Домик в деревне

Кай Вэрди, 2022

Хотите иметь домик в деревне? Замечательная идея! И Вы даже нашли прекрасное местечко почти даром? Просто великолепно! Только не спешите его покупать. Задумайтесь, почему на это милое местечко такая низкая цена? Прислушайтесь к тому, что бормочет старый алкоголик о родовом проклятии и почему он так стремится избавиться от своего имущества? Подумайте, почему соседи крестят Вас вслед и шепчут молитвы, глядя на Вас с сочувствием. Почему так настойчиво предлагают забыть о покупке, уехать и никогда не возвращаться? Бабушкины сказки? Деревенские легенды? Юля тоже так думала, покупая старенький домик на живописном участке в тихой деревеньке…

Глава 6

Спустя несколько дней, в полнолуние, Юля неожиданно проснулась. Комнату заливал призрачный голубоватый свет, рисующий пугающие тени на стенах и мебели. Побоявшись, что свет может помешать спать дочери, она тихонько встала и задернула шторы. Вернувшись в постель, протянула руку, чтобы поправить девочке одеяло, и вдруг резко начала шарить рукой по кровати в поисках дочери. Лерки не было.

Вскочив, Юля бросилась к выключателю. Включив свет, она в растерянности уставилась на кровать. Леркина подушка еще хранила след от ее головы, скомканное одеяло сиротливо жалось к стене. Девочки не было.

Юля в растерянности оглядела комнату.

— Лер… Лера, ты где? — тихонько позвала Юля, прислушиваясь к тишине. — Лера! — позвала она уже громче с нотками паники в голосе. Ответа не было.

Мелькнула мысль, что девочка могла пойти в туалет сама, не будя мать, как обычно. Юля бросилась вниз. На первом этаже было темно и тихо, только чистая, огромная полная луна любопытно заглядывала в не зашторенные окна.

— Лера! — позвала Юля дочь уже в полный голос, бросаясь к выключателям. Проверив все помещения на первом этаже, заглянув даже в кладовку, Юля в растерянности застыла перед лестницей на второй этаж.

Подумав, что дочь зачем-то могла выйти на улицу — безумная идея, но вдруг! — Юля кинулась в прихожую. Дверь была заперта, одежда и обувь на месте. Открыв дверь, девушка, как была, в ночной рубашке и босиком, выбежала на улицу. Выпавший вечером снег был чист, ни одного следа.

Закрыв дверь дрожащими руками, Юля снова побежала на второй этаж. От ужаса сердце бешено колотилось, дыхание сбивалось. Взлетев по лестнице, она метнулась в свою комнату. Пусто. В комнату Леры — никого. Включив свет в комнате дочери, Юля заглянула даже в шкаф и под кровать — девочки не было и там. Выскочив в коридор, Юля в отчаянии дернула дверь в третью комнату, пустую, используемую пока как склад для стройматериалов и мебели.

В комнате, залитая лунным светом, в пижамке и босиком, перед большим зеркалом трюмо стояла Лера, протягивая к нему руку и касаясь ладошкой сияющего стекла. Голубоватый свет, казалось, лился ото всюду, отражаясь в зеркале. От этого создавалось ощущение, что само зеркало светится призрачным светом, заливая им всю комнату и образуя вокруг девочки светящийся ореол. Юля замерла. На секунду ей показалось, что в зеркале отражается чужая девочка с двумя косичками, так же, как и Лера, протягивающая руку ладошкой вперед с другой стороны зеркала.

Зажмурившись и мотнув головой, Юля вгляделась в зеркало. Там отражалась Лерка, стоящая с чуть приоткрытыми глазами и рассыпавшимися по плечам темными, не слишком длинными волосами. Выдохнув, Юля тихонько подошла к дочери и присела перед ней на корточки. Свет она включать не стала, побоявшись испугать девочку.

— Лер… Лерчик… — тихонько позвала она дочь, беря ее за руку. Девочка не реагировала. Она дышала глубоко и сонно.

Юля аккуратно подхватила дочь на руки и отнесла в постель. Повернув девочку на бок и укрыв ее одеялом, девушка села на край кровати и уткнулась лицом в ладони. Ее плечи затряслись от сдерживаемых рыданий. Не выдержав, Юля, боясь разбудить дочь, судорожно всхлипывая, бросилась в ванну.

Утром, аккуратно попытавшись расспросить девочку, мать поняла, что та ничего не помнит. Решив не акцентировать на этом внимание, девушка перевела тему разговора на приближавшийся день рождения, предложив провести его в аквапарке, что вызвало горячее одобрение у дочери.

* * *

Через пару дней, выйдя с Лерой на вечернюю прогулку, Юля увидела Катю, разговаривавшую с соседкой. Подойдя к ним и поздоровавшись, девушка хотела забрать Настю и пойти с детьми на горку, но теть Шура ее остановила.

— Витька-то помер, знаешь? — с тревогой спросила она, обращаясь к Юле.

— Какой Витька? — не поняла девушка.

— Игнатов. У которого ты участок купила.

— Да? Надо же… Вроде он не очень старый был… Хотя пил он сильно. От водки умер? — нахмурившись, спросила девушка.

— Да нет, не от водки… Достала его Аринка, видать… Повесился он третьего дня. Не выдержал, бедняга… Он ведь и пил потому, что она ему жизни не давала совсем. Как еще столько прожил-то? — покачала головой женщина.

— Аринка? — удивилась Юля. — Мне показалось, он один жил… Хотя… Если вдвоем пили, не удивительно.

— Да жил-то он один… — вмешалась в разговор Катя. — Кто же с ним жить-то станет? А Аринка — это внучка Левонихи. Она к нему приходила. Последний же он из Игнатовых-то. Ой, что же теперь будет-то? Может, уедешь, пока не поздно? — Катя с надеждой взглянула на девушку.

— Кать, ты опять? Никуда я не поеду. И потом — бред это полнейший. Сколько лет-то должно сейчас вашей Аринке быть?

— Не знаю… Я не считала. Не бред это, Юль! Совсем не бред!

— Сходила бы ты в церковь, что ли, девк… Мож, там чего подскажут, как от этой колдовки маленькой отвязаться? — задумчиво проговорила теть Шура.

— Да ну вас опять! — в сердцах отмахнулась Юля. — Вы сейчас еще договоритесь, что к Витьке вашему призрак ходил!

— Ну… Призрак то, или сущность какая, то нам не ведомо… А вот то, что Аринка всех Игнатовых извела — то точно.

— Господи, теть Шур! И Вы туда же! Ну с чего ей их изводить-то было? Она ж вроде с этой… как ее… Нюркой дружила. Или это другая Игнатова была?

— Нет, не другая. А ты что, до сих пор о проклятии-то не знаешь ничего, что ли? — удивилась соседка, с осуждением посмотрев на Катерину. Та потупила взгляд. — Эх, Катерина… А еще подруга…

— Теть Шур, расскажите? Только пойдем на горку, а то девчонкам скучно. Пусть катаются, а Вы расскажете, — примирительно проговорила Юля.

— Ну пойдем, коль так… Заодно и прогуляюсь с вами, — согласилась женщина.

Девчонки радостно побежали на горку, а женщины не торопясь шли рядом, слушая старшую.

— Аринка-то, когда ее Гришка толкнул, чуть не спалила его, знаешь? — спросила теть Шура у Юли.

— Знаю. Нюрка молодец, заступилась за девчонку, — улыбнулась Юля. — А что с тем Гришкой-то дальше стало?

— Не знаю… Вроде, расстреляли его немцы в оккупацию со всеми вместе, — нахмурила лоб теть Шура. — Да, точно, его тоже расстреляли… Да сейчас не о нем речь-то. Об Игнатовых тебе сказать хотела. Вот в том доме, что ты снесла-то, Игнатовы и жили…

* * *

Семья Игнатовых считалась в деревне благополучной и зажиточной. Отец, Захар Игнатов, хозяином был справным, рукастым. Сам-то он с другой деревни. Приглянулась ему Агафья, старшая дочь Кузьмы Беляева, пчеловода местного. Кузьма-то недалече от леса жил, в той стороне.

А Захар младшим сыном был. Надеяться на то, что родители ему дом оставят, было нечего. В примаки идти? Но малый гордый, с характером. Агафья-то и глянулась ему совсем не лицом. Ночью-то все кошки серы, тока правильно погладить сумей. Хоть и была девка симпатичной, да его другое волновало — хозяйка она справная оказалась — и за детьми малыми приглядеть могла, и за скотиной ходить, и в поле работы не гнушалась. Старшая дочь, одним словом. Тем и взяла парня.

Жениться-то он надумал, тока вот куда жену-то вести? Надо дом ставить. Ну, Захар к девке подкатился, обаял, как мог, да честно и сказал — пойду к барину, в ноги паду — пусть даст возможность деньгу заработать. А ты жди меня. Заработаю — землю здесь куплю да дом поставлю. Тогда и свататься приду.

Дала ему Агафья год сроку. Что уж он делал, как изворачивался, а только скопил деньгу на кусок земли. Плохонький — купец ему землю промеж других домов выделил, где дорога к реке была, да соседей потеснил маленько. Ну, Захар на то согласился — зато дешево. Прикупил, да свататься пошел.

Кузьма совсем не рад такому зятю оказался — не для того дочь растил, чтобы чуть не за нищего отдавать. Но девка в позу встала — или он, или монастырь. Никто другой мне не надобен. Выбирай, мол, батюшка.

Ну, батюшка в затылке-то почесал, да смирился — уж лучше так, чем девка в монастыре пропадать станет. Только условие зятю будущему поставил — дом быть должон, куда жену привесть надо, амбар да сарай для скотины. Не исполнит того за год — и девку другому отдаст.

Усмехнулся Захар, да рукава засучил. За год и дом отстроил, и амбар с сараем, погреб выкопал да по зиме льдом забил. Еще и деньгу прикопить сумел и с купцом договориться, чтоб поля ему дал под посевы, да покос выделил — он-де опосля их выкупит.

Кузьма усилия зятя оценил, зауважал парня. Отдал за него Агафью. И приданное за девкой неплохое дал — видел, что зять то по ветру не пустит.

Стали они жить да детей рожать. Первых-то двух Агафья ему сынов родила. Опосля дочь. А потом помер у них младенчик. А после еще троих девок народила. Да в тот год, аккурат за месяц, как беде случиться, и седьмого, сына долгожданного, родила. Нюрка-то пятой у них была. Потому и досмотр за ней послабже был — и поменьше дите имеется, и мала еще, чтоб спрашивать-то с нее.

Потому и на дружбу ее с Аринкой сквозь пальцы смотрели — бегает, и пускай бегает. И польза от того была — с утра-то девка дома, с делами помогает, да и на закате — тоже уже дома, а значит, и полить, и со скотиной поможет. А то и вовсе никуда не ходила. Да и с Левонихой лучше дружбу водить — за внучкой-то она души не чаяла. Да и потом, когда Аринка вырастет — тоже с колдовкой будущей ругаться не след. В общем, со всех сторон хорошо. Потому, глядя на играющих возле дуба девочек, Захар довольно оглаживал бороду.

Два года так-то прошло. Нюрке уж семь лет сполнилось, Аринке, значит, шесть. Аринка к тому времени уж почти и гулять не ходила, дома все сидела. Да серьезная стала не по годам.

Так глянешь на нее — девчонка и девчонка, черненькая, смугленькая, две косицы, ножки — палочки, ручки — веточки. Только то, что хороша — глаз не отвесть. А росточком махонькая, да складненькая вся.

А чуть внимательнее посмотришь — и страшно становится. Взгляд-то у ей не детский. Смотрит внимательно, цепко. Уставит свои глазищи черные — и не моргнет. Прямо в душу заглядывает. Да и не улыбалась никогда. Так, уголки губ чуть поднимет насмешливо, ежели не по ней что, головку вбок склонит, и стоит молча, смотрит. Ждет, значит. Взрослые мужики под ее взглядом потом обливаться начинали. А ведь дитя еще совсем. Всю деревню лихорадило — а что станется, когда девка в силу-то войдет, ежели уже сейчас всех в кулаке держит — никто ей, окромя бабки, и слово поперек сказать не может.

А лето то жаркое было. Ребятня вся на речке да в пруду сидела, только головы из воды торчали. Нюрка тоже то и дело на речку купаться бегала — одна или с сестрами.

Аринка только завистливо вздыхала, видя ее мокрые волосы и бодрый вид. Сама-то девочка на речку не ходила — бабка еще о том годе запретила напрочь к реке приближаться. А тайком не выйдет — привязка у нее на Аринку была, всегда Левониха знала, где девочка, и что чувствует.

А на речку хотелось… Сильно. И стала Аринка просить бабку, чтоб та ее научила привязку ставить. Вроде и тренироваться есть на ком — Нюрка-то на все согласная. Бабка поворчала, но учить начала — а чего и не поучить, ежели девка и сама просит, и как губка, все впитывает. Научила.

И Аринка получила долгожданную свободу. Подумав, где они чаще всего с Нюркой бывали — а чаще всего они сидели у Нюрки во дворе под дубом — Аринка попробовала перекинуть бабкину привязку на дуб. Получилось. Сбегали на речку, быстро искупались и прибежали к дубу сохнуть — Левониха не заметила.

А ежели человек чего не знает — то ему и не навредит — решила Аринка, и перекинула связь с бабкой на дуб насовсем.

Получив свободу, Аринка будто ожила. На губах стала появляться улыбка. Редкая, но все же. Иногда они с Нюркой начинали дурачиться, а с умениями и возможностями Аринки их дурачества принимали глобальные масштабы. Ближайшие соседи чуть не плакали, видя взлетающую из грядок морковку и чисто вымытых в пруду поросят, низко летящих над дорогой и визжащих от ужаса — в те дни Нюрке было поручено прополоть всю морковку, чтоб чистой была, и налить поросятам воды в большое корыто, чтоб могли в нем купаться. Но купаться хотелось девочкам, а потому Аринка пришла на помощь.

«Управившись» с делами, девчонки мчались на речку. Правда, после такого хозяйствования Нюрке крепко доставалось от отца хворостиной, но то была малая цена — Аринка на условный стук выскальзывала со своего двора, быстро проводила по горящим огнем следам от хворостины рукой и скрывалась обратно.

В один из дней, подпалив соседский сенник (совершенно нечаянно! Огненный шарик должен был упасть в бочку, что рядом с сенником, и погаснуть, просто Аринка промахнулась, потому как Нюрка ее толкнула), и, дабы не дать тому сеннику сгореть дотла, была поднята и вылита на него бочка с водой, оставленная там же на крыше (пришлось срочно прятаться, потому что из дома, ругаясь и причитая, выскочила соседка, а потом просто забыли про ту бочку) и, поменяв местами привязанных у соседей собак (просто шутки ради), девочки умчались на речку.

На реке, на мелководье, где они обычно купались, было шумно, и девочки нашли себе другое место, значительно ниже по течению. Здесь было глубоко, и река, делая крутой изгиб, сильно сужалась в этом месте, образуя быстрину. Первой в быстрину полезла Нюрка, а Аринка осталась ее страховать. Вода там была холодной, и девочка быстро выскочила на берег, стуча зубами от холода.

Аринка, посмеявшись над Нюркой, осторожно входившей в воду с пологого места, сама решила окунуться сразу, попросту прыгнув со ствола дерева, склонившегося над рекой. Она ловко прошлась по стволу и солдатиком сиганула в быстрину.

Подождав немного появления над водой черноволосой головки и так и не увидев ее, Нюрка растерянно позвала:

— Арин! Аринка! Хватит уже шутить! Я же тебя не вижу! — Нюрка крутилась по сторонам, надеясь заметить подружку прежде, чем та скинет ее в воду ради шутки.

— Аринка! Выходи уже! Все равно ведь отыщу! — и Нюрка, подхватив их сарафаны, пошла по берегу вниз по течению, уверенная в том, что Аринка просто отплыла под водой, чтобы ее напугать, а сильное течение отнесло ее дальше, чем надо, и затаившаяся девочка ждет ее чуть дальше.

Пройдя вдоль реки приличное расстояние и не встретив подругу, Нюрка вернулась на то место, где они купались, взобралась по стволу дерева на карачках, и, распластавшись на нем, посмотрела вниз. Но сквозь рябь и волны быстро текущей воды рассмотреть что-либо оказалось невозможно.

Сообразив, что Аринка утонула, перепуганная девочка бросилась домой. Спрятавшись за баней и просидев в своем укрытии до вечера, Нюрка, сказавшись больной, нырнула в постель.

* * *

На закате к ним пришла Левониха в поисках внучки. Растерянный Захар только руками развел:

— Не видал я ее сегодня тута, Левония. Обычно-то вон, под дубом сидят обе, а нынче где-то бегали. Видать, перегрелись обе на солнце. Нюрка вон спит уже — плохо ей сделалось. Мож, и Аринка где заснула?

— Не откликается она на зов мой, Захар. Как бы ни спала она, а зов услышит. Как бы беда не случилася… Дозволь по нити пройти?

— Ищи, Левония! Сейчас и Нюрку подыму, коль так.

Покуда Захар за Нюркой ходил, Левониха к дубу подошла, на который Аринка свою привязку навечно перекинула. Поняв это, Левония схватилась за голову:

— Ой, девка, что ж ты наделала-то! Сняв привязку, ты ж и защиты лишилась, глупая! Вот ведь научила на свою голову, карга старая! — заливаясь слезами, запричитала Левониха.

— Привел Нюрку, Левония, — произнес Захар, выталкивая дочь вперед.

— Где Арина моя, Нюрка? Как на духу сказывай! — не поворачиваясь, проскрипела Левониха.

Испуганная девочка сжалась в комок, крупно дрожа всем телом.

— Я не знаю, бабка Левония…

— А ведь ты мне врешь, девка! — резко сказала Левониха, быстро развернувшись к девочке и впиваясь в нее взглядом.

Трясясь все сильнее, Нюрка заплакала.

— Где Аринка? А ну, Нюрка, не молчи! — встряхнул дочь Захар.

— Я не знаю! — зашлась в плаче Нюрка.

Левониха посмотрела на нее долгим-долгим взглядом, развернулась и пошла со двора.

Аринку нашли через два дня. Она уж и распухнуть успела. Левониха всю деревню подняла. Все излазили, всю речку. И только спустя два дня безрезультатных поисков принялись баграми растаскивать затор из веток в быстрине. Она и всплыла.

* * *

Сильно осерчала Левониха на Игнатовых.

Ночь над телом Аринки просидела, а утром хоронить ее понесла. Игнатовы-то всей семьей вышли ей навстречу — сочувствие высказать, с Аринкой проститься. Увидела их Левония, и лишь глазами повела, а все Игнатовы разом со страшной силой в плетень свой впечатались, поломав его напрочь и на ветки свалившись.

Схоронила Левония девку. Сама схоронила. Где — то никому не ведомо. В деревню ввечеру вернулась. Отродясь ее такой не видели. Прошла по деревне босая, в черном балахоне, простоволосая. Темные ее волосы с нитями седины свободно трепал ветер, кидая их ей в лицо прядями. Будто не замечая того, Левония шла, глядя перед собой. И никто не посмел ей даже слова сказать — страшно было.

Дошла она до Игнатовых. Встала перед воротами. Протянула руки к луне, и заговорила:

Конец ознакомительного фрагмента.