Исторический сборник «Память». Исследования и материалы

Коллектив авторов

В истории советского диссидентства исторический сборник «Память», пять выпусков которого вышли в 1976–1982 годах, занимает особое место. «Память» отличалась от других самиздатских и тамиздатских публикаций стремлением к научному, академическому и в то же время неподцензурному осмыслению прошлого. Фактически это была одна из первых попыток организовать в СССР независимое гуманитарное периодическое издание. В современной литературе, посвященной советскому диссидентскому движению, «Память» часто упоминается как важная веха в его истории. Однако настоящая книга является первым научным исследованием, посвященным непосредственно этому сборнику. Опираясь на неопубликованные материалы и интервью с участниками, авторы книги пытаются подробно описать, как возник замысел этого издания, воссоздать последовательность и механизм работы над каждым из пяти выпусков, а также проанализировать материалы сборника. Впервые определен круг авторов «Памяти», приведены данные об авторстве статей, названы источники публиковавшихся в сборнике воспоминаний и архивных материалов. В книгу также включены интервью с создателями «Памяти», проведенные в основном в 2013–2015 годах.

Анна Комароми^[1]

Предисловие. Вспоминая «Память»

С момента своего основания неподцензурная серия исторических сборников «Память» (вып. 1 — 5, 1976 — 1981) являлась одним из наиболее интересных проектов самиздата. В свое время этой серии было уделено много внимания; она привлекает нас и по сей день. Благодаря Наталье Горбаневской и Владимиру Аллою — зарубежным представителям редакции — сборники «Память» были опубликованы на Западе и обрели довольно широкую аудиторию. В своей рецензии на первые выпуски историк Михаил Геллер напомнил западным читателям, насколько тенденциозный характер может носить советская историография. По его словам, на Первом Всесоюзном съезде советских писателей, который прошел в 1934 году, Максим Горький заявил: «Нам необходимо знать все, что было в прошлом, но не так, как об этом уже рассказано, а так, как все это освещается учением Маркса — Ленина — Сталина…^[2]». Задачей «Памяти» являлось более объективное освещение недавнего прошлого. Стремясь к беспристрастности, редакторы критиковали представлявшиеся им тенденциозными взгляды на русскую историю в публикациях зарубежных исследователей. В последнем, пятом, выпуске американский историк Ричард Пайпс ответил на не слишком лестную рецензию на свою книгу «Россия при старом режиме» (1974), опубликованную в четвертом выпуске. Важна не столько суть полемики, сколько тот факт, что широко признанный и уважаемый на международной арене историк читал сборник «Память» и ответил его редакторам.

Однако, говоря о значимости этого издания, мы не должны ограничиваться только внешней оценкой: в нашем распоряжении находится достаточное количество четко сформулированных идей редакторов «Памяти». Серьезность и новаторство их устремлений хорошо прослеживаются в предисловии к первому выпуску. Помимо прочего, его авторы настаивают на принципе радикальной гласности: «Чтобы понять историю, надо держаться непреложного правила: нет и быть не может таких событий, таких явлений и процессов, таких человеческих судеб, которым не дано стать предметом внимания и изучения; нет таких фактов, которые кто-то вправе закрыть, утаить от “непосвященных”»^[3]. Данный принцип и по сей день остается идеалом (то есть скорее целью, а не объективно существующей реальностью) для нашего общества.

Незадолго до создания «Памяти» вышел в свет «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына, вдохновивший основателей исторического сборника. Они стремились спасти от забвения имена и судьбы людей, а свой моральный долг — под влиянием прорывного исследования Солженицына — сформулировали так: «Редакция считает своим долгом спасать от забвения все обреченные ныне на гибель, на исчезновение исторические факты и имена, и прежде всего имена погибших, затравленных, оклеветанных, судьбы семей, разбитых или уничтоженных поголовно; а также имена тех, кто казнил, шельмовал, доносил»^[4].

Однако материалы, публиковавшиеся в «Памяти», не ограничивались ГУЛАГовской тематикой. На страницах сборника читатели находили сведения о малоизвестных подпольных группах советских оппозиционеров, о верующих, о социал-демократах, о монархистах и иных деятелях, существование которых полностью игнорировалось официальной советской прессой. Редакторы опирались на сведения из личных архивов, в том числе на письма, официальные документы, мемуары, а также на материалы ограниченного пользования из библиотечных фондов и из-за рубежа, передаваемые в их распоряжение друзьями. Создаваемая таким образом картина советского общества включала в себя гораздо более широкий диапазон мировоззрений, чем признаваемый в то время советскими официальными лицами. Оказывается, даже в период правления Сталина советские люди занимали гораздо более активную гражданскую позицию, чем это представлялось большинству наблюдателей. Редакторы «Памяти» с максимально возможной объективностью публиковали документы, полученные из достоверных источников. Результат их работы оказался поистине откровением. В настоящем исследовании упоминается реакция одной из читательниц сборника, А.Е. Тумановой, которая в 1950-х годах была членом одной из подпольных групп: «Странно складывается общественное мнение — выглядит так, что так называемое “диссидентское движение” и вообще сопротивление режиму в нашей стране началось только после смерти Сталина. Солженицын почти не упоминает о людях, которые попытались оказать сопротивление, — в его трех томах “Архипелага…” — одни жертвы. А ведь он знал о нашей группе»^[5]. Редакторы «Памяти» полагали, что, несмотря на большую значимость «Архипелага ГУЛАГ», в нем присутствует некоторая тенденциозность, чего они сами стремились избегать. Отчасти эта тенденциозность была обусловлена тем, что, хотя Солженицын описал истории множества узников, он представлял их сквозь призму своего собственного видения.

Документы, публикуемые в «Памяти», носили самый разнообразный характер. Редакторы стремились проверять все факты и по мере возможности снабжать их комментариями, при этом интерпретация материала была минимальной, что отражало стремление создателей исторических сборников представлять информацию источников настолько объективно, насколько возможно.

Настоящее исследование существенно расширяет наше поле знаний о «Памяти». В нем, помимо прочего, рассказано о том, при каких обстоятельствах познакомились редакторы и как они работали над выпусками. Впервые дано полное освещение роли Ларисы Богораз в деятельности группы. Кроме того, большинство читателей также впервые узнают в подробностях о той помощи, которую оказывали старшие консультанты, в том числе М.Я. Гефтер, Д.М. Бацер и Я.С. Лурье.

В статье Барбары Мартин проект «Память» преподнесен в контексте альтернативной историографии позднего советского периода. Автор прослеживает отличительные черты сборника, основанного Арсением Рогинским, Сергеем Дедюлиным, Ларисой Богораз и Александром Даниэлем. Антон Свешников, в свою очередь, дает подробное описание личностей и событий, помогая проследить человеческие связи и взаимодействия, которые привели к рождению «Памяти» и к выпуску пяти томов сборника. Авторы настоящей работы тщательно исследовали самиздат и архивы, имеющие отношение к упомянутому сборнику (по большей части в Исследовательском центре Восточной Европы при Университете Бремена). Как и редакторы самой «Памяти», Мартин и Свешников сделали все возможное, чтобы сохранить объективность при презентации материалов, полученных из нескольких нетрадиционных источников, а также высказываний самих участников; многочисленные точки зрения сводятся воедино в нетенденциозной манере — в духе оригинального сборника. В результате удалось создать модель для изучения самиздатских изданий.

Значимость «Памяти» обусловлена новаторской работой по устранению пробелов в советской истории. Однако это далеко не все. Несмотря на высокий культурный и профессиональный уровень основателей издания, ни один из них не был профессиональным историком. Они собирали, редактировали и публиковали документы, не обладая при этом практически никакими связями с крупными учреждениями, где создавалась и хранилась официальная советская история. Благодаря самиздату эти стихийные усилия увенчались успехом. «Память» не только позволила осознать гораздо более высокую гражданскую активность граждан СССР, чем это признавалось официальной прессой, но и предоставила людям возможность воссоздавать собственную коллективную память. Перемены, которые происходят сегодня в медиасфере, способствуют усилению роли граждан-исследователей и граждан-историков. Во многих случаях эти рядовые граждане сотрудничают с крупными институциональными проектами, что позволяет проводить масштабные исследования, которые не под силу отдельным специалистам. В результате такого сотрудничества рядовые граждане имеют возможность ознакомиться с профессиональными методами проведения исследований. Однако основной задачей граждан — вне зависимости от политического контекста — остается критический анализ рамок и методов институционального создания знаний. Редакторы и сотрудники «Памяти» задали высокие стандарты активной гражданской позиции, которые по сей день являются образцовыми для любого читателя.

Перевод с английского Павла Турчанинова

Примечания

1

Анна Комароми из Торонтского университета, Канада, — автор книги «Uncensored: Samizdat Novels and the Quest for Autonomy in Soviet Dissidence» (Northwestern University Press, 2015) и ряда статей о самиздате. Кроме того, она составила онлайн-базу данных о самиздатской периодике (https://samizdat.library.utoronto.ca), которая в 2018 году должна появиться и в печатном виде под названием «Советская самиздатская периодика» (под общ. ред. Анны Комароми и Геннадия Кузовкина). — Прим. ред.

2

Горький М. Собрание сочинений: В 30 т. М.: Гос. изд. художественной литературы, 1953. Т. 27. С. 333. Цитата из рецензии М. Геллера «Память и “Память”» (Вестник РСХД. 1979. № 128. С. 192.)

3

От редакции // Память. Исторический сборник. Вып. 1. Нью-Йорк: Хроника, 1978. С. V.

4

Там же. С. IX.

5

Письмо А.Е. Тумановой Н.Г. Горбаневской. 21.11.1983. Forschungsstelle Osteuropa (FSO. F. 24. Фонд Н.Е. Горбаневской).