Квантовьюга

Йольз Джангерс, 2021

Человек имеет представление о законах физики, химии и о закономерности природных явлений. Эти законы никем не написаны, но людям приходится с ними считаться, а, нередко, и подстраиваться под них. Только, граница изученных законов природы совпадает с верхней границей земной атмосферы. А выше… Выше уже вольготно себя чувствуют частично или полностью недоказанные теории. Данная повесть и содержит недоказанную теорию… Тем не менее, такое уже допустимо, поскольку это – художественная литература, а тем более – фантастика…

⁕ 1 ⁕

Кажется, уж теперь — то всё… Билет на рейс до Москвы, наконец, у меня на руках! Каким же я был наивным год назад, когда радовался и гордился тем, что именно меня, голосованием, решили отправить на стажировку! Впрочем, гордость о том, что я успешно прошёл квалификационную стажировку в Массачусетском технологическом институте, конечно же, осталась, но чего мне всё это стоило! У нас так не муштруют… Я уже совсем забыл — что такое восьмичасовой сон! Да ещё, похоже… Хотя, может быть, мне это и кажется: но меня так интенсивно «натаскивали», хорошо зная из какой я страны: для того, чтобы я, в конце концов, не выдержал. Только, тем не менее и что бы там ни было, признаваемую всеми учёную степень, я получил всего за год!

Уже по — русски и думать — то разучился… Ничего, это я ещё исправлюсь! Вот только, пройду таможню и начну выбрасывать из головы всё односложное, а то, чего доброго, и с родителями с акцентом заговорю.

Вот только когда молодой учёный Мирослав Жарптицын оказался возле таможни, к нему подошли двое: один из них, был малознакомым профессором из его института, а другой, был незнакомцем, хотя, что — то подсказывало о его приличной физической подготовке.

— Мистер Жарптицын, неужели Вы и правда покидаете нас? Мы все так старались, шлифуя из Вас учёного!

Как все здесь произносили его, конечно же редкую, фамилию — лучше не рассказывать…

— Что Вы сэр, я только слетаю на месяц к родителям. Как можно покинуть такую великую страну!

— Тогда окей! Знаете, где мой кабинет?

— Не совсем, сэр. Но уверен, что найду.

— Так вот, когда вернётесь — сразу ко мне. Не пожалеете. А пока — удачи Вам.

Спутник профессора так и не проронил ни слова, но поглядывал он на Мирослава, не сказать, что бы приветливо.

Самолёт стал набирать высоту, Жарптицын стал выбрасывать из головы американизмы, не без труда переходя на русское мышление.

Как же! Вернусь я к вам… К вам едут те, кто заточены на другое, а на действительность вокруг — им наплевать. Я же воспитан по — другому и люблю видеть несколько иное… Впрочем, говорят, уже есть приборы, читающие по глазам мысли, а камера над креслом направлена прямо на меня… Так что, до промежуточной посадки в Барселоне, мне лучше подремать.

Лететь до Барселоны во сне Мирославу понравилось, и он решил продолжить тихий час до самой Москвы, тем более, что в столице уже ночь, а ему надо возвращаться к привычному часовому распорядку.

Из аэропорта — ему прямой путь в университет: необходимо подробно отчитаться о результатах стажировки.

Только все формальности затянулись на целых два дня, да так, что невольно вспомнишь добрым словом Массачусетский институт. Под вечер второго дня, уже перед окончанием работы Управления персоналом, ему там сообщили, что с ним не прочь побеседовать на головном предприятии, специализирующимся на производстве космической техники, в известном подмосковном городе.

Ну, хоть что — то хорошее за целых два дня… Хотя на что попало — тоже соглашаться не буду. Завтра съезжу, разузнаю, но только потом надо будет и родителей навестить…

На следующий день Жарптицын прибыл на предприятие, которые охраняли серьёзные военные. Но, кажется, его здесь ждали, поскольку к главному конструктору на приём он попал довольно быстро. В итоге, разговор получился, Мирославу предложили неплохой оклад, но поставили условие: в течение полугода от него должно поступить обоснованное предложение, готовое к внедрению в конструкцию какой — либо орбитальной аппаратуры. Жарптицын же, после мозговых перенапряжений в Массачусетском институте, попросил для себя недельную паузу до того, как приступить к работе. Было видно, его будущему руководству это не понравилось, но согласие на пятидневную отсрочку Мирослав всё же получил.

Родительский дом, где Мирослав и родился, находился в частном секторе небольшого города, на удалении от Москвы немногим более двухсот километров. Несмотря на провинциальные габариты родного города, от городской автостанции, куда новоиспечённый учёный, наконец — то прибыл, дом родителей был далековато. Автобус здесь ходил только по графику и редко, поэтому Мирославу было проще двинуться домой пешком.

Путь был известный, но за время его отсутствия асфальта на нём прибавилось, а один участочек даже асфальтировался сейчас. Пришлось его обходить по газонному бурьяну. Только вот случилась неудача: в траве он наступил на что — то острое и, похоже, проткнул подошву ботинка. Похромав до тротуара, Мирослав брезгливо выдернул из подошвы коварного врага обуви, чтобы закинуть его куда — нибудь подальше…

Но в руке у него был браслет с каким — то жалом на одном из его звеньев! Это что, разновидность оружия? Нет ли за таким «браслетом» криминального следа… Вот только теперь на нём и мои отпечатки пальцев!

Где в его родном городе находится полиция, он уже не помнил, да и знал ли, толком, раньше… Аккуратно положив коварную находку в пакет с подарками для родителей, он подошёл к асфальтоукладчикам, которые объяснили, где здесь находится правоохранительный орган, но на языке, отличным от литературного на столько же, на сколько английский отличается от китайского. Короче говоря, Мирослав уловил только направление, которое показала рука рабочего, и двинулся в ту сторону.

Наконец, он всё же увидел характерное для такого ведомства здание и заранее вытащил из пакета остроконечную находку, чтобы она сразу бросилась в глаза первому же полицейскому…

Только пика на браслете, издав задумчивый гитарный аккорд, медленно втянулась в браслетное звено… Следа, в том месте, где только что торчал остроконечный шип, не осталось никакого! Это звено, как и все остальные, выглядело гладко отполированным…

Так! Вообще — то я, не без основания, считаю себя учёным — физиком, хотя и без должного опыта. Мирослав, на всякий случай, повернул проткнутый ботинок под свой взгляд, а затем даже потрогал порез рукой.

— И что же тебя проткнуло? — Обратился он вслух к ботинку.

Только невоспитанный ботинок ему не ответил… Мирослав стал внимательнее рассматривать сам браслет: легковат даже для алюминия, тем более, что он так не полируется, поверхностного напыления на непонятном изделии также нет — его Жарптицын бы сразу вычислил. Так что это за чудо в его городе с примитивной промышленностью?

А его поджидало и ещё одно чудо: немного растянув браслет, что и происходит, при надевании на руку, Мирослав увидел, что здесь растягиваются сами звенья — никаких пластичных пружин в браслете не было!

Да в порядке ли я?! Жарптицын разжал пальцы, бросив странный предмет на асфальт, и огляделся… Чёртики вокруг не плясали, НЛО в небе он также не увидел. Только из здания, куда до этого Мирослав направлялся, вышел полицейский, с папкой в руке, и, быстрым шагом, направился мимо него. Однако, рядом с ним, полицейский застыл как вкопанный:

— Это не Вы уронили? — Вытянутая рука в форменном рукаве указывала на валяющийся браслет.

Пришлось поднять, да ещё сказать спасибо… Пики на браслете больше нет, значит и нести его в полицию уже не имеет смысла. А что это за металл такой, который можно растягивать как резину, это надо ещё разобраться. Изготовитель браслета ни где свой знак не поставил? Но изготовитель остался инкогнито… Вообще — то, странный браслетик — в космической технике такие свойства, случайно, не применяются?

К родительскому дому Мирослав подошёл с пакетом в одной руке и с браслетом на указательном пальце другой, чем удивил маму, хлопотавшую в саду. Прежде чем обнять маму, и понимая её недоумение, он кратко попросил положить висевшее на пальце в какое — нибудь укромное место, чтобы, при будущем отъезде забрать это с собой. А о том, что такое изделие может выдвинуть из себя острую пику, Жарптицын — младший скромно умолчал.

⁕ 2 ⁕

Хорошее всегда пролетает быстро, и неделя в родительском доме показалась Мирославу одним днём. Про браслет, умеющий показывать фокусы, он чуть было не забыл. Уже после того, когда он вышел за ограду, его окликнула мама, махавшая вслед серебристым изделием, качавшимся на её указательном пальце. Мирослав, конечно же, спохватился, вот только настроение, при этом почему — то, несколько упало.

Завтра его первый рабочий день на серьёзном предприятии, а там, при первоклассных приборах, быстро станет известен и материал браслета и чем на самом деле он является. Ведь для разведчиков тоже кое — что изготавливают, а если чем — либо из свойств таких изделий снабдить и элементы космической техники… Только, как там его пронести сквозь охрану? Наверно, надо надеть его на руку — скажу, что это массажный браслет после растяжения кисти… А если, вдруг вылезет пика?…

Мирославу, после таких размышлений, ещё сидя в автобусе, захотелось закинуть странное изделие куда — нибудь подальше, однако, желание отличиться на предприятии, буквально с порога, оказалось, всё же, сильнее. Попробовать надеть этот наручник на левую руку? Если что — пораненная левая хлопот доставит меньше. Жарптицын украдкой оглядел остальных пассажиров: каждый скучал по — своему, голова одного мужчины, правда, была немного повёрнута в сторону Мирослава, но, скорее, это было совпадением — не всегда же люди раздумывают, глядя только перед собой.

Осторожно и аккуратненько браслет был надет… Ну и что? Чего я опасался? Мирослав уже собирался его снять…

Гитарный аккорд выдался не слишком тихим, и некоторые пассажиры стали вертеть головами в поисках гитариста. Из браслета же вылезла наружу та самая пика. Мирослав потянул браслет с левой кисти, чтобы побыстрее спрятать подобие кастета от чужих глаз…

Да вот только его автобус куда — то пропал… Точнее, сидение под Мирославом так и осталось, но вместо салона и пейзажей за окнами, вокруг закружилось несметное множество точек, выстроенных в длинные цепочки. Такую картину нередко представляют аниматоры, но когда такие цепочки легко устремляются даже сквозь тебя, то любоваться такими «полями» уже совершенно не хочется.

Поэтому, браслет всё же и был скинут, после чего окружающий мир, в варианте автобуса в пути, в мгновение ока вернулся. Жарптицын вновь украдкой оглядел окружающих: не может быть, чтобы растворения одного из пассажиров в хаосе энергетических колебаний, пусть даже на короткое время, здесь совсем никто не заметил. Но его окружение ничего удивительного явно не заметило.

Ладно. Теперь уже ясно, что я наткнулся на прибор, а «пика», скорее всего, это антенна. А если так, то странностей стало даже больше — как такой непростой прибор был потерян, да ещё в моём городе. Что движет антенной — когда ей появляться, а когда прятаться… А в этот момент вновь раздался звук гитарных струн! Вот к нему — то большинство пассажиров равнодушными не остались…

— Парень, сыграл бы что — нибудь, а то скучно. — Тот, кто сидел ближе всех к Мирославу, понял, что звук исходит из его огромного пакета.

— Да это мне сообщения с такими сигналами приходят. — Быстро выкрутился Мирослав.

…Выйдя в Москве из автовокзала Жарптицыну захотелось размять ноги и он завернул в небольшой уютный скверик в котором возвышалась шведская стенка. Использовав ее для своих полузатёкших ног, он уже хотел продолжить свой путь до метро, но в сквер вбежала небольшая группа детей, возможно, дошкольников из детского сада. Воспитательница не спеша следовала сзади. Возможно, именно ей надо сказать «спасибо», за то что дети радостно подбежали к Мирославу с криками:

— Дядя, покажите фокус!

Игнорировать детские эмоции в свой адрес, тем более радостные, было за гранью приличия.

— Вы все уже такие большие… — Мирослав поднял руки и изобразил улыбку. — И вы же слышали, что не всем взрослым разрешено заниматься фокусами.

— А мы никому не скажем… Покажите фокус… Пожалуйста…

А не надеть ли то, что я считал браслетом? А потом, я им объясню, что именно так появляется антенна…

— Ладно, смотрите. Надеваю это на руку… Немного жду…

Шли секунды, потом минуты — «браслет» работать не желал. Когда позорная пауза слишком затянулась, Мирослав «спохватился»:

— Ой, я же опаздываю! До свидания, потомки, побежал я…

И Жарптицын, действительно трусцой, стал покидать скверик.

— Дядя, Вы обманщик! — Донёсся сзади до него детский дискант.

Мирослав, на ходу обернулся, но не на детей, а на воспитательницу. Но та не смотрела в его сторону.

Так, прибор добавляет информации о себе — ведь тогда, перед зданием полиции, пика — антенна тоже исчезла. Неужели этот кистевой ошейник сканирует мои мысли? Или, хотя бы, намерения? А, может быть, всё куда проще — прибор стал давать сбои, и его просто выбросили, а я тут с ним ношусь… Но рассказать о нём на предприятии все равно следует, если же сразу не объяснят — что это такое, то принесу им его легально.

В Москве Мирослав ещё числился в общежитии, хотя прощание с ним уже было не за горами. Сейчас общежитие, практически, пустовало: лето, каникулы. Выйдя из метро в родном направлении к общежитию, Мирослава захлестнула волна ностальгии: вот также когда — то он, первокурсник, робко тащился с сумками к двенадцатиэтажному зданию…

В его пакете раздался гитарный аккорд! Ну, точно несу поломку! Я ведь его даже в руке не держу… Он поставил пакет на асфальт и, учитывая, что вокруг никого не было, вынул оттуда серебристого единорога и философски на него уставился:

— Ты сам решаешь, когда тебе войти в рабочее состояние, а когда — уснуть? А я, вот, больше не хочу тебя надевать!

Тем не менее, «браслет», теперь уже, как и положено, на правую руку Мирослав всё же надел.

Бегущие цепочки дружно стёрли хорошо знакомые окрестности, весело перепрыгивая по только им ведомым траекториям, при этом, нисколько не мешая друг другу. Только данный хаос уже чем — то отличался от того, продемонстрированного ему в автобусе: многие цепочки вели себя как части окружностей и синхронно мчались в одном направлении. Вьюга из, можно сказать, квантов, будто бы сознательно, на что — то указывала.

Зная данную местность как свои пять пальцев, Мирослав определил, что кольца цепочек стремятся к старой трансформаторной будке. Ну, в этом ничего удивительного — родная стихия. Для каких же целей создана такая разработка: плоскость, на которой человек находится, остаётся реальной, а вокруг него — создаётся объёмная анимация… Как по версии данной анимации выглядит сейчас трансформаторная будка? Наверно, тоже никак…

Мирослав в правоте своего предположения быстро убедился: будка исчезла. Он даже определил, точное место, где она находилась — вот асфальтовая дорожка перед входом, а сразу за ней некошеные лопухи, растущие из — под фундамента с противоположной стороны. Только здесь уже повеяло мистикой — с асфальта к лопухам и обратно он сделал по несколько шагов, ни разу при этом, не наткнувшись на реальный материальный объект! Это — то как понимать? А что если дело в наркотическом воздействии?

Чтобы не поранить левую руку о пику, при стягивании «браслета» с кисти, Мирослав поднял руки к уровню глаз. И обнаружилась ещё одна странность…

Впереди белел маленький квадратик. И не к трансформатору, а именно к нему, бесконечными скорыми поездами, стремились цепочки точек! Похоже даже, что квадратиком издали выглядел какой — то объект, не стираемый причудливой анимацией.

Придерживая левой рукой «браслет», чтобы, в случае чего, его мгновенно сорвать, Жарптицын, как и подобает молодому учёному, направился в ту сторону. Он уже не удивлялся, что прошёл сквозь чугунную изгородь, окружавшее административное здание, а затем и сквозь само здание. Дальнейшие объекты в выбранном направлении Мирослав на память вспоминал уже с трудом, но точно, что он без всякого риска пересёк пару улиц с оживлённым автомобильным движением.

То, к чему он направлялся, оказалось одноэтажным зданием странного архитектурного стиля. Дом этот был без окон и по форме больше напоминал художественную коробку, вот только монотонная грязновато — белая его покраска ощущению праздника не способствовала. Но удивило Жарптицына совсем другое — цепочки пляшущих полей к непонятному зданию даже не приближались. Дом — коробка вокруг себя сохранял свободное пространство, радиусом метров в двадцать, и лишь затем начиналось буйство свободной энергетики.

Мирослав отлично понимал, что оказался здесь не случайно и что его, таким странным способом, сюда привели, но на секретную базу инопланетян дом — коробка как — то не тянул, а в другое измерение и в, разные там, подпространства действительно образованный Жарптицын, конечно же, не верил.

Он не спеша обошёл дом — коробку и, наконец, увидел малозаметную дверь, которая не имела даже входной ручки. Постучать? Но был и другой вариант развития дальнейших событий — снять «браслет», поскольку назначение данного прибора теперь стало известно. Бесспорно, странности остались: дом — коробка стоит прямо на подстриженном московском газоне, но вокруг, ни одного москвича…

Мирослав стоял спиной к солнцу и увидел, как на его тень, сзади надвигается ещё одна. Резкий поворот — теперь перед ним невысокий, но крепкий мужчина с каким — то полукаменным лицом. Кто должен заговорить первым? Нельзя сказать, что облик стоявшего перед Мирославом олицетворял само радушие, но этот тип молчал. Тогда, тоже изобразив угрюмое лицо, Жарптицын спросил у него, придерживая, при этом, левой рукой свой «браслет»:

— Я зашёл на Вашу территорию?

Странная реакция: вместо того, чтобы ответить, человек — тумба очень часто заморгал. Потом он взял себя рукой за подбородок и несколько раз дёрнул его вниз. После такой операции он всё же заговорил, но по — английски и сильным акцентом.

— Ты нам очень нужный. Ты много знать. Ты молодой.

Да, не похоже, что данный сапиенс способен на распространённые предложения…

— Вам я нужен… Это кому именно? — По — английски перебил его Мирослав, хорошо понимая, что в настоящем случае, этика может идти спать.

Вместо ответа человек — тумба, в стиле гориллы стукнул себя в грудь, а затем обеими руками указал на дом — коробку.

— Расскажите мне: что это за дом, кому он принадлежит, чем Вы занимаетесь… — У Мирослава вопросов было ещё больше, но сначала хотелось бы услышать основное.

Собеседник вновь стал рукой разминать свою нижнюю челюсть.

— Если Вам говорить трудно, можете просто написать. Телефон у Вас с собой?

На этот вопрос, как с ним случилось и ранее, человек — тумба очень часто заморгал. Да вменяемый ли он?…И кого — то он мне напоминает?

Мирослав отошёл от странной личности подальше, сошёл с газона и оглядел энергетическую сферу, квантовьюгой метавшуюся над странным особым пространством. Как — то не связывались возможности прибора в виде браслета и примитивный результат реализации таких возможностей. Может, всё же, верна версия о выброшенном приборе?…Только теперь, кажется, что именно такая же «тумба» молча стояла рядом с профессором в аэропорту Бостона! И, если так, то тогда — вот откуда и английская речь.

— Сэр! — Мирослав стоял от «тумбы» уже далековато, там, где тихо не скажешь. — Вы исключительно интересный собеседник, но у меня к Вам последний вопрос: Вы в Бостоне или в Кембридже были?

Уже не надеясь на ответ, Жарптицын стал стягивать прибор с кисти, когда до него донеслось:

— Нет! Не нужно!

Подняв глаза, Мирослав увидел, что «тумба» активно жестикулирует, показывая ему на ноги. В чём дело? И оказалось, что Мирослав стоял совсем рядом с обложенным брусчаткой трамвайным рельсом… М-да, бездарно дать себя переехать трамваю, после получения совсем неординарной информации… Но заговоривший собеседник речь на этом свою не закончил:

— Америка, Бостон, Хьюстон я не быть… Наш там есть… Хороший наш.

— До свидания. Возможно ещё встретимся.

…Прибор, умеющий демонстрировать окружающие нас поля, был отключен, и облик окружающей действительности сразу принял привычный вид. А Мирослав, оказывается, стоял внутри трамвайного кольца, при этом, водитель близко стоящего вагона, глядя на него стучала по виску пальцем. Пришлось, в ответ, утвердительно кивнуть головой.

В автобусе антенна прибора рисовала мир полей, а сам Жарптицын никуда не исчезал. Здесь же получилось иначе — там, где вьюга из квантов создавала внутри себя свободное пространство, то все и всё в этом пространстве для остальных наблюдателей пропадали, поэтому возле дома — коробки Мирослава никто не видел, также как и сам дом — коробку. Это Жарптицын понял, когда услышал фразу водителя трамвая: «Чёрт, и откуда он здесь взялся — то!». Однако, просто сделав видимой, окружавшую «браслет», квантовьюгу, сам из поля зрения никуда не пропадаешь, хотя для тебя самого материальные объекты, именно в горизонтальной плоскости перестают существовать. Кстати, то же касается и встречаемых людей… Рискованный, вообще — то аттракцион!

…Теперь интересно, заметил ли кто — нибудь всерьёз, как ему удавалось проходить сквозь здания или сквозь потоки машин? Во втором случае, «хорошие» слова в его адрес, наверняка, летели, и повторять такое уже совсем не следует, тем более — зная теперь местонахождение дома — коробки.

И тем не менее, как Мирослав проходил сквозь дом, скоро стало известно многим. В сети появился короткий ролик, снятый с камер видеонаблюдения, где он, уверенно шагая прямо в стену здания, сразу же появлялся с противоположной стороны строения. По везению, камеры снимали Мирослава больше с затылка, и узнать его не представлялось возможным. Сам же ролик многими был оценён положительно — прежде всего, за удачно проделанный монтаж его автора.

⁕ 3 ⁕

Предприятие, на котором приступил к работе Жарптицын, относилось к научно — производственным объединениям, то есть к НПО. Первые дни он присматривался к окружающим сотрудникам, и довольно скоро ему стало ясно, что далеко не все здесь обладают сверхвысоким интеллектом. Но такие работники, по — своему, тоже полезны: они, практически, безошибочно выполняют привычные задания, даже если необходимые операции относится к повышенной группе сложности.

Однако, в НПО был и свой «мозг». Вопреки расхожему мнению, в него входили не только академики, а были и совсем молодые представители, а одному даже не было и восемнадцати, хотя, на следующий год, он уже должен писать диссертацию магистра в ведущем московском ВУЗе.

В «мозг» НПО Мирослав, разумеется, пока не попал — нужно было ещё на деле доказать, чего именно ты достоин. Но однажды, после работы, Мирослав заметил, что вундеркинд идёт перед ним, как — то уж слишком не спеша, и он поравнялся с ним.

— Ратмир, как ты считаешь, можно ли создать прибор, чтобы человек видел окружающие его поля? — Жарптицын задал вопрос с улыбкой, не представляя реакцию вундеркинда, который, к тому же, был высокого роста и выглядел старше своих лет.

— Говорят, что такой прибор уже есть. — У Ратмира Габуженкова и голос — то был хрипловатый: ходила молва, что он сделал себе операцию на голосовых связках, для того, чтобы совсем не походить на будущее светило. — Только, зачем нужен такой прибор, ты знаешь?

— Ты представляешь… Что — то подобное у меня теперь есть! А вот, для чего такой прибор? Точный ответ мне пока не известен, вот только однозначно то, что он не бесполезный.

— А ты главному конструктору об этом говорил?

— Собирался — ещё в первый день работы… Но попасть к нему на личный приём — сам ведаешь… А всех подробностей о приборе я же не знаю — тогда с чем идти — то?

— Меня в НПО несколько дней не будет.…Дай, запишу твой номер. Когда освобожусь для данной темы — я позвоню.

Ратмир позвонил через пять дней. Он выразил желание на «браслет» взглянуть. После работы они вместе зашли в ведомственную однокомнатную квартирку Жарптицына, где прибор и был представлен Габуженкову.

Необычный материал «браслета» на словах заинтересовал вундеркинда, хотя при этом, сам Ратмир выглядел каким — то скучным. Да вот только своенравная антенна появляться на кисти его руки наотрез не желала. Мирослав, в принципе, предвидел такой поворот событий, поскольку в предыдущих эпизодах пика — антенна демонстрировала себя лишь ему одному. Тогда они вышли во двор, благо, что он сейчас был безлюден, и Ратмир, положив недалеко от торца дома включённую камеру, ушёл за угол соседнего дома. Подготовленная Мирославом операция длилась всего минуты две. Жарптицын позвал Габуженкова и продемонстрировал ему фокус с прохождением сквозь дом. Нельзя было сказать, что Ратмир сильно удивился — он, просмотрев снятое, выглядел, скорее, удовлетворённым.

Вот только повторить тоже самое, но уже Габуженкову, не удалось, хотя сам Мирослав, при экспериментах, прятался далеко: антенна прибора вундеркинда не признала и никакой квантовьюги ему не демонстрировала.

После такой бесплодной попытки Ратмир, почему — то стал молча и долго смотреть в самые глаза Мирославу, что, в конце концов, стало переходить и рамки приличия. Но когда Мирослав уже начал «закипать», Габуженков, вдруг, ровным голосом подытожил:

— Да, прибор необычный. Но, он ориентирован только на твой мозг. В НПО его нести вряд ли следует, а вот в моём университете я надеюсь информацию из него вытянуть. Там у нас более непринуждённая обстановка.…Значит, в день находки, антенна тебе даже проткнула ботинок?

Мирослав утвердительно кивнул.

— И никаких полей тебе она тогда не показывала?

Получив в ответ отрицание, Ратмир закончил с долей задумчивости:

— Я знаю, где здесь собака зарыта, заодно проверю функциональную исправность прибора.…Ой! Я и не спросил: ты мне его отдашь на какое — то время? Хорошо? Всё, что я окончательно буду знать о приборе, тебе будет предоставлено.…Другим нашим о «браслете» пока не говори: прослывёшь сказочником!

Габуженков ушёл с прибором на своём запястье. Мирослав проводил его до выхода из подъезда, и некоторое время смотрел ему вслед.…А тот ли он, кем его все знают? И выглядит он, чуть ли не старше меня, и что он сейчас читал в моих глазах и, по — видимому, вычитал? Первый контакт с ним в нерабочей обстановке состоялся по моей инициативе, но условие для этого контакта создал он — значит, он уже что — то знал? А ведь я не сказал ему главную информацию: в какое невидимое пространство этот прибор может отвести…

На следующий вечер, покинув территорию предприятия и уже собираясь войти в свой подъезд ведомственного многоквартирного дома, Мирослав заметил, что к нему быстро направляются двое молодых коллег, уже входящих в «мозг» НПО.

— Жар птица, подожди! Поговорить надо.

Мирослав остановился. Подошедшими к нему были Кузьма Донатьев, специалист по электронике, и баллистик Лоренцо Гуарнерри, отец у которого был итальянцем. Но Мирослав принял независимый вид и заговорил первым:

— Итак, коллеги. То, что я жар птица, об этом мне прожужжали все уши ещё в детском саду. Только я уже, так сказать, немного подрос…

— Не обижайся, сорвалось с языка. — Донатьев дальше заговорил быстро. — Мы же тоже в этом доме живём, и я видел, что вчера, во дворе, ты активно общался с вундеркиндом. Аккуратней с ним, он совсем другой, чем мы. Он может по глазам читать мысли…

— И не только мысли. — Добавил Лоренцо.

Мирослав рассудительно развёл руками:

— Такое мне тоже показалось, но так ли это плохо?

— А вот не хочу, чтобы он знал, что я в детстве подгузники пачкал! — Кузьма проговорил это с долей озлобленности. — Вот скажи, Мирослав, в твоей жизни были ситуации, о которых ты сам никогда никому не расскажешь?

— Ну наверное… Скорее всего, у каждого такие ситуации были. А вы точно уверены, что Габуженкову и это доступно?

— Факты такие уже имеются. — Лоренцо, несмотря на свою наполовину южную кровь, был менее эмоционален.

— А руководство НПО о таких его способностях знает? Главный конструктор, в частности…

— Иван Аркадьевич? Может и знает, но его, разве, пробьёшь… Ты вчера, кажется, Габуженкову что — то отдавал, а он потом это одевал себе на руку. Это были наручные часы?

Мирослав сделал маленькую паузу и почти как Ратмир посмотрел в глаза Донатьеву. Затем он опустил глаза и произнёс уже для обоих своих коллег:

— Кажется, вчера наручных часов с нами не было. Понимаете, коллеги, возможно, я стою на пороге некоторого открытия, но только на пороге. А ведь дверь за порогом, бывает, закладывают кирпичной кладкой… Только вот я об этом пока не знаю. Подключил я Ратмира к моей версии, назову её пока так. Хотя, до конца, всего ему не раскрыл. И это совсем не потому, что я опасаюсь перехвата кем — то моей идеи. Просто, если за порогом окажется стена, то и цена идеи станет равной нулю, а я буду выглядеть глупо… Принимаете такой мой ответ?

Кузьма с Лоренцо переглянулись.

— А почему ты посвятил в часть своей идеи вундеркинда а не нас? — Не унимался Кузьма.

— Ему в университете кое — что проверить сподручнее. В НПО пришлось бы слишком многое объяснять, в том числе и то, на что у меня нет объяснений.

— Ладно, Мирослав, насчёт Габуженкова мы тебя проинформировали. — Лоренцо подвёл итог их разговора. — Если твоя, как ты её назвал, версия окажется открытием — нас введёшь в курс дела?

— Безусловно. Возможно, даже подключу вас к её воплощению в жизнь.

Они разошлись по квартирам. Конечно же, Донатьев не мог видеть через оконное стекло путешествие Мирослава сквозь их дом, и это было, пока, хорошим знаком.

Несколько дней Габуженкова в НПО Мирослав не встречал, но после, его самого направили в тот самый университет, где вундеркинд и доучивался. Профессоры университета периодически выполняли работы для НПО, а передача результатов работ, связанных с обороной, в электронном виде была нежелательна.

Получив в университете готовые научные работы, Мирослав выяснил где можно найти Габуженкова, надеясь выяснить — нет ли новой информации о своём «браслете». Дождавшись перемены, но так и не увидев вышедшего из лаборатории Ратмира, Мирослав сам заглянул за дверь. Остававшийся в лаборатории профессор, поинтересовавшись у незнакомца кого именно тот ищет, ответил, что Габуженков ещё до звонка отпросился для встречи со своим братом. Хорошо, что в данной лаборатории стоял экран камер видеонаблюдения, и профессор, скользнув по нему глазами, показал на одно из его окошек:

— Да вот он… С братом никак не наговорится.

И Мирославу было рассказано, как именно нужно пройти, чтобы оказаться под той видеокамерой.

Место для общения с братом Ратмир выбрал, по определению, малопосещаемое — рядом находились контейнеры с отходами. Так получилось, что Мирослав к ним обоим подходил со спины Ратмира, и тот пока его не видел. Однако на правом запястье Габуженкова был хорошо виден «браслет». Вглядываясь в прибор Мирослав невольно согнулся и остановился. Продолжалось это всего лишь несколько секунд, только ни одного слова от братьев он так и не услышал. Получалось, что они смотрели друг на друга и молчали. Тем не менее, подходить совсем близко было не вполне этично, и Мирослав стал обходить братьев, чтобы дать себя заметить. Брат Ратмира, скорее всего старший, его и заметил, подав знак младшему движением головы.

— Мирослав? Ты как здесь оказался? — Удивился сначала Ратмир, но переведя глаза на багаж Жарптицына, его вопросы отпали сами. — Теперь понятно…

— Я не сильно вам помешал? Просто хотелось новостей… — И Мирослав кивнул на «браслет» на руке Ратмира.

Вундеркинд, похоже, спохватился:

— Ой, я его даже не снял! — Он стянул с руки прибор и быстро положил его в карман. — Это не тот прибор, Мирослав. Я сделал себе копию, которая будет работать со мной. А твой я проверил, с ним теперь всё в порядке. Только теперь, ты не сможешь от него удалиться более чем на двадцать метров с небольшим — иначе, он поползёт за тобой сам.

Для Мирослава вся сказанная информация оказалась неожиданной. Или надо различать шутки? Тем более, что Габуженков — старший как — то странно поглядывал на Жарптицына, явно сдерживая улыбку. Вообще — то, Мирослав его видел впервые, только, почему тогда старший брат, завидев того, кто к ним приближается, сразу дал знать об этом Ратмиру?

— Насчет двадцати метров — это не розыгрыш? Мне такое нужно? — Мирослав попытался изобразить на лице хитрую улыбку.

— А это естественное свойство данного прибора в исправном состоянии. Когда он тебе станет не нужен — положишь его под хороший пресс, и проблема решится.

Как — то не во всё услышанное верилось… Да ещё после предостережений Кузьмы и Лоренцо. Мирослав решил немного изменить тему:

— Ты так быстро разобрался в приборе, что даже смог создать новый. И из какого материала он изготовлен?

— Знаешь, Мирослав, через день я вернусь в НПО, а вечером, если ты, конечно, меня пригласишь, я принесу твой прибор, и мы у тебя всё обсудим. А здесь… Посторонние глаза и, тем более, уши пока ещё лишние.

— Если я вас отвлёк от общения, то прошу меня извинить. Но, если можно, последний вопрос и по существу:

— Ты со своим «браслетом» уже куда — нибудь ходил… Так скажем, на экскурсию?

— Я много раз был там же, где и ты побывал. Мой брат, кстати, тоже.

И старший брат Ратмира достал из своего кармана такой же «браслет» и покрутил им на своём указательном пальце.

…Всю обратную дорогу Мирослав проехал в удручённом настроении. То, что Габуженков, а может и Габуженковы, водили его за нос — это уже было понятно. Но какова цель всей такой игры? Не просто же насмешка! Какие — то идеи, близкие к криминальным, также были маловероятны — ведь предприятие, где Ратмир работает, на особом счету, кто попало туда, и близко, не попадёт. Тогда что?

Дома, версия с «браслетом» сложилась в уже, более или менее, правдивый ход событий. Мирослав, как подающий надежды учёный, кому — то всерьёз нужен. Впившийся в ботинок «браслет» случайностью не был. А такие «браслеты» уже где — то созданы, а, следовательно, и цель их создания определена. К вооружению такие приборы вряд ли имеют отношение. Скорее, они требуются для получения материалов необычных свойств, перечёркивающих классическую физику…

И всё — таки одно оставалось совсем неясным: почему данный прибор нельзя было просто вручить, а надо было разыгрывать целый спектакль?

⁕ 4 ⁕

Несмотря на сложившееся недоверие к Ратмиру, рассказанное им на вечерней встрече в квартире Мирослава, всё же отдавало правдой. Тем более, что в следующий выходной день, Ратмир предлагал всё им рассказанное показать, а, где требуется, и обосновать. Живущим по законам классической физики трудно представить, что существуют условия, в которых привычные физические законы перестают работать. Но Жарптицын в таком земном парадоксе уже убедился, проникая через материальные объекты как сквозь пустоту и воочию обозревая то, что не видно никому другому. Вот только Ратмир в тот вечер, уже известные «чудеса» ещё и дополнил…

По космическому пространству, в вольном направлении, мчится некая огромная энергетическая Спираль, на деле являющаяся либо разумной субстанцией, либо даже отдельным миром с носителями разума. Точного ответа, на каждый из этих вариантов, нет, так как любой прямой контакт со Спиралью исключён.

Давным — давно, когда на Земле появился Человек Разумный, он сначала включал в себя два вида приматов. Но со временем, малочисленный второй вид, именуемый теперь неандертальцами, стал вытесняться, и уже был близок к исчезновению. Энергетическая Спираль, выполнявшая миссию справедливости, окутала собой последнее племя неандертальцев, издавая, неведомые тогда никому, музыкальные звуки. После этого, возле очагов стали появляться очень красивые, особенно для тех времён, наручные повязки, в количестве равном всему населению племени.

С тех пор неандертальцев уже никто не видел — ни человек, ни зверь… А они же сами продолжали охотиться, надев на руки волшебные украшения. Только местность, накрытая бушующей, но безобидной вьюгой, иногда сама перемещалась, заставляя охотников искать добычу уже в новых условиях.

Значительно позже, где — то в средние века, жить одной охотой и собирательством стало труднее, и чарующие музыкальные аккорды вновь раздались возле землянок подопечных энергетической Спирали. На этот раз около примитивных жилищ на землю легли не только новые «браслеты», взамен физически разрушенных, но и глазные линзы, производивших впечатление живых глаз.

Дело в том, что за долгие века раздельного развития потомки неандертальцев стали ещё больше отличаться от остальных землян, особенно с началом их проживания внутри полутёмных землянок. В период взросления зрачок глаз подземных жителей постепенно разрастался, трансформируясь в особый зрительный орган, подмечающий скрытую мимику, которую не замечают люди по другую сторону от вьюги. И выйти, с помощью «браслета», с такими глазищами в средневековый город означало бы неминуемую встречу с личным инквизитором. Глазные линзы же, уже тогда, такую неприятность устранили и, более того, они совсем не препятствовали «настоящему» зрению их обладателя.

Однако, потомки неандертальцев, оставившие остальных землян позади себя в визуальном обзоре, других достижений так и не добились. Подмечая все тонкости мимики кого — то другого, понимаешь его настроение и отношение к происходящему, поэтому, словесная речь, которая, на самом деле, лишь поясняет то, чего нельзя увидеть, у подопечных Спирали осталась на зачаточном уровне. Их массивные подбородки не обладали достаточной динамикой для произнесения речей: несколько слов, да и то, выдавленных с трудом — таков был удел жителей под квантовьюгой. Поэтому, ещё со средних веков, обладатели чудо — линз, при общении с не себе подобными, выдавали себя за немых.

Конец ознакомительного фрагмента.