.

— Всё очень тягомотно, тебе лучше в эту канаву бюрократии не лезть. Просто понимай, что богу, заведующим чем-то неизвестным, возможно не особо нужным, даже монетку вряд ли подкинут.

— Вот как, ха, похоже тебе удача задолжала монет, танцуй, сегодня ты покровительствуешь желанию делать щедрые подарки!

На все дальнейшие вопросы немного повеселевший Дантей отказывался отвечать до прибытия в пункт назначения. Всю дорогу он расспрашивал о древней Греции, восхищенно слушая рассказы очевидца. Воссоздаваемую воображением картину в голове портили «хрущёвки», источающие разложение архитектурного дизайна. Одна из этих пятиэтажек была конечным пунктом.

Подъездная дверь с домофоном не стала препятствием, так как кирпич, подпирающий её для свободного прохода собутыльникам соседа с первого этажа, оставался на месте всё это время. Неизменными висели почтовые ящики, выполняющие роль хранения бесполезной макулатуры, охотно предоставляемой различными ремонтниками или доставкой еды, а теперь и буклетами пиар-агентств. По их наличию мародеры определяли активность в жилищах, но сейчас она служила ориентиром для Дантея, подтвердившего свои догадки об отсутствии жильцов в арендуемой некогда квартире. Проделав пару махинаций с откручиванием болтов Дантей достал ключи, которые торжественно вручил Мискеллани:

— У каждого доброго бога должен быть храм. Вот, держи, мне они всё равно скоро не пригодятся.

— Это… Твои? Квартиры? Как? Откуда? Тебе же администрация не выдавала жильё, — переходя на шёпот спрашивал божок, оглядываясь по сторонам.

— Бери, бери. От подарков не принято отказываться. А за остальное не переживай: хозяйка квартиры несколько лет греет ноги на испанских пляжах, вряд ли в такое время вернётся проверить кто ухаживает за цветами.

После недолгих уговоров братья по несчастью двинулись по лестничным пролётам к новообразованному храму малоизвестного бога. Пока Дантей восхищался причудливой мозаикой и иными причудами, подаренные подъезду архитектурным меморисом, Мискеллани настороженно всматривался в двери соседей.

— Кхм, а, случайно, тут другие божественные личности не обитают? — проводя руками по воздуху продолжал шёпотом расспрашивать грек.

— Язык не повернётся назвать местный контингент богами, хотя, по выходным таковыми они себя и считают.

— Нет, серьезно, чётко ощущается присутствие одного, нет, даже двух… Одна точно из египетских.

— Вот, не заскучаешь с собратом-соседом.

Этажом выше послышалось мяуканье, натолкнувшее на исполнение традиции: кошка, в своем роде, является проводником энергии, она способна «обезоружить» негатив, пропустив через себя, поселить в жилище оптимизм и благотворную энергетику. Нужно лишь внимательно понаблюдать за поведением зверька, зашедшим первым в дом. Так и поступил Дантей, запустив первым в квартиру зверька, однако уже на пороге пушистик зашипел и ринулся подальше. Следом зашёл Мискеллани, дабы обезопасить друга от возможных паранормальных угроз.

Раздражителем кота сначала посчитали полчища муравьев, но спустя секунды телепатической связью незваный гость представился сам: «Человеки, прекратите вторгаться в мои владения, от имени Матери-Природы прошу вас уйти и не возвращаться». Телепатический шум причинял боль, провоцируя благословения Дантея пробудится, но, разгневавшись самим фактов навязывания условий непонятно кем, он проследовал вдоль маршрута муравьев, обнаружив заросшую мхом и растениями ванную с золотой рыбкой.

— Это она с нами говорит, Дантей, ближе не подходи, энергия с неё опасно хлещет.

— Что за, бл, заповедник образовался?! Вот она египетская богиня, да?

— Спокойнее, приматы, — возмущалась телепатически рыбка, имитируя произнесённое маленькими губками, — вас не смутило предупреждении о попечительстве Природы-Матери? Совсем страх потеряли, глупцы?!

Конец ознакомительного фрагмента.