Проект «Цербер»

Искандер Лин (2024)

Проект "Цербер" — причина создания "Объекта 80". В книге рассказана история места — события вокруг "Объекта 60", причины создания кровавых монстров учёным-гуманистом, условия формирования отряда "Раскат" и насколько тонка грань между заботой о боевых товарищах и предательством Родины. Это предыстория катастрофы, заканчивающаяся сигналом "Лавина".

Глава 1. Состав

За 36 лет до сигнала «Лавина».

Поезд сбавлял ход, за окном плацкарта зелёная стена тайги плавно превращалась в отдельные кроны. Затем появились первые деревянные дома, огороды, переулки, коровы, медленно плетущиеся по травяной обочине в сторону окраин, где их возьмёт под свою опеку пастух. Грунтовые дороги за окном расширялись и превращались в заасфальтированные улицы, а вместо изб и деревянных заборов пошли кирпичные малоэтажки: приближался вокзал. Тепловоз плавно снижал скорость — городок становился виден ещё лучше. Больше не требовалось цепляться взглядом только за какие-то отдельные детали, чтобы успеть рассмотреть их, пока не исчезли. Нет! Теперь городской совет, дом культуры, школа представали во всей красе утра и лишь медленно проплывали мимо. Вот кошка смотрит с дерева у подъезда на мелкую собачонку. Вот юноша катит мопед вдоль тротуара. Вот голуби сидят на плечах памятника вождю мирового пролетариата. Город скрылся за серой постройкой с табличкой «Депо» и из-за железобетонного забора остались видны только крыши ближайших зданий. За окном вытянулась полоса перрона. От последних пейзажей, мотивов, мгновений свободной гражданской жизни отвлёк громкий голос сопровождающего:

— 102-я команда, подъём! На выход!

Погрустневший Олег встал со своего плацкартного места. Призывники соскочили с полок, похватали авоськи с остатками еды, которые этой ночью выдали в дорогу провожавшие их родственники. Никто из ребят, забравшись спать на свою полку, не снял одежду. Это чтобы утром не мешкать: человек в погонах, сопровождавший их от самых дверей призывного пункта, ещё с вечера всех подбадривал обещанием внимательно следить за нерасторопными. Он пророчил таким спортивное будущее до седьмого пота.

— Встаём! — молодой офицер тормошил за плечо парня, храпевшего на левой верхней полке. — Тебя новая жизнь ждёт, мужчина! Ты у меня теперь будешь первым номером в культуристической программе! Я тебя запомнил!

Сонный юноша еле разлепил глаза, а потом, когда увидел, кто его будит, быстро спрыгнул в проход с невнятным блеянием:

— Я случайно…

Военный с двумя небольшими звёздами на погонах и каким-то странным задором в глазах только гаркнул громче:

— Всё! Подъём! На выход, мой воин!

Состав ехал всё медленнее и медленнее, пока не остановился вовсе. Проводница открыла дверь, опустила ступеньки, спустилась на перрон. Молодые люди спешно начали слезать вниз. Призывники высыпали на освещённую солнцем площадку из трёх вагонов. Кто-то взялся на ходу уминать бутерброды, кто-то грызть яблоки, а некоторые уплетали даже домашние пирожки. Все понимали — скоро, очень скоро авоськи у них отберут, поэтому лучше всё это угощение уничтожить сейчас. Над вытянутой вдоль вагонов толпой парней пронеслось громкое офицерское: «Строиться!» Молодые ребята завертелись, замельтешили на месте, но всё же сумели образовать некое подобие строя, в котором две шеренги переходили в одну, затем в три, а потом снова в две. Кеды, старые ботинки, поношенные мужские туфли так и не выровнялись по прямой линии, образуя своими носками «волны». Будущие защитники Отечества, разодетые в рубахи, футболки, водолазки, а некоторые даже в костюмы, стояли не по росту. Олег находился почти в самом конце этого «строя» и, не теряя времени зря, раздавал остатки своего домашнего сухпайка всем стоявшим рядом. Самому ему кусок в горло не лез, да и поспать толком не вышло — всю ночь вспоминал различные байки про армейскую службу, которых наслушался во дворе. Старшие рассказывали разные истории, верить в которые было, естественно, смешно и страшно. Но военную службу все его знакомые уважали, хоть и считалась она очень непростым временем в жизни мужчины. Через пару минут от собранных ему в поезд припасов остались крохи: пара бубликов да огурец. У некоторых ребят и провожающих-то вовсе не было: ни родных, ни близких, как и еды в дорогу, так что Олег без труда нашел, кому скормить провизию. Авоську он аккуратно свернул и засунул в карман своих брюк.

Три офицера равномерно разошлись по платформе и начали перекличку призывников. Негромко, но вполне чётко они зачитывали фамилии. То тут, то там в «строю» перешёптывались, тихо смеялись, крутились на месте. Офицеры этого не замечали или делали вид, что не замечали. В любом случае, скованным себя никто не чувствовал.

— Ты откуда? — тихо спросил кто-то справа от Олега.

Новобранец повернул голову. Он — коротко стриженный темноволосый молодой человек со скомканной авоськой в кармане чёрных брюк и белой рубашкой в зелёный горошек — хотел было ответить на этот вопрос щекастому парню с усами, но тут офицер произнёс:

— Путилов!

Олег моментально повернул голову вперёд и откликнулся:

— Я!

Офицер пошёл дальше по списку. Путилов снова посмотрел на усатого и так же тихо ответил ему:

— С Обуховска, с Первомайского района. А ты?

В глазах у коренастого, пухлощёкого молодчика заиграли радостные огоньки:

— Так и знал, что где-то тебя видел! Я тоже с Обуховска, но с Заводского! — он протянул Олегу руку. — Семён.

Путилов воодушевился, увидев земляка, и протянул свою:

— А я — Олег! Ты ещё видел кого-нибудь из наших?

Семён закивал головой:

— Точно есть Вова Боцман с Дачного и ещё вроде бы видел парня с твоего района в первом вагоне. Шахматист, кажись. В очках, нос ещё с горбинкой. Может, знаешь? Гриша его звать, кажется.

Олег задумчиво ответил:

— О таком шахматисте с Первомайского я ничего не знаю, а вот про Боцмана слышал. Он, вроде, самбо занимался.

Семён оживился:

— Да! За нашим клубом как-то одному блатному таких люлей навешал! Мне брат рассказывал. Думаю, с ним «деды» будут вежливыми. Попасть бы с ним в одну роту.

— Это да, — поддержал мысль Олег.

Офицеры закончили пересчёт личного состава, вверенного им на время транспортировки, и над перроном вновь пронеслось:

— Смирно! Равняйсь!

Парни затихли, встали прямо и даже послушно повернули головы направо, как учили в школе на уроках физкультуры.

Сопровождающий, стоявший напротив вагона, из которого вышел Олег, скомандовал:

— Товарищи военнообязанные, приказываю уничтожить все взятые с собой припасы, пока не зашли к начальнику склада и не получили свою форму. Солдатам авоськи с мамкиными пирожками не к лицу. К приёму пищи приступить!

По строю прошла тихая волна одобрительных «Это вот дело! А чё тянул? Чё он раньше не сказал?» Олегу доедать уже было нечего. Тут кто-то слева его тронул за плечо. Парень повернулся и увидел светлого юношу, протягивавшего ему сухарь, посыпанный сахаром:

— Будешь? — молодой человек говорил с набитым ртом.

— Не, спасиб, — отказался Олег. Аппетит у него пропал ещё вчера.

Парень пожал плечами и выставил ему свою раскрытую худую бледную ладонь:

— Георгий, можно Жора.

— Олег, — пожал руку Путилов.

Слева, на два вагона впереди началась какая-то суета: офицер прокричал команду, окончившуюся на «..ррш!», а потом те, кто ехал в первом вагоне, повернулись налево и пошли вдоль перрона. Остальные две трети прибывших остались на своих местах. Олег смотрел вслед уходящим. Они, сойдя с платформы, перешли через пути и повернули направо, исчезнув за воротами территории вокзала.

«Странно, чё за «калитки»? Почему не через сам вокзал?» — подумал Олег. Офицер, фамилию которого он так и не смог вспомнить — тот, что сопровождал его вагон — сейчас неторопливо расхаживал вдоль строя. Кто-то из парней произнёс высоким голосом:

— А куда нас повезут?

Офицер, будто не слыша этих слов, шёл дальше по перрону, лениво разглядывая пополнение.

Вопрос повторился, тем же тоном, но громче:

— Товарищ, а куда везут?

Офицер остановился и развернулся в ту сторону, откуда исходил звук. Спустя мгновение он заметил невысокого паренька в футболке и штанах клёш, внимательно смотревшего на него. Человек в погонах улыбнулся:

— Ты мне что ль?

«Чё-то с ним не то», — убедился в своих догадках Олег, получше рассмотрев улыбку лейтенанта. Было в ней что-то бешеное, ненормальное. Молодой мужчина улыбался так, будто готовился к драке. Будто бы он находился в безвыходной ситуации и готов был биться, как загнанный в угол лев. «Умирать, так с музыкой», — вот что читалось в его улыбке.

«Блин, только бы у него не оказаться!» — решил для себя Путилов, записав своего сопровождающего в разряд «больных на голову».

Низкорослый паренёк нисколько не смутился вопросу офицера и продолжил:

— Да, куда…

Сопровождающий не дал ему договорить, а перебил, повысив голос:

— Сынок, ты теперь в вооружённых силах! Здесь нужно уставы соблюдать! Прежде, чем рот открыть, советую понять, к кому ты обращаешься! — всё это время офицер медленно приближался к пареньку. Будущий солдат покраснел, в его глазах появился страх. — Вот у меня на погонах две звезды — небольшие, но честные, — голос мужчины смягчился. — Я за них пять лет отдал заведению, которое от института только название имело. Звать меня товарищ лейтенант! Чем раньше ты эту этику освоишь, тем меньше тебе по шее прилетит! Всё понял?

Паренёк нервно сглотнул слюну и покачал головой.

Офицер продолжил:

— Так чё ты там спрашивал?

Молодой человек тихо произнёс:

— Товарищ лейтенант, а куда нас везут?

На лице офицера снова появилась его странная, пугающая улыбка:

— Воот! Уже лучше! Но ещё запомни, что после звания следует говорить: «Разрешите обратиться». Понятно?

Паренёк захлопал глазами, пролепетал:

— Д-да.

Лейтенант усмехнулся:

— Не «да», а — «так точно»! Спрашиваю ещё раз: «Понял»?

Солдат кивнул:

— Так точно!

Офицер одобрительно хлопнул его по плечу:

— Молодец, сына! А едем мы в расположение воинских частей, Родину защищать, — после этого он повернулся направо и пошёл дальше вдоль строя.

По толпе покатился шумок: те, кто всё это время неспешно и тихо о чём-то перешёптывались, дали себе волю говорить громче, даже открыто смеялись.

— Тихо! — крикнул лейтенант. — Я чё говорил команду: «Языком чесать»?

Толпа смолкла.

Лейтенант осмотрел своим бешеным взглядом кривой беспорядочный строй и продолжил:

— Я еду в 305-й полк, и со мной отправятся 50 человек, остальные же отправятся по другим частям сухопутных войск Оральского военного округа. Не переживайте, товарищи, из вас всех сделают первоклассных солдат и защитников Отечества! — офицер расплылся в улыбке, обнажив зубы.

С правой стороны строя донеслось:

— Разрешите обратиться!

Лейтенант повернул голову на звук, но так и не понял, кто спрашивает. Ответил в толпу:

— Да.

— Товарищ лейтенант, а правда, что потери в округе выросли?

По строю пролетел небольшой гул. Лейтенант спокойно ответил:

— Всё нормально! Потери соответствуют нормативным для мирного времени. Дураки и самоубийцы везде есть — армия тут ни при чём! Служить надо хорошо, а не дурью маяться!

Слева прозвучали две команды: «Нале-е-ево! Шагом марш!» Олег посмотрел на спины уходящих парней со второго вагона: они направлялись к спуску с перрона, в сторону ворот.

— Товарищ лейтенант, разрешите обратиться! — произнёс блондин, стоявший за спиной у Олега. Дождавшись одобрительного кивка офицера, молодой человек продолжил. — А нас везут в «учебку»?

— Кто везёт? — не понял лейтенант. — Я тя не везу, ты сам со мной зачем-то едешь.

«Строй» захихикал. Парень улыбнулся, но без промедления добавил:

— Я не про то. Я про этот город. Мы в «учебку» попадём?

Сопровождающий ответил:

— Никак нет. В 6-й бригаде почти все новобранцы проходят КМБ в частях. Тут была всего одна «учебка», ещё лет пять назад, но там всякие «обезьяны» в потолок плевали, — лейтенант повеселел, — повара, электрики, сантехники, сварщики, слесари и прочие прогульщики строевой и огневой подготовки! Вся эта артель во взводы рот технического обеспечения шла. Но сейчас «учебку» прикрыли, вроде. Или кому другому отдали. Не знаю.

— Товарищ лейтенант, а какие должности есть в полках? — произнёс кто-то с левого конца строя.

Офицер сделал несколько неспешных шагов назад и начал искать глазами вопрошающего:

— Стрелки, пулемётчики, снайперы, сапёры: весь цвет пехоты! И не думайте, что сможете сачковать в моей роте! У нас все хозработы принято делать сообща, коллективом, в свободное от боевой службы время.

— А отдыхать когда? — спросил невысокий паренёк в клёшах.

Сопровождающий ему бросил:

— А ты что, уже задолбался?

Из строя донеслись смешки. Лейтенант немного поднял фуражку, почесал мокрый лоб, затем хлопнул в ладоши:

— Ладно, дорогой, уговорил! Я сделаю из тебя воина лично: пойдёшь в мой взвод!

Паренёк сник прямо на глазах, а по строю прошла волна смеха. Офицер скомандовал:

— Отставить! Команды «ржать» не было!

Толпа притихла. С правого края донёсся вопрос:

— Товарищ лейтенант, а когда в увольнение можно будет сходить?

— Уиииуу! — присвистнул офицер. — Я смотрю, у меня во взводе ещё пополнение нарисовалось.

Новобранцы снова засмеялись. Лейтенант оборвал веселье жестом, похожим на ловлю мухи, и продолжил:

— Отдых, увольнения, отпуска — всё в нашем полку согласно Уставу. Но только если вы сами будете соответствовать тому, что в нём написано. И, в первую очередь, это огневая подготовка! У меня двое вот таких товарищей, — мужчина показал пальцем на паренька в клёшах и на правый край строя, — пока устройство автомата не вызубрят, сегодня спать не лягут!

Смуглый мужчина, стоявший недалеко от Олега спросил у офицера:

–Таварищ лейтэнант! А здэсь есть взвод развэдки?

Сопровождающий хохотнул:

— Хах! Самый храбрый?

Взрослого вида парень, нисколько не смущаясь продолжил:

— Э-э-э, товарищ лэйтэнант, я хачу делом занимаца! Я хачу настаящим навыкам боевым овладет. Зачэм эти вопросы: храбрый, нэхрабрый? Я труднастэй нэ боюс!

Лейтенант заинтересовался призывником и с улыбкой спросил:

— Похвально! Как фамилия?

— Хаджимурзабаев.

Лейтенант насупил брови:

— Как? Не понял.

— Хаджимурзабаев! Асман! — выпалил как можно громче темноволосый молодчик. Его голос перебил смех и перешёптывания окружающих.

— А, это ты там был в списке. Хорошо, товарищ Хаджи, — лейтенант осёкся и посмотрел на него с виноватым выражением лица. — Не против, если я так к тебе?

— Нэт, — спокойно поводил головой из стороны в сторону Асман.

— Ага, — сделав небольшую паузу, продолжил лейтенант. — Люди, которые не боятся трудностей, очень нужны бригаде! Я лично буду ходатайствовать о том, чтобы ваше место службы оказалось самым тяжёлым.

— Эээй! — разочарованно протянул Асман.

Лейтенант засмеялся вместе со строем.

«Ну и тип!» — думал про себя Олег, рассматривая лейтенанта. Этот человек нравился ему с каждой секундой всё меньше и меньше.

Семён, всё это время немного «пританцовывавший» на месте рядом с Олегом решил воспользоваться паузой в речи офицера и, подняв правую руку, чтобы точно привлечь его внимание к себе, обратился:

— Товарищ лейтенант!

Сопровождающий, утерев пот, выступивший на его покрасневшем лице, ответил:

— Чего тебе?

— Разрешите отлучиться, по-маленькому!

Лейтенант прыснул:

— И куда же ты отлучишься? Под поезд?

Семён, тут же ответил:

— Да я и под поезд могу! Очень надо, товарищ лейтенант!

Офицер, не моргнув глазом, произнёс:

— Нет. Скоро будет сортир по дороге, недолго осталось, дотерпишь.

Слева издалека кто-то свистнул. Лейтенант, а за ним и весь строй повернули головы в направлении звука — это был какой-то военный у открытых ворот. Он махал рукой, чтобы шли к нему.

Сопровождающий показал на него пальцем и посмотрел на Семёна:

— О! Я ж говорил! — затем он сделал два шага назад и громким голосом отдал команды. — Налево! Шагом марш!

Толпа, повинуясь приказу, начала смещаться к концу платформы. Спустившись по шершавым бетонным ступеням на каменную плитку, призывники потянулись вдоль глухих стен вокзальных зданий, металлического забора. Проход оказался узким: всего пару метров, поэтому колонна по двое получилась сама собой. Парни шагали невпопад, не в ногу, высокие плелись в середине, низкие шагали впереди. Когда новобранцы достигли ворот, двигавшийся позади всех лейтенант крикнул:

— Направо! У зелёной стенки строиться!

Толпа замедлила шаг у одноэтажной постройки с узкими окнами. На деревянном крыльце стоял солдат в выцветшей форме: пилотка сдвинута на лоб, в зубах стиснута сигарета, верхняя пуговица его кителя расстёгнута. Весь внешний вид этого взрослого парня, лет двадцати, был расслабленным. «Видимо, это и есть дед», — подумал Олег, рассматривая военного на крыльце. Поймав взгляд новобранца, солдат зажал сигарету между пальцев, отвёл её вниз, стряхнул пепел и одновременно с этим смачно сплюнул на траву у крыльца.

— Кому надо в сортир? — крикнул лейтенант, обходя толпу, растянувшуюся от ворот и до «вещёвки», вдоль зелёной стены здания с красной деревянной табличкой «Склад» над входом. Напротив склада было несколько деревянных сараев с какими-то надписями на дверях и амбарными замками на петлях. У противоположного конца здания виднелись ещё одни ворота из металлической решётки, с колючей проволокой поверху. Место, в которое привёл молодых людей офицер, походило на буферную зону для грузовых автомобилей. Асфальт здесь был размечен белой краской под две полосы движения.

— Мне нужно, товарищ лейтенант! — как можно громче выпалил Семён, переминаясь с ноги на ногу.

— И мне! — кто-то протянул слева.

— И мне тоже! — послышалось откуда-то справа. Толпа встала в несколько рядов, успев разбиться на небольшие кружки-группки. Некоторые хмуро косились на лейтенанта, но офицер никак не реагировал на это аморфное построение — позор Устава. В разных концах толпы уже начались перешёптывания. Лейтенант указал на крайний деревянный сарай с двумя входами — единственными открытыми дверями — стоявший напротив склада, чуть левее крыльца и сказал:

— Вот туда! Даю три минуты, время пошло!

Из толпы выбежали одиннадцать парней. Впереди всех к заветному месту мчался усатый Семён. Олег с пренебрежением смотрел на лейтенанта. Ему не давали покоя мысли: «Да что он за человек? Ему что, нравится издеваться? Неужели в армии все такие? Надеюсь, что он самый шальной из всех местных офицеров».

Из открытой двери «вещёвки» донеслось:

— Заводи! Чё они у тебя стоят?

Лейтенант повернулся на звук, затем бросил взгляд на ближайших к входу новобранцев и, кивнув на проём, сказал:

— Справа, по пять человек на получение формы, марш!

Ребята поднялись по ступеням, зашлёпали по крыльцу своими ботинками и исчезли внутри склада. «Дед», куривший рядом, швырнул сигарету в ведро, стоявшее в углу около входа, и также зашёл внутрь. Из общественного туалета сельского типа потянулись первые участники забега. Семён и ещё какой-то русый парень прошли мимо офицера, направляясь на свои условные места в «строю». Лейтенант, удостоверившись, что эти двое не собираются спрашивать у него разрешения, рявкнул:

— Стоять! На исходную!

И Семён, и парень замерли на месте, удивлённо переглядываясь. Лейтенант повторил команду:

— Глухие что ли? На исходную, быстро!

«Да что с тобой не так-то? Что опять?» — думал Олег, наблюдая за странным человеком в погонах. Парни, поняв, что офицер им кивает в сторону туалета, отошли на несколько метров назад и встали, совсем не понимая, что от них требуется.

— Товарищи военнослужащие! — «отбитый» обратился ко всем, кто стоял у склада. — Запомните, раз и навсегда — если вы возвращаетесь в строй, то нужно сначала спросить на это разрешения! А именно: «Товарищ лейтенант, разрешите встать в строй!» Понятно? — он обернулся и посмотрел на Семёна.

— Так точно! — сам не понимая как, Семён всё же подобрал правильные слова.

— Попробуй, — сказал лейтенант.

Парни шагом приблизились к толпе, остановились и повторили оговорённую команду.

— Разрешаю! — снова оскалился своей странной улыбкой лейтенант.

Из склада кто-то выкрикнул:

— Следующие!

По крыльцу поднялась новая пятёрка. Олег, поняв, что никакого строгого порядка в «строю» нет, а сопровождающий с интересом наблюдает за следующей партией ничего не подозревающих ребят, возвращающихся из сортира, дёрнул за рукав Семёна, стоявшего рядом.

— Пошли ближе к крыльцу, — прошептал Путилов своему земляку, — подальше от этого психа.

Никто им не препятствовал. Некоторые смотрели на повторявшееся из раза в раз представление «На исходную!», другие, воспользовавшись заминкой, что-то обсуждали. Кто-то, сев на корточки у самой стены, умудрялся курить.

— Следующие! — вновь крикнули со склада.

— Давай! — шепнул Олег Семёну, и парни рванули на деревянное крыльцо. На складе пахло слежавшимся текстилем. Помещение освещалось тремя окнами, из которых почти ничего не было видно: «строй» их закрывал своими спинами до половины высоты. Под белыми подоконниками стояла длинная лавка. Деревянный затёртый пол был выкрашен в красно-коричневый цвет. Стены имели блёкло-зелёное покрытие из дешёвой эмали. За лакированной столешницей слева стоял подтянутый мужчина лет 40-45. На нём была форма, похожая на ту, в которой лейтенант отчитывал на улице новобранцев, но на плечах — на погонах — крепилось не две, а три звезды. Располагались, правда, эти звёзды как-то странно, по-другому, вдоль погона. У военного кладовщика над верхней губой росли седые усы. Они были очень густые, пышные, как сосновая ветка, но при этом аккуратно стриженые: ни один волос не заходил за уголки рта. Голову мужчины покрывала фуражка, сдвинутая немного на затылок. Из-под козырька виднелись мокрые от пота русые волосы. Верхние пуговицы на его кителе были расстёгнуты. Военный сразу же «впёрся» взглядом в вошедших новобранцев и, не давая им возможности что-то спросить, буркнул:

— 170? 175?

— А? — удивлённо отозвался Семён.

Мужчина в форме ещё громче, раздраженно повторил свой вопрос:

— Рост какой у тебя, дубина?

— 173 сантиметра.

— Твой? — кладовщик перевёл тяжёлый взгляд на Олега.

— 172, — ответил Путилов. За спиной послышались шаги — на склад пришли ещё трое парней. Один из них светлый, бледноватый Жора, что угощал Олега сухарём.

— Вася, третий номер, двойной! — крикнул через плечо кладовщик куда-то в открытую дверь у себя за спиной, чуть левее. — Рост?

Георгий оказался сообразительным:

— 165, товарищ старший прапорщик!

Двое других: русый с родимым пятном на виске в поношенном спортивном костюме и темноволосый с синей татуировкой на мизинце, одетый в клетчатую рубаху — крикнули вдогонку:

— 178!

— 170!

Старший прапорщик передал кому-то за дверь:

— Слышал? Ещё два третьих и один второй!

Спустя несколько мгновений из задней комнаты вышел молодой солдат с пятью комплектами полевой формы в руках, сложенными стопкой. Из-за неё почти не было видно лица — только нос и глаза рядового. Губами парень упёрся в ткань, прижимая стопку сверху. Положив форму на столешницу, солдат снова скрылся в «Кладовой» — только сейчас Олег смог увидеть эту небольшую красную табличку на открытой двери. Старший прапорщик снял верхний комплект со стопки и положил его рядом, чуть в стороне.

— Это тебе, малой, — обратился он к Жоре, — остальные — ко мне!

Выдав всем форму в руки, кладовщик указал на скамью под окнами:

— Вот там быстро переодеваться! «Гражданку» берём с собой в руки. Какой размер обуви?

«Что берём?» — не понял Олег, но вслух он сказал совсем другое:

— 43-й.

Старший прапорщик перевёл взгляд на остальных и через секунду получил все нужные ему цифры.

— Вася, три 43-х, один 42-й и один 41-й!

Из кладовой почти сразу же вылетел тот молодой солдат с пятью парами кирзовых сапог в руках. Он закинул их на деревянную стойку и юркнул обратно в открытую дверь хранилища. Олег так и не рассмотрел лицо этого солдатика. Глаза казались знакомыми, но он не мог вспомнить, где видел эту кривую переносицу.

— Шевелитесь! Что как мухи морёные? — буркнул кладовщик. — Вас, таких же ещё целая рота на улице стоит!

Форма Олегу оказалась в пору: рукава кителя красиво подходили к кистям, длина штанин была вполне соразмерна ногам, да и в паху ничего не давило. Олег продел кожаный ремень через петлицы и совсем немного затянул его: штаны очень хорошо на него сели, отлично держались и без ремня. Семён тоже выглядел образцовым бойцом — форма шилась как по нему. У остальных ситуация оказалась печальнее.

— Товарищ прапорщик, а есть гимнастёрка подлиннее? — обратился к кладовщику русый военнослужащий.

Он показательно вытянул руки вперёд — от манжеты до кисти была полоса голой кожи, шириной почти пять сантиметров.

— А мне покороче, — прохрипел прокуренным голосом парень с татуировкой. Его рукава, наоборот, сложились гармошкой, которую он пытался равномерно растянуть по всей длине предплечий.

Кладовщик ухмыльнулся:

— Тут вам чё, магазин? В части выдадут — моё дело вас туда отправить одетыми. Бери сапоги!

Старший прапорщик сгруппировал пары в соответствии с их размерами. Пододвинул обувь ближе к краю столешницы, затем достал откуда-то снизу десяток белых квадратных кусков ткани.

— Портянки умеете вязать?

— Я умею! — поднял руку Георгий. Остальные молча помотали головами.

— Молоток! — улыбнулся кладовщик и протянул Жоре ткань. — Остальные — делай так: расправить портянку, положить на верх сапога и засунуть ногу в сапог. Вас потом научат с ней обращаться.

Из-за спины старшего прапорщика показался солдат, куривший на крыльце, которого Олег определил как старослужащего — «деда». Его полурасстёгнутый китель, походка вразвалку и сдвинутый на лоб головной убор было сложно спутать с заправленной формой того суетливого рядового, что выносил комплекты «полёвки» по первому зову кладовщика. «Дед» закинул на стол пять пилоток с прикреплёнными к ним красными звёздами. Прапорщик посмотрел на пилотки и спросил у разнузданного бойца:

— Он опять их забыл?

«Дед» отрицательно мотнул головой:

— Не. Это я сортировал. На выход же скоро, — после чего «старик» улыбнулся и тихо запел. — Пятнадцать дней, пятнадцать дней и вот я, мама!

Олег смотрел на то, как Жора ловко и аккуратно перемотал свою стопу белой тканью и надевал на неё сапог. «Что он такой быстрый и знающий? Он что, второй раз служить идёт? — подумал Путилов. — Да не, такого быть не может».

Кладовщик хлопнул ладонью по пилоткам, лежавшим на столешнице, и сказал:

— Так, барышни, одеваетесь долго! Хватайте свои пилотки, манатки, и вон в ту дверь! Быстрее! Быстрее! — начал прикрикивать военный на подходивших к нему парней, а затем совсем громко гаркнул. — Следующие!

Пятеро военнослужащих, облачённых в новую форму, похватали с пола одежду, в которой приехали на поезде и прошли через дверь, куда им указал кладовщик. За ней был небольшой коридор с двумя широкими дверьми слева, закрытыми на засовы. Минув коридор, парни завернули и вышли на железобетонную площадку. Она была похожа на массивные плиты у городских универмагов: шириной метра в три, она была вдоль всего деревянного склада, укрытая от возможных осадков металлическим навесом. Вдоль площадки стояло несколько грузовиков с натянутыми тентами. Высота площадки в пять ступеней над землёй идеально подходила под погрузку в кузов грузового автомобиля. Слева от выхода лежало несколько куч с одеждой — некоторые пиджаки и рубахи Олег видел на тех ребятах, которые ехали во втором вагоне. Около неё стоял и курил ещё один «дед» с расстёгнутыми верхними пуговицами кителя и приспущенным ремнём. Он посмотрел на вышедших со склада своими чёрными глазами и указал на кучи:

— Сюда выкидывай! И забудь! Сразу это всё забудь! Так легче будет, — после этих слов «дед №2», как его определил для себя Олег, сплюнул в сторону и сделал глубокий затяг. Парни выбросили вещи, в которых приехали из своих домов сюда, в Подгорск. Олег слышал, что рядом с этим городом стоит с десяток частей. Сам по себе регион Подгорска не выделялся каким-то передовым производством и, тем более, предприятиями оборонной промышленности. Вообще, Оральский военный округ располагался глубоко в тылу. Олег был рад тому, что служить будет более-менее близко к дому. Всего-то три сотни километров отделяют его от семьи и друзей. В Подгорске он раньше никогда не был, да и обычно сюда местных не отправляли. Ходили слухи, что военных нагнали в эту глушь из-за какого-то секретного оружия, а местных сюда не отправляли, чтобы избежать утечки информации. Да и вообще, он слышал разные байки об этих частях, но это всё были слухи: из его ближайших знакомых здесь точно никто не служил. Главными распространителями этих историй в Обуховске были заядлые рыбаки, что иногда выбирались в такую даль ради местных озёр, по рассказам очень холодных, но красивых. «Может, тоже их увижу, — думал Путилов. Он смотрел, как его кеды, что он только что бросил в кучу одежды, скатились вниз, обратно к нему. — Эх, два года. Ничего, кроме сапог». Олег чувствовал, что в конце дня «кирзачи» будет больно снимать. Как бы ни был прост и, возможно, хорош совет кладовщика, но к вечеру, смятая в носке портянка сотрёт его пальцы до костей.

— Как у тебя пилотка держится? — спросил у земляка Семён. Он всё пытался выправить свой головной убор так, чтобы тот не сползал на затылок и не сваливался на переносицу. При этом боковые части пилотки всё равно касались ушей.

— О, брат, — присвистнул Олег. — У тебя не выйдет! Тут размера на три больше, чем тебе нужно.

Действительно, верхний элемент формы на Семёне смотрелся ужасно. Никакого внятного треугольного очертания не выходило в принципе. Края головного убора постоянно скользили вниз по вискам. Как не пытался её нацепить на себя Семён, всё время она превращалась в какую-то смешную, неказистую шапку.

— Вот сукин сын! — выругался Семён. — Этот дембель себе нормальную отложил, а нам эту вынес! — Затем он повернулся к русому парню с родимым пятном. — Э, не хошь махнуться? У тебя голова побольше будет.

Макушку паренька, к которому он обратился, закрыла от летнего солнца пилотка меньшего размера. Гораздо меньшего.

— Не, мне и так нормально, — отказался тот, поняв, что иначе он также будет в этой огромной «шапке» похож не пойми на кого, но точно не на солдата.

— Ба-а-алин! — выругался Семён и снова поправил головной убор. Он сместил его немного назад, но из-за своей длины тот закрыл ему весь затылок.

— Потерпи немного, — не смог не улыбнуться из-за комичного вида земляка Олег, — доберёмся до части, а там поменяем.

— Ага, поменяем мы, — ехидно вставил новобранец, что имел татуировку на мизинце. — Что выдали, в том и останемся, если шевелиться не будем.

— Чё делать? — не понял русый.

— Крутиться и добазариваться, — выдал татуированный — «синий», как его обозначил для себя Олег. Произнёс «синий» это с какой-то напускной важностью, прищурив один глаз.

«Блатной что ли?» — подумал Путилов.

— А вы чё встали-то? — поинтересовался у пятёрки новобранцев «дед № 2».

Олег ответил вопросом на вопрос:

— А куда нам?

Солдат показал на дальний, пятый по счёту грузовик, стоявший под погрузку, с открытым бортом:

— Начиная справа, заполняем машины. Вам прапор не сказал что ли?

— Не, — отозвались новички.

Солдат сплюнул и покачал головой:

— Запарился Николаич: с самого утра принимает. Ну, вы идите, тут стоять не надо.

Парни зашагали к указанному грузовику. Под его тентом, на двух лавках, закреплённых по бокам, уже находилось восемнадцать человек. На каждом была надета новая, свежая форма. Семён не стал медлить и плюхнулся на свободное место с краю, одновременно поприветствовав всех сидевших в машине:

— Здоров, ребят!

Многократное «Здаров» послышалось в ответ. Олег расположился напротив земляка, проявив вежливость к остальным:

— Привет!

Он был доволен тем, что пока ещё есть реальная возможность попасть с Семёном в одно место и там столкнуться с трудностями службы вместе с уже более-менее знакомым человеком, а не в одиночку.

Оставшаяся стоять троица в общем-то и не спешила заскакивать в этот грузовик. «Синий» почти сразу развернулся к соседнему кузову и пошёл туда, позвав за собой Жору и русого.

— Пацаны, с Обуховска есть кто? — обратился к соседям по лавке Семён.

— Не.

— Нет.

— У меня тётка в Обуховске! — хлопнул в ладони коренастый невысокий парень в конце противоположной лавки. Он сидел на той стороне, что и Олег, но у самой кабины. — Я-то сам с Борьевки! Знаешь такое? За рудником.

— Знаю! За грибами туда как-то ездил. У меня дядя жил в Старом Заходе.

— О, так это рядом! — радостно выпалил паренёк. — Меня Коля звать!

— Я — Семён! А это Олег. Тоже наш, с Обуховска!

Олег приветственно поднял ладонь вверх. Николай по-деревенски, размашисто помахал ему в ответ.

Снаружи послышались шаги. К соседнему кузову кто-то подошёл:

— Восемь, — затем обладатель этого твёрдого волевого голоса приблизился ещё на пару метров — появился рядом с Олегом — и произнёс. — О! Сколько вас?

Это был офицер средних лет, ростом около 180 сантиметров. Его китель плотно стягивался ремнём, на боку болталась планшетка, перекинутая через плечо. Фуражка сидела на голове ровно: кокарда сверкала над переносицей. Его кожа была светлой, серые щеки на вытянутом лице намекали на недавнее бритьё. Его карие глаза окинули взглядом новоиспечённых солдат, сидевших в машине.

— Двадцать, — произнёс кто-то с середины левой лавки, быстро пересчитав отряд по головам.

— Ага, двадцать, — задумчиво пробормотал офицер и снова исчез. Олег успел заметить, что на его погонах было по четыре небольших звезды. Форма того же цвета, что и на нём самом: тёмно-зелёная. Такие же чёрные сапоги, но начищенные до блеска. Голос этого офицера прозвучал теперь за тентом, в паре метров:

— Так, вы четверо, за мной! — раздались гулкие звуки шагов по деревянному настилу соседнего кузова. — Сюда!

К открытому борту подошли Жора, русый и «синий». С ними был ещё один парень: немного полноватый, в очках, с кудрявыми короткими волосами, торчавшими из-под пилотки. Офицер тоже подошёл к кузову:

— Садимся! Там, в конце, поплотнее сгруппируйтесь!

Все подвинулись, сжались. «Синий» и Жора смогли втиснуться на освободившиеся края лавок.

— Плотнее давай! Места ещё много! — сказал офицер.

— Нет места! Так сжались, что щас яйца лопнут! — ответил кто-то из глубины кузова.

— Ну так ты поднажми! Зачем тебе яйца? Баб всё равно два года не увидишь! — с улыбкой сказал офицер. Затем он хлопнул стоявшего подле него пухлого бойца по плечу и указал вглубь кузова. — Садись туда, прям на пол, спиной к кабине, — он перевёл взгляд на русого новобранца. — А ты здесь сядешь, у борта, когда его поднимут. Только не выпади, смотри!

Полноватый военнослужащий, чуть пригнувшись, поковылял вглубь, затем плюхнулся на пол и опёрся спиной на металл кабины через тент. Офицер достал из планшетки лист, ручку и затем обратился к сидящим:

— Товарищи солдаты, я — командир учебной роты, теперь и ваш командир, капитан Петренко. Мы сейчас с вами поедем в воинскую часть 000801, в корпуса учебного сбора, где вы будете проходить курс молодого бойца. Затем вас распределят по подразделениям части. А сейчас, называйте мне свои фамилии, — он повернулся к русому, стоявшему всё это время рядом с ним.

Парень похлопал глазами пару секунд, а затем встрепенулся:

— А! Это… Довгаль!

Офицер посмотрел на «синего».

— Кириллов, — прохрипел тот, затем кашлянул.

— Горошев! — ответил следующий боец, сидевший по левую руку от «синего».

Новобранцы продолжили называть фамилии, пока круг не замкнулся на Жоре, как оказалось — Рывцове. После этого капитан убрал листок в планшетку и громко позвал водителя:

— Кантик! Поехали!

Было слышно, как солдат добежал до кабины, вскочил на сиденье, завёл автомобиль. Двигатель грузовика заревел, затарахтел, снизу потянуло выхлопными газами. Машина дёрнулась — водитель чуть сдал вперёд, на пару метров. Заскрипел ручной тормоз, солдат снова спрыгнул на землю, громко хлопнул дверью кабины и подбежал к заднему борту. Он был среднего роста, форма на нём болталась, откровенно свисала. Его лицо нельзя было назвать упитанным, наоборот скорее худым, но при этом голова имела близкую к квадрату форму. Он ловко поднял деревянный борт, щёлкнул засовом на правом углу. Левый угол зафиксировал русый Довгаль, решивший помочь водителю. Он щёлкнул засовом из кузова, не спускаясь на асфальт. Всё это время офицер стоял на площадке и рассматривал своих новобранцев, рассаженных по лавкам. Затем капитан шустро спрыгнул на землю и зашагал к кабине грузовика. Вот обе двери с грохотом закрылись, скрипнул ручной тормоз, протарахтела механическая коробка передач, и машина плавно поехала вперёд, отдаляясь от таблички «Склад», прибитой к стойке навеса. Через несколько метров автомобиль остановился. Из кабины со стороны пассажира открылась дверь и кто-то (Олег решил, что это, скорее всего, тот капитан) спрыгнул на землю. Водитель не глушил двигатель: новобранцы чувствовали, как вибрирует остов грузовика. На солдат в тентованном автомобиле пристально смотрел «дед № 2», куривший очередную сигарету на погрузочно-разгрузочной площадке. Несколько человек вышли из той самой двери, через которую несколько минут назад прошли и уезжающие новобранцы. Солдат им точно так же указал на кучу одежды и кузова машин, как и Олегу с Семёном. После этого «дед» переключил внимание обратно на грузовик.

— Открывай! — крикнул капитан кому-то, стоявшему спереди от машины. Командир сел обратно в кабину и автомобиль тронулся. Спустя пару метров военнослужащие увидели закрывающиеся металлические ворота с красной звездой, нарисованной по центру. Виды вокзала, проскакивавшие сквозь ограду из сетки-рабицы, быстро сменились железобетонными заборами промзоны, умудрявшимися даже в яркий летний сезон оставаться монотонно-серыми. Людей на улицах, по которым петлял автомобиль, не было. На этих проездах вовсе отсутствовали тротуары. В качестве дорожки пешеход мог использовать только узкие полосы травы по краям от проезжей части. А в некоторых местах даже это минимальное вкрапление живой запылённой зелени заменялось мёртвыйм камнем бетонной отмостки. «Синий» громко, перекрикивая звук работающего мотора, спросил:

— Пацаны, есть курево?

Никто не откликнулся. Кириллов что-то невнятное пробубнил себе под нос, а затем вновь обратился к окружающим:

— Куды мы вообще едем, знает кто-нибудь?

Жора громко, перекрикивая тарахтевшую выхлопную трубу, ответил:

— В «лесную» дивизию!

— Чё за дивизия такая? — «синий» внимательно посмотрел на Рывцова.

— Ракетчики они, в основном, ну и пару полков пехоты вокруг них расположено. Глубоко в лесу части находятся, — закончил Жора.

В этот момент грузовик резко сбросил скорость, из-за чего новобранцев сильно тряхнуло в сторону кабины. Людей так плотно прижало друг к другу, что на лавках появилось ещё по одному посадочному месту. Военнослужащие, сидевшие ближе всего к кабине, завопили матом. Олегу показалось, что у кого-то что-то хрустнуло. Вдобавок к этому, через пару мгновений машина сделала крутой поворот направо, и несколько человек свалилось вниз, на дно кузова. Семён закричал:

— Водила, мля! Не дрова везёшь! — затем он полез с лавки вниз, искать среди встававших на ноги новобранцев свою огромную пилотку. Пейзаж промзоны сменился на грунтовую дорогу, по обе стороны от которой стоял лес. Асфальт городского проезда отдалялся. Подгорск остался позади. Когда все уселись обратно, русый продолжил разговор:

— Нет там ракетчиков! Вообще нет!

Жора удивлённо посмотрел на него:

— Почему нет? Откуда знаешь?

— У меня там троюродный брат друга служил! — твёрдо сказал русый.

— Ну, может и не ракетчики, — пожал плечами Жора. — Но части в глуши стоят.

— Да, — согласился кто-то из глубины кузова. — Там тайга глухая!

Его перебил Кириллов:

— Глухая? А сёла есть рядом какие-нибудь? От города далеко?

Довгаль улыбнулся:

— Друг рассказывал, что брат говорил: «С медведями брататься начнёшь». Людей нет там!

Кириллов продолжил:

— А бабы? Санитарки есть хоть какие-нибудь?

Тут уже заулыбался Жора:

— Женщин в таких частях не бывает. Если и заезжают, то их быстро увозят в роддом!

«Синий» совсем погрустнел, а по кузову пробежал смешок. Полный парнишка, сидевший в глубине, спиной к кабине, громко сказал:

— Это всё мифы, ребят! У меня дядя в Службе Государственной Безопасности работал — он даже один раз в эти части в командировку ездил!

— И что? — спросил Жора.

— Есть там женщины! Где-то рядом с одной из частей даже целый госпиталь есть! В нём врачихи были, в основном. Не знаю насчёт ракетчиков, но вот «секретки» здесь есть!

— Что есть? Кого есть? — задали вопросы сразу несколько человек.

— «Секретки», — с довольным видом продолжил полноватый новобранец в очках. Ему нравилось чувствовать себя знающим что-то неизвестное и, вероятно, очень важное. — Это всякие склады с материалами особой важности или там вооружение новое. Не знаю что. Что категорически нельзя знать врагу — всё в «секретках».

— Вспомнил! — крикнул Коля из Обуховска, сидевший рядом с рассказчиком. — Тут полигон! У меня отчим служил тут! Я всё не мог понять, где ж я раньше слыхал такое название — Подгорск.

Олег немного подался вперёд, чтобы видеть лицо земляка и крикнул ему:

— А что за полигон? Ядерный? — он раньше никогда не слышал, чтобы где-то в сотнях километров от его города военные проводили какие-то испытания.

— Не, он такого мне не говорил, — задумчиво протянул Коля. — Но они там постоянно какие-то мишени расставляли. Ну и хибарки на поле лепили. Он вообще мало чего про службу рассказывал. Говорил: «Рядом никого нет — глушь!»

— Зато внутри есть! — снова перехватил инициативу в разговоре полный. — Дядя рассказывал, что тут есть целый академгородок! Но только это разбалтывать никому нельзя!

— Расслабься, ты уже разболтал! — хлопнул очкарика его сосед. В грузовике раздался хохот.

— А может здесь спецсвязь просто? Ну и хибарки строят только для отвлечения внимания воздушной разведки, — включился в разговор Семён. — У меня дед в войну таким занимался — они муляж целого аэродрома выстроили.

— Не, это вряд ли, — напомнил о себе Довгаль. — О таком я ничего вообще не слышал.

Семён возразил:

— А зачем им тогда полигон, если они ядерные бомбы не испытывают?

— Может химикатами поливают с воздуха? — предположил Жора.

— Не, ребят, — улыбнувшись, произнёс Олег. — Если бы тут что-то такое было вредное, то обуховские мужики из рыболовного сообщества уже знали. Они сюда иногда по реке поднимаются. Но в городе поговаривают, что секрет здесь всё-таки есть.

— Есть-есть, — будто бы со знанием дела закивал пухлый новобранец в очках, сидящий в торце.

«Синий» решил направить разговор в интересующее его русло:

— Да пофиг! Служится как там? Кто что знает?

На этот вопрос ответов ни у одного из «экспертов» не нашлось. Жора сделал предположение:

— Да нормально, наверное!

— Там пропадают, — произнёс молчавший всю дорогу Горошев. Олег не помнил, чтобы этот парень улыбнулся хоть раз за их путь. — Гиблые места.

— Чё это? — насупил брови Рывцов.

Горошев, получив всеобщее внимание, продолжил:

— Там и дедовщина ужасная: части у чёрта на куличиках находятся, в глухомани, скрывать всё легко. И от несчастных случаев за территориями частей погибают.

— Откуда знаешь? — крикнул ему с другого конца кузова Коля.

— Да, с чего ты это взял-то? — неожиданно рассудительным тоном заговорил «синий», что удивило Олега. До этой минуты Кириллов у него вызывал ассоциации только с выпускником детских исправительных учреждений, да шпаной из подворотни. — От кого слышал?

Горошев спокойно продолжил:

— У меня соседа, тоже с Поморского края, в эти края призвали. Он, как вернулся, пил месяц, как алкаш какой-то. То выл, то плакал, пока от дома до магазина за водкой ходил. Потом отошёл — начал с мужиками в колхозе работать трактористом. Как зайдёт речь про службу — он красным становится, вены на шее выступают, и говорит что-то вроде: «Никогда не думал, что страна нас на такое отправить могла: ободранными руками могилы рыть! Знали бы вы сколько ребят в тех болотах сгинуло!» И потом плачет. Его вся деревня побаивается. Он как напьётся — по переулкам с топором ходит и кричит: «На позиции! Акча гулы! Акча гулы! К бою!»

Теперь все в кузове пристально смотрели на Горошева. Улыбаться больше никому не хотелось. «Синий» задал ему вопрос:

— А ты ручаешься, что он здесь служил? Что его не по…, — парень приставил себе к виску указательный палец и покрутил им, — домой отправили?

Узкоплечий Горошев помотал головой и сказал:

— Нее, он через два года вернулся, не комиссованный вроде. А про номер части я не знаю, но что-то про Подгорск говорил.

— Ну, понятно, короче, — подытожил Кириллов. — Сколько ехать ещё? Курить охота!

— На кроссах курево тебя не загасит? — поинтересовался у «синего» Жора.

— Чё? — не понял тот.

Жора улыбнулся и продолжил:

— Если рота норматив на марш-броске завалит, то всем достанется, даже из-за одного не успевшего вовремя.

Кириллов выпрямился, его лицо стало более суровым. Он ответил вызывающим тоном:

— Ты не переживай за меня, фраерок. Смотри лучше сам не обделайся где-нибудь.

Улыбка с лица Жоры испарилась. Какой-то парень с широким носом и узким лицом с центра правой скамьи, через четырёх человек от Олега, сказал:

— А я слышал, что курящим в армии проще.

— Это с чего? — повернулся к нему Жора.

Новобранец продолжил:

— Табачок отвлекает, да и с дедами сигаретами договариваться можно. А на работах для курящих перерывы устраивают!

Олег, выдав в ответ лишь улыбку, беззвучно посмеялся: «Вот дурость! Где он такого понахватался?» Машина плавно сбавила ход, а затем остановилась. Спустя пару мгновений грузовик продолжил движение. Перед глазами проплыл опускавшийся шлагбаум и створка открытых деревянных ворот, опутанных колючей проволокой. Конструкция больше напоминала въезд со старых снимков фашистских концлагерей, которые Олег видел в городском музее. Присутствие на КПП двух солдат в полевой форме с автоматическими винтовками на плечах развеяло сцены из кинохроник о Великой Отечественной Войне. Грузовик проехал ещё немного, повернул и остановился. Перед новобранцами был вид на утоптанную песчаную площадку и стоявшую за ней длинную деревянную избу, конец которой из кузова виден не был. За избой, вдоль полосы из скошенной травы до ворот шёл забор из досок, с «колючкой» поверху на всей его длине. Посередине, между воротами и избой, стояла деревянная вышка в данный момент пустая.

— Что сидим? Выпрыгивай! — донеслось издалека, откуда-то справа. Голос был громким, интонация подходила больше для ругани.

Довгаль оглянулся, привстал, выглянул за тент, потом повернулся к остальным и сказал:

— Это нам что ли?

Справа опять крикнули:

— Чё ты сиськи мнёшь, солдат? Прыгай, давай!

Кириллов начал суматошно спрашивать:

— А чё там? Кто? Много их? Кто говорит там?

Горошев тихо, себе под нос, проговорил:

— Всё, приехали, началось.

Двигатель заглох. Открылись обе двери кабины. К заднему борту подошёл водитель и начал его опускать. Чуть дальше встал капитан Петренко. После того, как борт повис на петлях, офицер сделал ещё пару шагов назад и, показав на землю, приказал:

— Из грузовика высаживаемся и вот здесь строимся!

Очутившись на земле, Олег смог рассмотреть место, куда они приехали. Это оказалась поляна, окружённая зарослями. Вдоль забора из колючей проволоки стояло несколько смотровых вышек, но они все были пустыми. Между проволокой и первыми зарослями тянулась линия из мелких кустов — около пятнадцати метров. В центре этого огороженного пространства была полоса препятствий: деревянные стенки, брёвна, натянутая над землёй колючая проволока, турники, брусья, столбы из покрышек и тому подобное. Изба, которую он видел из кузова, выглядела действительно длинной — метров двадцать. Около её дальнего торца стояла ещё одна, намного меньше, но с широкой дверью. У одной из стен того дальнего дома с маленькими окнами была сложена поленница. Далее шёл длинный сарай с пятью открытыми входами, а ближе к песчаной площадке стояло одноэтажное здание из кирпича с тремя широкими воротами. От брусьев и турников, попутно застёгивая кители, в его сторону шли трое солдат. Капитан посмотрел на невнятное построение новобранцев и произнёс:

— Етить твою налево! Кого сейчас в армию берут? Товарищи солдаты, строиться надо по росту: начиная справа — с самого высокого. И носки по одной линии выставите! — голос с каждым словом становился всё более грозным.

После нехитрых манипуляций нижними конечностями, новоявленные военнослужащие выстроились в правильном порядке. После этого Петренко встал напротив подчинённых и громко сказал:

— Товарищи солдаты, здесь — в корпусах учебного сбора — будет проходить ваша начальная подготовка. Тут до вас доведут правила и уставы воинской службы, обучат азам дисциплины и распорядку армейского дня. Помогать вам в этом деле будут сержанты, — он показал на трёх подошедших парней с поперечными жёлтыми полосками на красных погонах. — Они теперь — ваши старшие братья. Надеюсь на взаимное понимание. Парни, — обратился он к строю более мягким голосом, — просто исполняйте то, что от вас требуется и всё у вас будет нормально. Вопросы есть?

Никто из новобранцев не произнёс ни звука.

— Вопросов нет! Отлично! — заключил капитан. — Добро пожаловать в «лесную дивизию»!

Один из сержантов, стоявших за спиной офицера, гаркнул:

— Акча гулы!

Капитан улыбнулся. Путилов почувствовал, как душа ушла в пятки.