Глаза богов закрыты

Исайя Хэссел

Человеческий мир был сожжен солнцем дотла. Боги, что спасли остатки людей, отвернулись от них, чтобы продолжать свою вечную жизнь в роскоши и достатке, пока люди влачат свое жалкое существование. Ведь за свое спасение им пришлось заплатить страшную цену, о которой они и не догадываются. Но и в мире богов не все идеально, как кажется на первый взгляд. Эта книга проведет вас через каждый круг ада мира людей и мира богов. Книга содержит нецензурную брань.

Круг пятый. Часть первая

Я вновь появился у Финееса немного раньше назначенного им срока. Где-то через десять или, может, одиннадцать дней лопнуло терпение, и я вернулся к нему с еще более решительным настроем. Он этого не одобрял, но не стал препятствовать моему рвению. С того дня я стал его учеником, и начал приходить к нему постоянно, почти ежедневно. Как позволяло на то время. Все же роль «главы семьи» отнимает большую часть жизни. Я изворачивался как мог, чтобы выудить пару лишних минут и немного подольше посидеть у него. Днем и утром я обычно был занят, а вечером, когда начинало темнеть, уроки чтения становились невозможными. В его сарайчике и так всегда царил полумрак, мешающий разучивать буквы. Я не умел ни писать, ни читать, поэтому обучение началось с основ грамматики. Чтение — первое и самое необходимое знание, которое мне предстояло освоить, чтобы начать продвигаться дальше. Нельзя сказать, что все давалось легко и просто, но не смотря на постоянную загруженность и хроническую усталость, уроки проходили на редкость хорошо. Очень быстро я научился читать по слогам самые легкие слова, а после и простые предложения. Вот только книги старика все так же оставались для меня свалкой незнакомых мне символов. Но я не собирался сдаваться или останавливаться. Наоборот, старался учиться как можно усерднее, прикладывая все возможные силы и старания, особенно если что-то не получалось. Дополнительная сложность заключалась в том, что Финеес не разрешал выносить из библиотеки свои книги. Как он говорил, «это слишком большой риск и для тебя, и для меня». Но, на самом деле, он заботился исключительно о целости и сохранности своих книг, и только где-то в самом конце списка его забот была моя или его собственная безопасность. Если бы только он позволил взять хотя бы одну книгу к себе домой, у меня появилась бы возможность читать в более светлой обстановке и обучение пошло бы гораздо быстрее. Почему-то я был в этом уверен. Почему? Не знаю, ведь мой навык чтения оставлял желать лучшего. Многие слова я просто не мог прочить, значение других слов не понимал вовсе. В итоге из прочитанного текста большая его часть представлялась мне сборищем бессмыслицы. «Схватывать на лету» получалось не всегда.

— Знаешь ли ты, Аарон, что когда-то давным-давно Боги жили вместе с людьми? — однажды спросил меня Финеес. — В этом самом городе.

Я помотал головой и спросил:

— Правда? Как по мне, так такого быть не может.

— Я прочел это в небольшом дневнике, который написал один из моих предшественников. Смею предположить, один из основателей этой библиотеки. И до недавних времен я думал, что он спятил. Свихнулся, раз пишет подобную чушь. Ересь, о которой даже думать глупо, не говоря уже о том, чтобы записать это на бумаге. Хотя я и изменил свое мнение, мне и сейчас с трудом в это верится.

— Что такого могло произойти, чтобы вы поверили в это? — спрашиваю чуть ли не смеясь. Это ведь действительно бред полнейший, и не может быть по-другому. Не могли же Боги жить в этом городе…

— Я встретил тебя, Аарон.

— Смеетесь надо мной? Как из-за меня можно в такое поверить?

— Сейчас все объясню. Давай-ка по порядку. С самого начала. И начнем с дневника. Его нельзя назвать полноценным дневником. Скорее похоже на журнал с краткими заметками. Полностью рукопись прочесть, к сожалению, нельзя. В некоторых местах чернила выцвели или стерлись, да и почерк такой, что местами разобрать невозможно, но самое интересное все же сохранилось. В одной из заметок идет речь об одном сумасшедшем. Автор дневника встретил его совершенно случайно, а сумасшедшим его назвал, потому что тот стал рассказывать о совершенно невероятных вещах, как, к примеру, про то, что на земле когда-то жили Боги. Вместе с людьми, иногда даже создавая семьи, но намного чаще враждуя между собой. Как случилась война, из-за которой Богам по непонятной причине пришлось покинуть город и построить собственный. И тысячи лет спустя эти записи кажутся бредом сумасшедшего, но сейчас мне кажется, что он не был таким уж психом.

— Но почему? Я не вижу в этом связи… смысла.

— В тех заметках есть упоминание о том, что у Богов и людей рождались дети, полубоги.

— Это самые богохульные слова, что я слышал в своей жизни, и самые аморальные. Не могут Боги жить с людьми! Мы слишком разные, слишком непохожие. Они чистые, мы грязные, они мудрые, мы глупые, и так без остановки. Они идеальны во всем, мы — в точности, наоборот.

— Ты только и делаешь, что повторяешь чужие слова. Однако, это все так однозначно, как и многие другие вещи в этом мире. Порой, кажется, что это просто невозможно. Союз Бога и человека. Что может быть глупее и порочней?

— Вот именно? И при чем здесь я?

— Ты? Все просто. Ты являешься потомком какого-то Бога. По-другому не может быть.

Что? Как? Как находясь в здравом уме можно такое заявлять человеку? И как человек должен поверить в такое? Что за бред? Безумие!

— Я? Это шутка? — шокированный подобным безумием с нескрываемым возмущением в голосе я спрашиваю у Финееса. Может, он все же не спятил.

— Боюсь, что нет. Я понял, что в тебе есть что-то особенное сразу же, как только тебя увидел. Только сразу понять не смог что именно. Поэтому и пошел за тобой, поэтому сел в эту лужу и привел тебя в свой дом, рискуя своим разоблачением. Решил учить тебя…

— Но как такое возможно? — от полного непонимания и невозможности выразить свое возмущение, слова застревают и трудно выразить свою мысль. Но почему, почему он не может все мне нормально объяснить? — Как вы можете быть уверены в том, что я потомок Бога? Даже если это правда, а такого просто быть не может, то доказать это невозможно. Я не видел своих бабушек и дедушек, не говоря уже про более дальних родственников. Знаете, как это вообще для меня звучит?

— Как полное безумие. Но… хочешь фокус?

Он точно спятил! Резко меняет тему, но продолжает нести какую-ту чушь. Что еще за фокус? Сейчас речь идет о более важной теме, хоть и совершенно нереальной.

Но Финеес не стал дожидаться моего ответа. Он так делает уже в который раз. Он высоко поднимает руки и хлопает в ладоши. Мне почему-то сразу стало смешно, хотя в этом не было ничего смешного, но уже через секунду я смеялся так, что начал болеть живот. Нет, меня ничего не веселило в этой ситуации, и анекдотов мне никто не рассказывал, вовсе нет. Мне просто стало смешно без всякой на то причины. И с каждой секундой я смеялся все сильнее. Слезы лились из моих глаз, живот болит от напряжения. Мой смех превратился в истерический. Я не мог удержаться и повалился на кровать.

Раздался второй хлопок. Я еле расслышал его сквозь свой смех. Приступ хохота сразу же прекратился. Еще не отойдя от внезапной истерики, я продолжал держаться за живот, что свело от боли и вытирал слезы, размазывая их по щекам. Растирая вязкую грязь, что никогда не сходит с моего лица. Финеес сидел с довольным видом.

— Что это было? — спрашиваю я.

— Я могу повторить, — Финеес вновь поднял свои морщинистые руки. Кажется, за последнее время он немного постарел… или похудел… или и то, и другое.

— Нет! Нет! Не надо! — он обратно опускает руки, но теперь сидит с еще более довольной рожей. — Как у вас это получилось?

— Фокус. Самый обычный фокус, что может повторить чуть ли не четверть города, но только не на тебе. Даже мне с трудом удалось это сделать.

— Такого быть не может. Я такие фокусы творить не умею. Да и не встречал никого, кто умел бы.

— Не мудрено. Знания уничтожены, больше никто ничего не умеет. Мы забыли все, о чем нас учили Боги.

— Я все равно не могу понять, что вы мне сказать хотите. Что это еще за фокус такой? Как вы его сотворили? Как вообще такое возможно?

— Это нельзя объяснить. Это можно только почувствовать. Тебе пока это недоступно, но в скором времени обещаю тебя всему обучить. Могу лишь только описать все в общих чертах, и то это будет скомкано и наполовину неправильно.

— Хоть что-то…

— Ну, ладно. Весь мир, так сказать, пропитан потоками энергии и информации. Это невозможно увидеть. Мир этот невидим и недоступен, по крайней мере для людей. Эта энергия управляет всем вокруг. Благодаря ней мы живем, солнце светит, ветер дует, дома не разваливаются в мертвый песок. Абсолютно все имеет собственную информацию. Не только физические вещи, но также и не физические. Чувства, эмоции — проявление энергии, вернее сказать, мощнейший поток этой энергии. И ею можно управлять. Точнее управлять ей могут только Боги, мы может слегка корректировать потоки энергии, слегка менять информацию, и даже этого достаточно чтобы кардинально физически и не только менять вокруг себя мир. Стоило мне только щелкнуть пальцами, как ты разразился смехом, словно умалишенный. Если бы я не щелкнул пальцами еще раз, ты бы задохнулся от смеха. Смеялся бы до смерти.

— Разве такое возможно?

— Да, более того, хочу сказать, что энергией могут управлять многие люди. Изменять информацию мало кто, но и первого вполне достаточно. Кто-то сильнее, кто-то слабее. Вторых большинство, но и первый я пару раз за жизнь встречал. Я из средних и таких, как я, практически нет, а если и есть, то они не обладают теми знаниями, которыми обладаю я. А ты… мне очень повезло тебя встретить. Людей с силой, подобной твоей, нет, никогда не было и навряд ли когда-нибудь будут, даже если у тебя будут свои дети.

— Но я не обладаю никакой силой. Я ничего не умею. Почему вы решили, что я могу быть потомком Богов?

— Кое о чем я не успел тебе рассказать. Потоки энергии не просто так блуждают по миру. Они собираются в очень сложные структуры, что контролируют твое сознание, внутренние органы, даже настроение. У человека эту структуру обычно называют аурой или душой. В ней так много энергии, что ее просто невозможно не увидеть даже таким слепым, как мы. Увидев ауру человека, можно многое о нем рассказать. Твоя аура светится на столько ярко, что слепит меня. Ты особенный и даже не говори мне об обратном, что я ошибаюсь. Разве у тебя никогда не было такого, что ты ощущаешь чувства людей лучше, чем собственные? А иногда ты заранее знаешь, что случится дальше, разве не так? Тебе снятся странные яркие-яркие сны или наоборот очень темные, но очень детальные. Это отголоски твоего сознания, которое знает кто ты есть на самом деле.

С этим я не мог не согласиться. О царившем хаосе в головах зачастую я знаю лучше, чем сами хозяева этих голов. Я заранее знал, что увижу в том треклятом доме еще до того, как туда зашел. Может, это обычная интуиция?

— Это что, магия?

Финеес чуть было не фыркнул.

— Магия? Для простолюдинов, необразованного большинства это обычная магия, шарлатанство и тому подобное. Нет! Тот, кто не способен объяснить с позиции науки или понять при помощи собственной восприимчивости тот или иной тончайший, на уровне ультразвука, элемент природы, начинают называть это колдовством в силу своей ограниченности и необразованности. Боятся то, чего не могут понять и пытаются это уничтожить. Конечно да, в некоторой степени это можно назвать магией, но все же в дальнейшим будет намного лучше избегать этого ужасного слова. Магия… — недовольно повторил он.

С того разговора мое обучение пошло по совершенно иной программе. Грамматике и чтению пришлось значительно потесниться перед медитацией и физическими упражнениями.

— Чувствовать тонкий мир можно научиться и умирая от лени, но с сильным телом, разумом и духом этому можно научиться намного легче и быстрее. Только преодолев мелкие мирские проблемы, достигнув внутренней и внешней гармонии, абстрагировавшись от суеты окружающего мира, можно сконцентрироваться на том, что действительно важно. Только тогда тебя может настигнуть неожиданное просветление.

О каком таком просветлении идет речь мне оставалось только догадываться, потому что я все так же оставался слеп. Или Финеес все это придумал, чтобы потешить себя, или я никакой не потомок Бога, и никогда им не был. Как я могу им быть, если я не понимаю простейших вещей, о которых рассказывает мне Финеес? Простейших для него и сложнейших для меня, глупого потомка Бога. Порой казалось, что Финеес проявляет ко мне поистине безграничное терпение. У меня совсем ничего не получалось, я совершенно ничего не понимал. Словно он говорил на другом языке. Значение отдельных слов я понимаю, а вот когда из них получается предложение — смысл его ускользает от меня. Почти целый год я потратил на бесконечные медитации и нескончаемые физические тренировки так ничего и не добившись.

Но я многое успел узнать. Знание действительно является самым опасным из всех возможных оружий, но воспользоваться ими у меня пока не получается. Финеес учил меня, что все в этом мире пропитано и управляется информацией и энергией. В каком-то смысле, все соткано из этого. Любой предмет или живое существо… с небольшой разницей лишь в том, что живые существа энергию излучают, а неживые ее поглощают и накапливают… Запоминают окружающую среду, в которой долго находились, людей, что к ним прикасались, их энергетику: чувства, настроение и даже мысли. Из всех живых существ больше всего энергии вырабатывает человек, потому что только человек является существом разумным, и для своего существования энергии ему необходимо много больше, чем всем остальным. Тут, видимо, природа немного ошиблась и дала ему энергии больше, чем необходимо. Поэтому-то люди и научились ею управлять, еще и Боги помогли. Вся энергия, которую вырабатывает человек, вертится в одном большом «котле», напоминающий сильный водоворот. Своеобразный «энерговорот», если так можно выразиться. Правильное же название этой штуки — аура или по-другому душа. Увидев ауру, можно о многом рассказать о ее владельце. Хороший он или плохой, какое у него сейчас настроение, и какое преобладает всегда. Так же можно узнать его характер, чем он болеет или когда-то болел. Список можно продолжать и дальше, но если говорить кратко, то о человеке можно узнать ВСЕ, в зависимости от того, как глубоко проникнуть в его душу. Эмоции — это тоже энергия, это настоящий поток энергии при чем очень сильный. В первую очередь именно эта энергия расходуется, когда пытаешься что-либо изменить-поправить в окружающем тебя мире. Захотел заставить плакать своего собеседника — потрать часть своей энергии. Но удивительно и то, что эмоции можно воровать. Стать энергетическим вампиром и вместо того, чтобы тратить собственные силы — высасывать ее из других. В основном энергия тратится на вмешательство в ауру других людей. Можно вылечить человека от практически любой болезни, если ты знаешь, как эту болезнь лечить. А можно и наоборот, «заразить» человека какой-нибудь болезнью, если ты знаешь, как вызвать именно эту болезнь. Можно убить человека, уничтожить его. Нарушил работу ауры, и человек попросту «сломался». Как он это сделает — дело случая. Может головой двинуться, спятить, а может случится и так, что у него разом откажут обе печени, селезенка или любой другой орган. Можно остановить сердце или лопнуть тромб в мозгу. Выбор безграничен, если, конечно, ты знаешь, как остановить это сердце, из-за чего оно, совсем здоровое, вдруг возьмет и остановится, и, если, конечно, ты умеешь это делать. Каждый орган в теле человека имеет свой собственный информационно-энергетический поток, и если ты знаешь, как он работает, то ты можешь сделать с ним все что угодно. Выбор остается за тобой: лечить или калечить. Но первоначально, чтобы хоть что-то сделать, нужно пробить защиту его ауры, а это не так-то просто.

И вдруг… первый успех, совершенно неожиданный для самого себя. Закрыть глаза и почувствовать, что мир не пуст, а переполнен — чувство, которое будет сидеть в тебе еще очень долгое время. И чувство это — победа и удовлетворение. Истинное познание мира. Не зря я так много времени потратил, изучая эти учебники, роясь у себя в голове во время медитаций. Первый успех вселил в меня уверенность, что я все же хоть что-то могу. Это послужило хорошим стимулом. Впервые за долгое время я начал учиться с удовольствием. Меня тянула жажда знаний, новых открытий и силы. Все кардинальным образом поменялось. Каждый сделанный мною шаг казался мне семимильным, а Финеесу, наверное, и того больше. Знания стали даваться мне легко и просто, я наконец научился более-менее читать, потому что все свободное время просиживал за книгами. Писать я так и не научился, а те редкие слова, что я запомнил, оказывались нечитабельными из-за огромного количества ошибок. Не говорю уже про сам подчерк, что подобен каракулям. Я слишком сильно увлекся изучением энергии, и теми возможностями, что она мне дает, но Финеес все так же продолжал меня учить тому, что я уже и так прекрасно знаю. По его мнению, я слишком спешил, а спешить в таком деле непростительная глупость и самонадеянность. Благо мое обучение не останавливалось после выхода из его библиотеки. Оно продолжалось практически безостановочно, если не считать того времени, когда я спал. И даже сны иногда становились интереснейшими приключениями, благодаря котором можно многое узнать о своем подсознании. Учебники и книжки перестали быть необходимостью. Сама материя стала моим учителем. Весь этот мир, и в особенности люди. После первых успехов, когда я научился видеть тонкий мир и потоки информации, я стал изучать их свойства и возможности, и уже в скором времени научился их изменять. Чтобы никому не навредить, я начал свое обучения с неоживленных предметов. К сожалению, это занятие оказалось скучным и неинтересным. Все, что я мог с ними проделывать — это высасывание и поглощение энергии, и то не всей, а только самой доступной, находящейся на поверхности. Остальное для меня оставалось недоступным. Поэтому я быстро переключил свой взгляд на людей. Животных трогать мне было жалко, а людей нет. Да и не собирался я никому вредить. Все делалось очень осторожно и аккуратно. Именно люди стали для меня самыми настоящими живыми и открытыми пособиями с поистине безграничной информацией. Именно они дали мне то, что я никогда бы не прочел в учебниках Финееса, сидя взаперти, окруженный стенами его сарая, и даже это название было слишком приличным по отношению к тому, что он называет своим домом, а за одно и библиотекой. В самом начале я боялся вмешиваться в ауры людей. Чтобы никому не навредить, я изучал их издали, не трогая их и не прикасаясь. Особенно концентрируя внимание на тех, кто сильно болел или только начинал заболевать, внимательно изучая изменения и поведение их ауры. Черные пятна болезни особенно легко изучать, а вот причины возникновения заболевания гораздо-гораздо сложнее. Даже обычное изменение настроения приводили к глобальным изменениям в оболочках их душ, про болезни, а тем более психические, и говорить нечего. Это что-то особенное, что невозможно описать, эти постоянно меняющиеся и переходящие друг в друга краски нужно только видеть. По-другому никак. Я наблюдал за этим ежедневно — и это ежедневно поражало меня, расширяло мой кругозор, мои знания и мою силу. Наблюдение стало моим фундаментом для дальнейшего продвижения. Стало моей силой, и мои основным тормозом. Страх стал главной причиной замедления моего обучения. Главное — безопасность моих исследований, ибо любая ошибка могла стать роковой для моих подопытных и печальное для меня. Даже малейшая оплошность могла стоить психического и физического здоровья тем людям, что я изучал, кому не посчастливилось пройти рядом со мною. Мне совершенно не хотелось никого калечить или убивать. Если я был в чем-то до конца не уверен, это становилось сигналом «стоп», и я никогда не нарушал это правило. До поры, до времени… Одного лишь наблюдения вскоре стало не хватать для продолжения моего обучения. Риск слишком велик, ведь на кону стояли не только чужие жизни, но и моя собственная. Я мог в одночасье лишиться всего, и только осознание этого останавливало меня от более серьезных экспериментов. Страх сильно тормозил меня, но я не был против. Уж лучше так, чем как мой отец. Но, как я уже говорил, я многому научился… многое умею. Все мои соседи стали для меня моими подопытными крысками. Я заражал их, а после исцелял. Вмешивался в их ауры и меня потоки так, как мне надо. Поначалу эта была обычная простуда, потом добавились и более серьезные болезни. Все в пределах безопасности, естественно. Меняя им настроение, как хочется и сколько мне хочется, к вечеру я и оказывался выжат, как лимон, за то горд и доволен собою. Но и не без хороших дел, конечно. Моя семья, правда, состоящая из одной лишь матери и меня, никогда больше ничем не болела. Я тщательно следил за нашим здоровьем, убивая всю заразу еще на корню. Не позволял падать настроению ниже «хорошего». Из-за этого мы прекратили ссориться и ругаться я был безгранично доволен собой. Мы впервые после смерти отца хорошо жили, даже великолепно. А, если честно, такого не было и при отце.

Как я и говорил, безопасность для меня на первом месте, тогда как на втором месте твердо обосновался принцип «столько же добра, сколько и зла». Я стремился к равновесию сил считая, что я должен приносить в мир столько же добра, сколько и зла. Заражая болезнью одного, другого я исцелял от нее же, даже если этого человека я видел впервые. Людям с «темной» аурой, людям плохим, людям злым, доставалось от меня намного больше и сильнее, но не так, чтобы они мучились или страдали. Хотя не всегда обходилось без этого. Все зависело от степени испорченности человека. С другой стороны людей с хорошей аурой я исцелял намного чаще. Я был, есть и по сей день остаюсь против зла и несправедливости, привнесенного в мир без резких на то оснований, но я с легкостью мог «наказать» слишком строгого отца, ремнем наказывающего своего ребенка. Благодаря такой позиции, я мог сказать, что я достаточно хороший человек, пусть и делаю намного больше зла, чем многие и многие другие люди.

Конец ознакомительного фрагмента.